One For My Baby

      Бун боится, что Карла может уйти, не оставив даже прощальной записки на подушке. У Карлы гаснет всякий интерес к Буну, если он не обращает к ней должного внимания, как было сравнительно давно, среди огней и казино Стрипа. Буну нравились те встречи с Карлой, когда он снова и снова слушает её рассказы про Нью-Вегас и казино, редко что-то говоря о своей семье или о том, что делала до прибытия к воротам Стрипа. Бун же знает каждую историю Карлы, но почти ничего о ней самой. Может, он знает некоторые её неоднозначные привычки, в которых есть явная предсказуемость. Как так произошло, что мужчина и женщина живут достаточно долгое время вместе, но о друг друге знают непозволительно мало? Оба недоговаривают о прошлом. Оба нагло лгут, но ничего не могут с этим поделать. С Карлой всё в порядке, а Бун чувствует себя хорошо. От недоверия ли всё это происходит? Или же никто не хочет неожиданно стать монстром в глазах любимого человека? Но Крейг желает всё рассказать Карле, о том, что он сделал, насколько глубоко он погружён в чужую кровь и насколько сильно она въелась в кожу. Но почему-то умолчать, чья рука окунула его с головой в это кровавое озеро.       После того, как Бун ушёл из армии и направился вместе с Мэнни в Новак, взяв с собой Карлу, несмотря на то, что она не хотела покидать удобный, яркий, громкий, но развратный и по-своему угнетающий Стрип, изменился в далеко не самую лучшую сторону. И хоть путь был опасен, в Новак снайперы и девушка добрались достаточно быстро. Бун считал, что им очень повезло арендовать бесплатно номер в отеле, если снайперы будут охранять город от незваных гостей. Карла же противилась этого места, называя его грязным и неблагополучным, как и его жители. Крейг чувствует себя несколько виноватым, что согласился осесть где-то в подобном месте, но и Мэнни был дорог ему как друг. Но даже своему другу и напарнику Крейг не может сказать про Биттер-Спрингс, отмалчиваясь, претворяясь, что не расслышал или меняя тему разговора. Внутри Буна замкнулся круг, сотканный из кровавых нитей Биттер-Спрингса. Круг слишком крепкий, чтобы разорвать его. Мысли об этом уснуть совершенно не дают, опустошают разом, мгновенно исчерпывая энергию и силы, оставляя только горечь и какую-то невыносимую тяжесть в сердце.       Карла откровенно ненавидит Мэнни, особенно его упрямый нрав. А Мэнни терпеть не может Карлу и её частые и грубые нападки. Через неделю девушка высказала всё в лицо снайперу, даже не постеснявшись назвать его тупоголовым кретином. Девушка считает, что Мэнни хочет избавиться от неё, разрушить и без этого шаткий брак и отношения с Буном. И Бун это видит, пытается как-то говорить с Мэнни о том, что было бы намного лучше, если он не будет обращать сильно на претензии Карлы, объясняя это тем, что девушке нелегко привыкнуть к Новаку. Ей неприятно жить среди скучных людей, в душной и сырой комнате, грезя об ярких огнях и громких звуках Вегаса, о друзьях и азартных играх, звоне фишек, крышек и бокалов. Самое плохое, что Карла опять оказалось одна, несмотря на окружение странных людишек из странного городка, Варгаса и Крейга, даже если последний находится примерно в двадцати метрах от неё, стоя в пасти огромного динозавра и глядя в прицел.       Бун приходит с ночного дежурства сонным и истощённым, что вваливается в номер и падает на кровать, даже не сняв ботинки и одежду, просыпаясь уже тогда, когда ноги начинают ныть. Самочувствие ухудшается, однако вместе с Карлой он не вянет. Она заменяет ему сон, еду и воду. Действует как стимулятор или очень сильный наркотик, который, ясное дело, охотно принимать снова и снова, нуждаясь в нём ещё сильнее прежнего. Но ему не хватает времени на жизнь вместе с ней, а не для неё. Пенсия слишком мала, а долги растут с каждым днём. Если Бун возьмёт себя в руки, то он может не только охранять город ночью, а заняться фермерством или выполнять задания от старушки Дженни Мэй, тогда лишний раз крышки экономить не придётся. Возможно, Карла это поддержит. Возможно, что нет. Особенно в том случае, если девушка хоть как-то заинтересована в самочувствии Буна и дорожит им. Бун же желает проводить с Карлой намного больше времени, но больше, чтобы она не нуждалась в чём-либо. И ему страшно от того, что она может узнать. Даже если ему выпадет шанс откровенно поговорить, он всё равно ничего не сможет сказать, потому что она точно посчитает его ублюдком, не захочет его знать и уйдёт. И Бун чувствует себя эгоистом и трусливым щенком, раз не может сказать никому правду самостоятельно.       А он бы хотел показать мир за Стрипом, но не такой жестокий и опасный. Невозможно поверить, что раньше не было ничего подобного, как сейчас. Монстры, много крови, оружие, убийства — это стало слишком привычно для всех, что-то, что было раньше, до всех войн — сказка, выдумка, какая-то глупая легенда, бред сумасшедшего и то, что уже не вернуть человеку. Тот мир и его нынешний пережиток. Две стороны одной медали. Одна — уже давняя, забытая, как старая чёрно-белая фотокарточка, и никогда не ценимая ранее людьми. Вторая — сегодняшний, как чёрная грязь вперемешку с густой кровью, страшная, её изменить уже невозможно, но эта сторона роднее, она уже внутри тебя и от этого не сбежать.       Бог неожиданно исчез для всех. Как и добрая судьба.       Бун хочет сделать Карлу счастливой. И хочет ей всегда самого лучшего. Но крышек почти нет, как времени и сил на дополнительный заработок. Каждую ночь Бун стоит в пасти динозавра, а потом спит весь день. И так каждый раз. И в один момент это надоест Карле. Бун не достоин Карлы. Карла не достойна жизни в такой помойке. Она должна сиять в платьях в Вегасе, целуя фишку на удачу и подмигивая крупье, а потом срывать большой куш и тратить их на Стрипе, не жалея ни крышки. У Карлы в какой-то мере вошло это в привычку, повезло, что в Новак не так часто приходят караваны, да и в самом городе нечего покупать.       И каждый день всё одно и то же. Ссоры и недовольства Карлы, сетования Варгаса, больные и опухшие ноги и ночное дежурство в пасти огромного динозавра. Всё это повторяется уже третью неделю, что Бун не может отделаться от ощущения, что всё это — один скучный бесконечный день, но слишком привычный, даже какие-то отклонения от привычного графика доставляют большой дискомфорт. Ночному снайперу уже страшно что-либо менять, только бы не сделать ещё хуже. И Бун проклинал себя и ту ночь, когда Карла раскрыла свою большую, а может, только одну из своих тайн.       Одно из ночных дежурств. Бун в который раз внимательно смотрит в свой оптический прицел, ища потенциальную опасность в виде рейдеров, легионеров или чёртовых гекконов, которых в последнее время развелось что-то много. Палец привычно немного дрожит на спусковом крючке, готовясь нажать и выстрелить в голову и нейтрализовать угрозу, если та и будет. Странно, что уже второй день не в кого пострелять — слишком тихо. Это и настораживало Буна. Особенно, когда не видит в прицеле легионеров. Наверное, это и хорошо, что рядом их нет. А с другой стороны, ты теперь точно не знаешь, что от них ждать. В поле зрения появился очередной караван, которого давно не было. Скоро сбегутся все местные жители, чтобы прикупить еды, одежду, может, оружие с боеприпасами и распродать барахло, найденное в развалинах РЕПКОННа. Рассматривает лицо караванщика, глядя в прицел. Давняя привычка, присущая многим снайперам первого разведбатальона Неожиданно сзади громко хлопнула дверь и Бун случайно нажал на курок. Прогремел выстрел. — Кретин, ты куда стреляешь-то? — разорался караванщик, в которого чудом не попала пуля, — Кто тебе вообще винтовку дал, а?!       Сзади что-то упало. Крейг машинально оборачивается, попутно оттягивая затвор и пытаясь прицелиться, но быстро отводит дуло винтовки в сторону, когда видит испуганную и зажавшуюся Карлу, у которой из одной руки выпали раскладные стулья. В другой она держит мешок, в которой звенели бутылки и шуршала какая-то бумага. — Прости, — говорит Бун, виновато глядя на свою жену, — Не подкрадывайся так ко мне в следующий раз, хорошо? Ты что-то хотела? — Ох уж эта старуха Дженни, она мне еле-еле позволила взять эти складные стулья со склада мотеля, какая же она противная и дряхлая, хотя бы бюстгальтер надела, — говорит как ни в чём не бывало Карла, поднимая те самые стулья и спокойно их раскладывая, — Я тут подумала, что во время дежурства тебе тут скучно бывает, ну и я тут, как бы, подумала, что было бы неплохо нам поговорить, посидеть вместе и всё такое.       Девушка ставит стулья как можно ближе к бортику. Потом подбирает мешок, достает оттуда бутылку вина и два бокала, ставит на пол, на что Бун смотрит с долей удивления, иногда переводя взгляд на шоссе. Следом на полу появилась пачка сигарет, коробок спичек, пара потрёпанных книжек, упаковки кексов и чипсов, одну из них Карла почти торжественно вручила в руки Буну: — Я знаю, что от них у тебя живот крутит, но ты их всё равно любишь… — Ты уверена, что это хорошая идея? Я же тут на службе, если отвлекусь, то могу упустить рейдера или легионера. Может, поговорим утром? Да и тут холоднее, чем в номере, — Бун мнёт у себя в руках пачку чипсов, откладывает их и с большим усилием поворачивается к шоссе и опять скидывает винтовку.       Карла ничего не ответила, только подвинула стул и уселась рядом с Буном, приглашая его жестом присесть рядом. Бун же не желает отказывается от приглашения Карлы, так как такая забота от неё была большой роскошью. Крейг плюхнулся на небольшой стульчик, который прогнулся под его весом, что даже заскрипел. Бун же понял, что сидеть как-то даже удобнее, чем стоять всю ночь. Однако, некоторая часть шоссе теперь не видна, но Бун остался сидеть и по привычке вскинул оружие. — В последнее время тихо, Бун. У нас нет времени на общение и ласку. Ночью ты то и дело в кого-то стреляешь, а весь день спишь как мертвый. Я бы хотела с тобой поговорить, хоть даже так. Откроешь вино? — Карла протягивает бутыль.       Бун откладывает винтовку, ставя её к стенке, поглядывая на шоссе. Взял бутылку, чтобы не тратить много времени или искать штопор, просто втолкнул пальцем пробку в бутылку. Протягивает обратно, Карла разливает вино по бокалам, пока Бун загонял патрон в винтовку. Странно, что Карла сделала только один глоток, но положила бокал обратно на бортик и больше к нему не прикасалась. — Думаю, что с Нелаем нужно что-то делать. Он опять скрёбся к нам в номер, даже царапины оставил на двери, — возмущённо пыхтит Карла, сложив руки на груди. — Он что, больше не боится струю воды из пульверизатора? На прошлой неделе он послушно ушёл, даже особо брызгать не пришлось.       Карла хохотнула, прикрыв рот ладошкой. Укрывается клетчатым пледом, который всё это время сползал с её плеч. Заправляет волосы за уши, что часто лезут в глаза и тем самым очень мешают. — И как ты можешь так долго стоять, отстреливая плохих парней? — невзначай спрашивает Карла, поднимая с пола рваную детскую книжку, — Наверняка это так скучно… — Может и скучно. Это просто моя работа, — холодным голосом отвечает Бун. — Знаешь, как я попала на Стрип? — спрашивает неожиданно Карла, закинув ногу на ногу и глядя куда-то в сторону.       Бун кивает, потом отвечает: — Конечно. Ты сорвала большой куш в Атомном Ковбое и прошла на Стрип. Не думал, что есть такие красивые и везучие люди.       Карла прикусила нижнюю губу, неуверенно мнёт юбку платья. Бун старается не придавать этим жестам значения, но постепенно понимает, к чему это ведёт. И настал этот день, когда кто-то из них расскажет то, что скрывает, пока не поздно. Бун ждал этот день, но мужчина бы хотел, чтобы он не наступал никогда. — Я хочу быть с тобой откровенной, Крейг. Не так всё, как я тебе когда-то сказала, совершенно не так. Мне есть что тебе сказать, и, думаю, тебе тоже.       Лёд тронулся. — Ничего подобного, Бун. Я вообще не из Невады. Из Калифорнии. И я не из богатой семьи, как я говорила. Бедная, но большая семья. И никто из неё не был учёным, певцом или ещё кем-то. Семья фермеров, которые пытались хоть что-то вырасти на клочке бесплодной земли, кочевали туда-сюда, искали хорошее место, где можно было бы осесть, — Карла спокойно открывает упаковку кексов, кусает совсем немного, разжевывает этот маленький кусочек, но воротит нос, откладывая теперь и кекс. — Я тогда совсем молодой была. Нашли как-то местечко на границе с Невадой, осели там. Нормально жили несколько недель, даже что-то росло неплохо, воды было достаточно. Но не учли, что Когти Смерти обитают и в таких местах. Первое нападение вроде отбили без потерей, может, пару ран было у отца и брата. Но все посевы были перетоптаны. Знаешь, Бун, вообще мама и папа и без этого ссорились, то еды нет, то крышек, то ещё что-то. Детей было пятеро, да ещё и больная бабушка. В один момент отец не выдержал и пропал. Я сама видела, как он уходил с караваном. Болтал с ними про Стрип. На следующий же день Когти Смерти пришли опять, перебили всех, кто работали на ферме. Я же со старшим братом просто сидела дома и пыталась научить его читать, пока он чистил дробовик. И когда мы услышали крики, мы даже не обратили на это внимание. Думали, что отец вернулся, пьяный и без крышек, закатил очередной скандал. И вышли только под вечер, когда ни мать, ни бабушка, ни дядя или братья и сестры не пришли домой. Ты сам понимаешь, что произошло и долго мы там не оставались.       Карла говорила об этом слишком спокойно. Девушка вытаскивает сигарету из пачки, закуривает. Буну не особо любит, когда Карла курит, но не запрещает ей. — И мы ушли вместе с караваном, много где были и что видели, но крышки таяли на глазах. Брат мой был охотником, стрелял гекконов и толсторогов, продавал мясо и шкуру за гроши. Я же ничего не умела, кроме чтения. Зато караванщики бесплатно меня кормили, пока я им что-то читала. И мы шли к Стрипу, пытаясь найти отца. И на это ушло годы. Среди караванщиков были потери, особенно когда нападали рейдеры. Во время последней атаки мы отстали, но Стрип был не так далёк. Осели в небольшом домике, пока брат охотился, я же… А я же подрабатывала проституцией, хоть ею нельзя было хорошо заработать. Но мы достаточно заработали крышек, пока брат не продал караванщику какую-то штуковину, которую нашёл во время охоты, да ещё за большое количество крышек. И мы прибыли к Стрипу, тогда цена за проход была тысячу крышек за одного человека. И у нас была только тысяча. В итоге, брат оставил все крышки мне, чтобы я попала на Стрип и нашла отца. Может, я не хотела жить в месте с отцом. Я бы просто сказала, что все были бы живы, если бы он не ушёл так просто, даже ничего не оставив.       Бун слушал всё это очень внимательно. Он не может обвинять Карлу во лжи, даже если она всё рассказала только сейчас, скрывая правду. — Ты нашла отца? — спросил Бун, смотря на Карлу сквозь солнечные очки. — Нет.       И они молчали некоторое время. На улице стало ещё холоднее, дул неприятный ветер, поднимая песок в воздух. Бун смотрел в прицел, держал палец на крючке. Вдруг Карла его спросила: — А тебе есть что мне рассказать? Ты второй месяц ходишь каким-то мрачным. Что-то произошло?       Бун знал, что она задаст этот вопрос. И пока они молчали, Крейг пытался сформировать в голове ответ, но ничего не выходило, кроме глупых оправданий и сырых высказываний. Но молчать тоже нельзя. — Нет. Я в порядке. Просто устаю, ты сама понимаешь. Знаешь, когда заработаем достаточно крышек, я предлагаю вернутся на Стрип. Выкупить тот номер в Ультра-Люксе, жить спокойной жизнью, читать вместе романы и смотреть старые фильмы.       Карла улыбается. Встает, чмокает Буна в щёку, поправляя берет на его голове. Уже собирается уходить, открывает скрипучую дверь, которая ведёт в магазинчик, но останавливается и говорит: — А знаешь, Бун, после того случая в номере, мне кажется, что у нас может быть мальчик… или девочка, — девушка уходит, закрывая за собой дверь.       И от этих слов Бун роняет винтовку из пасти динозавра, расплываясь в улыбке. Ребёнок. Семья. Но Бун так и не рассказал. Слабак, трус. Он неправильно поступает с ней даже в таком случае. Он не достоин такой женщины, как Карлы. Он не может обеспечить ей жизнь в достатке, хорошей компании, ласке. Ошибка за ошибкой могут разрушить всё, чем Бун дорожит. И он не может с этим что-либо сделать. Неудачник?