Максвелл обхохочется

Итак, цель номер один, она же высший приоритет – найти Уинстона. Привычный ритуал, и вновь протягивается незримая, но вполне ощутимая нить. Ох, только не думать, сколько у меня осталось рассудка после таких выходок. Хотя зачем об этом думать – весь мир шатается дурным маятником, яркость какой-то изверг (Максвелл, точно Максвелл!) выкрутил на полную, а кролики на моём поясе могут похвастаться такой чёрной и густой шерстью, что хоть краску для волос на них рекламируй. Потрясающий результат, Линда. И всё это ровно после фразы Уилсона «Ты хорошо держишься», да? Принципиально бунтуем или как? Как – как… Не мы такие. Жизнь такая. - Вернер, подъём, - ноль по фазе. А с таксой прокатывало. Приходится поиграть в Уинстона и осторожно потормошить парня за плечо. - Ты реально считаешь, что я встану? – бубнит студент. А, кстати… - Студент - значит, встанешь. - Это не так работает. - Могу быть нехорошей и пнуть. - Я сам пну, - нет, ну, контакт-то есть. Значит, не спит. Значит, поднять реально. - Мне удобней. В ответ – невнятное ворчание. Не-не-не, так не пойдёт. Я сказала, что подниму тебя, значит, подниму! Даже если ты труп – выучусь на некроманта и подниму. Бугага. Похоже, я аж сама взбодрилась. - Вернер, найдём Уинстона и отоспишься. Но пока ты валяешься, ты увеличиваешь свои шансы бегать вокруг костра ещё и следующую ночь, - мои тоже, но не в этом суть. Сработало. Студент с трудом поднимается, фокусирует на мне взгляд. - Веди, Сусанин. - Молись, чтоб твои слова не оказались пророческими, - ему смешно, а у меня лёгкая форма топографического кретинизма. Трогаемся в путь, благо, я ещё помню, куда тянулась ниточка. В общем-то, достаточно стандартные для «неголодайки» картины – бегают кролики на сенном биоме, где-нибудь вдалеке между деревьев опустится на землю птица, заприметив семена. - Эх, сейчас бы кофейку, - синхронно вздыхаем с явной мечтательностью в голосе и улыбаемся друг другу. - Никогда не знаешь, где найдёшь родственную душу, - хмыкает Вернер. - Кофеманы везде, - отвечаю в тон ему. Вот как-то совсем не радует меня перспектива опять тащиться в лес, особенно когда то ли меня, то ли мир так беспощадно шатает, но это самый короткий путь. А он сейчас для нас самый правильный. Но, похоже, мир с нами наигрался за бессонную ночь, и сейчас решил прикинуться милым и хорошим – не считая одноуровневого кокона из белоснежной паутины, который мы всё равно осторожно обошли по очень широкой дуге (я всё ещё помню свой печальный опыт общения с пауками-воинами, и плевать, что в таких коконах их нет), никаких препятствий или противников нам не встретилось. Правда, ничего полезного мы тоже не нашли, и это немного удручает. К тому моменту, как мы вышли на луговой биом с потрясающим количеством цветов, уже наступили сумерки. - Джекпот! – с этим радостным воплем я рванула к цветам, едва сдерживая желание рухнуть в них прямо лицом. Очень здравая осторожность: как выяснилось, в нескольких из них сидели пчёлы. - Мы вроде хотели искать этого твоего Уинстона? - Мы вроде хотели, чтобы я не вырубилась посреди пути, - в тон спутнику отозвалась я. И вообще, место зануды в этой команде зарезервировано за мной! – Кстати, ты венки плести умеешь? - Нет, не довелось, - в принципе, ожидаемо. Зачем парню уметь плести венки? Уинстон – особый случай, он закоренелый старвер. - Тогда можешь оглядеться, пока я чиню свои мозги. Или посидеть с цветами, как захочешь. - Окей. Честно говоря, я не стала выяснять, какой из этих вариантов он предпочёл. Куда больше меня интересовал разноцветный ковёр растительности прямо перед моим носом. Каждый собранный цветок давал пять единиц рассудка, правда, сумерки на эти же пять единиц рассудок снижали, но делали это гораздо медленнее. Прости, Уинстон, тебе придётся подождать нас ещё немного. Зато, по крайней мере, тебе не придётся ужасаться моему виду, и я смогу толково объяснить, что за чертовщина творится, а не мямлить полусвязные фразочки, повинуясь очередному виражу поехавшей крыши. Наконец, картинка перед глазами перестаёт исполнять сомнительные кульбиты, я выдыхаю с облегчением и осматриваю, во что превратилась поляна. Н-да, человек – враг природы. От былой красоты осталась только зелёная трава и оборванные стебельки цветов. В своё оправдание могу сказать только то, что цветики тут исчислялись далеко не десятками – так, пара клумб… И вообще, мне нужнее. - Ладно, можем выдвигаться, - и сама следую этой команде. В любом случае, сплести венок у меня не получится. Вернер кивает; однако, я успела достаточно далеко от него отойти, пока собирала цветы. Или он и сам обошёл полянку, собирая какие-нибудь ресурсы? Потом узнаю. - Ягоды будем собирать? – внезапно окликает меня парень. Где… А, вижу. Какой-то куцый кустик. Вероятно, им уже полакомилась зараза-индейка. - У тебя рука на кроликов поднимется? – на всякий случай уточняю. Вряд ли, но мало ли. - Я городской житель, - грустно вздохнул Вернер. - Тогда пошли драть этот куст, - интересно, сколько держался Уилсон, такой же «городской житель», прежде чем начал охотиться и обрабатывать тушки? Иногда на других биомах попадаются тёмно-фиолетовые кусочки болотной почвы в белёсых разводах. Обычно они совершенно безопасны, и старверы уже привыкли пробегать по ним, не глядя под ноги – вот и Вернер целеустремлённо шёл к кусту, не обращая ни малейшего внимания на хлюпающую грязь. Я без всякой задней мысли иду за ним, спокойно отставая на несколько шагов – нет, правда, что может случиться? Зря, чёрт возьми, зря. Будто не знаю Максвелла и его потрясающей манеры вставлять палки в колёса именно тогда, когда ты этого не ждёшь. Меня спасает то, что я от усталости начала смотреть под ноги. Живые бугорки, намекающие на перекатывающееся под землёй щупальце, пробуждают рефлекс, оставшийся ещё со времён игры: я пытаюсь отпрыгнуть назад, но весь мир шатается вместе со мной, и я неуклюже запинаюсь обо что-то. В принципе, не удивлюсь, если это была моя собственная нога. Перед глазами проносится спина Вернера, фиолетовая пятнистая кочка щупальца и безучастное неб… Стоп, спина Вернера?! - Ложись! – выкрикиваю изо всех лёгких, аж обжигает горло. И хлопаюсь спиной в грязь, брызги от которой попадают на лицо – мерзость! – и одежду. Ясно-понятно, мой внешний вид уже не спасти. Надо мной беснуется щупальце, и надо бы закрыть глаза, чтобы в них не полетела грязь с этого чуда болота, но я слишком боюсь, что сейчас этот шипастый отросток нырнёт вниз… ровно в мою сторону. Так у меня хотя бы какие-то шансы откатиться есть. Но щупальце, лихо прокрутившись в воздухе, бьёт в другую сторону. Я забываю сообразить, что именно там должен быть Вернер – подгоняет инстинкт самосохранения. Пока щупальце бьёт и… восторженно? Взбешённо? Призывно? В общем, пока оно вытягивается перпендикулярно земле и аж дрожит от избытка чувств, я успеваю собрать себя в кучку и дать дёру от этой любвеобильной ошибки природы. Так, ладно, в игре безопасное расстояние легко определялось на глаз (после двух-трёх смертей, как правило, но всё же). А тут как прикажете? Бежать, пока есть силы? Идиотизм. В итоге я отбегаю – отлетаю! – на несколько метров и оборачиваюсь. Щупальце пошло на второй заход, но на меня внимания не обращает. Погодите, не говорите мне, что… Вернер всё ещё там! - Быстрее, пока оно перезаряжается! – щупальце как раз пошло осознавать своё бессмысленное бытиё, то есть торчать колом посреди болотного островка. Вернер, уже успевший порядком изгваздаться в болотной жиже и слегка замаскироваться под кусочек этой фиолетовой грязи, неожиданно подал признаки жизни и начал очень быстро перебирать ногами подальше от щупальца. Чёрт, не успеет, он же на ноги не поднялся – и щупальце он не видит, всё ещё спиной к нему. Мама, дочь твоя – русский камикадзе. Я выхватила молоток, чудом догадавшись сделать это целой левой рукой. Будь я левшой, я бы рискнула кинуть его и не подходить к твари, но я правша, сколько себя помню. Поэтому придётся уповать не на меткость, а на везучесть и скорость ног. Эх, понеслась! Я кидаюсь к щупальцу и врезаю по нему молотком, но… его конец уже начал опускаться. Прямо на Вернера, который догадался всё-таки подняться. Крик застревает в горле, я просто молча опускаю молот ещё раз, словно это переключит агрессию на меня. Ага, как же. Эта штука настолько же тупая, насколько мощная. Парень вскрикивает, когда острые шипы проходятся по его спине. Я стою, совершенно бессмысленно стою и смотрю, забыв, что можно было хотя бы попытаться предупредить его. И отмираю лишь в тот момент, когда щупальце вновь вытягивается в столб. Надо отбежать; с этим, к счастью, я справляюсь нормально. А затем по дуге подбегаю к временному напарнику, который рискует перестать быть моим спутником раньше срока. Вернер, пошатнувшись, резко осел наземь, после чего и вовсе рухнул на траву, подставляя солнцу окровавленную спину. - Жив? – я сажусь рядом с ним, встревоженно пытаясь отыскать какие-то признаки, что он переживёт это приключение. - Лучше б нет, - с трудом цедит студент. – Вот какого… - дальше печатный текст приводить не позволяет. - Лежи тут, я принесу паутину. - Нафига?! – так, ясно, со сказками про пауков мы не знакомы. - Паутина останавливает кровотечение, - коротко отзываюсь я. – Тут как раз недалеко кокон. - Ладно, только возвращайся поскорее, хорошо? – судя по голосу, Вернеру уже было плевать, чем и как я буду его лечить, лишь бы с его раной что-то сделали. Гм, любопытно, поможет ли ему поедание цветов… в игре очень медленно, но верно помогало. - Хорошо, - не уверена в этом, если честно, но ладно. Да и вообще, с моей больной рукой – мне вернуться бы хоть как-то! Но не время для пессимизма; к моему огромному сожалению, время поджимает даже сильнее, чем прежде. А мне ещё предстоит эту паутину с боем добывать. С боем, потому что паутина с земли для моих целей не подходила. Шанс выпадения паутины с паука – один к четырём. Я могу забить десять пауков и получить целое ничего, если Фортуне приспичит посмеяться надо мной и моим незадачливым товарищем. Так что этот способ тоже не подходит. Остаётся только один – в игре я назвала бы его самым надёжным, но без ловушек и с молотком в роли оружия он превращается в откровенно суицидальный. Вот только выбора у меня… Оставить Вернера умирать – первое. Задержаться с ним, пока рана не затянется – второе. Попытаться как-то помочь – третье. Если Вернер входит в список Максвелла, его смерть обернётся огромными, просто глобальными проблемами для меня, Уилсона и Уина. Первое отметаем. Если задержимся, то нас убьёт ночь: рассудок у меня не повысился, и одна я с Руками Ночи не справлюсь. Разве что сидеть с факелом, но… Что, если я задремлю? Что, если в рану Вернера попадёт инфекция? Что, если кровотечение не остановится? Остаётся третье. И я уже лицезрею здоровенный белый кокон. Блин, мама, роди меня обратно… Вот вроде не Уилсон, инстинкт самосохранения на месте. А лезу. С молотом. На кокон. Ну, хоть первого уровня... Итак, тактика почти обычная. Разве что придётся обойтись без обожаемых мной ловушек и долбить пауков вручную. Забегаем на кокон, дожидаемся раздражённого шипения. Матерь Небесная, какие ж вы страшные, мохнатые прожорливые комки! Ничего, найдётся и на вас управа. Найдётся же, да? В добрых сказках в такие моменты безысходности появляется какой-нибудь волшебник в голубом вертолёте или мудрая ведьма, и всё разруливается без особых страданий героя. Но, судя по отсутствию Уина или Уилсона на горизонте, я явно не в сказке. Впрочем, тоже мне новость: это можно было понять ещё когда удирала от гончих в первый день. Благослови небо Максвелла! Серьёзно, из кокона вылезает только один паук, как и положено. А один паук не представляет из себя ровным счётом ничего, кроме почти халявного источника ресурсов. Одна проблема: звучит лучше, чем есть на самом деле. На самом деле, это вообще не так радужно! У молота урон – семнадцать единиц. Здоровье паука – сто единиц. Соотносим, получаем шесть ударов. Если бить постоянно, паук не успевает атаковать. Всё ещё звучит радужно, да? Так вот. Я левой рукой так паршиво управляюсь, что рискую выронить молоток прямо на паука. Вот просто выронить. И чёрта с два паук любезно подождёт, пока я его подберу. А бить эту гадость голыми руками я не собираюсь, и пусть кто угодно обвинит меня в арахнофобии и брезгливости! В итоге эти шесть ударов растягиваются на непозволительно долгое время. Я опускаю молот на голову паука изо всех сил, но ему хоть бы хны – шипит недовольно и дёргает своими лапками. Существенный минус того, что в отношении меня продолжает работать игровая механика: будь это ближе к привычной мне реальности, паук уже давно вырубился бы или хотя бы обзавёлся смертельным месивом на месте черепа. А вот фиг мне, этот гад целый и активный. Правда, сосредоточиться для укуса он всё равно не может, но… У меня там как бы полудохлый Вернер валяется. И если я не потороплюсь, то шутливое «полудохлый» может превратиться во вполне уверенное и мрачное «дохлый». Максвелл обхохочется, если он помрёт там, пока я развлекаюсь с пауками. Нет, серьёзно, это будет полное фиаско! - Разойдись! – не получается по-честному, будем так, как привыкли. В конце концов, мне же не центнер паутины нужен, верно? Всего пара кусков. И оставив паука офигевать с такой наглости, перемещаюсь к кокону прыжками а-ля кенгуру. А что поделать, если ноги беспощадно вязнут в этом толстом липком слое паутины, а тормозить как-то очень не хочется? Выскакивает ещё один паук. Получает молотом по голове под мою фразу «Да упокойся ты!». А вот от следующего я уже не знаю, куда побегу. Похоже, тоже приласкаю молотком и заставлю прифигеть. Ита-ак, я уже у кокона, и даже поспешно обдираю паутину. Первый кусок отдирается далеко не сразу, а в итоге и вовсе прилипает к рукам мелкими ошмётками. Супер, блин. Было бы у меня какое-нибудь лезвие, жизнь была бы куда проще. Но не судьба, и паутину приходится драть руками, подавляя лёгкую тошноту и желание скривиться в стиле ритуальной маски папуасов. Пауки шипят позади, но третий не вылезает. Пока… Сглазила! Он вылез, но с другой стороны кокона. Вот же ж гад! Приходится в экстренном порядке накидывать паутину на плечо и валить оттуда в темпе вальса, попутно раздавая удары молотком по головам. Оказывается, если не ставить себе цели добить паука, всё не так уж сложно – ему и лёгкого удара достаточно, чтобы прижаться к земле и зашипеть в негодовании. А поскольку раздавать лёгкие удары, не пытаясь выбить желудок и мозги из паука, гораздо быстрее и легче, я успеваю убраться с паутины без всяких потерей. Дальше наконец-то становится легче: паутинный дёрн больше не сковывает движения, наличие трёх пауков за спиной и полудохлого товарища впереди – отличный стимул… в общем, бежала я так, будто на марафоне. Вернер на месте, и почему-то это совсем не удивляет. Вероятно, потому, что в его состоянии двигаться проблематично, не говоря уже о перемещении на какие-то дистанции. Что интереснее – студент ухитрился сесть и теперь поглядывал вокруг взглядом человека, который смертельно задолбался. Это же какой тогда должен быть взгляд у меня? Вот же!.. Хотели найти Уинстона, а нашли сплошь проблемы. - Смотрю, тебе полегчало, - восстанавливаю дыхание и усаживаюсь рядом. - Раны не особо глубокие, - отзывается Вернер, недовольно поморщившийся при неосторожном движении плечом. Скептически смотрит на паутину, которую я осторожно снимаю с плеча – белое полотно из удачно слипшихся шестиугольных обрывков. Высохшая паутина совсем не липкая – она скользкая и гладкая. Как шёлк. Вопреки всевозможной логике. Она даже разматывается легко, хоть я и сложила её неосмотрительно в два слоя в некоторых местах. Это странно, но какая разница, если это играет мне на руку. - Что-то мне подсказывает, что прям по-настоящему перевязать тебя не выйдет, но есть хорошая новость, - в четыре руки стаскиваем толстовку, чтобы получить хоть какой-то доступ к ране. - И какая? - Паутина без особых проблем прилипнет, как пластырь, если её слегка намочить. А судя по тому, что я вижу, намочится она сама собой. - Если б мне позвоночник вынесло, ты бы тоже была спокойной? - Если б тебе вынесло позвоночник, тебя б это не волновало. - Dios mio, - вздохнул Вернер и тут же промычал что-то более нецензурное. - Да-да, я с тебя тоже офигеваю по-испански, - на автомате пробормотала я в ответ, осторожно прилаживая паутину поверх вертикальных ран. И правда неглубокие, хотя и кровоточат со страшной силой. Ну, это ненадолго. - Зачем ты вообще лепишь эту паутину? – о, очнулся, блин. Ещё б через пару часиков спросил. - Останавливает кровотечение. И, если память не изменяет, ещё и немного работает антибиотиком. - Звучит бредово, - практически пробормотал студент. Кажется, запас громкости кончился. - Вернер, - до чего же странное и непривычное для языка имя, - в этом мире в казан кладут фиолетовое мясо и три куска льда, а получаются офигенные тефтели. А ты удивляешься свойствам паутины? - Понял, заткнулся, кэп, - он бы и приложил руку к пустой голове, но если он это сделает, то: а) получит по шапке от собственного организма, ибо рану никто не отменял; б) получит по шапке от меня, потому что я тут вроде как медициной маюсь.

***

Уинстон замечает запах ягод и вертит головой, пытаясь понять, откуда он идёт. Помимо ягод, пахнет травой, ярко пахнет цветами и совсем немного - болотной сыростью. Похоже, неподалёку луг с маленьким вкраплением болота. Это не страшно. На таком маленьком кусочке болота ничего не водится, по крайней мере, так сказал Уилсон - а Уилсон всегда прав. Хотя бы по мнению самого учёного. Единственное, что настораживало - отчётливый привкус крови в этом аромате запахов. Люди? Или кто-то другой? Кажется, у свинов тоже кровь красная и жидкая, как у человека. И они любят селиться на лугах, так что этот вариант очень возможен. Только бы не охрана алтаря... И уже подбираясь к кусту, по иронии оказываясь ровно с противоположной дуэту кофеманов стороны, парень слышит знакомый голос - как всегда, слишком отчётливый и звонкий для этого мира. Собеседника почти не слышно, он явно вымотался. Но если Линда болтает, там явно безопасно. Да и если небезопасно, разве он сможет уйти и оставить своих друзей в беде? Точно нет. - Линда? - когда девушка замечает его, в её глазах ярко отражается борьба желаний "обнять до треска костей" и "забить молотком до такого же эффекта". - А это... - парень, сидящий на траве, оборачивается и тут же выдаёт что-то на неизвестном Уинстону языке. Судя по ране на его спине, попытка сесть в полоборота была действительно плохой идеей. - Уинстон! - прорывает Линду, и она выбирает третий вариант. - Иди в обход, на куске болота щупальце! - Хорошо, - и когда старвер осторожно обходит указанную область, не потревожив болотного монстра, девушка всё-таки быстро и коротко обнимает его. - Всё, теперь ты тоже в слизи. Это месть за то, что заставил нас с Уилсоном бегать по паукам, разыскивая тебя, - смеётся Линда. - Хей, простите, что прерываю, но ты уже закончила с паутиной? - закономерно встревает парень. - Ага. Не знаю, правда, сколько она продержится, - настроение девушки явно подлетело вверх на несколько отметок. - Уинстон, это Вернер. Вернер, Уинстон. - Рад знакомству, - вежливо отзывается Вернер. - Я тоже. Но что у вас стряслось? И где Уилсон? - О, это длинная история...