Edge of the Blade

Проснувшись, Кову первым делом потянулся к повязке на глазах. Светлый полог палатки едва заметно покачивался под дуновениями холодного горного ветра. Палатка оказалась совсем маленькой, ткань ее казалась очень грубой и жесткой, но проверять это Кову не стал. Чуть повернул голову и чуть не столкнулся носом с Ланом. Кову понадобилась вся его выдержка, чтобы не отпрянуть от пушистой морды получеловека-полузверя, что лежал на нем, согревая всю ночь собственным теплом. Глубокий вдох, неожиданная легкость и отсутствие давящей боли весьма обрадовали Кову. Значит, долго валяться ему не придется. За палаткой слышались какие-то приглушенные разговоры, тихо ржали лошади, скрипели седла. Неужели посольство уйдет без них? Может, Лан решил, что Кову будет не в состоянии продолжать путь, поэтому делегация уходит раньше, а им придется ее догонять? - Лан, - тихо позвал Кову. – Кажется, пора вставать. Лан открыл глаза и навострил уши. Звуки собирающегося лагеря его не встревожили. Пронзительный взгляд изумрудных глаз вопросительно рыскал по лицу Кову: - Как ты себя чувствуешь? - Хорошо, - поспешно кивнул Кову в ответ. – Они не уйдут без нас? - А даже если? – хитро улыбнулся Лан, трансформируясь обратно в человека. Тут Кову понял, что оба они полностью обнажены, и поспешно пошарил рукой в поисках одеяла: - Мы же их не догоним тогда. - Стесняешься? – вдруг спрашивает Лан, но тут же отворачивается и поднимается на ноги. – Кову, я все хотел извиниться за ту ночь. Паршиво получилось. - Ничего, бывает, - с деланным безразличием пожимает плечами Кову, озираясь в поисках своей одежды. - Не бывает. Я прекрасно понимаю, что испортил твое мнение о себе. Поэтому торопить я тебя не буду, - Лан выуживает из какого-то мешка какие-то тряпки. – Как сам захочешь. - Хорошо, - понимающе кивает головой Кову, принимая из рук Лана одежду. От этих слов почему-то не спокойно. Даже какое-то омерзение к себе чувствуется. Лан вчера возился с ним, всю ночь был рядом, а Кову платит совершенно не равноценной монетой. Сердце неприятно стучится в ребра от сознания собственной подлости. Мысли о том, что другого выхода у него все равно не было, радости не приносят. Снаружи как-то неожиданно тепло. А может на самом Кову слишком много одежды. Он безнадежно рыщет глазами по лошадям, успев смириться с мыслью, что вороного, скорее всего, утащило течением. Вдруг среди рыже-гнедой массы мелькает знакомая черная шея с длинной гривой, и Кову поспешно бросается к лошади. - Не седлай, пусть отдохнет, - дельно советует Жейт, положив руку на плечо парнишки. - Откуда он здесь? - Не помнишь, что ли? – пожилой мужчина непонимающе смотрит на Кову. – Вы с Ланом вместе вытаскивали же. - Я помню только, как он на меня перевернулся, - Кову болезненно морщится и потирает ладонью затылок. Вороной безразлично прядает ушами, не слишком вслушиваясь в разговор стоящих рядом людей. Все-таки Неро был прав, другие лошади у оборотней. Вон, стоит хозяину рядом появиться, так сразу ушки на макушке, уже носом тянется. Рэвэлийским лошадям абсолютно все равно, что творится рядом с ними. Вот на корм сразу навострились, хотя кормят их сегодня всего-то второй раз из мешков, а уже глазки блестят при одном появлении волшебной кормушки. Неро обещает быть долгожителем, ведь стоит его вспомнить, как он уже оказывается рядом: - Здорово! Ты живой? - Живой, - улыбается Кову, принимая у Жейта поседланную лошадь. – Сам как? - Перепуганный до смерти, - широко усмехается Неро, и что-то подсказывает Кову, что это не ложь. – Ты вчера всех на уши поставил. Есть хочешь? - Не знаю, - пожимает Кову плечами, чтобы не признавать жуткую голодуху, что гложет желудок изнутри. – А что, завтрак я разве не проспал? - Как же, проспит принц завтрак! – восклицает Неро, мгновенно испаряясь среди навьюченных лошадей. Кову поспешно озирается по сторонам. Большая часть посольства уже в седле, вот и Лан уверенно взбирается на спину серого Кота. Кову следует его примеру. Руки немного не слушаются, приходится ложиться грудью на седло, но лошадь терпеливо ждет окончания нелепых манипуляций. На этом коне вчера ездил Рио, у лошади короткая остриженная грива, ровный белый хвост и широченная спина. Кову мысленно прикидывает, можно ли на ней лежать, и приходит к выводу, что скорее да, чем нет. Вообще такая масть ему очень нравится – светло-карамельное тело с белой гривой и хвостом да высокие белые чулки на ногах. Через секунду бодрой рысью подъезжает Неро, уверенно проталкиваясь среди толпы лошадей. - Держи, - протягивает он Кову вертел с несколькими кусками мяса. – Мы обычно не жарим, так что не уверен, что не сгорело. - Спасибо, - сердечно благодарит Кову, вонзая зубы в темный кусочек. Мясо не сгорело, оно лишь прихватилось коркой снаружи, оставшись сырым внутри. Мясной сок вперемешку с запекшейся кровью стекает по подбородку, и Кову поспешно вытирает лицо рукавом. Возможно, в Рэвэлии он бы фыркнул на такое блюдо, но сейчас оно кажется божественной амброзией, что дарована простому смертному по какому-то смешному стечению обстоятельств. Может, богиня случайно смахнула блюдо со стола в порыве своей ревности? Или же нерадивый прислужник божественного стола споткнулся о грозовое облако или наколол ногу о колючую молнию? - Пойдет? – с надеждой спрашивает Неро, видимо, это ему выпала «честь» готовить мясо. - Великолепно! – сквозь зубы восклицает Кову, силясь отгрызть кусок. – Сам делал? - Угу, - смущенно кивает головой Неро, привязывая повод вьючной лошади к луке своего седла. – Наказан, как видишь. Кову виновато пожимает плечами, касаясь бока лошади пятками. Жеребец мягко двинулся вперед. Вот бы на вороном можно было так вот коснуться ногами, не держа повода, и спокойно пошагать. Черный конь тем временем плелся впереди, привязанный к седлу Лана. Сразу бросилась в глаза хромота на переднюю правую. Кову обеспокоенно повернулся к Неро: - Что с вороным? - Ничего, ушибся, - машет рукой Неро. – Пару дней тихо походит и можно обратно под седло. Он легко отделался, да и ты, кстати, тоже. Вчера всем лагерем хотели пари держать, выживешь ты или нет. - А? - Да ты вчера столько времени в холодной воде полоскался. Наверняка дома такое не практиковал. - Неро, а ты мне можешь по порядку изложить? – оторвался Кову от завтрака. – Я после того, как черный с водопада на меня перевернулся, вообще ничего не помню. - Что, серьезно? – ошарашено таращит голубые глаза Неро. – Вообще ничего? Тебя Лан вытащил! Ты ж вообще всех вчера удивил насмерть! Представляешь, свалился и стоишь, коня держишь! Позади водопад, тебя течение должно было снести, а нет, еще и вороного за повод на себя тащишь! Лан Кота своего загнал в воду, давай тебя вытаскивать, а ты эту тварь черную бросать совсем отказался. Я думал, вас обоих течением утащит, благо Кот выдюжил. Так на тебя еще и черный упал? Кову, ты вообще из Рэвэлии? Вы же там хлипкие, как осина трехлетняя! - Спасибо, - чуть обиженно буркнул Кову. Принимать близко к сердцу сказанное Неро он уже отучился. Все-таки у этого оборотня язык мелет все подряд похлеще ветряной мельницы. С другой стороны, его только что похвалили. - А когда Лан пошел за травами, Рио с Жейтом вообще не тебе крест поставили. - Это почему это? - Ну как почему? – Неро весело взлохматил свою шевелюру. – Травы изгоняют хворь. А хворь – это дух, злой дух. Поэтому если душа не чистая, то она уходит вместе с хворью. А откуда кому-то из нас было знать про твою душу? Мало ли, может ты лгун какой? Или думаешь грязно? Кову даже мясом поперхнулся. Что-то тут нечисто. Он попытался не подать виду, что эти слова его задели: - Глупости все это. - Почему? Кову замялся. Что ему ответить? Что он действительно не подходит под доблестные критерии? Конечно, так он и выложил всю правду на блюдечке с голубой каемочкой. Ему еще дорога его шкура. Правда, после вчерашних событий Кову начинает в этом сомневаться. А Неро уже отмахнулся от задумчивости своего друга и продолжает свои размышления. Он что-то тараторит, на них несколько раз оборачиваются оборотни при каком-то особенно громком восклицании Неро, неодобрительно качают головой, а Кову остается лишь виновато пожать плечами. Наконец, с завтраком покончено, по телу разливается сладкая истома, Сейчас бы прилечь, поспать, но, как уже известно, остановок днем оборотни не делают. Голос Неро, до этого такой раздражающий и громкий вдруг превращается в колыбельную, под которую Кову неумолимо клонит в сон. Может, и можно закрыть глаза на минутку? Совсем на чуть-чуть… Просыпается Кову только от неожиданного, но знакомого тепла. Видимо, он проспал не только весь день, но и вечер, и остановку, и обустройство лагеря, и теперь продолжает дремать на руках Лана. Вообще странно чувствовать столько заботы. В семинарии обычно никому не было дела до воспитанников, если только дело уж совсем не выходило из-под контроля. Может, здесь тот же подход, но почему-то в этом походе Кову чувствовал себя намного комфортнее. - Я все проспал? – Лан отвечать и не думает. В следующий миг оба оказываются на мягком одеяле, раскинутом на дне палатки вместо постели. Теплые губы касаются виска Кову, и он едва сдерживается, чтобы не прянуть в сторону. Казалось бы, что тут такого? Неожиданно глубокий поцелуй, и сердце отказывается биться реже. Страх. Да, именно он терзает душу мелкими острыми коготками. Мысли утекают обратно в прошлое, и Кову отчаянно пытается с этими воспоминаниями бороться. Почему, почему он никак не может избавиться от них? Столько лет прошло, как так можно? Мягкие губы касаются шеи, Кову поспешно закрывает глаза. Будь что будет. Сбежать от близости не получится, все равно придется привыкать и жить с этим. Что уж толку спасаться сегодня? Перед смертью не надышишься. И Кову целует Лана в губы. Со всей доступной ему лаской, которую еще может изобразить бешено стучащее сердце, с какой-то легкой доступностью, так и не понятой в семинарии. - Ты дрожишь, - Лан мягко гладит Кову по волосам. – Ложись спать. Кову послушно кивает головой, не зная, чего сейчас в его душе больше – облегчения или разочарования. Как приговоренный к смерти, у которого лопнула уже затягивающаяся на шее веревка. Вроде бы отсрочка, вроде бы спасительный воздух и точное осознание отложившейся казни. А ведь она будет. И снова будет страх, снова будет это отчаянье обреченного. Лан потягивается, ложась рядом. Кову мысленно проклял собственную жизнь. Впрочем, в этот капкан он загнал себя сам. Лучше уж здесь, чем там, в Храме Любви. Взгляд его падает на левое запястье, где отвратительным струпом чернеет обрядная метка. Болит ведь понемногу. Лану наверняка не легче, а ведь у него эта рана на правой руке. И ведь не исчезнет, пока их отношения не наладятся. Кову тяжело вздохнул. Зря все-таки он впутался в эту авантюру. Почему он чувствует себя виноватым? Парнишка тихонько укладывается рядом с Ланом, что наблюдает за ним, устраивая голову на его плече. - О чем думаешь? – Кову пожимает плечами: - По дому скучаю, наверное, - это наглая ложь, но правду сказать он не может. - Прости, - Лан ласково касается губами лба своего супруга. - Ничего. Так ведь нужно. Лану от этих слов не легче. Именно нужно, именно ему нужно. Он сейчас использует мальчишку, стараясь спасти свою шкуру. Мерзкая вещь – политика. Раньше все эти интеллектуальные игрища казались детской забавой, а теперь стало ясно, что искренность оборотней ставит их в крайне невыигрышное положение. Говорят, раньше было проще. Велер – страна настолько закрытая, что многие о ней и не слышали до поры до времени. Свои порядки, суровые условия и неприятие чужаков. А теперь Лан нарушает большую часть этих заповедей в попытке удержать свою страну на плаву в сложившейся ситуации. И неизвестно, примет ли Велер подобную измену во благо. Лан поспешно отогнал тяжелые мысли. Рядом с ним сейчас спит совершенно доверчивое создание, которое пытается быть с ним на равных в непривычных для себя условиях. Перед Кову Лан тоже несет ответственность – обряд. Это таинство создавалось не для таких политических перипетий. А теперь крепкими узами оказались связаны два совершенно разных человека, к этим узам совершенно не готовые. Сожалеть о чем-то нет смысла. Лан касается носом взъерошенных черных волос Кову. Все-таки он какой-то теплый, почему-то не чужой. Вдруг в палатку без предупреждения заглядывает Рио: - Лан, ворон от Роланы. Личина