One For My Baby

      Бун лежал в тёплой постели, пытаясь уснуть после тяжёлого ночного дежурства в чёртовой пасти динозавра. Карла сидела на диване и в очередной раз читала свой любимый выпуск довоенного журнала о моде. Крейг поймал себя на мысли, что нужно подзаработать немного крышек вместе с мародёрами из Новака — порыскать по старому полигону, что находится совсем рядом, несмотря на то, по мнению Буна, что хлам на то и хлам, чтобы он валялся без дела или собирал пыль, но находились те умники или глупцы, которые выкупали вентиляторы, клей или тостеры, делая из них что-то путное. Снайпер неожиданно для себя вспомнил, что в детстве он занимался подобными делами, если он не бродяжничал по Пустоши и находил место для жилья. Ходил по округе, собирал технологии Старого Мира, может, пытался их как-то чинить, но бросил эту затею. Зато иногда он удачно продавал этот мусор проходящим мимо караванщикам, но чаще всего торговцы отнекивались или просили подыскать товар лучше. Бун не унывал, если ему не удавалось впарить за пару крышек будильник или книги. Тогда он находил другие способы для выживания в условиях суровой Пустоши без опоры родителей или товарищей.       Грабёж. Сначала Крейг просто неумело забирался в карманы проходящим мимо его убежища караванщикам и путникам, его иногда ловили и обещали прибить, а парнишка убегал на свою разграбленную и на вид бесхозную ферму. Зато своя и больше ничья — личная территория, где ты сам себе король. Но через несколько лет мальчишка набрался смелости, нашёл старый отцовский револьвер — стрелять из него Бун не умел, зато запугивал им перед перепуганных одиноких путников и старателей, которые шли через Красные Каньоны он горазд. Но Бун не хотел быть рейдером, которые из-за чего-то боялись проходить через Каньоны — отец как-то заботился об этом. Парень брал всё, что необходимо и не больше, оставляя всё остальное жертве своего грабежа. Как-то невероятно повезло, когда ему не пришлось кому-то угрожать убить, а даром дали пару бутылок воды и еды Старого Мира, что хватило на несколько дней. Жаль вот, что Крейг тогда не поблагодарил того старика — был слишком занят упаковкой с кексами. Но чудеса доброты старика на этом не закончились: он дал парню нормальную винтовку и пару пачек патронов, добавив, что прекрасно понимает его положение, обещав навещать ферму как можно чаще. Вот только кто из них нарушил обещание: безымянный старик, который ни разу не пришёл, или же молодой Бун, который через неделю ушёл кочевать вместе с караваном?       Вспомнив всё это, Бун приоткрыл глаз и посмотрел на молчаливую Карлу. Как и любовь хороший муж, Крейг не хотел бы видеть свою дорогую жену и будущего ребёнка в нищете. К сожалению, Буна сложно было назвать себя хорошим мужем, как бы он не старался угождать Карле, делать ей приятно и кормить обещаниями, что они будут жить на Стрипе сразу же, как накопят побольше крышек. Может, на Стрипе ему не жить вместе с Карлой, но Бун пытается делать хоть что-то, чтобы Карла ни в чём себе не отказывала. Крейг бы хотел оставить после своей смерти пару тысяч крышек. А чего, собственно, он задумался о смерти?       Бун сам этого не мог понять.       И он ненавидел себя за то, что не мог спокойно уснуть, а начинал думать и думать.       Снайпер пожалел, что вспомнил про Биттер-Спрингс. Конечно, он думал про ту резню каждый день, почти по расписанию, но это выматывало и пробуждало желание покончить со всем этим как можно быстрее, но Карла возвращала Буна из этих грозных мыслей. Но не сегодня. Крейг может спокойно вспоминать те события и покручивать их в своей голове, стоя ночью на дежурстве. Снайпер отлично помнит воодушевлённые лица простых солдат НКР, которые штурмовали поселение — им было это по душе. Тоже небось считали, что делают правильно, спасают людей, принося мир и продолжали безукоризненно слушали своих командиров. Бун оказался таким же глупцом, но имел другие чувства. Смятение и недопонимание вскоре сменились отчаянной решительностью и повиновением.       Бун не помнит лиц людей, в которых он стрелял и немного рад этому, несмотря на то, что это всего-лишь ложка мёда в бочку дёгтя (хотя, Бун даже не знает точного значения всех этих слов). Но крики и мольбы о пощаде он помнил лучше всего. Более того — иногда Крейг их слышит в своей голове, пытается их глушить выстрелами или топить в алкоголе, но выходит только на короткое время и всё начинается заново. Но ощущение того, что люди, которых Крейг лично убил, смотрят на него и ждут момента сожрать его со всеми потрохами, никогда его не покидало. Он не был спокоен даже с Карлой и был более нервным, чем обычно. Родным людям было страшно рассказать о случившемся. Да что там родным — кому угодно страшно. Бун знает, что он является монстром и пока все остальные этого не видят, он чувствует себя в безопасности. Возможно, это эгоистично, но по-другому он не может.       Снайпер помнил, как собственными руками убивал людей, которые оказались обычными гражданскими. Особо не отличались от поселенцев со всех частей Пустоши, жили и выживали, как-то справлялись, зарабатывая крышки как только могли. Но дали ли эти действия хоть что-то хорошее? Ответ очевидный — нет. Больше смертей, трупов, слёз и негодования с обоих сторон. Быть может, что всё то, что происходит с Буном — Дьявольский замысел? Крейг не верил ни в Бога, ни в Чёрта, вот только других объяснений произошедшего он не мог найти. Почему он чувствовал тогда подавленным и шокированным, пока новобранцы праздновали победу, а первый разведывательный батальон решил, что будет легче забыть, чем ответить за поступок. И снайпер предпринял кучи попыток забыть хоть как-то: спал с женщинами, пил не просыхая, иногда кололся, несмотря на категорический запрет наркотиков в армии и на непереносимость собственным организмом.       Зато один из его товарищей по оружию отличился своей первобытной жестокостью. Бун точно не помнил имя этого человека или лица, зато видел, как он убивал. Не так, как убивал Бун. Не так, как убивали все. Все остальные, услышав приказ начальства, старались стрелять и убивать с первого раза, в отличие от того мужчины, что ходил без напарника на разные задания. Убивал он слишком жестоко, растягивая убийственный процесс. Он стрелял в голову не сразу — старался бить по конечностям, смотреть, как люди, без разницы от пола и возраста, лежат в земле и грязи, пытаясь отползти и найти укрытие, но снайпер не подпускал кого-либо к камням, стрелял уже в живот и только в редчайших случаях стрелял в головы, чтобы покончить с мучениями Ханов. Добивал остальных Бун, взяв все грехи на себя.       Почему он это делал? Почему тот урод получал удовольствие от происходящего, стреляя в шокированных женщин и детей. А ведь когда-то Бун ничем не отличался от них: простой человек, гражданский, нашедший своё место в Пустоши и спокойно жил, пока не произошло что-то вроде этой резни. Ещё выстрел со стороны Буна — труп десятилетнего ребёнка валялся на земле. Тогда услышал, как этот мудак потратил всю обойму на какого-то немощного старика, но ничего не сделал, хоть и должен был. Очередное подтверждение тому, что он слабак и ублюдок. Конечно, он не мог предотвратить всю резню и должен выполнять приказ, но быстро и безболезненно, но хоть как-то облегчить учесть невинных. Бун не уверен, но думает, что тот ублюдок убил намного меньше его, зато с какой жестокостью. Бун помнит, как смотрел на людей и тела. Еле живые люди ползали по песку как мухи без крыльев, обмазанные грязью, своей и кровью своих родных.       Бун не был жесток как этот парень — убивал быстро и беспристрастно, чувствуя угрызения совести где-то внутри себя, которую снайпер всеми силами заглушить, повторяя себе почти каждый день, что служит в Республике ради мира и счастья людей. Тогда Бун не знал значения слова«самообман».        У Крейга на секунду пронеслась мысль в голове, что сделал неправильный выбор в своей жизни.       Мужчина повернулся на другой бок, укрылся тонким одеялом и прислушался: Карла продолжала шелестеть страницами. Крейг бы хотел внимания со стороны своей жены, хоть и чувствовал, как он быстро стал просто соседом по комнате и кровати. Никакого нормального общения, кроме криков и плача со стороны Карлы, Бун же просто молчит и слушает, считая в уме и незаметно на пальцах количество заработанных крышек. Совсем немного — и их станет меньше, чем просто нет. Карла всё просит уехать на Стрип, Крейг же пытается сказать Карле, что у них нет на это средств и это небезопасно из-за Легиона и Чертей. А она забивалась в угол, начинала рыдать, игнорирую попытки Буна её успокоить. Сегодняшний день исключением не стал.       Бун сидит на стуле во время очередного дежурства и смотрел в прицел своей винтовки, высматривая опасных противников, но почему-то было тихо и Крейг то и дело хлебал горький виски, припрятанный под гнилой половицей. Глоток, ещё пару, а Буну мало, но напиваться он не собирался — на дежурстве всё равно нельзя было пить. Зато Бун прихватил с собой несколько листов бумаги, которую позаимствовал у Дженни Мэй, чтобы написать письмо Карле. Вообще, он должен был написать его ещё при службе в армии. Нет, написал, конечно, но неумелое и шуточное письмо было адресовано Варгасу. Может, это выглядело смешно и глупо, но у Карлы посмертного письма нет. А почему Бун задумался о смерти? Он признал, что заслуживает её. И он бы загнулся, если бы не Карла, которая однажды ему доказала, что самоубийство — не выход. Зато умереть в честном бою с врагом — огромнейшая честь, хоть у Крейга не было такой возможности. Рано или поздно он умрет. Точно не от старости. Возможно, что во время второй битвы за Дамбу Гувера и этого не миновать.       Бун покачнулся на стуле, пытаясь придумать что-то серьёзное. В этот раз он решил всё тщательно продумать, а не писать всё наобум. Начал со вступления, написав лишь только имя своей жены, не придумав ничего лучше. Почесал голову надкусанным карандашом, покачал головой, но вскоре собрался с мыслями, начав из далека. Крейг не собирался писать про Биттер-Спрингс — для него это слишком тяжело и сложно. Может, когда-нибудь, но лучше всего никогда. Снайпер не хотел бы, чтобы Карла знала. Впрочем, всех остальных это тоже касается.       Карла!       Мужчина не смог представить, что будет, если он умрёт. Мэнни будет горевать, как единственный друг и верный товарищ, а вот Карла… В случае своей смерти он подведёт Карлу, не дав ей обещанные золотые горы. Глупец, загубивший жизнь своей любимой женщины. Посягнул на то, на что права не имел и сделал только хуже. Но он бы хотел увидеть лицо своей жены, когда будет умирать. Оказаться в её объятиях, быть зацелованным ею, побыть рядом в свои последние минуты.       Если ты это читаешь, то знаешь. Прости. Я так хотел вернуться к тебе.       Бун неожиданно вспомнил про пенсию, которая вроде бы должен получать Бун после ухода из армии. Её он так и не получил, но решил заранее упомянуть, что она не такая большая, как он планировал. Точнее, совсем не такая, но Крейг уверен, что если Карла будет благосклонна тратить крышки только на нужные вещи, то будут жить с ребёнком без всяких серьёзных проблем.       Снова чешет затылок, посмотрел на шоссе и продолжил обдумывать. Нет, всё-таки Карла не выживет одна с ребёнком на руках. К тому же, у неё не было хороших знакомых в городе. Даже Мэнни вряд ли бы присмотрел за ней после его смерти. Карла должна быть счастлива при любых обстоятельствах. Было лучше всего, если Карла выйдет замуж за лучшего мужчину, чем он. Бун ничего хорошего не дал Карле. Никакой святой любви и романтики, о которой они так мечтали, хоть и по-разному. Однако Бун уверен, что другой мужчина бы смог дать больше, чем он сам. Бун просто не старается.       Пенсия будет небольшая, но поможет тебе и ребёнку продержаться. Хочу, чтобы ты вновь вышла замуж, когда найдёшь хорошего человека. Не стоит тебе оставаться одной.       Бун не мог описать свои чувства к Карле. Впрочем, как и её саму. Мысли хаотично появлялись в голове, исчезали, оставляя незначительный след, но его не доставало, чтобы придумать что-нибудь путное. При каждой попытке написать хоть что-то, Бун это зачёркивал снова и снова, чуть не порвал драгоценный листок. Мужчина хмыкнул, сделал пару глотков и швырнул в сторону бутыль. Решив, что на более не способен, Бун просто признался:       Не знаю, как выразить свои чувства по отношению к тебе. Думаю, ты сама знаешь как. Мне всегда казалось, что ты меня понимаешь лучше, чем я сам. Хотел бы быть с тобой сейчас.       Бун вспомнил про самую неприятную тему для письма. Резня в Биттер-Спрингс. Ни одной мысли по этому поводу. Конечно, Бун что-то пытался сказать насчёт этого Карле, но она либо не слушала, так как была в очередной раз обижена, либо не понимала, о чём шла речь вообще. Вскоре Бун перестал пытаться, потеряв надежду на понимание и прощение. Прощение именно от Карлы. Он не думал про Ханов или Варгаса, нет, сейчас важно это не было. Но рано или поздно она узнает. Если не от него, то от какого-нибудь бродяги или услышит по радио. Однако простит ли она его?       Есть вещи, которые я не смог рассказать тебе. Пытался. Что бы ты ни узнала о моей службе в НКР, надеюсь, ты сможешь простить меня.       Бун уже собрался закончить письмо, неаккуратно сложить его пополам и закинуть в карман своих грязных штанов, так вспомнил про ребёнка. Ре-бё-нок. Бун недавно ощутил для себя новый смысл этого слова. Это его ребёнок. От любимой женщины, которая носит его под своим сердцем и ждёт его с некоторым нетерпением. К удивлению, Буну было всё равно на пол будущего ребёнка — он всё равно будет любить его и оберегать. Если не умрёт раньше, конечно.       Бун вспомнил очередную ссору с Карлой. Всё начиналось достаточно спокойно и просто появился вопрос: «Как назвать ребёнка?». Карла придумывала какие-то оригинальные имена, предупредив сразу, что никогда не назовёт своего ребёнка «Дженни», после чего Бун неожиданно для себя хихикнул. Его забавляли вечные перепалки между женой и фактическим мэром города, несмотря на попытки Дженни Мэй Крофорд вести себя дружелюбно. Бун предложил назвать девочку Карлой, но из-за чего-то женщина этого не одобрила, начав скандал на пустом месте, что взволновало Буна. Однако Крейг был упрямее её.       И последнее. Знаю, что ты против, но, если это будет девочка, хочу, чтобы её назвали в честь её матери. Знаю, приём нечестный, но что поделать. Стоит того.       Бун оставил свою подпись, уже аккуратно сложил письмо и положил в карман. Мужчина посмотрел в бинокль и в очередной раз убедился, что на город никто не собирался нападать. Зато по шоссе шли знакомые караванщики, странно только, что добрались только ночью, хотя они обычно приходят в полночь. Несмотря на это, в городе их уже ждали люди. Снайпер прокрутил в голове сегодняшнюю ссору с Карлой, из-за чего ему стало стыдно. Глупо поругались, да и он в этом виноват, что Карле даёт одни обещания, но не выполняет их. Снайпер принял решение ненадолго покинуть свой пост и извиниться перед Карлой, а потом незаметно спрячет листок.       Снайпер отложил в сторону свою винтовку, припрятал опустевшую бутылку виски под прогнившую доску, чуть не получив занозу. Ушёл со снайперской позиции, отметив для себя, что продавец магазина уже ушёл к себе домой. Бун вышел из статуи динозавра, вдохнув свежего воздуха и направился к мотелю. Тихонько открывает до жути скрипучую дверь, чтобы не разбудить спящую Карлу.       Только Бун очень удивился, когда не застал свою жену в кровати.