One For My Baby

      Курьер сидела на стуле, рассматривая лежащего окровавленного Буна. Девушка делает глоток виски и ставит на землю бутылку, всё вглядываясь в рубцы и порезы своего напарника. Она уже который час сидит перед ним, смотрит, как врачи меняют ему повязки и постоянно вкалывают ему стимуляторы и мед-х, пытаясь как-то ему помочь. Курьер качает головой, фыркает, нервно стучит ногой по земле, выкрикивая беспардонные фразы в адрес Последователя Апокалипсиса: — Аккуратнее перевязывай, чёрт тебя дери! — Вам не стоит беспокоиться, да и пить. Этот парень тот ещё крепыш, может и выживет, — ответил мужчина в белом халате и продолжил перевязку раненого снайпера. — Идиот, — шипит Курьер, сделав очередной глоток. — Что? — спросил врач, оторвавшись от Буна. — Нет, это я не про вас, прошу прощения, — отмахивается Курьер, с тоской смотря на своего товарища по оружию.       Больной ублюдок, который не может себя контролировать. — Я надеюсь, что ты не загрызёшь своего напарника, когда он очнётся, да? — спросила неожиданно вошедшая Джулия Фаркас в палату, грустно улыбнувшись Курьеру. — Если он вообще очнётся, — буркнула Курьер и хотела отпить немного виски, но женщина-последователь отобрала у неё бутылку. — Тебе не стоит часто пить.       Курьер не в первый раз слышит эти слова. Бун повторял это регулярно, как только Курьер доставала очередную бутыль из своей сумки, делая вид, что ей не хочется плакать, а только сделать пару глотков горячительного напитка и забыться. Ничего подобного. Курьер находит в себе силы, чтобы не реветь — каждый раз, когда глаза становятся мокрыми, она бьёт себя со всей силы по лицу, из-за чего появляются гематомы и синяки. В таких случаях у девушки что-то щёлкает в голове, ждёт, когда кто-то её ударит, но этого не происходит и она бьётся об стены, желая наказания. Тогда Бун совершил ошибку и ударил её во время очередного подобного приступа, после чего Курьер посмотрела на него вытаращенными глазами, попутно вытирая кровь из носа. И после пары секунд неловкого молчания, Курьер сказала: — Ещё. — Я пойду, пожалуй, — Курьер хотела выйти из палатки, чтобы допить наконец-таки виски где-то во Фрисайде совместно с местными наркоманами и выпивохами, но Джули усадила её обратно на стул.       Курьер удивилась, что у неё появилось желание повеселиться в компании местных пьяниц. Девушка обычно пила в одиночку, много и долго, не давала Буну отобрать бутылку и сопротивлялась. Но её волновало другое — почему она начала пить и чувствовала себя виноватой. Ответ можно было бы найти в прошлом Курьера, но оно почти забыто. В голове есть отрывки из воспоминаний, тело же слушает выработанные привычки и инстинкты, которые помогают выжить в суровом мире чёртовых Пустошей. Бой без оружия даётся почти легко, может, что-то уже было забыто, но болезненные захваты, сбивавшие врагов с ног, Курьер отлично помнила, как и обращение с ножами и мачете. Вот только у девушки пронеслась мысль, что такие хорошие навыки могут быть ещё и у Легиона. Как бы странно это не было, но Курьер не сильно, но превосходила некоторых из них.       Возможно, это правда. Иначе по-другому объяснить наличие выжженного клейма на пояснице Курьера нельзя. Ясное дело, что Курьеру клеймо не нравилось. По словам Грэхема, подобное клеймо носят только рабы Легиона. Девушка бы очень хотела содрать тот участок кожи, чтобы избавиться от подобного прошлого, будто это поможет.       Но какого же было удивление у Курьера, когда увидела на своём плече татуировку в виде двухголового медведя. Ещё одна часть прошлого, которая считалась парадоксальной по отношению к Легиону. Курьер не любила НКР равносильно Легиону. Вот только сказать это Буну она не могла. С этим итак слишком много проблем. — Тебе, как и твоему другу, нужна помощь. Последователи и так бы помогли, но ты нас спасла благодаря своим пожертвованиям и помощью с зависимыми, так что я обязана поговорить с тобой. Что произошло?       Курьеру не нравится излишнее любопытство, но не смогла отказать Джулии. Сама Курьер всем сердцем разделяла идеологию Последователей, считаю их миссию чуть ли не святой. Девушка питала надежды войти в эту организацию, но со своими странными привычками и «закидонами» это практически невозможно. Поражало, что эти люди имеют те же цели, которые ставила перед собой Курьер — достижение мира, независимости и возрождение Нового мира по подобиям и законам Старого. Хотя, насчёт последнего весьма спорно. — Ничего особенного.       Сука. «Ничего особенного»?       Джули лишь покачала головой, придвинула другой стул и села рядом с Курьером, отобрав окончательно бутыль с алкоголем, посмотрела на Буна и доктора, который перевязывал раненого Буна и спустя пару минут сказала: — Я вижу, что ты злишься и беспокоишься за своего друга. Лучше выскажись, иначе дальше будешь пить не просыхая.       Курьер лишь пожала плечами и закрыла своё лицо руками, ощущая песок, порох и грязь на лице. Лишний интерес Джулии раздражали, но и Курьер больше не могла молчать — чувствует, как скоро взорвётся от наплыва злости, топить которую в жгучем алкоголе и наркотиках бесполезно. — Этот кретин решил нападать в открытую, когда бились с Чертями, а потом карательный отряд Легиона нас чуть не добил. Буну голову наверняка отбило, начал биться с легионерами, игнорировал мои указания найти укрытие и вести бой на дальней дистанции. Чуть не сдохли оба из-за его безрассудства. — Легион? — переспросила Последовательница Апокалипсиса, — Вам повезло выжить в этой схватке. — Ага, если вот этот кретин выживет, — указала пальцем Курьер на своего напарника.       Сумасшедший выблядок       У Курьера кольнуло в руке, когда она хотела потянуться к отобранной бутылке. Повезло, что отделалась ожогами и пулевыми отверстиями в мягких тканях. Чертовски больно, наложили швы, а желание обколоться мед-х и глотнуть пару таблеток мятных ментат, которые будоражат разум и раскрывают границы разума, а потом запить их терпким довоенным виски. Вот только волнение не покидало Курьера. Бун был прав.       Ничего хорошего так и не вышло       Курьер ответственна за жизнь своего непутёвого напарника, сотню раз пожалев, что взяла его под своё крыло и решила с ним бороздить просторы Пустоши. Девушка невольно вспомнила все неприятные моменты, связанные с Буном. И его вечные крики, нападки, бесконтрольное поведение. Да, особенно последнее. Курьер ощущала страх, когда видела Буна с ружьём. Он как всегда имел безэмоциональное лицо, но делал резкие движения и продолжал убивать легионеров, жестоко, не с одного выстрела, как привыкла Курьер, а как настоящий маньяк — чем больше крови и криков, тем лучше.       Курьер думает, что она влияет на Буна всё хуже и хуже. Слишком много битв, связанных с Легионом, выматывают Крейга и делают его агрессивным. Когда-то девушка давала себе клятву помочь справиться с потерей жены, несмотря на то, что не знала из-за чего это делает. Возможно, во времена до фишки, клетчатого пиджака и двух 9-мм пуль во лбу, Курьер потеряла что-то. Не факт, что это был кто-то близкий — Курьер всё равно бы не вспомнила, но это было частью её. И она чувствует, что пуста без какого-то куска, но чёртова амнезия не даёт вспомнить ничего путного. Но больше всего Курьер пытается понять своё ненормальное желание колотить себя, причиняя боль, неважно каким способом — бить себя по лицу, кусать запястья, запивать целую банку довоенных таблеток медицинским спиртом или самогоном, колоть себя всяким дерьмом, а потом лежать в луже собственной рвоты.       Ей будто бы вбили в голову, что должна она страдать даже за забытые грехи.       Может, Курьер виновата в том, что Бун лежит на ржавой койке, еле дышит и истекает кровью. Курьер ничего не понимает. С одной стороны, её напарник был бы доволен, если умрёт, если вспомнить, что он всё ещё ждёт наказание за резню в Биттер-Спрингс. Но с другой же, Курьер бы не хотела его хоронить. По крайней мере лично. Нет, не так.       Она не хочет его хоронить. — Знаешь, доктор, на которого ты пару минут назад накричала, нашёл кое-что интересное в кармане твоего напарника, — вдруг сказала Джули, из-за его Курьер дёрнулась, возвращаясь из раздумий в реальность. — Последователи лезут к своим пациентам в карманы? Вот так новость.       Джули же пропустила эти слова мимо ушей и вручила Курьеру две смятые записки, после чего удалилась из палатки, забыв забрать недопитую Курьером бутылку виски. Девушка мельком оглядела своего напарника, сделала два глотка алкогольного напитка, а потом решила развернуть первый листок, но как только увидела имя умершей жены снайпера, сразу потеряла всякое желание его читать — это сообщение не для неё. Она знает то, что Бун считает нужным знать и этого должно быть достаточно. Всё то, что касается Буна и его жены — не дело Курьера, как и прошлое Курьера — точно не должно интересовать Буна даже из-за вопроса доверия.       Девушка аккуратно сложила запачканное кровью письмо для Карлы и сунула себе в карман, второй листок начала судорожно разворачивать. Интерес перерос в любопытство, Курьер еще не начала читать, но предчувствовала что-то неожиданное. Алкоголь почти кончился и Курьер делает предпоследний глоток — последний же только после конца чтения.       Курьер, надеюсь, ты читаешь это только в том случае, если я мёртв.       Как только Курьер прочла первую фразу, её передёрнуло. Интересно легли карты — снайпер лежит на койке еле живой, его же непутёвая напарница читает адресованное ей предсмертное письмо. Отчего-то Курьеру стало страшно, даже отложила чтение письма на некоторое время. Потянулась к виски, чуть его не разлила и допила жгучий алкоголь, поставив бутыль на холодную землю, подметив, что санитарные условия в Форту намного хуже довоенных, что способствует увеличению шанса заражению открытых ран.       Интригующее начало, ублюдок.       Курьер не понимает, почему она злится сейчас. Когда-то она давно смирилась с агрессией Крейга или же просто обманула саму себя, забыв про эту проблему. Она забыла, что у неё напарника дыра груди размером с кулак, которая стала больше после смерти его жены. Девушка с дырами от пуль пыталась заглушить свои приступы агрессии и болезненные вспышки воспоминаний прошлого. Туманные картинки, резкие звуки и какие-то обрывочные фразы возникали в голове Курьера, сводя её с ума — девушка никак не могла их связать, получить полноценную информацию из чёртовых кусочков прошлого, путаясь в собственных мыслях. Пытаясь отвлечься от очередных странных воспоминаний, Курьер вспомнила про письмо и снова пытается его прочесть.       Я поверить не могу, что мы встретились. Я все ещё помню, как ты тихо заходишь на снайперскую позицию, а я чуть не стреляю в тебя, потом ночь после Коттонвуд-Коув. Я думал что всажу в тебя целую обойму, хорошо, что этого не произошло.       Сукин сын.       Я никогда не умел писать письма, да и вообще писать, но этот случай особенный. Я это делаю хоть и не первый раз, но это так же сложно.       Курьер отчего-то вздыхает от возмущения, сжимает ладонь в кулак и чувствует, как нестриженые острые ногти впиваются в кожу. Кровь стекает по руке, но Курьер игнорирует это. Привычка игнорировать боль явно осталась из Времен-до-пуль. Девушка вытирает руку об штанину, вчитывается в письмо как можно внимательнее.       Я бы хотел, чтобы ты не шла моим путём и не мстила за меня (хотя я знаю, что тебе говорить это бесполезно). Просто беги оттуда, где я умер. Если ты меня не послушаешь, то постарайся выжить.       Тупоголовый болван!       Мне плевать, что будет с моим телом после смерти. Если хочешь, похорони меня или оставь, но забери мой берет и винтовку. Этих вещей ты достойна больше, чем я. Для НКР ты стала бы гордостью.       Письмо ещё не закончилось, но у Курьера пропало желание его читать. Она сложила письмо и кинула его на стол, уставилась на Буна. Мужчина лежал, судорожно и глубоко дышал. Забавно, берет все еще оставался у него на голове, хоть он немного съехал. Почему Крейг написал ей письмо? Разве она заслужила столько доверия с его стороны после месяца путешествия вместе?       А ведь она чуть не прочитала письмо при живом Буне. Парадокс, абсурдная ситуация, но очень символичная.       Курьер встаёт, подходит к Буну и запихивает ему в карман оба письма, из-за чего мужчина чуть шевельнулся и медленно открыл глаза, из-за чего Курьер отпрыгнула от койки на метр, чуть не снеся стулья. Снайпер что-то прохрипел, Курьер же приблизилась к койке и просто улыбнулась, не найдя подходящих слов. После недолгого молчания, Крейг простонал: — Где?.. — Точно не на том свете, беретоголовый.       Бун же пробормотал что-то в ответ и поспешил закрыть глаза обратно. Отдых был явно ему необходим, хотя бы такой. После того, как Курьер получила весьма неоднозначный ответ, она присела к Буну на койку и задумалась. Повезло. Кому? Непонятно. В этой ситуации оказалось много странностей, даже смысла. Курьер не должна читать то письмо при живом Буне. Бун же не должен пытаться умереть от рук врагов, считая это благородным делом. Может, Крейг с каждым днём морально падает духом, а желание мести начинает убивать его изнутри, как неопределённость Курьера. — Крейг, я тут одно письмишко прочитала… Почти. Не пиши больше таких писем, ладно? — Курьер в первый раз обратилась к Буну по имени.       Ответа не последовало, хоть это и ожидалось. Нельзя сказать, что снайпер спит, но Курьер надеялась, что он услышал её слова. Несмотря на то, что девушка не любит нести ответственность за кого-то или что-то, кроме своих собственных поступков, она всё-равно чувствовала себя виноватой за ранения своего напарника. Но телесные повреждения заживают легко (или не совсем, но быстро с этим смиряешься) по сравнению с душевной болью, давящая на обоих грешников. Курьер посмотрела в Пип-Бой и сделала дополнительную отметку на карте. Через неделю-другую они направятся в Биттер-Спрингс, чтобы решить хотя бы одну проблему на двоих.