Максвелл обхохочется

Меня кто-то тормошил за плечо. Причём, судя по тому, что тормошили на удивление аккуратно, этого человека я не знаю. Я разлепила глаза и уставилась на Уил… Нет, Уинстона на фоне зелёного материала палатки. Венок из белых цветов с довольно широкими лепестками на нём смотрелся забавно. - Доброе утро, - слегка улыбнулся брюнет, отпуская моё плечо. Я сонно кивнула. Я бы ему сказала, что думаю об этом утре, но вежливость пока не позволяет. – Уилсон ждёт снаружи. И с этими словами мой органический будильник покинул палатку, оставив меня приходить в себя. Я села, задумчиво посмотрела перед собой и так же задумчиво потёрла немного ноющее плечо. Ну, и цепкие же пальцы у бегуна! Так даже попугаи когтями не впиваются, право слово. - Доброе утро, странный мир и моя отныне не менее странная жизнь, - хмыкнула я, более-менее проснувшись за эти несколько секунд созерцания палатки изнутри. Зелёный материал был прохладным и грубым на ощупь, но неплохо держал тепло и не пропускал сюда осадки. Наверно. Я в нём дождь ещё не пережидала, и, надеюсь, в ближайшее время Максвеллу не придёт в голову заняться поливом своих ёлочек. Ладно, пора вылезать. - Доброе утро, - кивнул мне Уилсон, стоило мне показаться из палатки. На учёном красовался венок из жёлтых и мелких белых цветов. Маленький лагерь пока ещё не успел зажить своей жизнью. Кажется, солнце встало совсем недавно. Ладно, хоть голова не болит… Зря я это сказала. Голова буквально трещала из-за слишком раннего подъёма и короткого сна. На будущее – не спать четыре часа. - Утречка, - кивнула я. Уилсон, оценив моё состояние, поискал по своему поясу и кинул мне что-то маленькое и зелёное. Я, рефлекторно поймав снаряд, с удивлением рассмотрела в нём шляпку зелёного гриба. Жаренную. Окей, я знаю, что этот мир неплохо меня потрепал, но разве я настолько похожу на сумасшедшую?.. А, впрочем, любой выживший тут немного безумен. - Спасибо, - я зажевала почти безвкусный, чуть горьковатый гриб. Головная боль успокоилась. Оригинальная замена аспирина. Впрочем, чему я удивляюсь, сама же этим утром назвала сей мир весьма странным. - Пожалуйста, - отозвался учёный. – План такой. Я пойду на пауков, вы с Уинстоном – сбор ресурсов. Пойдёте на юг, возвращайтесь до темноты. Встречаемся вечером. Вопросы? – похоже, что это его стандартный способ заканчивать раздачу указаний. Учёный обвёл нас внимательным взглядом. – Тогда удачи. - Удачи, - несколько вразнобой отозвались мы с Уинстоном. С пояса бегуна свисал пустой мешок. Поскольку я понятия не имела, где тут юг, я просто пошла следом за своим спутником. Уилсон тоже покинул лагерь. Действительно, всю свою «ферму» из различных кустов, саженцев и травы мы уже обобрали, так что делать там особо нечего. Мы шли уже минут десять. Я тем временем размышляла о своих новых знакомых. Порой в Уинстоне проскальзывало нечто, что не походило на поведение взрослого человека. Именно поэтому я предпочитала про себя называть его парнем, в то время как Уилсона назвать иначе, как «мужчина», язык просто не поворачивался. К слову, об Уилсоне. Мне показалось, или этим утром он вёл себя несколько дружелюбнее? Остыл за ночь, что ли. И выспался заодно. Что ж, похоже, что вчера он был так раздражён из-за усталости и раны. А, точно! Он же самонадеянный учёный, конечно, он был раздражён тем фактом, что его потрепали гончие! - Что-то интересное? – неожиданно поинтересовался у меня Уинстон, идущий рядом. Очень хорошо, что не бегущий – я и так не слишком хороша в беге, а этот парень мог удрать в закат ничуть не хуже кролика. - Нет, - удивлённо ответила я и не удержалась от ответного вопроса. – С чего ты решил, что что-то интересное? - У тебя было примерно такое же лицо, как у Уилсона, когда у него начинало работать очередное изобретение, - пояснил Уинстон, вызвав у меня смешок. Хорошее сравнение, меткое. - Кстати, а как вы понимаете, где какая сторона света? Юг, север, - решила задать я один из интересующих меня вопросов. Уинстон снял с пояса жёлтый кружок, после чего протянул мне. Жёлтый кружок оказался закрытым компасом. - Сначала ориентировались по компасу, потом уже запомнили, где что находится. У Уилсона есть такой же, если что, - объяснил Уинстон. Я вернула компас. Что ж, теперь понятно, по крайней мере, зачем он вообще в «неголодайке». Вроде бы понятно, да. - Уилсон сказал, чтобы возвращались вечером. Когда он наступает? – я знаю только три времени суток. До полудня, после полудня и ночь. Обычно первая часть называется утром или днём, вторая – вечером или сумерками, и только третью всегда зовут ночью. - За пару часов до темноты, - логично. - И как понять, сколько осталось времени до темноты? – стоп, а как они вообще время измеряют? Часы-то в «неголодайке» создать нельзя, есть только те, что являются частью интерфейса. И, как следствие, видны только игроку, персонаж в лучшем случае может ориентироваться по небу. Когда я была игроком, это было всего лишь догадкой. Сейчас могу утверждать, что солнце тут действительно есть, и двигается по небу оно вполне привычным способом. - У тебя нет часов? – искренне удивился Уинстон. - Каких часов? – у меня смутное ощущение, что меня одурачили. Бегун вытащил из кармана наручные часы. Так, а вот теперь не говорите мне, что… Максвелл. Зараза ты такой. Подарок сделал, да? Блокнотик девушке оставил из жалости? Хитрюга ты, вот что я тебе скажу, дорогой мой фокусник на троне. Ты же банально обменял одну вещь на другую. И едва ли ты знал, что у меня там информация, иначе бы полезность блокнота превысила полезность часов. Ты не смог бы обменять. Поэтому ты реально оставил мне растопку! Просто растопку, ты ведь рассчитывал, что я сожгу свои листочки в первые же дни к черту. Но я оказалась слишком сентиментальна. Кто бы мог подумать, что банальная сентиментальность одурачит демона… Впрочем, это предположения. Много предположений. И ответ мне может дать только сам господин Максвелл. И даже если я его встречу, не факт, что он захочет со мной болтать о таких вещах, откровенничая об аксиомах этого мира. Ладно, обойдёмся уже известными фактами. - Когда я очнулся, они уже были у меня в кармане. У Уилсона также, - Уинстон выглядит слегка растерянным, но шага не замедляет. Я тоже не замедляю. Стараюсь, по крайней мере. - Видимо, вместо них Максвелл решил подарить мне блокнот. Тоже полезная штука, - высказала я свою догадку и отношение к ситуации. - Да, наверно, - не стал отрицать Уинстон. Хотя и понятия не имеет, что именно у меня там начеркано на половину страниц. Ну, и правильно. Не знаешь – не спорь, как говорится. - А сколько вы тут с Уилсоном находитесь? – поинтересовалась я. За мной гнались около трёх гончих, ещё сколько-то было у этих двоих старверов. База у них знатная, за одну осень такое едва ли соберёшь. Значит, год тут уже прошёл. Значит, гончих точно больше шести. И, чёрт возьми, меня это совсем не радует! Я и в игре-то искренне не любила собачек Максвелла, а тут мне надо удирать от них лично. И, знаете, хоть они и медленнее коалослона – я сравнивала, да, ещё в игре и не раз, - но кусаются явно больнее. А ещё их больше. И они пытаются взять тебя в кольцо. Ну, и под конец, последняя причина их не любить. Если не для меня, то для Уилсона – точно веская причина. Это же питомцы Максвелла. Я тихо фыркнула себе под нос. Уинстон не стал обращать внимания. Видимо, свыкается понемногу, что я почти постоянно на какой-то своей волне. Вот и правильно, пусть привыкает и бережёт свои нервы, они у старверов вообще редко бывают в избытке. - Это наша вторая осень тут, - ответил парень. Ладно, что-то в таком духе я и предполагала, но… Всё равно, круто. Я бы к этому времени раз шесть померла различными смертями. Хотя кто сказал, что они не разу не погибали? Способов воскреснуть в «неголодайке» не так уж мало. Портал, алтари, жертвенные сердца. - Мы пришли, - Уинстон достал из очередной петли какую-то толстую Т-образную палочку со стальной трубочкой на конце. И зачем она ему? Ответ пришёл легко. Уинстон что-то там нажал на палочке, и она раздвинулась в черенок лопаты, а трубочка прямо на моих глазах раскаталась в нормальный наконечник лопаты. Челюсть у меня не отвисла, не имею привычки так выражать своё удивление, а вот глаза точно попытались прописаться на лбу. Вместе с бровями, аки новобрачные в новой квартире, блин. Уинстон моего удивления не понял. Матерь Небесная, это ж из какого мира этот парень? И, к слову, в какой на самом деле мир меня занесло? Это похоже на родную «неголодайку», и, в то же время, совершенно не похоже. Как будто я раньше смотрела на цилиндр сверху и видела круг, а теперь я вижу его сбоку и, знаете, он больше напоминает прямоугольник. И не очень понятно, что с этим делать. - В моём мире таких лопат нет, - решила пояснить своё удивление я. Кстати, зная нашу науку, возможно, уже есть, просто я не видела. Но я так удивлена даже не странным видом лопаты – фантастики я начиталась достаточно, чтобы не очень удивляться таким вещам, - а тем, что такая лопата существует в мире «неголодайки». Нет, серьёзно, это даже не наука, это больше похоже на ма… Я действительно сделала фейспалм под уже совершенно откровенно недоумевающим взглядом Уинстона. Конечно. Матерь Небесная, стыд и позор на мою тёмную голову. Так люблю капризную госпожу Магию, лично общалась с демоном во плоти, и при этом, чёрт возьми, совершенно позабыла, что в этом мире магия и наука практически равноправны и равносильны. По крайней мере, до тех пор, пока в этом мире есть Максвелл и есть Уилсон. А ироничненько вышло… - Всё в порядке? – осторожно спросил Уинстон. Я тихонько фыркнула и убрала ладонь от лица. - Да, извини. Просто какие-то странные мысли в голову приходят. Наверно, стоило попросить у Уилсона ещё один гриб, - я улыбнулась, и Уинстон заметно успокоился. - Можем цветы набрать на обратном пути, - хорошее предложение. Я кивнула. – А теперь – за работу. Он отдал мне лопату, разложил себе аналогичную. Что ж, теперь понятно, как такой громоздкий предмет легко умещался в инвентаре персонажа. Или в рюкзаке. Мешок был оставлен на земле и раскрыт так, чтобы туда можно было кидать что-нибудь. Я подняла взгляд на биффало и до меня дошло, что мы будем делать. Здравствуй, деревня, никак не ожидала, что ты догонишь меня тут. Ладно, пошли собирать навоз, ибо ферма-огород и всё в таком духе. Не самое приятное занятие, но мне ныть не следует. Не голыми же руками собираю, и то хлеб. И вообще надо стараться думать позитивно, Максвеллу, наверно, просто до ужаса надоели нервные истерики и прочие негативные эмоции, которыми его активно и щедро снабжали большинство старверов. - Так вот, Максвелл. Со мной ты обхохочешься. Нафиг обхохочешься, может быть, так, что с трона свалишься и сигару проглотишь, - пробормотала я, скидывая очередную дурнопахнущую кучку навоза с лопаты в мешок. Представила Максвелла, свалившегося с трона на пол и хохочущего под ошарашенными взглядами пустых глазниц теней, и засмеялась уже сама. Комичное зрелище, однако! - Снова мысли? – предположил Уинстон, подходя со своей лопатой. Тоже полной. - Они самые, - легко согласилась я. - Даже завидую немного. Держишься бодрой для того, кто оказался в этом мире после своего, - он скинул навоз в мешок. - Я тут всего четыре дня. Как-то рано унывать, не находишь? - отозвалась я. - Ты права, - кивнул Уинстон, на миг став почти неотличимым от Уилсона. Я пошла за следующей порцией. Сено мягко проминалось под ногами. На этом биоме почти не было кроличьих норок, даже удивительно. Обычно жилищ ушастых на любом сенном биоме было с избытком, а тут – пара норок всего. В общем, мы управились с навозом, забив мешок где-то наполовину, ещё до полудня. Было решено не тратить время просто так и нарвать травы, всё-таки ресурсы никогда не бывают лишними. Особо такие, как ветки-трава-дрова-паутина. Их просто не бывает слишком много. Полезных применений в избытке, лишь бы было, что применять. - Слушай, Уинстон, - внезапно дошло до меня. – А почему вы отсюда не взяли траву, чтобы пересадить поближе к базе? - Мы брали, - отозвался бегун. – Выкапывали кусты. А через год где-то они выросли тут снова, как если бы мы ничего не трогали вообще. Ого, а вот это интересно. Я почти никогда не задерживалась в мирах дольше года, так что не возьмусь сказать, есть ли такое в самой игре. Но, вроде, если ты выкопал куст – то всё, с концами. Новый на этом месте уже не появится. Ладно, просто примем к сведению, что появиться снова куст всё-таки может. Всё, больше нам на этом биоме делать нечего. Вся трава сорвана, навоз собран. Даже тот, который биффало успели оставить, пока мы занимались травой. Лопаты убраны в инвентарь к Уинстону. Теперь зайдём за цветами, и можно возвращаться в лагерь со спокойной душой. И абсолютно пустым желудком, который сейчас напомнил о себе недовольным низким урчанием. К счастью, Уинстон завязывал мешок и прилаживал его на пояс, а я стояла в отдалении, поэтому брюнет не слышал. Я достала из мешочка на своём поясе горсть жаренных ягод и съела их. Немного полегчало. - Пойдём за цветами? – обратилась я к Уинстону. Тот уже закончил возиться с мешком. - Да, у нас ещё есть время, - он глянул на часы. – Вернёмся даже раньше срока. - Хорошая новость, - я улыбнулась, и мы пошли с сенного биома. Уинстон обошёл стадо биффало с другой стороны. Минуты через две ходьбы я увидела лес. О как! Мы направлялись прямо туда. Как бы там пауки не оказались. Они чаще всего попадаются именно в лесах. - Какие цветы предпочитаешь? – поинтересовался Уинстон. О, а я никогда над этим не задумывалась, честно говоря. Знаю, что мне идёт розовый и оранжевый. Вроде, тут такие есть. Свой венок я плела по принципу «да здравствуй что попало!», потому что как-то не было времени присматриваться к цветам и выбирать. На один венок набралось, и на том спасибо. - Оранжевые и розовые, - красные тоже красивы, но у меня ассоциируются с страстью или яростью. Кажется, в цветологии у красного действительно такое значение. Короче, мне такое не подходит. Мне бы стальной с голубоватым оттенком, но у цветов не бывает такого окраса. Уинстон кивнул. Мы шли молча, петляя между деревьями по какому-то только бегуну ведомому маршруту, пока не оказались на небольшой поляне, полной цветов. Ух ты! Я глубоко вдохнула тонкий, смешанный аромат лесных цветов. Что ж, рассудок всегда следует держать на высоте. Брюнет достал топор. По крайней мере, на этом инструменте не лежало отпечатка магии или науки, если не считать удивительно острое лезвие и то, как легко можно приладить кремень к ветке, даже вспомогательных материалов не надо. Помню, меня это ещё на второй день удивило. - Хочешь порубить деревья, пока я собираю цветы? – предположила я. Нет, не поймите меня неправильно. У меня нет необходимости держать всё под контролем. Просто немного напрягает, когда человек рядом молча достаёт топор. Сразу, знаете, мысли пессимистичные в голову лезут… - Верно, - фух. Уинстон принялся за рубку, а я под мерный стук топора о дерево пошла собирать цветы. Действительно успокаивает. Медитативное занятие, почти как сбор смородины на даче, хех. Где-то на десятом цветке я решила посмотреть, как там мой спутник. Спутник преспокойно рубил дерево. Точнее, заканчивал, потому что ствол под его топором заметно истончился. Я задумчиво посмотрела на бегуна. Вот я тут обдираю полянку, а как у него самого с рассудком? На миг мне показалось, что на дереве что-то написано. Я привычно прищурилась – у меня не самое лучшее зрение, спасибо чтению до пяти утра, - желая рассмотреть текст. Из-за ресниц, когда прищуриваешься, перед глазами появляется как будто мерцающая рябь. Особенно, если смотришь на свет. Я на свет не смотрела, но рябь никуда не исчезла. Наоборот. Она сливалась в белый фон, заставив меня конкретно так изумиться происходящему. И нет бы поспешно открыть глаза, любопытство взяло своё. По мозгам словно кувалдой врезали. Потом пыльным мешком, и, когда пыль осела на мозгах, снова – кувалдой. Я плавно осела на траву – меня слишком качало, чтобы стоять. Перед глазами всё плыло, в ушах шумело, ладони отчётливо покалывало. От греха подальше я решила закрыть глаза. Мутило. «Что. Это. Было,» - эта мысль пульсировала в моей голове, продираясь через вязкое месиво других мыслей, которые так и не смогли сформироваться после подобной жуткой встряски. Моя ладонь накрыла место, где пару минут назад был цветок. Сейчас там была только земля. За эту неосторожность я и поплатилась. Мозг прошила вспышка боли, хлынула информация – полезная, частично полезная, сомнительно полезная и откровенно бесполезная. И её было много, настолько много, что, кажется, мой мозг реально попытался вскипеть. «Не следует пытаться отхватить кусок больше, чем можешь проглотить, приятель». Я попыталась зацепиться за эту фразу, знакомый голос, прозвучавший у меня в голове, но безуспешно - соскользнула в безумную пучину сведений. У меня было такое ощущение, что я тону в потоке поступившей информации. По-настоящему тону, как тонут в озере, к примеру. Только вместо воды лёгкие заполняли какие-то бесконечные значения, сдавливали горло, не давали сделать вдох. Я не чувствовала собственное тело, не слышала свои мысли, я растворялась и тонула одновременно, и, наверно, это была бы самая необычная смерть за всю историю «неголодайки», если бы не мой спутник. Меня рывком подняли с земли и резко встряхнули. Отпустило мгновенно. Я пару секунд приходила в себя, не в силах даже сосредоточить взгляд на спасителе. Меня встряхнули ещё раз. Больно. Голова болит, плечи болят – меня за них удерживают в вертикально положении. - Линда, слышишь меня? Если слышишь, кивни, - потребовал обеспокоенный голос. Я его знаю. Просто я сейчас слишком устала, чтобы идентифицировать его обладателя. Вместо этого сложного занятия я просто кивнула, прикрывая глаза. Как же гудит голова… - Сможешь идти? – меня больше не трясли. И на том спасибо. Я попыталась открыть глаза, это мне удалось. Хотя, наверно, лучше бы не удавалось. Вокруг было неестественно светло. Слишком светло, особенно для времени после полудня в «неголодайке». Картинка перед глазами слегка покачивалась, а черты Уинстона немного размывались и норовили раздвоиться. Я пару секунд тупо смотрела на колеблющееся лицо бегуна. Перевела взгляд вверх и вправо, где обычно находились показатели моего персонажа. Рассудок – 170 единиц. Максимальный – 250 единиц. Примерно – 70 процентов. Здоровье – 120 единиц. Максимальное – 120 единиц. Примерно – 100 процентов. Сытость – 40 единиц. Максимальное – 150 единиц. Примерно – 30 процентов. Дотронулась ладонью до плеча Уинстона. Картинка покачнулась сильнее, голову пронзила новая вспышка боли. Показатели картинок и их подписей в моём интерфейсе, последовавшим за мной в игру, изменились. Напоминает Уилсона по параметрам. Рассудок – 150 единиц. Максимальный – 200 единиц, урезан до 80 процентов. Вероятно, в результате смерти. Так было бы больше 200. Примерно – 75 процентов. Здоровье – 140 единиц. Максимальное – 150 единиц. Примерно – 90 процентов. Сытость – 50 единиц. Максимальное – 150 единиц. Примерно – 30 процентов. Падение данного параметра замедленно. Следствие особенности «быстрый бег». Логично, с полным желудком человек тяжелее, следовательно, сложнее развивать скорость. Я пару секунд созерцала это чудо магии, после чего моё сознание решило, что работать в таких условиях просто невыносимо, и прекратило это издевательство. Шторки упали, свет выключился, а я бесславно вырубилась прямо на этой полянке. По крайней мере, здесь нет боли, буквально раскалывающей мою несчастную переполненную черепушку. Хоть что-то хорошее.