***
Удалось дойти почти до руин Вегаса под самое утро. Немного не повезло — нарвались на подрывников, рейдеров, всякой неприятной живности, как, например, Когтей Смерти. Бун сам не понимает, как они вообще остались живы. Курьеру опять повезло — два пулевых ранения и одна большая царапина на спине. Удача на её стороне даже сегодня, несмотря на скептически настроенного Буна, который считает, что рано или поздно удача отвернётся от Курьера и девушка будет следовать какому-нибудь плану, а не действовать наугад и получать шальные пули. Путники зашли в первый попавшийся уцелевший домик. Курьер игнорировала свои ранения и поддавшись паранойе ставит растяжку с гранатой. Такой привычки Бун за Курьером ранее не замечал. Девушка стала слишком нервной, видит опасность почти везде, часто оборачивается, нередко целясь в кого-то невидимого из своего револьвера. Буну это не нравится. Курьер иссыхает у него на глазах. Молчание длится ещё дольше и угнетает с новой силой, чем раньше. Девушка плохо спит, постоянно кашляет, ещё и очень сильно, отхаркивая какую-то красную жижу, поясняя, что это не кровь и на это особо обращать внимание не нужно. — Тебе бы вытащить пули, справишься? — холодно спрашивает Бун, сбрасывая свою сумку на пол и утирая пот с лица грязной рукой. Курьер же ничего не ответила, села на пол и облокотилась на стену, прикрыв лицо руками. Девушка чувствует себя опустошённо, даже не обращая внимание на то, что из ноги хлещет кровь. Когда нога начинает болеть сильнее, Курьер с уставшим видом тянется к сумке, достает аптечку, бутылку воды и алкоголь. Заправляет штанину, находит кровоточащую рану. Вытирает пальцем кровь, размазывая её по ноге. Свезло — пуля вошла неглубоко. Курьер дрожащей рукой промывает рану очищенной водой, рассматривая пулю. Девушка достает мед-х, снимает колпачок с иглы, вводит препарат рядом с раной. Берет пинцет, дезинфицирует рану и инструмент алкоголем, шипит, ёрзает на месте, бьётся затылком об стенку, искажая боль на лице. Отпивает из бутылки немного спиртного, откладывает бутыль, аккуратно ковыряет рану, пытаясь вытащить пулю. Кровь опять хлынула, Курьер стонет и плачет от боли, краснея и прикусывая нижнюю губу до крови. Вытаскивает весь свинец, рану заливает спиртом, чуть ли не визжа от боли. Крови становится меньше, Курьер уже делает неаккуратные швы на раны дрожащей рукой. Боль не даёт сосредоточиться, из-за чего швы выходят грубыми. Бун молча протягивает стимулятор, девушка отрицательно качает головой. Делает последний стежок, затягивает шов, обрезает нить маленькими ножницами. Крейг задаёт вопрос, пока девушка для верности обматывает рану самодельными бинтами: — Ты могла бы использовать стимулятор и особо не возиться с пулей. — А ты точно знаешь, что это такое? Стимулятор не восстанавливает твоё здоровье, а даёт небольшой пинок для организма, чтобы пожил час-другой. Даже если ты принял стимулятор, то ожог, пули, опухоль или ещё что-то там… Они не исчезнут, Бун. Стимуляторы вообще созданы были для солдат и таких ситуаций, когда необходимо было дать немного времени. Обычную медицину никто не отме…- Курьер недоговаривает, начинает громко кашлять, изо рта пошла красная вязкая жижа, которую мигом утирает рукавом девушка. — Что за дрянь идёт из твоего рта? — спрашивает Бун, сложив руки на груди. — Сегодня ты больно болтливый, человек-берет. Печешься о моём здоровье? — язвительно говорит Курьер, вытирая пальцами жижу с губ, — Токсины осели в лёгких, вот и всё. Концентрируются в слизь, приходится отхаркивать как мокроту. Понятия не имею, как это вообще вывести. Не обращай внимания. Бун считает, что Курьеру скоро выйдет боком то, что она не так хорошо обращается со своим организмом, как хотелось бы. Девушка лезет на рожон, редко прячется за стенами или преградами, предпочитая вести открытый бой, идя на врага. Удивительно, что она ещё стоит на ногах, умудряется выжить в нечестном бою. Потеряв всякое желание разговаривать, напарники разбрелись по разным углам комнаты, пытаясь уединиться. Курьер достала все книжки, газеты, письма и прочие довоенные вещи, что валялись у неё в сумке. Девушка взялась сразу за газеты разных годов и изданий, читает статьи и заголовки, сравнивает их между собой. Неожиданно берет ножницы, вырезает статьи и раскладывает клочки бумаги перед собой, периодически меняя их местами, распределять их как-то по-своему. Курьер что-то записывает в свою тетрадь, делает какие-то заметки в пип-бое. За всеми её действиями Бун внимательно наблюдал, попутно считая боеприпасы. Курьер отмечает местонахождение их временного убежища на своей рисованной карте, что-то подписывает. Около часа возится с листочками, иногда делая глотки из припасённой бутылки виски. — Как ты думаешь, — говорит Курьер, не отрываясь от бумаг, — могло ли бы всё быть по-другому? — Ты о чём? — спрашивает Бун без всякой заинтересованности. — Я про то, что, возможно, войны можно было бы избежать, придя к договорённости между странами о добыче и трате ресурсов, а не биться за них. Хотя, если честно, то я не уверена в этом. Может быть, ситуация выходила из-под контроля и ресурсы приходилось отвоёвывать у чужих территорий. Потом дошло всё до бомб. Это так странно. Почему даже тогда люди пытались убить друг друга? Если бы они объединились, то смогли бы выжить, восстановить некоторые ресурсы и продолжить существовать, рационально использовать полезные ископаемые. Но это бесполезное упрямство привело к тому, что оставшееся человечество теперь пытается выжить среди разрухи. — Я так сильно об этом не задумывался, — признался Бун. — Сейчас некогда теперь жалеть о том, что произошло в прошлом. Прошлое уже не изменить, а вот будущее — другое дело. Из того, что произошло, можно вынести большой урок для всех. Если, конечно, кто-то умный не решить повторить те события. Хех, — Курьер издаёт нервный смешок, затем продолжает, — Если сейчас мы объединимся и вместе будем искать довоенные технологии, чтобы использовать их во благо, может, создавать современные разработки, то мы сможем жить, а не выживать. — Ты уверена, что можно возродить человечество? Ты же понимаешь, что мир не станет таким, каким был более двухсот лет назад? — Копай глубже, Бун. Можно попробовать сделать мир лучше, хоть это будет стоить много сил и времени. И Бун понял, что и ищет Курьер. Она ищет ответы. Но, как оказалось, не на один вопрос, а на все, которые возникают друг за другом. В то время, пока Бун когда-то пытался ответить на вопрос «зачем?», Курьер уже ищет ответ на другой: «как нам жить, чтобы не повторить ошибки прошлого?». Курьер чёртов утопист. Буну уже плевать, но он держится за две стороны прошлого: за ту, в которую лично не созерцал, но достаточно слышал и видел его отголоски и ту, в которой был и принимал участие, но оно доставляет сейчас слишком много боли и гнили внутри, что захлёбываешься в них и не видишь настоящего. Даже не можешь почувствовать, что сейчас происходит. Бун живёт так, будто находясь в огромной комнате без единого источника света. Повсюду мрак, неизвестно, что будет, если Бун шагнёт вперед или назад. Вообще, у комнаты было множество цветов и запахов. И когда-то эта комната была светлой и просторной, даже яркой, но ещё намного раньше переходило от мутно-серых цветов до кроваво-красных. Но теперь Бун не ощущает масштабов. И он сделал всего лишь один шаг вперёд, через густоту тьмы и мрака, то почувствовал себя пустым и опустошённым, потерянным вне времени. И Бун делает шаг назад, возвращаясь на прежнюю позицию, уверяя себя, что он не готов идти и будет лучше, если он отдохнёт и наберет сил. Хотя бы немножко, чтобы потом попробовать ещё один шаг. Бун давно уже не ребёнок. А Курьер уже не маленькая девочка. Давно нет никаких «мама» и «папа». Есть только твёрдая рука, револьвер, звон в ушах от оглушающих выстрелов, кровь и смерть, что наступает либо на пятки, либо смотрит тебе прямо в лицо. Курьер ходит по тонкому льду, смотря куда угодно, но только не себе под ноги. А ведь подо льдом бесконечная и холодная бездна. Может, Курьер умеет плавать, но не в такой воде. Или она просто не хочет начать бороться за свою жизнь, не видя в ней смысла для себя? Девушка сама не знает ответ, но всё равно шагает по льду, нередко срываясь на бег. А ведь лёд уже треснул и скоро тронется. Что будет делать Курьер, когда она провалится под лёд? Может, ожидать помощи извне. Ожидать кого-то, кто протянет руку. Но Курьеру никто не помогал слишком долго, из-за чего она забыла, что такое посторонняя помощь. И как только она придёт в себя и поймёт, что она с головой в холодной воде, она по привычке начнёт двигаться, плыть наверх, не зная, для чего. И, честно говоря, Курьер сама знать особо не желает. Путники не заметили, что они так и заснули в разных углах комнаты. Бун проснулся чуть раньше Курьера, но не вставал, а продолжал лежать, облокотившись на холодную и грязную стену. Курьер, после того, как проснулась, решила выйти на улицу, чуть не забыв про установленную растяжку. Ночью девушка чувствует себя намного лучше. Любит прохладу и тускловатый свет Луны, а не жару дня и яркий свет Солнца. Курьер прихватила с собой некоторые вещи, чтобы можно было посидеть и о многом подумать, выпить и выкурить целую пачку сигарет, сидя у пылающего костра. Оказавшись снаружи, девушка сначала обошла вокруг дом — никого не видно. Значит, что она относительно в безопасности. Возвращается обратно, отойдя на пару шагов от двери, делает углубление и разжигает костёр из найденный в доме деревяшек и клочков ненужной бумаги. Курьер садится на холодную землю, закуривает мятую сигарету и смотрит пару минут на костёр, потом начинает рассматривать найденные фотографии, читать книги. Это занятие ей почему-то быстро надоело и девушка начала считать крышки, которые завалялись в её карманах. Вывалила горсть себе в руки, начала считать, но сбилась, когда сзади неожиданно подошёл Бун. — Когда двинемся? — спрашивает снайпер, усевшись рядом. — Не знаю. Не хочу особо. Да и ноги болят, — устало произносит Курьер, — Готова поспорить, что я пустоши обошла вдоль и поперёк, но почему-то восторгаюсь от звёздного неба как впервые. Странно, правда? В Сьерра-Мадре я не могла даже увидеть небо, да и понять, день сейчас или ночь. Странно, что я… Мы там выжили. Даже если мы однажды разделились. Я поругалась со своим напарником, пошли в разных направлениях. В итоге, я потерялась, в панике забилась в гущу токсинов. Еды не было, только грязная вода. И знаешь, Бун, может быть, это странно, но мне приходилось жрать этих людей в резиновых костюмах. Хотела выжить. Надеюсь, что на меня это сильно не повлияет. Да и ещё сама эта история. Вера Киз, Дин Домино, Фредерик Синклер… Казино-убежище, построенное для любимого человека. Так странно. Слишком печально вышло для всех. Бун только молча слушал, смотря на языки угасающего пламени. Он не знает, что видела Курьер и что пережить ей удалось, но это на неё повлияло слишком сильно. Когда-нибудь она расскажет обо всём подробнее, но сейчас она явно не готова. — Ты когда-нибудь видел бабочек? — неожиданно спрашивает Курьер, опять меняя тему разговора. Бун отрицательно качает головой. — А я кое-что нашла, — Курьер достаёт из сумки что-то стеклянное, — Вот. Бабочки. Это была коробка со стеклянной крышкой. На дне коробки были прикреплены с помощью иголок странные насекомые разных форм и размеров, но с красивыми разноцветными крыльями. — Такие насекомые раньше летали по всей планете. А сейчас они у меня в руках, пусть и мёртвые. Наверное, какие-нибудь бабочки всё-таки есть, но они изменились под воздействием радиации. А вот эти совсем чистые, довоенные! — Курьер восхищённо разглядывает каждую бабочку. Всё-таки Курьер очень странная. Бун сомневается, что видел кого-то страннее Курьера. Зато у неё есть ненормальное желание сделать мир лучше, но не ясно, для кого. Наивный человек, но по-своему жестокий и опасный. Но людей видит почти насквозь, что было странно и пугающе. Крейг думает, что рано или поздно Курьер прочтёт и его. Может, даже поймёт.Необычный вечер. Курьер.
2 октября 2016 г. в 13:08
Бун уже смирился с той мыслью, что Курьер не поймёт его и не примет правду, сказанную снайпером, который участвовал в резне в Биттер-Спрингс. Курьер доброжелательно относится к Великим ханам, несмотря на то, что ханы фактически являются рейдерами. Она говорит, что ханы похожи на монгольских воинов, но Крейг всё равно не понял, о чём говорила девушка, даже тогда, когда она показала какую-то книгу, пытаясь что-то объяснить, показывая выцветшие картинки.
— История повторяется, Бун, и не единожды, — говорит Курьер, качая головой, не замечая положительной заинтересованности у своего напарника, припоминая, что Мэнни говорил что-то про Биттер-Спрингс.
Вообще, Бун не думал, что встретит настолько заинтересованного человека прошлым. Даже Карла не интересовалась настолько сильно довоенным временем, как Курьер, которая словно впитывала и глотала всю информацию, которую черпала из довоенных книг и терминалов, записываю корявым и неаккуратным почерком в пожелтевшую тетрадь старой ручкой. Она интересовалась технологиями, медициной, наукой и обычной повседневной жизнью тех времён. Девушка обожает находить дневники, которые были написаны до бомбы, читать их и откровенно удивляться:
— Эта девчонка, которая пишет этот дневник, боится надеть одинаковую кофточку со своей подругой, но хочет, чтобы наряд сочетался с костюмом какого-то парня. И это действительно когда-то было важно? — Курьер недоумевает и с досадой закрывает старенький дневник.
Бун не понимает, чего добивается Курьер и почему она тратит время на эти довоенные книжки, считая их важнее еды или боеприпасов. Выбирая между пачкой патронов и тяжёлой энциклопедией, то Курьер даёт приоритет книжке, освобождает место специально для неё, вытаскивая вещи из рюкзака. Бун считает это в какой-то мере расточительством и подбирает вещи, ругаясь и небрежно бросая в свой походный мешок. Крейг же пытался договориться с Курьером, чтобы в приоритете у неё были предметы выживания, а не куча бесполезных довоенных книжонок, которые туманили ей разум, делали её ещё более задумчивой и почему-то печальной, невнимательной. Может быть, книги про медицину и технологии ещё как-то полезны. Но не без внимания остаются обычные книжки с литературными произведениями, газеты, журналы и чужие дневники. Собирает девушка и кассеты и проигрыватели, инструкции к применению ко всяким гаджетам и инструментам, фотографии чужих людей или чистые фотоплёнки, виниловые пластинки. Крейг считает это бесполезным хламом. Такие вещи не помогут выжить в пустоши или что-то смастерить, даже особой цены сейчас они не представляют. Снайпер думает, что вся эта её увлечённость вещичками из времён до паления бомб пагубно влияют на Курьера. Она погрязла в пучине прошлого, забывая про настоящее и не видя будущего. Или же…
А она что-то в них ищет. Информацию, данные, хоть что-то, что может быть полезным. Когда-то давно, когда Бун только начал замечать эту увлечённость Курьера, она сказала, что это наверняка у неё давно, ещё до того, как в неё выстрелили и похоронили на кладбище Гудспрингса. Пока путешествует по Мохаве, девушка делает тайники. Если повезет, то спрячет в сейфе, если он попадётся. Если нет — ищет альтернативные варианты: прячет среди полок, в мусорных баках, столах и ящиках, помечая их особой меткой Курьера с помощью баллончика краски, которую нашла у какой-то банды рейдеров. Обязательно делает пометку в своём пип-бое, но наносит записи на бумажной карте, которую сделала сама из найденного почти чистого листа плотной бумаги. Сначала Бун считал, что делать тайники — весьма полезно. Пока не узнал, что в тайниках не так много боеприпасов, оружия или еды, в отличии от груды книжек. Крейг не понимает этой заинтересованности Курьера. Но она зачем-то это делает. Зачем-то много читает, задаёт себе вопросы, на которые не всегда может ответить и начинает сначала, перечитывая страницу за страницей, анализируя, пытаясь понять содержимое и подчеркнуть что-то для себя.
И как-то Бун
понял, что ищет Курьер среди строчек и длинных предложений, смысл слов который теперь сложно предугадать — в современном мире они в большинстве своём утратили важность своих значений. И понял это тогда, когда Курьер в одну из бесчисленных ночей совместного пути сделала что-то невероятно странное, но это имело для неё слишком большое значение и затаённый, сокровенный и важный смысл, который оказался важен не только для Курьера, но и для Буна. Бун тоже неоднократно думал об этом, на который Курьер пытается так долго найти подсказки, чтобы найти тонкую ниточку правды, схватится и опираясь на него и отыскать остальные нити, чтобы сложить их в одну цепочку времени и последовательности действий, придавая им особое значение и тратя на это очень много времени и сил, выжимая из себя всю энергию и отдаваясь этому делу полностью и безвозвратно.
И произошло это утром, после ночи в Боулдер-Сити, где произошла стычка между НКР и Великими ханами. Курьер была слабой, особенно после битвы за Нельсон и путешествия в Сьерра-Мадре, но не осталась равнодушной к этой ситуации. Она не хотела проливать кровь, как ей казалось, совершенно напрасно. Так же считал Бун. Курьер решила конфликт мирным путём, освободив пленников и встретилась со знакомыми ханами, которые были явно удивлены появлению так и Курьера, так и Буна. Как потом пояснила Курьер, эти ханы подловили её у Гудспрингса и оглушили, ударив чем-то очень тяжёлым по голове и во главе с Бенни украсть у неё платиновую фишку. Когда девушка заставила лейтенанта Монро ослушаться приказа начальства, Бун сначала не одобрял этого поступка, пока не вспомнил, что именно по приказу начальства он собственноручно перебил многих невинных людей, не щадя женщин, детей и стариков, всаживая в их тела целые обоймы боеприпасов. Как только Курьер разобралась с ханами, она завалилась в салун «Толстый рог», где было очень тихо и пусто, а гости за стойкой бара вообще крайняя редкость, особенно после остановки работ в карьере из-за Когтей Смерти.
Вошли в салун, сели за крайний стол, который казался менее грязным. В воздухе витал запах табака и крепкого алкоголя. Курьер прикупила две бутылки виски, на закуску стейки из брамина и геккона. Девушка выпросила даже довоенные салфетки, которая приметила в углу стойки бара. Хозяин салуна хоть удивился, но отказывать не стал. Перед тем, как начать долгожданную трапезу, Курьер вколола в плечо мед-х и стимулятор, шипя и жмурясь от боли. Швы на плече ещё не сняты, рана очень сильно ныла и при неловком или неаккуратном движении сильно болела, а лямка рюкзака постоянно тёрла рану даже через кожаный плащ.
— Твою же мать, всего чуть больше суток меня не было в Мохаве, а будто не ела нормально год, — Курьер с жадностью накинулась на еду, аккуратно двигаясь, чтобы плечо опять не заныло.
— Что произошло в Сьерра-Мадре? — спрашивает Бун, так и не притронувшись к еде.
Курьер нахмурила брови, перестала жевать кусок мяса и отодвинула тарелку. Отвела куда-то взгляд, томно вздыхая, подперла голову здоровой рукой, из-за чего длинные волосы спадали на пол.
— Знаешь, что я могу сказать, Бун? Это наверняка самая ужасная случайность в моей жизни, даже несмотря на Бенни, выстрел в голову и фишку. После битвы с легионерами и перевязки в лагере Форлорн-Хоуп, пока ты шёл к посту, чтобы доложить о нашей победе рейнджеру Мило, а мне особо на месте не сиделось. В пип-бое нашла сигнал из Сьерра-Мадре, карта показывала, что источник совсем близко. Ну, нашла люк. Может быть, это был бункер Братства Стали. Нашла источник сигнала, наверное, это было что-то вроде мощного довоенного радио. Вот только рассмотреть ничего не успела. В помещение пустили газ.
Курьер морщится, мотает головой. Слишком плохие воспоминания. Хватается за бутылку, откручивает крышку, разливает алкоголь по стаканам. В воздухе чувствуется резкий запах спирта. Курьер делает два глотка, вытирает вспотевшее лицо грязным рукавом, позабыв даже про салфетки. Вздыхает, ищет в карманах сигареты и зажигалку Бенни, которая оказалась у ханов и они с радостью отдали вещицу Курьеру. Девушка закуривает, пускает облака табачного дыма. Девушка играет с гравированной зажигалкой, вертит её в пальцах, подносит фаланги к огоньку, обжигается, но не перестаёт играть.
— Всего нас было четверо. Или пятеро, если учитывать, что у одного из нас было раздвоение личности. Такие же пленники Сьерра-Мадре, такие же сумасшедшие. Мы были не первыми, кто бывал в том месте. Те бедняги, впрочем, как и мы, выполняли приказы чокнутого старика, который, как мне казалось, хотел ограбить казино. У меня не было оружия. Пришлось искать его среди отравленного облака.
— Облака? — спрашивает Бун, попутно разжёвывая кусок мяса, заметив, что владелец салуна перестал вытирать полотенцем стаканы и бокалы, но развесил уши, несмотря на то, что Курьер пыталась говорить тихо, почти шёпотом.
— Ну да, кроваво-красное облако Сьерра-Мадре. Это некое скопление токсинов, очень ядовитых, что разъедают кожу, — девушка аккуратно засучила один из рукавов, показывает перевязанную руку, немного разматывает довоенный бинт, демонстрируя воспалённую рану, — Да что там кожу, даже металл и резину. Опаснее всего было переходить через облако, если есть открытые раны или нет на лице повязки. Этот безумный старик, Элайджа, хотел пустить облако по всему Мохаве. Я так и не смогла понять, чего он добивался, кроме того, что он хотел уничтожить сотни людей. Хорошо, что старик мёртв. Но это не вся беда.
Курьер роется в своей увесистой сумке. Выкладывает некоторые вещи, опять же книги, какие-то записки, странные карты, пока не находит какой-то ошейник. Бун видел похожие ошейники на рабах Легиона Цезаря. Но этот был какой-то другой, намного массивнее, с большим количеством цветных проводков, а вот рабский ошейник Легиона был самодельным и неаккуратным, застёгивался на ремешок, но при попытке его расстегнуть он взрывался. Бун заинтересованно разглядывает вещицу, ожидая пояснения от Курьера.
— Знаешь, Бун, это непросто рабский ошейник. Точнее, он вообще довоенный, производства нашей страны, чтобы держать в узде китайских пленников. Сначала Элайджа делал ошейники для дистанционного подрыва, почти как рабский, вот только тут есть микрофон, — девушка указывает пальцем на динамик, находившийся на корпусе ошейника, — Однако эти ошейники не смогли контролировать предыдущих пленников: возникали конфликты в группах, а их члены убивали друг друга, прикидывая шансы, думая, что смогут одурачить всех и добыть богатства, старик решил модифицировать эти ошейники. Теперь в случае смерти одного из носителей взрываются все остальные ошейники. Умирает один — умирают все, не успев сказать даже и слова на прощание. Может быть, идея неплоха. Но побочный эффект усложнял абсолютно всё. У этого ошейника очень слабая помехазащищённость, из-за чего любые посторонние сигналы в радиусе примерно десяти метров вызывали обратный отсчёт и детонацию. Не успел покинуть зону действия посторонних сигналов, которые исходили от этих чёртовых радиоприёмников — ты и все остальные остаётесь без головы на плечах. Бум! Бабах! — Курьер размахивает руками, чуть не опрокинув виски на пол, если бы Бун вовремя не поймал бутыль, пока Курьер придерживал больное плечо, шипя от боли.
— Ты лучше поаккуратнее с рукой будь. У нас мед-х не так много, конечно, но достаточно, чтобы подсесть на эту дрянь, — говорит Бун и переставляет бутыль чуть дальше от Курьера, — А порез на ноге откуда? И говори на человеческом языке, а то я почти ничего не понял про эти ошейники.
— Нож. Какой-то супер-нож, который разрезает даже разделочные доски. У этих призраков в защитных костюмах были копья с этими ножами.
— Призраки? — Бун немного удивился, но не подал виду.
Вообще Бун мало что знает про призраков, разве что-то, что это души умерших людей. Многие солдаты травили байки про призраков Легиона, которые будут мстить НКР. И Бун не верил. Пока не вернулся с задания из самого Биттер-Спрингса. Теперь все эти люди снятся снайперу почти каждую ночь.
— Люди хотели знать природу токсинов и пытались его изучить. Так как эти токсины разъедали кожу, были привезены откуда-то специальные костюмы. Они сделаны из резины, громоздкие и неудобные, людям приходилось просить помощи посторонних, чтобы их надеть. Но даже эти костюмы не помогали против токсинов. И как-то они пагубно влияли на людей, в итоге после бомб они мутировали, превратились в ужасных чудовищ, которых невероятно сложно убить. И мне… Ой, а знаешь, там были ещё и голограммы всякие и другие дела… — Курьер неожиданно сменила тему, забыла про стакан и сделала несколько глотков прямо из горла.
Бун заметил, как Курьер изменилась в выражении лица. Да и вообще стала другим человеком. Делает вид, что Сьерра-Мадре никак не повлияла на неё. Но это было неправдой. Самочувствие Курьера заметно ухудшилось и Бун это сразу увидел, когда увидел её в Новаке. Курьер неуверенно шла, хромая на правую ногу. Её лицо было ещё бледнее, были видны следы желчи на губах и странном сером комбинезоне. Не успела она дойти до забора, так её вырвало чем-то зеленоватым. И тогда она ничего не сказала.
И сейчас молчит, не хочет что-либо объяснять.
— Знаешь, Бун, уже светлеет. Может, двинемся, а? Нужно к утру добраться до руин Вегаса, отдохнуть немного.
Бун кивает. Ещё одна странная привычка появилась у Курьера. Теперь она путешествует ночью, днём предпочитает отдыхать, желательно в здании. Бун тоже лучше бодрствует ночью, так как работал в тёмное время суток.