Чарли

Когда мы уходим в себя, то мы не замечаем того, что происходит вокруг. Не замечаем того, кто возле нас. Идет рука об руку. Нога рядом с ногой. Чуть ли не спотыкаясь о нашу. Чуть ли не врезаясь в окружающие предметы, которых мы, к сожалению или счастью, не видим. Так и здесь. Эти глаза. Завораживающие. Выделяющиеся. И этот голос, … до сих пор отдающийся в ушах у Ромы. Бархатный. Чуть с хрипотцой. Они стоят и как два истукана смотрят друг другу глаза в глаза. И опять этот смешок, исходящий от брюнета. Глаза в глаза. Ухмылка появляется на его лице. Глаза превращают ее в некий двусмысленный оскал. Презрение. Ненависть. Всё смешалось. Именно: всё. Рома выдергивает запястье из крепкого захвата. – Я … это не то, о чем ты подумал, – для убедительности громко и четко, а главное – спокойно. – Хех. Да ладно? – сарказм. Чистой воды сарказм. Брюнет сунул руки в карманы темно-синей кофты. Втягивая носом свежий прохладный воздух. – Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь. И эта хитрая ухмылка. Эти огоньки в глазах. Рома мог поклясться, что перед ним стоит самый настоящий человек. Живой. Не как эти глупые люди, вечно заботящиеся о себе. О своем. Пустые. Вся эта их лживая забота, любовь, семьи. Все оказалось ничтожеством, встав в ряд с этим человеком. Смотришь в глаза и понимаешь – он не лжет. Он знает гораздо больше, чем можно себе представить. Стоит тут, ухмыляется, сто процентов давит в себе зарождающийся смех. «Ну и ладно», – думает Рома. А самому немного становится обидно. Какой-то придурок стоит тут и ухмыляется, заглядывая в глаза… и эти смешинки… черт. Под сильным порывом ветра, заглушающим уши, брюнет ослабляет и без того уже расслабленный галстук. Подставляя лицо и оголенную шею прохладному ноябрьскому ветру. А Рома стоит и смотрит. Смотрит на эту оголенную шею, видные на ней синие кровяные сосуды. На закрытые глаза. На черные длинные подрагивающие ресницы. На родинку на левой стороне чуть выше уголка губ. Развивающиеся волосы на ветру. И ему становится так неловко, что он просто отводит глаза и садится обратно. А между тем, на лице брюнета вновь всплывает утекшая ухмылка. Но уже не та. Такая ухмылка обычно превращается в улыбку. Такую счастливую глупую улыбку. Один стоит, другой сидит. Один смотрит на бетонную поверхность школьной крыши. Второй смотрит в небесную даль. – Как тебя зовут? – Чарли.