***
Одно время Ребекка, будучи совсем ребенком, мечтала стать адвокатом. В ее представлении это значило спасать людей от несправедливости. Позже, в более сознательном возрасте, она начала понимать, что адвокаты скорее спасают своих жертв от денег. Ей больше пришлась по душе карьера детектива. Зайдя в подъезд дома Гилберта Малковича, Ребби невольно восхитилась: роскошь так и била в глаза. Облицованный под камень пол, колонны, неяркие светильники. Около лифта стояла охрана здания — слишком богатые люди жили в доме, и, если бы не жетон детектива, Ребби не пустили бы внутрь. Вероятность, что преступник проник в квартиру Малковича этим путем, стремилась к нулю с каждым ее шагом. Сквозь дюжину охранников и сети камер сложно пройти незамеченным. Конечно, был вариант сговора, но Ребби сразу его отмела: слишком много людей, слишком строгий отбор в охрану и слишком много денег пришлось бы выложить ради убийства адвоката. При желании его можно было бы устранить гораздо проще. Ради интереса Ребекка проехала на лифте, потом прошлась по лестнице: и в кабине, и на лестничных площадках стояли камеры. Каждую из них придется просмотреть. Ребби интересовал период с восьми до девяти утра. Именно в это время, по словам няни, могло произойти убийство, а водитель Малковича, ждавший внизу, подтверждал информацию. Материалы допросов Ребекка выучила едва ли не наизусть. Ей повезло: самую грязную работу сделали за нее. Свидетелей оказалось настолько мало! Никто ничего не видел, родственники Малковичей открыто заявляли, что не общались с супругами, одна лишь няня могла что-то сказать. Правда, до ничтожного мало. Общая информация о жертвах и их семье, характеризующие данные, детализация звонков, протоколы осмотра места происшествия, тел — вот чем располагала Ребекка. Сделав пару фотографий лестничной площадки и входной двери, Ребби зашла в квартиру. Перед этим она рассмотрела дверь лично, но ничего интересного не обнаружила. Замок отсутствовал — вечером ее будет ждать результат исследования Анджея, если он откопает его в своем кабинете. Ребби сделала снимок дыры вместо замка. У двери ждало место первого убийства. Здесь, прямо напротив входа, нашли Гилберта Малковича, сползшего по стене. Ни следов борьбы, ни крови, ни отпечатков пальцев, ни орудия убийства — ничего, судя по данным первичного осмотра. Казалось, мужчина просто прислонился к стене, чтобы поспать — и не проснулся. Знаменитый адвокат лежал в одном ботинке, второй остался на коврике, начищенный и блестящий от гуталина. Верхняя одежда, приготовленная, свешивалась с тумбы, прикрывая нетронутый кейс с документами. Следствие сделало вывод, что Гилберт Малкович собирался выходить, когда убийца попал в квартиру. Взлом маловероятен — скорее всего, знаменитый адвокат открыл дверь сам. Только кому? Охрана клялась, что по лестнице никто не поднимался. Записи камер просмотрели бегло, и лестничная площадка действительно была чиста в то утро. Впрочем, Ребекке только предстояло в этом разобраться. Хочешь сделать лучше — сделай сам. Сначала — место убийства, потом — гигабайты видеозаписей, суммой в десяток часов. Ребекка осторожно зашла в квартиру. Чистота, простор, мебель в приятных бежево-коричневых тонах. Ламинат на полу. В квартире было шесть комнат: гостиная, спальня четы Малкович, детская, спальня старшей дочери, бильярдная и комната для гостей. Технический план квартиры лежал в деле, с пометками няни. Конечно, первой версией стал банальный грабеж, но после осмотра квартиры выяснилось, что не пропало ровным счетом ничего, все лежало на своих местах. Няня и приходящая домработница клялись в этом. Оставалось лишь подготовленное убийство. — И что мне делать-то?.. — саму себя спросила Ребекка, впадая в ступор. Совершенно чистая квартира, даже непонятно, с чего начинать! «Следы, — вспомнила она и тут же исправила себя: — Нет, сначала выясняют, было ли убийство совершенно именно тут… Господи, я ничего не знаю!» Ребби, ругаясь про себя, прошла по коридору дома. В кабинете Малковича ее ждал сотрудник, с которым осматривали квартиру в первый раз. Сделав серьезное лицо и поправив брючки, Ребекка прошла в комнату. Там, рассматривая картины на стенах, стояла женщина лет пятидесяти. — Здравствуйте, — произнесла Ребби, показывая новенькое удостоверение. — Детектив Ребекка Кравитц из агентства «И.М.Б.О.Л.К.». — Сьюзен Холли, — звание свое женщина не назвала. — Времени мало, начнем? — как можно непринужденнее сказала Ребби. Сьюзен напугала ее своей безэмоциональностью. Следующий час Ребекка провела в тихой панике. Она тщетно пыталась понять то, что ей говорит миссис Холли. В голове бурлил какой-то чай. — Тело было найдено здесь, — бубнила Сьюзен Холли. — На стене у двери найдены отпечатки ладоней убитого, следы обуви на полу отсутствуют. Убийство произошло именно в этом месте. Согласно предварительному осмотру тела, убийца толкнул мистера Малковича к стене, отчего тот, возможно, потерял сознание. На затылке убитого обнаружена небольших размеров гематома, на стене найден эпителий, скорее всего, убитого. Больше эксперт не смог ничего пояснить, кроме того, что тело полностью обескровлено. — Как это могло случиться? — собственный голос показался Ребекке чужим. — Неизвестно, — помолчав, ответила Сьюзен и продолжила: — В следующую комнату. Следующей комнатой оказался зал. — Телохранитель мистера Малковича стоял тут, — женщина указала на обведенный мелом силуэт. —Форточка была открыта, в руках он держал сигарету. На подоконнике эпителий, следов крови не обнаружено. — Имя? — Джозеф Левински. В материале дела есть данные о нем. «Черт», — пронеслось в голове у Ребекки, но Сьюзен, кажется, не обратила внимания на ее «прокол». Кажется, она вообще выбирала простые слова и выражения, чтобы новенькому детективу была понятна ситуация… Ее великодушие слабо помогало — Ребекка понимала только то, что ей адски не повезло с первым делом. После зала они отошли в спальню. — Миссис Малкович лежала здесь, на спине. Скорее всего, она спала. Няня семьи сказала, что на двенадцать тридцать у миссис Малкович была назначена встреча, но подробности выяснить не удалось. — Телесные повреждения? — Пока нет данных. Старшую дочь, Монику, нашли в ванной, лежащую в воде и пене. Девочка только перешла в седьмой класс. На ее теле также не было никаких явных повреждений, следы в комнате отсутствовали. И тут начинались странности. — Дверь была закрыта изнутри, — произнесла Сьюзен. — Закрыта на замок. Когда мы прибыли, пришлось ломать дверь. Следов, не принадлежавших членам семьи, на ручке не обнаружено. — Как можно пройти через закрытую дверь? — недоуменно спросила Ребекка. — Это по вашей части, мисс. Конечно, миссис Холли не могла ей ответить на этот вопрос. Сьюзен ушла, оставив ее одну. Ребекка Кравитц устало потерла виски. Ей нужно было срочно привести мысли в порядок, выстроить факты в логическую цепочку. Итак, звонок в дверь. Малкович знал этого человека. Стал бы он открывать дверь, не зная? Иначе бы дверь открыл телохранитель. Опрошенные характеризовали мистера Малковича как очень осторожного человека. Что дальше? Его оттолкнули с такой силой, что он отлетел к стене. Нужно обладать недюжинной силой, чтобы оттолкнуть человека на два метра и чтобы у того осталась гематома. Тем более, судя по фотографиям, Гилберт Малкович был довольно тучным мужчиной. Может, это случилось уже ближе к стене? Например, Малкович разговаривал с убийцей. Но почему тогда телохранитель остался на месте Неужели жертвы не кричали? Миссис Малкович не проснулась, хотя перед ней убили как минимум двоих. Или уже не спала, или все произошло настолько бесшумно и виртуозно, ведь на Гилберте Малковиче не осталось и следа от первого удара… И нигде, нигде ни капли крови! Не мог убийца так тщательно убрать следы, у него был всего час! Чувствуя себя дурой, Ребекка достала лупу. Она собралась осмотреть каждый миллиметр проклятой квартиры. Да, полиция осматривала место преступления до нее, но не получалось поверить, что убийца не оставил ни следа. Это… это попросту невозможно! Проворчав пару нелестных слов в адрес убийцы, Ребекка присела на колени, склонилась над полом. Она начала с входной двери. Дюйм за дюймом, минута за минутой — всё в пустую. Счастье улыбнулось ей лишь в зале, у окна. Прошло полтора часа — Ребекка уже готова была сдаться, когда увидела, совершенно случайно увидела крошечное пятнышко крови в правом верхнем уголке стеклопакета. Оно было круглым, идеально ровным, словно оставленное маркером. Пожалуй, если бы не природная мнительность, Ребекка и посчитала бы его таковым. Изловчившись, девушка достала кровь для анализа, запечатала образец в бумажный пакет. И… все? Второе пятнышко нашлось только тогда, когда Ребекка едва не поскользнулась в дверях. Насилу удержавшись на ногах, она заметила крошечное бурое пятнышко на углу плинтуса. Уголок едва держался, и она благополучно откинула его в район бильярдной. Ребекка задумалась. Все выглядело так, будто убийца специально отодрал плинтус, чтобы оставить отметку. Ладно, это неважно, нужно продолжать поиски — дело шло к четырем часам. Впрочем, Ребекка не могла избавиться от мысли, что кровь — если найденное ею являлось, — оставлена уже после первичного осмотра. Знаменитый богатый адвокат убит в собственной квартире, едва ли на расследование такого дела отправили дилетантов… таких, как она. Полиция нашла образцы, если бы они существовали в тот день. Это несколько понизило радость от открытия. Следующие пятнадцать минут Кравитц провела, ползая на коленках по всей квартире. Третье пятно обнаружилось под ковром в спальне, четвертое — в ванне, под флаконом шампуня, пятое — на холодильнике под магнитом. Все это было настолько странным, что Ребекка подумала, что ее в очередной раз обманывают. Два последних она искала дольше всего. Кровь нашлась только тогда, когда она поднялась к люстрам. Пятнышки прятались в недоступных человеку местах: одно Ребекка заметила в лампочке, второе — в декоративной стеклянной сфере. Обследовав оставшиеся люстры и лампы, Кравитц могла поклясться, что больше следов в квартире нет. На найденные семь пятнышек осталось лишь наклеить по желтому стикеру, чтобы суметь найти их в следующий раз. Следов нет, отпечатков пальцев нет, орудие убийства не найдено. Превосходно, просто превосходно. Опрашивать кого-либо бесполезно. Сьюзен Холли уже сообщила ей, что никто ничего не видел, никто ничего не знает, няню и водителя засыпали вопросами, можно больше ничего не спрашивать — и вообще Ребекке выдали очевидный «висяк», который всё следствие обозвало делом о «Нью-Йорской резне». Хорошее начало карьеры. Единственное, что могла сделать Ребекка Кравитц — это, сдерживая слезы, отправиться обратно в агентство.***
— Камеры? — недовольно переспросила Шанин Мураками, отрываясь от смартфона. Длинные наманикюренные коготки продолжали автоматически набирать текст. — Камеры дома Гилберта Малковича, — повторила Ребекка. — Все. — Все? — приподняла брови секретарша. Они, черные, «вразлет», бросались в глаза в первую очередь. — Все, — твердо произнесла Ребби. Шанин показала глазами в сторону двери, и девушка, поняв намек, встала. Хорошо хоть, что матом не послала. Ребекка упала на сидение. Ей совершенно не понравился этот день. Сначала ужасное собрание с публичным унижением, потом второе унижение — это дело. Одно сплошное унижение. Видимо, она слишком глупа, чтобы разобраться с ним. Не видит чего-то очевидного. Девушка уткнулась лицом в стол. Результаты исследования Анджея вогнали ее в отчаяние. Замок открыл сам Гилберт Малкович. Ребби так надеялась на взлом! Все-таки он знал убийцу, но как ей могла помочь эта информация? Не может же она установить всех его знакомых. Бред. — Эй, ты чего? — раздался голос Анджея. — Я думаю, — пробурчала она, не отрываясь от стола, и, вспомнив о манерах, все же поднялась. — Дело… интересное. Анджей прислонился к косяку, сложив руки на груди. Поверх джинс и голубой футболки он накинул халат. — Это да, я читал. Его даже брать все отказались. Дохлое дело. — Тогда зачем Шанин мне его дала? — недоуменно спросила Ребекка. — Из вредности, как всегда. Знает же, что человек без опыта не раскроет. Вполне в ее стиле. Ребби была возмущена. — Пусть и раскрывает тогда сама! — выпалила она, покраснев. — Хорошие шуточки! Анджей, чье лицо украсила виноватая улыбка, сел напротив нее. Ему было двадцать семь, и на светлой коже проглядывали морщины у глаз, придававшие какое-то особое обаяние. — Ну, прекрати. Не может быть, чтобы там не было зацепок. Ты ведь ездила в квартиру? — Ездила, — буркнула Ребби, немного остыв. — И? — Ничего! Ничего! Кроме семи пятен крови в самых дебильных местах! Будто преступник издевался и оставил их специально! Анджей взял ее за руку, успокаивая. Щеки Ребекки немедленно залила краска; мысли о деле Малковича разом вылетели из ее головы. — Никто не будет злиться, если ты не раскроешь это дело, — медленно, как ребенку, сказал Анджей. — Но ты раскроешь. Ты умная, ты хорошо училась — иначе бы Энья тебя не пригласила. Она чувствует потенциал, и если ты тут — значит, он есть. — Правда? — прошептала Ребби. От набежавших чувств и нахлынувших эмоций она совсем расклеилась. — Конечно, — серьезно сказал Анджей. — Я обещаю тебе помогать. Ребекка усилием воли подняла на него взгляд. — Спасибо. Анджей снова улыбнулся. — Итак, какие у тебя мысли насчет убийства? Ребби выдохнула и начала говорить, стараясь выстроить факты. — Я знаю, что Малкович собирался уезжать на встречу с неким мистером Оуэном, допрос которого пока не… не произведен. Я подумала следующее: может, Малкович договорился поехать вместе с убийцей? В таком случае мистер Оуэн должен знать его. Буду ждать допроса. — Хорошо, — кивнул Анджей. — Еще? Если не знал? — Тогда… Малкович все равно знал убийцу, он же открыл ему дверь сам. Он осторожный человек и позвал бы телохранителя в ином случае. — Возможно, — помедлив, согласился тот. — И что тебе это дает? — В том и проблема, что ничего, — вздохнула Ребби. — Не могу же я проверить каждого его знакомого. Она снова упала духом. — Окей, — бодро сказал Анджей. — Пока забудь об этом. Какие у тебя планы на вечер? — Дождаться результатов экспертизы, — вяло сказала Ребби. — Просмотреть записи камер. Завтра съезжу в морг, может, хоть там мне что-то скажут хорошее. А потом — спать, — произнесла она и вновь упала на стол. Сквозь пряди волос она видела, как Анджей некоторое время смотрел на нее, а потом встал, махнул рукой и вышел в коридор, оставив ее одну. Едва дождавшись шести часов, Ребекка убежала домой. Родителям она звонить не стала: незачем им знать про ее первый «отстойный» день на работе. Просто наскоро пообедала пиццей, она приняла душ и легла спать. Сил не было, голова болела — она заснула, едва голова коснулась подушки.