***
Смерть Гарри взорвала не только МагМир, но и тихий городок Литтл-Уингинг в графстве Суррей. Со смертью мальчика всплыли такие факты, что все схватились за голову. Если раньше на жизнь бедного мальчика никто не обращал внимания, то сейчас вдруг все о нем вспомнили. Семью Дурсль все обсуждали и осуждали. Им пришлось отвечать на множество неудобных вопросов. Старшие Дурсли не смогли объяснить исчезновение племянника и были осуждены за плохое обращение с ребенком, и это им ещё повезло, что их не обвинили в его убийстве. А Дадли отдали его тетушке Марджори, которая считала его слишком избалованным и обещала заняться воспитанием племянника. Срочно продала дом и дело своего брата и уехала с племянником в неизвестном направлении. В маленьком городке еще долго говорили о этих событиях. Рита Скитер сумела достать отчеты о состоянии здоровья Гарри, написанные Поппи Помфри, и Дамблдору пришлось объяснять, почему не обратил внимание на отчет и не принял меры. Также она смогла взять интервью у родственников Гарри Поттера, и вот со страниц газеты «Ежедневный пророк», разрываясь от ненависти, кричали с колдографии мистер и миссис Дурсль.***
Но жизнь идет своим чередом. И, как всегда, на платформе 9¾ было полно людей. Родители провожали своих детей в Хогвартс. Новый учебный год в Школе Магии и Волшебства Хогвартс готовился наступить. Шумные гриффиндорцы, спокойные и вежливые слизеринцы и хаффлпаффцы, не отрывающие своего взгляда от книг представители дома Рэйвенкло… Все они сновали туда-сюда, искали и находили друзей, делились впечатлениями о каникулах, входили и выходили из вагонов, занимали места в купе. Но наибольшее внимание сейчас привлекало семейство Малфой. Возле Лорда Люциуса Малфоя и Леди Нарциссы Малфой стояли два мальчика-подростка. Именно два похожих друг на друга мальчика. Не таких, как двойняшки Уизли, но сразу было видно — это близнецы. Только черты лица более мягкие у второго мальчика, волосы не платиновые, а снежные, и глаза не серые, похожие на расплавленное серебро, а фиолетовые. Все знали о проклятии одного ребенка в Роду Малфоев, и появление еще одного Малфоя-младшего не прошло незамеченным. Раньше Драко не носил кольца Наследника, которое теперь было на его руке, хотя это всех удивляло. У второго подростка тоже было кольцо, для чистокровных это многое значило, ведь это Магия возродила какой-то древний Род. Какой именно — видно не было, и вряд ли кто узнает, если сам мальчик не скажет, а маловероятно, что он объявит об этом до окончания Хогвартса. Это никого не удивляло, так поступали все и всегда. Все приветствовали Малфоев, поздравляли их со снятием проклятия и благословением Магии, завидуя им и восхищаясь силой и мужеством Нарциссы, ведь снятие проклятья путем рождения ребенка, которого вымаливают у Магии, — очень опасный ритуал для матери. Теперь многое стало понятно: и то, что Драко не носил кольцо, и очень трудные роды. Все знали, что жизнь Нарциссы спас Снейп, ставший крестным Драко. И постоянные недомогания наследника, слишком уж часто в Малфой-мэнор приходили целители. Конечно, второго ребенка скрывали, пока точно не стало ясно, что он выживет, и не определилось наследие, а кольца надевали, когда становилось ясно, кто чьему роду наследует. И уж тем более никого не удивлял стоящий рядом Сириус Блэк — его ведь оправдали, какой же тогда разразился скандал, когда в министерстве среди белого дня появился Питер Петтигрю, — и принявший Род, это было неожиданно, но чистокровные были довольны, что древний Род не исчезнет. Все знали о ссоре последнего Блэка с Дамблдором, когда тот кричал, что один раз уже подвел крестника и второй раз такому не позволит случиться. Все знают, что после такого ритуала лучше всего для ребенка будет крестный из Рода отца или матери, и чем ближе родство — тем лучше. У Люциуса близких родственников нет, следовательно, только Блэк и подходил, а что только сейчас, то это и понятно — раньше не было ясно, выживет ли второе дитя.***
Лорд Малфой холодно смотрел на окружающих его магов, принимая приветствия, но в душе смеялся над их потугами понять происходящее. Зачем что-то объяснять? Люди сами все придумают и поверят в это. Судя по восхищению, направленному на Нарси, все решили, что они провели древний ритуал Второго ребенка. Пусть так и думают. Он переглянулся с женой и увидел ее ответную улыбку — она все поняла, Люциус еще раз поблагодарил судьбу за встречу с этой прекрасной женщиной и за то, что она стала его женой. Поднеся ее руку к губам, поцеловал. Потом слегка приобнял сыновей и встал рядом, наблюдая, как Нарцисса целует и крепко обнимает их, а Блэк дает последние наставления. Мальчики попрощались со всеми и пошли к поезду. — Смотри, смотри — это хорек размножился или у меня галлюцинации, Фред? — спросил один из близнецов Уизли у своего двойника, когда они проходили мимо. — Нет, Джордж, у двоих глюков не может быть, — их веселый разговор услышали все окружающие. Они говорили так, чтоб не услышал Лорд Малфой, но достаточно громко для стоящих рядом. Все посмотрели на прошедших мимо белокурых подростков.***
Рон смотрел им вслед и кривился. Еще один хорек его мало интересовал, но вызывал жгучую зависть. Хотя для Рона Уизли это было обычное явление. Он завидовал всем. Близнецам — потому что их двое. Сестре — она девочка, и ей покупают новые вещи, а ему приходится донашивать старье за братьями. Гермионе — она хорошо учится. Малфоям и всем, у кого есть деньги. Особенно он завидовал Гарри Поттеру. Ну и что, что нет у него родителей, а тетя с дядей издеваются над ним, это даже нравилось Рону. Подумаешь — выжил после убивающего! Зависть давно и прочно поселилась в его душе. Рон не был тупым, как все считали, просто скрывал свой ум. Хотя если бы кто-то дал себе труд вспомнить его игру в шахматы еще на первом курсе, то увидел бы его талант. Прячась за маской недалекого глупца, Рон проделывал свои каверзы, и никто не верил, что такое недалекое создание способно на изощренную месть. И вот теперь в его глазах загорался нехороший огонек зависти. Особенно теперь, когда больше нет этого идиота Поттера. Когда он узнал об его смерти, то не боль от утраты друга заставила его плакать, а упущенные возможности. Как этот шрамоголовый придурок посмел так глупо замерзнуть?! Теперь еще притворяйся, что оплакиваешь его. Рон хотел уже рвануть и врезать хорьку, без разницы, какому, но был остановлен Гермионой. — Рон, пошли скорее. А то опоздаем на поезд, — окликнула она. — И помнишь, о чем нас просил профессор Дамблдор? — добавила тише. — Пошли искать Невилла. — Сейчас, — и двое подростков зашли в вагон.***
Возле окна Хогвартс-экспресса сидела рыженькая девчушка. Джинни Уизли вошла в вагон раньше всех, ее, как всегда, не заметили. Она искренне горевала о Гарри Поттере. Любила ли она его? Нет. Просто для нее с детских лет он был принцем на белом коне и представлялся чем-то вроде Мерлина. Но, увидев маленького, скромного мальчика, она не разочаровалась, нет, скорее, стала испытывать материнские чувства. Захотелось защитить его ото всех, а после спасения от василиска это чувство стало еще больше. Разговоры о их скорой помолвке и свадьбе она пропускала мимо ушей. Себя женой Гарри она не видела — как можно выйти замуж за того, кого считала кем-то между младшим братом и ребенком? Да и нравился ей другой. Хотя шансов на его внимание не было. Статус семьи Предателей крови убивал надежду быть с любимым. Он к ней и близко не подойдет. Девочка тяжело вздохнула, но продолжала смотреть в окно на свою мечту. Гарри, Гарри. Только он понимал ее и знал о любви к чистокровному мальчику, хотя и ему она не назвала имя. Но у Джинни была еще одна тайна, и это давало надежду. Главное — не проговориться. Никто не должен догадаться до ее шестнадцатилетия. Это ей посоветовал тот, кому она безгранично верила. И ради своей любви и надежды она будет молчать. Сейчас ее семья не обращает на нее внимания. После смерти Гарри она перестала быть им нужна, а значит, есть шанс, что о ней не вспомнят до шестнадцати. Джинни не любила, точнее, не понимала свою семью. Старшим братьям она была безразлична, а близнецы ее раздражали. И почему они не могут без своих глупых выходок?! А папа все деньги тратил на маггловские вещи, если бы хоть с пользой, а так… Мама вечно в грязном фартуке. Почему??? Неужели не может его почистить с помощью магии? Но больше всего раздражал Рон. За одним столом с ним есть просто невозможно. И как, находясь рядом с таким братом, обратить на себя внимание?! Ее первая и единственная подруга Гермиона такая умная, а запала на Рона. И что только в нем нашла? Джинни переживала за нее и искренне считала, что она могла найти кого-то получше Рона. Дверь в купе открылась, и Джинни увидела Луну, в детстве они часто общались, но назвать ее подругой не могла, и Невилла. Ребята поздоровались и сели. Вскоре к ним присоединились Рон и Гермиона. А потом еще подошли гриффиндорцы, а также ребята с других факультетов, кроме слизеринцев. Многие пришли из-за Гарри. После его смерти хотелось хотя бы быть рядом с его друзьями. Сначала подростки сидели молча, разговор не шел, но постепенно все разговорились. Рассказав о летнем отдыхе, все перешли на более интересную тему. О Малфоях. — Интересно, как его зовут, — озвучила вопрос, интересующий всех девочек, Лаванда. — Альпин, — все с интересом уставились на Рона. — Отец говорил. — Альпин, — общий девчачий вздох разнесся по купе. Девочки произнесли его имя с придыханием, закатив глазки. Мальчишки понимающе переглянулись. Охота на еще одного Малфоя не за горами. — Интересно, а на какой факультет он попадет? — хихикая, спросили сестры Патил. — Нашли, о чем спрашивать, конечно, в Слизерин, куда же еще! Это ведь брат Хорька, — удивился Ли Джордан. — Рон, может, отец что-то еще рассказал? — Отец дежурил, когда Малфой пришел в Министерство за документами на еще одного своего сына и кое-что слышал, — все придвинулись поближе, чтобы лучше услышать рассказ Рона, а тот был просто счастлив купаться во внимании одноклассников. — Во время зачатия был проведен ритуал Второе дитя, относится к условно-темным, так как это смертельно опасно для матери. Но без добровольного согласия он невозможен, поэтому и не запрещен. Мало кто согласится на такое. Говорят, Малфой, когда узнал процент выживаемости, категорически был против него, это еще перед свадьбой было. Почему все-таки они рискнули — неизвестно. Но Снейп — крестный отец Хорька, а ведь все знают, что он полукровка, и вдруг крестный. Не просто так Малфои выбрали его — там нужны были очень дорогие зелья. Но все равно долго не было понятно, выживет ли второй ребенок. Его существование скрывали, а летом в день их шестнадцатилетия, это ведь магическое совершеннолетие, он принял наследие и стало ясно — выжил. Теперь о нем объявили. А если бы умер — то никто не узнал о его существовании. Чистокровные! — закончил рассказ Рон. — Леди Нарцисса такая смелая, — девчонки просто млели от восхищения. Так, за разговорами, и не заметили, как доехали. — Первокурсники, ко мне, — как всегда громко приглашал Хагрид. Остальные сели в кареты.***
Братья Малфои ехали в одной карете с Теодором Ноттом и Блейзом Забини, а также, как всегда, рядом с ними были Крэбб и Гойл. Вообще-то Альпин должен был плыть вместе с первокурсниками, но Драко, схватив его за руку, повел к каретам. Мальчики поприветствовали друг друга и вели неторопливый разговор ни о чем. Нотт, которому ничего не рассказал отец, и Блейз присматривались к еще одному Малфою. Они видели, как опекал своего брата Драко, и такого заботливого Драко они видели впервые. Драко часто заботился о тех, кого считал своими, и о первокурсниках, но никогда не показывал этого. Было мило и приятно, значит, он не считает нужным скрывать от них себя настоящего. Бывший Гарри с удивлением наблюдал за Драко. С тех пор, как он стал его братом, Драко окружил его заботой. Это было удивительно и очень приятно. Вообще все в семье Малфоев были не такие, как он их себе представлял. С момента пробуждения его окружили любовью. Нарцисса и, как ни странно, Беллатриса дарили свою нежность, и бывший Гарри с удивлением видел их искренность. Люциус смотрел с неподдельной гордостью на каждое его достижение. А учиться пришлось очень многому. Ведь его до сих пор ничему толком и не учили. Этикет сменял Дуэлинг, Зельеварение сменяло Чары. Пришлось заново учить все, начиная с первого курса. Историю ему преподавал бывший Темный Лорд, и экс-Гарри замирал, слушая его объяснения. Почему так не преподают Историю в Хогвартсе?! Это был бы самый любимый предмет. Поначалу помогала сама Магия. Без ее помощи он не смог бы усвоить столько всего. Спал не больше двух часов в сутки и не уставал совершенно. Перед днем рождения отпустило. День рождения у него теперь был в один день с Драко, но это совсем не расстраивало. Когда он был Гарри, то не отмечал, нельзя же считать праздником нарисованный в пыли на полу торт, до одиннадцати лет, а после — ему чего-то не хватало у Уизли, и теперь он знал чего — искренности! Он никогда не забудет, как его разбудил утром Драко и вручил свой подарок, а потом с волнением спрашивал — понравилось ему или нет. Когда он ответил, что очень понравилось, — на лице у Драко расцвела такая счастливая улыбка! Потом были подарки от родственников и праздничный стол, домовые эльфы расстарались на славу. Как оказалось, шестнадцать лет чистокровные отмечают только в узком кругу, семейном, это связано с принятием наследия, но Альпин считал, что это просто замечательно. За праздничным столом собралась вся семья. Его новые родители, Нарцисса и Люциус, его брат Драко. Крестная Беллатриса, вот это очень странно — называть ее тетушка Белла, со своим мужем и деверем. Еще, оказывается, если не опускают ниже плинтуса Зельеварение, то это очень интересный предмет, а профессор Снейп — интересный и многое знающий человек. А рядом его крестный Сириус Блэк, это просто счастье, что он остался его крестным. Наблюдать, как Снейп и Блэк постоянно язвят в адрес друг друга, было забавно, и Снейп, точнее, Принц, лидировал. Естественно, кто бы сомневался. И бывший Темный Лорд, а теперь дедушка Томасиус. Называть Темного Лорда дедушкой было еще более странно, чем Беллатрису тетей. Но он требовал, чтобы к нему обращался именно так не только Альпин, но и Драко, а уж наблюдать, как тот обращается к Темному Лорду, называя его дедушкой, было еще забавнее. А если еще посмотреть, как Снейп и Блэк при этом чуть не давятся от смеха, глядя на Драко… Оно того стоило! Хотя и самого новоявленного дедушку это весьма забавляет. Праздник удался на славу. Искреннее желание всех доставить ему радость заставляло его сердце биться сильнее, а на глазах появились слезы радости. Он просто купался в их любви. Нарцисса поняла состояние мальчика и просто обняла его. Так они и стояли минут десять, а все вышли, чтобы не мешать. Когда он успокоился, то вернулся к гостям, и опять продолжился праздник. Когда вечером уставшие мальчики ушли в свои комнаты, Альпин вспомнил, что не подарил ничего Драко, и пошел к нему извиняться. Когда же он, запинаясь, объяснил проблему Драко, то ответ его потряс до глубины души. — Глупый, ты уже сделал мне самый лучший подарок! — Но я ничего не дарил? — Ты подарил самый дорогой подарок, ты подарил мне брата! — Драко резко прижал к себе удивленного мальчика. Потом отвел к себе в комнату и сидел, держа его за руку, пока уставший подросток не уснул. Уже сквозь сон Альпин почувствовал, как его осторожно накрыли одеялом и тихонько вышли. Счастливая улыбка озарила его лицо, и он спокойно уснул. Столько раз, глядя на рисунок в пыли, он загадывал желание, и теперь Магия сделала ему самый дорогой подарок — любящую семью. Он сделает все, чтобы защитить ее. А сейчас, сидя рядом с Драко с закрытыми глазами и слушая тихий разговор ребят, он вспоминал, как получил этот бесценный Дар. Воспоминания Гарри, еще не Альпина. Последнее, что он помнил после мольбы, шедшей из самого сердца — была Боль. Порой она исчезала, но всегда возвращалась. Сквозь нее часто слышал голоса, узнавал только Снейпа и сразу вкус зелья на губах, а голос его звучал с такой тревогой… Порой возникала мысль, что бедному Снейпу опять его лечить. Вскоре стал различать еще один голос, рядом с ним не было Боли и было спокойно. Он говорил с ним на парселтанге, в такие минуты вспоминал, что на парселтанге мог говорить еще только Темный Лорд, но мысль тут же исчезала. Главное — нет боли. Порой он слышал пение, чей-то женский голос пел ему колыбельную. Голос, похожий на голос Беллатрисы, но разве это возможно? Ему нравилось слушать песни, когда-то давно он мечтал о том, что их ему будет петь мама. Потом Боль исчезла. Он оказался в непонятном месте. Это было очень большое, скорее, бескрайнее, и абсолютно пустое помещение. Устав стоять, мальчик решил сесть прямо на пол, но вдруг перед ним возникло кресло. Осторожно подошел и потрогал. Не исчезло. Сел в него. Некоторое время сидел, болтая ногами. Было скучно, и он решил попробовать, что еще получится надумать. Постепенно появились разные стороны, стулья, шкафы прямо с книгами. Он с удовольствием бегал и трогал все вещи, листал книги. Проголодавшись, он начал думать о еде, и на столах появились разные вкусности. Наконец, уставший, сел в кресло, что появилось первым. Все остальное исчезло. — Наигрался? — раздался рядом женский голос. Он завертел головой, поискал говорящую, даже, встав, обежал вокруг кресла, но никого не нашел. Вернувшись на место, он опять сел. — Угу. А вы где? И где я? — ответил и спросил мальчик. — Здесь. И ты, и мы, — ответили ему, смеясь, но теперь это был другой голос. — Между Тик и Так. Между Жизнью и Смертью, — опять заговорил первый. — Мы — те, кого вы зовете Смерть и Жизнь, а вместе мы Магия, — сказал другой голос. — Хотя очень часто Магией вы зовете только меня, — в голосе послышалась усмешка. — Я умер? — Еще нет, но решать тебе. Ты можешь уйти, а можешь вернуться, — из ниоткуда появились две прекрасные женщины, глядя на него как-то по-особенному и очень по-доброму. Одна была во всем белом, а на другой одежда была зеленая. — Меня там никто не ждет, — слезы сами навернулись на глаза. — Ну, ну, не плачь, дитя, — женщины обняли его. — Ты уверен? Послушай. Слышишь? Они тебя зовут и готовы на любую плату ради твоего возвращения. — Да, слышу, — где-то очень далеко он услышал слова мольбы. Откуда-то он знал, о чем говорят голоса, как же хотелось им верить, но былые предательства не давали. Но вдруг чей-то голос четко произнес: «Хочу, чтоб ты стал моим братом. Очень хочу. Не уходи. Останься. Прошу». И в конце с отчаянием: «Вернись ко мне! Пожалуйста!» Мальчик посмотрел на женщин с удивлением: — Это они меня зовут? Кто они? — Те, кто готов стать твоей семьей. — Семьей, — тихо и с нежностью произнес он. — Я так мечтал об этом, но я боюсь ошибиться. Как мне еще раз поверить? — Слушай свое сердце, потомок, — и поцеловав в макушку, та, что зовется Смертью, подтолкнула его ко второй женщине. — Ты уже решил, — усмехнулась та, что зовется Жизнь. — Иди и будь счастлив. — Но там будут и другие, ну, те, другие, — голос звучал еле-еле, а в глазах застыла боль и непролитые слезы. — Они ответят. Но не все виновны перед Магией. К сожалению, мы не можем наказать за подлость и предательство. И в этом случае решать тебе. — Рон, Гермиона? — тихо спросил мальчик. — Да. И Джеймс Поттер. — Удивленный взгляд был ответом на эти слова, и Жизнь пояснила. — Он не нарушил закон Магии. Ты был Поттером только по фамилии, потому что он не принял тебя в Род. Его заставили ненавидеть первенца, но, несмотря на это, перед Магией он чист. Он дал тебе Имя как Признанному бастарду, положил на твое имя достаточно денег и нашел опекуна. Не его вина, что Дамблдор оказался не таким светлым, как все его считали. И Лили он не убивал. Все остальное попросишь объяснить в новой семье. Это знают все чистокровные, и тебя всему обучат. — У него еще есть дети? Я слышал только о сыне. — Двое мальчиков. Но Род Поттеров потерял право быть моими наследниками. Вместо радости от возрождения Древнего Рода объявили ребенка темным отродьем! — гневно произнесла Смерть. — Теперь только твои потомки смогут стать моими наследниками и только тебе принадлежит мой Дар — мантия-невидимка. Владей. — Пусть живут с миром. Не хочу ему мстить. Не хочу своей судьбы еще двоим детям. И Рону с Гермионой не хочу, — прошептал мальчик. — А вот Дамблдора не прощу! — гневно продолжил. — Он ответит, но мы не против, если твои новые родители и родственники ускорят этот процесс. А теперь иди. Тебе пора, — и Жизнь подтолкнула его к появившейся двери из света. — Спасибо! — с улыбкой произнес он и вошел в свет, направляясь в свою новую жизнь. Конец воспоминаний Альпина, уже не Гарри.***
Интерлюдия. Где-то и когда-то. — Ты уверена? — Да. — Это опасно. — Знаю. — Может, можно найти другой путь? — Этот вариант самый лучший. Я буду осторожна. — Это из-за НЕГО? — Да. — Почему Он так тебе дорог? — Он моя ПАРА. Мой Магический Партнер. — Я прикажу собрать вещи и еду для тебя. Даже не спорь. — Я и не спорю. Конец интерлюдии.***
Вот уже полгода у Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора было плохое утро. А ведь какой был сценарий. Идеальный. Его маленький герой должен был спасти пророчество в Отделе Тайн. Все бы увидели воскрешенного Того-Кого-Нельзя-Называть. После летнего суда мальчик ходил как убитый. Ему никто не верил, и только он, Великий Светлый, верил и поддерживал. А события с пророчеством должны были увеличить доверие героя к нему. Как ему тогда помог Министр! Этот идиот Фадж так боялся, что он, Альбус, отнимет у него министерское кресло, да надо оно ему… Глупец так говорил с Гарри, что нарвался на отказ, и в отместку прислал в школу это Розовое убожество, Долорес Джейн Амбридж. Жаль, не удалось натравить их друг на друга. Гарри с его затянувшейся депрессией не хотел ничего доказывать. Он тогда оштрафовал Рона на пять галлеонов, но не помогло. Гарри только стал избегать друзей. А сколько сил было потрачено, чтобы заставить Снейпа заниматься с Поттером окклюменцией именно так и никак иначе, не самым лучшим способом, но именно таким, как нужно было ему… Как он кричал, доказывая вред такого обучения. Пришлось приложить все красноречие, а под конец просто приказать. Но только такое обучение должно было помочь Тому входить в его разум. Ну, а то, что психика подростка пострадает — не такая уж большая плата. Все равно жить ему осталось недолго. Да, идеальный был план. Подтолкнуть Тома к похищению пророчества, внушить Гарри о смертельной опасности для крестного, и свести их в комнате пророчеств в Отделе Тайн. Как символично. Пожиратели Смерти против Героя в окружении кучки детей. Потом появляется он и всех спасает. Идеальный момент избавиться от этого пса Сириуса. Совсем от рук отбился. Да и Джеймс хоть и согласен, но мог предупредить, все-таки детская дружба так просто не проходит. Можно было свалить все на Пожирателей. Идеально — на Люциуса Малфоя. Мутит Совет Попечителей — почему убрали столько много предметов, например Бытовые Чары, а эти старые дурни стали прислушиваться. Мол, в их время… И ведь не избавиться от них! Хотя и Беллатриса подойдет. Эта вообще больная на всю голову. Сама поверит, что убила кузена. После такого она с мальчишкой не сможет поговорить, он ее просто не будет слушать. А там и Фаджа сместить можно. Правда, Руфус Скримджер не самый удачный вариант, но на первое время подойдет. Оставалось только подтолкнуть детей к изучению ЗОТИ самостоятельно, а там навести на них Амбридж. Гермиона с этим легко справилась бы и верила, что это ее идея. Но сорвалось. И какого его понесло в Запретный Лес ночью, в мороз?! Неужели прознал что-то? Хотя вряд ли. Слишком он гриффиндорец. Вначале к нему прибежал бы разбираться. Теперь надо искать нового героя. Есть, конечно, еще один подходящий ребенок. Но кто поверит, глядя на Невилла, что он герой? Жаль, не смог отнять тогда его у Августы. Августа Лонгботтом — та еще проблема, и к внуку его не подпустит. Недаром ее зовут Железной Леди. А убрать — слишком подозрительно. Надо будет подумать… Еще эта шавка, модредов Сириус Блэк. Сумел схватить все-таки крысу Питера. Интересно, сам или кто помог? Теперь его оправдали, и не придерешься уже. Позвал его поговорить, а он… Ворвался, накричал, хлопнул дверью и исчез. Да и Джеймс тоже… На Дамблдора нахлынули воспоминания. Воспоминания Дамблдора. В кабинете директора Хогвартса за столом в кресле сидел сам Альбус Дамблдор. Чуть в тени сидел Джеймс Поттер, он недавно пришел и сказал, что Сириус его видел и уже знает, что он выжил в ту ночь. Дамблдора всегда интересовало — кто тогда его спас, как он выжил? Но Джеймс никогда не говорил об этом. Еще там был Снейп. И надо было ему зайти так невовремя. Пришлось сказать, что Джеймс выжил. Каким взглядом он смотрел на Джеймса… Он их попросил присутствовать при разговоре. Тогда это казалось правильным. Разговор должен был быть тяжелым. Сверкнул зеленым пламенем камин, и в кабинет степенно вступил Лорд Блэк. Назвать по-другому зашедшего мужчину было просто неуместно. Строгая мантия с регалиями Рода Блэк, под которой был надет стильный костюм, сапоги из драконьей кожи, вьющиеся, хорошо уложенные волосы спадали на плечи, и глаза — смотревшие на всех темными колодцами холодные глаза Блэков. — Мальчик мой… — Лорд Блэк, профессор, — оборвал Дамблдора вошедший. — Ты принял Род, — констатировал факт Джеймс Поттер, слегка тряхнув головой, как будто что-то решая для себя. — Но это же темный Род, как ты мог, мальчик мой? Ты ведь всегда был против тёмных и говорил, что не примешь никогда его тьму, — удивленно продолжил Дамблдор. — Дураком был, — отрезал Лорд Блэк. — Зачем вы меня звали? — Нам надо поговорить о Ордене Феникса. Члены Ордена не могут попасть в дом на Гриммо, 12. Ты ведь понимаешь, что борьбу с Тем-Кого-Нельзя-Называть надо продолжать. Судьба тысяч людей зависит от этого, — Дамблдор строго посмотрел на Сириуса. — А мне плевать! — вдруг взорвался он. — Мне абсолютно безразлична судьба идиотов, которые вместо борьбы ничего не делают! Хотят бороться — так пусть оторвут свои задницы от стула! А я палец о палец не ударю ради них! И не будет и ноги вашего недо-Ордена в моем доме! Вы не досмотрели за ребенком! Зря я вам верил! Надо было хватать его и убираться из этой страны! Теперь сами решайте свои проблемы! Я уже виновен перед крестником, и больше подобного не допущу. Я Лорд Блэк. Теперь и навсегда. А ты, Джеймс? Как ты мог? Это ведь был твой сын! — гневно переключился он на Поттера. — Это было мое право, — тихо сказал Джеймс. — Признанный бастард, — спокойно добавил он. — Почему? — Он тёмный, и я имел полное право не вводить его в Род. — Не боишься ответ держать? — Перед Магией я чист, — и он показал руку, на которой было надето Кольцо Лорда. — А виру с меня уже взяли. — А если бы Лили осталась в живых? — Вырастил бы и воспитал, но она погибла, а мальчик мне не был нужен. Дамблдор обещал позаботиться, поклялся. Я оставил в сейфе достаточно. Мой долг был исполнен. — Он мог быть возрождающим. — Это мое право, — твердо повторил Джеймс. Дамблдор недовольно слушал их разговор. То, что Сириус принял Род Блэков, было плохо, но и появление Кольца Лорда у Джеймса было не слишком приятной неожиданностью. Он посмотрел в сторону Снейпа, но тот был спокоен как сфинкс. Вдруг что-то изменилось в атмосфере. Блэк резко выпрямился, стал абсолютно спокоен, и от него повеяло силой. Глядя на него, Поттер поднялся и встал напротив, от него повеяло не меньшей силой. Прямая спина, гордая осанка и пронзительный взгляд. Сейчас друг перед другом стояли два Лорда. Первым заговорил Лорд Блэк. Голос его звучал резко и твердо: — Перед Родом Блэк у Рода Поттер нет долгов. — Перед Родом Поттер у Рода Блэк нет долгов, — твердо ответствовал ему Лорд Поттер. Лорды слегка склонили перед друг другом головы ровно на пять ударов сердца и выпрямились. Сириус Блэк покинул кабинет. Все произошло так быстро, что Дамблдор не успел вмешаться. Несколько мгновений была тишина. Вдруг ее нарушил голос Джеймса. — Перед Родом Поттер у Северуса Снейпа… — Лорда Принца, — перебил его Снейп, показав Кольцо Лорда на своей руке. Джеймс склонил голову, принимая поправку: —Перед Родом Поттер у Рода Принц нет долгов. — Перед Родом Принц у Рода Поттер нет долгов. Еще два ритуальных поклона. И Снейп, теперь Лорд Принц, вышел из кабинета. Почти на выходе его догнало тихое «Извини». Он слегка кивнул, показывая, что услышал. Альбус сидел как пришибленный. — Джеймс, мальчик мой, как же так? Ты говорил, что не можешь принять Род? — Не мог, — был спокойный ответ. Джеймс задумчиво подошел к окну. — Не мог. Но когда неделю назад в газете моя жена прочла о смерти Гарри Поттера и стала задавать вопросы, у меня был сильнейший срыв. Он очень напугал Рози. Я кричал о ненависти к темному отродью и сожалел, что не удавил еще младенцем. Она позвала целителя из Мунго. Меня еле успокоили. Целитель посоветовал обратиться к Мастеру-менталисту. Рози поставила ультиматум — или я иду к Мастеру-менталисту, или она забирает детей и уходит. Я люблю Рози и детей, — голос звучал тихо и спокойно, но от этого становилось не по себе. — А Мастер нашел у меня закладки, и одна из них заставляла меня возненавидеть первенца. Интересно, откуда? Надо сказать спасибо отцу, именно он вбил в мою пустую голову правила, и когда родился темный ребенок — я не принял его в Род, а только дал ему имя Гарри Джеймс Поттер, сделав таким образом Принятым бастардом. По совету Мастера я обратился за помощью к гоблинам, такие старые закладки убрать можно было только ритуалами, а лучшие ритуалисты у гоблинов. И каково было мое удивление, когда они после ритуалов сами вынесли мне Кольцо Лорда. А я грешил на отца, думал, он лишил меня права наследника. Перед Магией я чист. Перед сыном… Уже ничего нельзя изменить. Сегодня мы с женой возвращаемся на ее родину, в Америку. — Род Поттер подписал договор с Хогвартсом… — Договор говорит, что дети должны сдавать СОВ или ЖАБА в Хогвартсе, но не учиться здесь все время. Только первенец должен приезжать каждый год, и то только на месяц. Гарри был Признанный бастард и первенец. Договор соблюден. Дети приедут сюда для сдачи ЖАБА, а учиться будут в Америке. И не стоит на меня давить. Ведь тогда я стану задавать вопросы. Откуда у меня закладки? Как погибла Лили? Слишком много непонятного относительно ее смерти. Я уверен — выживи Лили, к Мастеру-менталисту я попал бы намного раньше. Может, поэтому она и не выжила? Какая такая защита любви? И почему ее поддерживали родственники-магглы? Магглы?! Это даже не смешно. Много очень неудобных вопросов. Я не буду требовать ответы. Я просто их произнесу. Забудьте о моем существовании. Я просто уезжаю. Когда-нибудь Поттер-мэнор будет открыт вновь, но не в ближайшие лет эдак двадцать. А вам советую подумать — слишком много всего вы наворотили. Ведь придется отвечать, и не только перед людьми. Прощайте, профессор Дамблдор. Надеюсь никогда больше не встретиться. Конец воспоминаний Дамблдора. Дамблдор выскользнул из воспоминаний. Больше всего его бесила невозможность надавить на Снейпа. Став Лордом Принцем, он перестал быть подсуден Визенгамоту. Только Совету Лордов и никому больше, а в нем у Альбуса влияния не было. И Малфой теперь абсолютно вне досягаемости. В их семье любимец Магии. Даже если он перебьет сотню магглов и станет проводить темные ритуалы прямо посреди Министерства — все только умиленнно покачают головами. Как же все не вовремя! Но ничего, еще есть туз в рукаве. Они еще все попляшут. А пока следует подготовиться. Скоро войдут ученики, а следом и первокурсники. Шумной многоголосой толпой вошли ученики и сели за свои столы. МакГонагалл ввела первокурсников. Среди них сильно выделялся подросток с белоснежными волосами. Вынесли Волшебную Распределяющую Шляпу, и она спела свою песенку, которая сводилась только к тому, что студенты Гриффиндора — смелые и верные, Хаффлпаффа — трудолюбивые, Рейвенкло — умники, Слизерина — хитрецы. Когда песня закончилась, МакГонагалл обратилась к детям: — Первокурсники, внимание. Сейчас я буду называть имена, и тот, чье имя было названо, сядет на табурет и наденет Шляпу. Она распределит вас всех на факультеты. Она стала вызывать детей по списку, детишки надевали Шляпу, она выкрикивала название факультета, и счастливый ребенок спешил к своему столу под приветственные рукоплескания. Все внимательно смотрели на распределение и не увидели, как возле Дамблдора появился домовой эльф в наволочке с гербом школы и что-то прошептал. Директор тихо ответил ему, и эльф переместился к профессору Синистре и передал слова директора. Она посмотрела на него и, дождавшись кивка, вышла из-за стола и куда-то ушла. Минут через десять вернулась и наклоном головы ответила на внимательный взгляд Дамблдора. Наконец список подошел к концу, и к шляпе подошел последний ребенок. Услышав ее вердикт, весело побежал к своему столу. В проходе остался стоять только светловолосый подросток, очень похожий на Драко Малфоя. Все с интересом рассматривали нового Малфоя. — Сегодня в Хогвартс поступает на шестой курс еще один ученик. Это Альпин Малфой. Прошу пройти распределение, — и МакГонагалл показала на табурет красивому, очень похожему на Драко подростку. Все старались получше рассмотреть его. Он сел на табурет и надел Шляпу. — Здравствуй еще раз. Не беспокойся, я не выдам твою тайну. Удачи тебе, Избранный! — и громко прокричала. — Слизерин! Альпин положил Шляпу и пошел к столу Слизерина под радостные приветствия. Он сел рядом с Драко. — И еще одна ученица и тоже на шестой курс. Алексия Норд. Все увидели, что возле стены стоит еще кто-то. Это была миловидная девочка с черными как смоль волосами и карими глазами. Она надела Шляпу, и через пару минут та прокричала: — Рейвенкло! Девочка, пританцовывая, подошла к столу факультета и, сев на место, сразу стала знакомиться. Дамблдор поднялся со своего кресла и сказал: — А сейчас — да будет пир! На столах появилось много вкусного, и дети наконец смогли утолить голод. Время от времени все поглядывали на столы Слизерина и Рейвенкло, желая рассмотреть новичков.