Стэнфорд «Шестипал» Пайнс
Часть 48
4 августа 2020 г. в 11:21
[Выдержка из нового Дневника №1]
Не верю, что я снова начал вести дневник, особенно после того, к чему это привело в прошлом, но именно потребность рассказать о некоторых деталях, вынуждает меня сделать это.
Сложность всего процесса была не в безграничной власти Гидеона, что в итоге вскружила ему голову и повалила в пучину, а в том, что он не понял изначально, с какой задачей борется в первую очередь: он и хотел приручить Сайфера, чего тот никогда бы не позволил (даже под силой контракта), и хотел захватить Гравити Фолз со всем миром в придачу, и вскружить голову Мэйбл, которая даже не смотрела в его сторону.
Проблема была в том, что город, за столько лет (конкретный возраст города установить так и не удалось) как бы обрел если не собственное сознание, то хорошую систему защиты от нарушения баланса мира за его пределами. Гидеон этого не понимал, он считал, что Город лишь ограничивает силу Билла, который будто и не существовал за пределами Гравити Фолз, но он даже не допустил вариант того, что Город просто защищает. Не себя, а остальной мир. Влияние непонятных и до сих пор не установленных факторов, что привели эти «аномалии» сюда, не должно было распространиться на остальной мир.
После того, как Билл смог разорвать — если можно так выразиться «незаконный» договор, на который его заставил пойти Глифул, когда Диппер оказался запертым в ловушке — осталась разруха. Приспешники, которыми обзавелся Сайфер за время преступной жизни, изрядно потрепали и разрушили город, а так же и его жителей, которые пугались каждого шороха.
Билл извинился перед ними, но лишь за то, что не смог все исправить раньше и пропал. Просто исчез. Никто не мог его отыскать (если не в наказание, то хотя бы в поддержку), но тот будто растворился и больше не заявлял о себе. Но я знал, где он был, ведь сам проторчал там больше тридцати лет — Сайфер ушел в Пустоту. В ту, из которой когда-то появился, в которой когда-то сошел с ума и поглотил родное измерение, он стал не просто преступником, но и психом, который без разбора сжигал миры и их обитателей. Там он пытался смириться с утратой: купался в их общих воспоминаниях, стараясь облегчить боль, хоть делал этим только хуже. Невозможно всезнающему существу что-то забыть.
Конечно, я не сразу попал к нему в лапы, а лишь через несколько лет, после того как обнаружил брешь у себя в подвале. Тогда я и позвонил Стэну, чтобы тот приехал и помог мне — но что-то пошло не так. И вот, я там. Мне пришлось учиться новым языкам и законам, новым способам связи и обороны. Где-то я считался героем, где-то был обыкновенным преступником, а где-то и вовсе не знали о мне.
Но я смог разгадать шифр Пустоты и мы со Стэном построили портал, чтобы связать с демоном, чтобы… помочь ему. Ему было плохо, это знали все, это чувствовали все: как большая, липкая и мерзкая слизь забиралась в душу, оседая там надолго. Многие решили покинуть город (на время), чтобы немного прийти в себя, кто-то же остался и помог его восстанавливать. Но это было еще не все.
И я, и Билл понимали, что близнецам сюда возвращаться нельзя. Влияние города на них оказалось слишком велико, поэтому так важно было сохранить их жизни, их память не об этом месте. Это больше всего убивало Билла — понимание того, что он больше не увидит Диппера. Тот же писал нам иногда, спрашивал как мы, как город и когда они смогут навестить нас. К моему большому сожалению, это было бы опасно, поэтому я всегда придумывал дурацкие причины, почему им не следует приезжать, а потратить время на молодость. Нам приходится строить из себя типичных стариков, что не могут разобраться с телевизором, чтобы ребята ничего не заподозрили. Конечно, подобного рода вмешательство в разум не могло остаться безнаказанным. Диппер, к примеру, утратил тягу к пометкам и уточнениям, коих он сделал множество в моем старом Дневнике №3, а на трех пальцах, что ему когда-то отрезал рейф, шел бледный шрам (демон сказал мне, что как только спас его тут же восстановил их, ведь это было меньшее, что он мог сделать для Диппера), Мэйбл же иногда просыпалась от кошмаров по ночам и стала слегка недоверчивой. Это была плата за спокойную жизнь. Мэйбл, которая писала Стэну, всегда осведомляла нас (будто знала шестым чувством, что это кому-то необходимо знать), что «Дипп по прежнему занудный ботаник, причем одинокий, вечно отказывается найти кого-нибудь себе, но ничего, когда-нибудь он сдатся». Это было важно демону сильней всего. Его сила и могущество, равносильно всему Олимпийскому, Египетскому и Славянскому пантеону, но он сгорал изнутри из-за мысли о том, что человек, которого он полюбил (впервые в своей жизни), когда-нибудь создаст свое счастье с кем-то другим.
Как бы мы не хотели помочь — город все еще требовал внимания. Мы подумали, что если пройдет достаточно времени, если многое изменится, близнецы смогут вернуться, и тогда все будет иначе, но, а пока, мы разбирали руины, выгоняли в леса животных и монстров, освобождали гномов и залечивали раны Мультимедведя (как и его радио). Местные жители не могли спокойной жить по соседству с подобными существами, все это понимали, поэтому я и Стэнли предприняли меры. Нами было образовано «Общество Мертвого Глаза», чтобы восстановить баланс во вселенной из-за всего того, что натворил Гидеон.
Билл раньше меня понял, что сила города, — защитный барьер, назовем это так, — не отпустил бы ребят просто так, как и Гидеон, что и вовсе желал физической и умственной смерти, поэтому единственным вариантом было стереть воспоминания о всем, что они видели в городе, чтобы тот не считал их опасными и отпустил. Близнецы забыли о существах и самом городе, даже его название, забыли о всех событиях, о трупах и ругару, о встречах и сложностях и о… демоне. Остались самые безопасные, бытовые воспоминания.
Сам Глифул был объявлен невменяемым и помещен в психиатрическую больницу. Конечно, то дело было довольно громким, ведь Гидеон еще молод, но из-за того, что все это не вышло за границу города, смогло быстро утихомириться. Гидеон некоторое время слал мне и близнецам гневные письма, которые, правда, тут же сжигал Билл. В любом случае, Глифул попал в бетонные стены надолго, так что угрожать никому не будет.
Вместе с Сайфером мы приводили город и его жителей в порядок. Он усовершенствовал мой «стиратель памяти» и мы смогли без последствий стереть все события Странногедона из памяти жителей. Что намного облегчило их жизнь. Жаль не всем забвение так помогло — в летний период кусочек той информации, что стер демон, напоминал о себе все чаще и чаще, заставляя ребят заваливать нас письмами и звонками. Один раз, такой звонок застал Билл — он пришел договориться по поводу дома Глифула на холме (хотел сжечь его), как зазвонил телефон и в трубке раздалось: «Форд! Ты просто не поверишь!». Никогда не видел, как горе высасывает кого-то так сильно, но Сайфер буквально стал изменяться — его волосы, пиджак, жилетка и глаза — все покрылось небесной синевой, а из глаз потекли черные слезы. А обеспокоенный голос в трубке все спрашивал «что случилось? Все в порядке?». На заднем плане что-то кричала Мэйбл и тогда демон просто поблек и исчез.
Прошло немало времени, когда он появился снова. Конечно, не сверкающий золотом и клыкастой улыбкой, но вполне спокойный. Он старался держаться, но даже непроницательный Стэнли заметил как тому тяжело. Да, он сбросил оковы и напитан неведомой мощью, благодаря моему внуку, но это уже не то, что он желает, ведь открыл для себя нечто новое, неизведанное, и оно оказалось прекрасным. И посоветовавшись, мы пришли к решению.
Два года у меня ушло на решение уравнения барьера вокруг города. Когда я сидел ночами, утопая в кофе и числах, у меня создалось чувство, что город сам хочет отпустить Сайфера. Формально, он тоже не «аномалия» Гравити Фолз. Его вызвали сюда чары контракта, а потом удерживали на земле, поэтому это приравнивалось к приезду ребят на лето — Сайфера нужно было отправить если не домой, то просто прочь из города. Еще год пошел на усовершенствование, ведь нельзя оставить остальной мир незащищенным от странностей Гравити Фолз, нужно было выпустить всего одного.
Сайфер знал, что плата будет высока, знал, что вероятней всего лишится всех сил, что даровал ему Диппер, но все равно согласился. Даже не раздумывал. Я был не уверен, но мы начали испытания. Билл хотел получить еще шанс, еще время с дорогим человеком. И я его пониманию. Сам я, увы, не могу повернуть время вспять, чтобы наверстать упущенное, зато делаю все, чтобы оно не ушло зря.
Когда Билл готовился переступить черту города, он крепко пожал руки и впервые улыбнулся — именно улыбнулся: искренне и счастливо! — а после пожеланий удачи сделал шаг. Я не могу дать ему все, но я попытался дать ему то чего не было у многих из нас — второго шанса. Шанс влюбиться снова и стать любимым в ответ, стать счастливым и самому забыть обо всем. Время будет непреклонно бежать вперед, и кто знает, может быть, когда он почти смирится с утратой прошлого, символы на чужих руках загорятся золотом, а глаза засияют летнем солнцем и травой, тогда будет у них все: и дом, и собака, и общее прошлое.
Я не планирую в дальнейшем делать записи, но Стэнли уговорил меня на давно запланированное путешествие к океану, поэтому, возможно, мы что-то там найдем и это потребует дальнейшего изучения, а может и нет. Главное — теперь все будет по-другому. У всех.»
Примечания:
я надеюсь что вы все это чувствуете