Максвелл обхохочется

      После того, как мы изложили Уинстону краткую историю наших злоключений, встал вполне закономерный вопрос: а что делать дальше? Я как-то не задумывалась над планом действий дальше поисков Уина, честно говоря. Можно, конечно, перейти к поискам Уилсона; но что-то мне подсказывает, что мы быстрее сдохнем, чем его найдём. Серьёзно: у меня правая рука фактически нерабочая, Вернеру разукрасили спину, а из оружия у нас один молоток на троих. Просто блеск.       Судя по взгляду Вернера, он вполне разделяет мои сомнения. Уинстон же более оптимистичен – он просто мучительно размышляет, что можно сделать с двумя травмированными (в том числе и на голову) кофеманами и притом никого не угробить.       Повисшую тишину раздумий прерывает максимально тривиальный звук: у нас с Вернером синхронно урчит в животах. Мда-а, мы сегодня про завтрак забыли, а вот организм не забыл. И сейчас очень активно напоминает, зараза.       - Может, всё-таки обдерём куст? – предлагает Вернер.       - Или можем зажарить кроликов, - указываю на свой пояс. Раз уж теперь у нас есть полноценный старвер, то вопрос разделки тушек отпадает сам собой. – Тут на всех хватит и ещё останется.       - Лучше оставим тушки на ночной костёр, - мягко отказывает Уинстон, а затем начинает рыться в своём поясе. – Я набрал ягод по пути сюда, должно хватить на всех.       Что ж, тоже хорошая мысль. Тем более, ягод действительно хватает на всех, причём с лихвой. Я жадно закидываю в рот целую пригоршню крупных белых ягод и чуть не захлёбываюсь их сладким соком – к такому меня жизнь не готовила. Даже ни с какой земной ягодой не сравнишь – это натуральная водяная бомбочка, только в её содержимом растворили полкило сахара, а в качестве оболочки выступает тонкая кожица ягоды, а не резина воздушного шарика. Капец, конечно. После того, как я ухитрилась брызнуть на себя ещё и сахарным ягодным соком, моей одежде полная и безоговорочная хана.       А вот и план действий – постираться, помыться и сжечь всю одежду нафи… кхм, нет, это я увлеклась. Ограничимся первыми двумя пунктами. Желательно при этом ещё ни во что не врезаться и ни обо что не убиться, потому что картинка перед глазами качается со стабильностью отлаженного маятника, а по краям полянки нычется Ползучий. У-у, жук противный!       - Думаю, нам нужен временный лагерь, - изрекает Уинстон чертовски правильный вывод. Конечно, очень хотелось бы найти Уилсона, просто чтобы набить ему рожу за полный провал в роли лидера, ага… или начать готовиться к зиме, или что-нибудь ещё в таком духе.       Но отдых нам просто жизненно необходим, так что с бегуном не поспорить.       - Я за, - знать бы ещё, где обустраиваться.       - А по мне не видно? – ехидно хмыкает Вернер. Окей, засчитано.       - Так, нам нужно… костёр, спальники, - палатка будет безумной роскошью, так что обойдёмся, - некоторый запас еды. Всё верно, Уинстон?       - Да, этого должно быть достаточно.       Что ж, похоже, бразды власти снова перешли в мои руки. Бу-га-гашеньки. Если бы это ещё и не означало некоторую повышенную ответственность, было бы вообще супер.       - Вернер, встать сможешь? – интересуюсь у студента. Да, по спине его отделали знатно, но ни позвоночник, ни копчик (и часть тела пониже него) не пострадали, так что с прямохождением проблем быть не должно.       - Только если меня поднимут. А перебирать ногами – не проблема. Вроде, - в голосе парня отражается здравая доля сомнения. Понимаю его.       Перевожу взгляд на Уинстона; тот пару мгновений пытается понять, что я хочу от него, а потом всё-таки догадывается: подходит к Вернеру и помогает парню принять вертикальное положение. Отлично, у нас есть три мобильных единицы и полторы рабочих. Классика анекдотов.       - Предлагаю пока исследовать как можно больше местности. Заодно наберём ресурсов и подыщем место для лагеря. Если повезёт, ещё и на Уилсона наткнёмся, - озвучиваю примерный план. Очень надеюсь, что помимо Уилсона мы наткнёмся ещё и на пруд, где я потом смогу втихаря постираться и всё такое. Вернеру бы тоже не помешало, кстати, поскольку фиолетовые пятна грязи его вовсе не украшают.       Будем надеяться, что болотная грязь не ядовита. Хотя её в любом случае лучше смыть как можно быстрее.       - Или на пруд, - мрачно озвучил мою мысль Вернер. Да-а, парень по полной проникся прелестями «неголодайки», что тут скажешь.       - Или на пруд, - соглашаюсь я.       - В той стороне, - Уинстон коротко машет рукой в сторону куста, - болото и каменные поля. Так что туда смысла идти нет.       - А в противоположной мы уже были. Пойдёмте направо, что ли, - ибо налево ходить нехорошо, это знают все хорошие дети.       Возражений не обнаружилось, так что мы дружно почапали в указанном направлении прогулочным шагом. Точнее, как прогулочным… Шаги Вернера всё ещё были куда длиннее моих, а Уинстон в принципе шагал быстрее – причём делал это так непринуждённо, будто идти медленнее для него просто противоестественно. А я – а что я? – я перебираю лапками в темпе чихуахуа. Тихо радуюсь, что повредила руку, а не ногу… и столь же тихо, про себя, матерю обоих спутников.       Вот помедленнее вообще никак, да?       Где ж Максвелл вас, таких шустрых, выкапывает... Я тоже хочу туда – вдруг и мне дадут перк на скорость. Главное, чтобы он не назывался «волшебные люли под зад».       Ладно, с грехом пополам поспеваю. И это хорошо, потому что в таком темпе мы двигаемся до самого полудня. Почему только до полудня? Потому что я взмолилась о привале, и в итоге мы привалились на сенном биоме.       Причём, судя по тому, с каким очевидным наслаждением Вернер рухнул пятой точкой на сено, не только у меня ноги отнимаются. Интересно, почему студент молчал об этом? Гордый? Или типа не настолько устал? Чёрт его знает – напрямую такие вещи не спросить. Гордость и всё такое.       Уинстон оглядел наши блаженные мордочки, отлично сочетающиеся с вытянутыми на сене гудящими ногами и попытками плавно завалиться спиной на мягкое сенцо, чтобы привал окончательно трансформировался в лежбище гуманоидных котиков, после чего пошёл собирать траву. Ну, как траву. Фактически это торчащие вертикально пучки сена.       Из чего сделан этот парень? Мы с Вернером уже готовы повторно продать души Максвеллу, чтобы посидеть пять минут, а этот ещё куда-то ходит, что-то делает. Да сам факт того, что он ещё может перебирать ногами, меня малость ужасает!       Шучу, конечно. Выносливость, энергичность, деятельность – всё это очень круто. Вот только я от этого предельно далека. Как там говорилось? Я не ленивый, я энергосберегающий. И я, блин, действительно энергосберегающий! И воняющий, но отпустим этот факт.       Так что вот, сижу, сберегаю энергию. Всё логично.       Но ничто прекрасное не вечно, и привал тоже подходит к концу, когда минут через десять к нам подходит Уинстон и максимально мягко спрашивает, отдохнули ли мы. Первый порыв – честно высказать всё, что я думаю о состоянии своего организма и ног в частности. И, поверьте, радостного и положительного в этих характеристиках мало. Но совесть, долг и какая-то ещё моральная фигня, сидящая где-то в подкорке мозга и оттуда портящая мне жизнь, заставляют покивать и подняться на ноги.       Вернер со вздохом следует моему примеру. Уверена, он сейчас тоже тихо ненавидит свою совесть. А может, и не только её.       Те же трое плюс новые пейзажи. Хотя, конечно, так себе новые – любому старверу они не просто знакомы, они уже оскомину набили. Сенный биом подкладывает нам под ноги утоптанную тропу, которая проводит нас сквозь ленивое стадо биффало, поднимающих головы с недоумевающим мычанием, стоит нам пройти слишком близко. Сразу возник соблазн оседлать кого-нибудь из этих здоровяков и прокатиться до пункта назначения… жаль только, что идея в сути своей совершенно бесполезная. Пока мы идём, мы собираем траву, ветки и так далее, а наклониться с биффало за обломком кремния будет ой как нелегко. Ну, если ты не Луффи или Рид Ричардс из Фантастической Четвёрки. Короче, кто-то без прорезиненных рук-ног-конечностей.       Да и просто так запрыгнуть на биффало с воплем «Пошёл, родимый» - офигеть какая плохая идея. Их для начала приручить надо, потом сделать седло, потом это седло на биффало напялить… осмелюсь заметить, что лично я за последний пункт не возьмусь – руки коротковаты, да и инстинкт самосохранения вроде ещё не совсем отключился.       Казалось бы, размышлений – минут на пять, не меньше. На деле мы едва дошли до края сенного биома. Класс. Я помру или от скуки, или от болевого шока в ногах. Тут уж как повезёт.       Повезло традиционно третьим способом (нет, не помереть от запаха своей одежды) – я вообще не померла, относительно благополучно дотянув до вечера. Уинстон проворно разводит костёр, пока мы устраиваемся вокруг будущего пламени. Вернер опасливо косится на горизонт; я слишком уверена в навыках бегуна, чтобы париться из-за подступающей темноты. И оказываюсь права – к тому моменту, когда над нами смыкается купол тьмы, огонь уже бодро пляшет по деревяшкам в маленьком земляном углублении. Для тех, кто на уроках ОБЖ предпочитал спать, маленькое пояснение: трава и дёрн имеют дурацкое свойство загораться, так что в идеале надо сначала ножиком снять кусок дёрна, а потом уже в образовавшемся углублении разводить огонь. Да, прям на сырой земле. Как показала моя практика, можно развести даже в яме в снегу, если очень хотеть. И нет, для этого не понадобится пять литров бензина… если вы не планируете попутно спалить деревню и парочку ведьм впридачу, конечно.       Вручаю Уинстону кроликов, и через пару минут мы с Вернером уже выполняем свою ответственную миссию – держим над огнём импровизированный шашлык из крольчатины. Уин же полностью оправдывает звание опытного старвера: к тому моменту, когда мясо подрумянилось, прожарилось и даже кое-где подгорело (я кулинар так себе, если кто ещё не понял по тефтелям), мы располагали двумя сносными спальниками. Двумя, понимаете? Прошло минут пятнадцать, а этот мистер очумелые ручки забацал две подстилки из сена в человеческий рост.       Я уже говорила, что он явно не человек?       Он явно не человек.       В любом случае, нам это на руку, так что мы с Вернером ошалело переглядываемся, но не возражаем. Точнее, это я не возражаю и вообще не возникаю – клептомана подводит любопытство.       - Как ты это сделал? – восхищение, смешанное с недоумением. Более подходящей интонации не найти.       - Что? – искренне не понимает Уинстон, забавно вздёргивая правую бровь.       - Два здоровенных спальника за… - ага, а время ты откуда возьмёшь? В глазах Вернера пополам с отражением танцующего по дровам пламени отображается смятение: его настиг тот же вопрос, - в общем, так быстро.       - А, это, - бегун улыбается с по-детски очаровательной смесью гордости и лёгкого смущения. Похоже, похвала навыкам – это для него впервые. – Всего лишь опыт.       Ясно-понятно, наш дорогой джентльмен-учёный нагло свалил на парня скучную работу, пользуясь безотказностью Уинстона. Вот зараза. Впрочем, я бы сделала так же.       - Ну да, «всего лишь», - ехидно протянул Вернер, но развивать свою мысль не стал. Как и отвечать на ещё больше недоумевающий взгляд Уинстона. Я лишь пожала плечами, и наш старший старвер принял здравое решение последовать плану под кодовым названием «забить и забыть».       Ужин прошёл в тишине: практически целый день ходьбы в весьма бодром темпе явно утомил не только меня. Жареное мясо жевали в абсолютной тишине, а в огне росла небольшая куча кроличьих костей – надо же их куда-то девать. Если оставить просто так, то рано или поздно на них прибегут какие-нибудь плотоядные (очень наивно полагать, что человек способен обглодать кость так, что она перестанет пахнуть мясом). А поскольку прикрыть их нам нечем, а закапывать лень – пусть очищаются пламенем.       Кажется, у древних славян был такой обычай – очищать что-либо пламенем. А ещё было поверье, что если сжечь что-нибудь, то вместе с дымом это дар вознесётся до самого бога… впрочем, по-моему, второй обычай уже отнюдь не у славян. Эх, вот почему нельзя читать мифологии народов мира подряд и запоем.       Информации – много. Порядка – ноль.       - Завтра двигаемся по той же программе? – ради разнообразия любопытство проявляю я, а не Вернер.       - Думаю, да. Вы отсыпайтесь, я посторожу огонь, - отлично! Учитывая, что ни я, ни бедный студент не спали прошлой ночью, предложение Уинстона было чертовски кстати. К слову о чертях…       - Уинстон, а Максвелл тебе не попадался? – всё же надо выяснить: он не только меня почтил своим присутствием или я вся такая особенная и избранная? Это может оказаться полезной зацепкой к пониманию не только моего появления в этом мире, но и происходящего в целом.       - Максвелл?       Я сначала подумала, что бегун просто переспрашивает, но нет – он терпеливо дождался, пока я кивну, и лишь тогда продолжил. Странно, зачем уточнять? Может, подумал, что я скорее бы спросила про Уилсона? Что ж, в этом есть определённая логика.       - Нет, не попадался. А что?       И на меня уставились две внимательные и вопрошающие пары глаз. Да уж, так получилось, что я скрыла от парней парочку маленьких деталей о своём прибытии в этот мир после путешествия через червоточину… в частности о том, как именно я была спасена из пасти Страхоклюва.       - Просто любопытно, встретил ли он хоть кого-нибудь после попадания в новый мир, - ложь удаётся легко, как и всегда. Да уж, хоть что-то мне хорошо удаётся.       Товарищи по несчастью мне, похоже, верят. Или хорошо притворяются, что верят: если чему-то полезному меня и научила моя старая спокойная жизнь, так это прикладной психологии. Проще говоря, понимаю что, как и какого чёрта делают-говорят-думают люди. Очень полезное знание для писателя. Да и, пожалуй, не только для писателя.       В любом случае, вскоре мы свернули все разговоры и направились по койкам, вернее, по спальникам. А бегун остался сторожить огонь, да. Учитывая, что мой параметр рассудка так и не поднялся (по крайней мере, достаточно сильно, чтобы избавить нас от Рук Ночи), присмотреть за костром – очень хорошая идея.       Я привычно отвернулась от костра, зарывшись поглубже в сенной спальник, и закрыла глаза. Почему лучше отвернуться от огня? Во-первых, человеческий мозг реагирует на свет, как на сигнал «подъём, солнце встало и ты вставай!», а во-вторых... а «во-вторых» в этом мире не работает, потому что за пределами костра тьма настолько непроглядная, что привыкнуть к ней мои глаза физически не сумеют. М-да. Ладно, хватит и первого пункта.       Любопытно, уснёт ли Вернер? В его «описании» было сказано, что для него не типичен сон ночью. Но, с другой стороны, он же не Уикерботтом, чтобы страдать бессонницей… я тихо фыркнула, вспомнив прелюбопытный случай с библиотекаршей. Если использовать корень мандрагоры, то уснут все, включая её. Хотя, как уснёт… она будет лежать на спине с выпученными глазами, чьи зрачки смотрят прямо в ду-у-ушу. Зрелище, достойное истерического хохота.       Надеюсь, у меня за спиной не изображает эту же картину Вернер. Было бы… не, я после такого вида не усну. Хотя не могу сказать, что сейчас ко мне сон прямо-таки идёт. Странно… тело тяжёлое, голова тоже, но мысли бьются в черепной коробке, как стая пьяных мотыльков – вяло и хаотично.       Где-то ещё час мучений, и я выползла из спальника со смутным намерением в сонной голове поговорить с Уинстоном. О чём говорить, мой сонный мозг сообразить не мог, так что план обрывался загадочным многоточием: «поговорить с Уинстоном о…»       А вот о чём именно – решим по ходу дела. Импровизация на сонную голову, йе-е…       Вот примерно в таком радужном настрое (читай – тлене и наполовину сне) я и подсела к Уинстону. Вернер вовсю дрых, явно решив, что правила игры студенту не помеха – мол, препятствия ко сну были и посерьёзнее, так что чхал я на ваши «описания».       - Не спится? – тихо спрашивает бегун. По-моему, даже если мы будем орать и бегать с бубном, Вернер не шелохнётся, но вежливость есть вежливость.       - Угу, - чертовски красноречиво отзываюсь я, задействуя все ресурсы почти-что-спящего мозга. К слову об этом… глаза так слипаются, что я только сейчас замечаю дощечку в руках Уинстона. На коричневой, чуть шершавой поверхности углём нарисован енотокот, да при этом как нарисован!       - Красиво, - сообщаю бегуну, а на его недоумённый взгляд указываю на рисунок. – Сам так научился?       - Да. Правда, Уилсон говорит, что я зря трачу древесину, - и он в смятении тянется перчаткой к рисунку…       - Погоди, не стирай! – получается чуть громче, чем стоило бы, но Вернер лишь всхрапнул (демонстративно, что ли?), а вот Уинстон остановился. Блин, теперь понятно, почему его перчатки такие чёрные: ещё бы, угольные рисунки ими стирать. – Уилсон – зануда, а у тебя отлично получается.       - Это он тоже говорит, - усмехается старвер.       - Какую именно часть?       - Обе, - а вот это уже весьма неожиданно. Хиггсбери, признающий себя занудой? И более того – Хиггсбери, признающий чужое «бесполезное» увлечение? Я определённо чего-то о нём не знаю.       - Слушай… ты действительно ничего не помнишь о жизни до встречи с Уилсоном? – щекотливый вопрос, но на сонную голову сдерживать случайное любопытство сложно. К счастью, бегун не в обиде.       - Действительно, - кивает парень, даже на миг не задумавшись над ответом. – Но, если честно, я и не хотел бы вспоминать.       - Почему? – ибо вот это поворот.       - Посмотри туда, - он указывает за свою спину, и мне приходится перебороть животное, первобытное опасение темноты и того, что может в ней прятаться за моей спиной, чтобы обернуться. – Я могу почувствовать ужасные секреты там, в темноте. Стоит только сосредоточиться – и я чувствую их кожей, сотни и тысячи теней, сплетающихся в самых причудливых фантомных монстров. Я не знаю, кем я был, но я точно не хочу вспоминать об этом.       - Справедливо, - только и могу выдавить я. Бегун тут же смущается и весь как-то поникает.       - Извини, я не хотел тебя напугать, - он добавляет пару незначительных штрихов на рисунке, нарочито сосредоточившись на этом деле.       - Да нет, я не напугалась… просто подумала, что на твоём месте я бы тоже не горела желанием ворошить своё прошлое, - мало ли, какие там жуткие и мистические секреты таятся. Всё-таки… всё-таки парень чувствует Кошмары. Те самые, которые я, честно говоря, зову Тенями, и которые нападают на старверов при низком рассудке.Чертовски хочется запустить свой встроенный сканер, но внезапно проснувшийся инстинкт самосохранения прозрачно намекает, что эта идея откровенно так себе – моя крыша улетит, оставив за собой длинный след из шифера. Но, чёрт, что должно быть не так с человеком, чтобы он постоянно ощущал теней?       Почему-то упорно напрашивалась одна и та же мысль.       «Он в принципе не должен быть человеком».