***
Миссис Коул с улыбкой смотрела на абсолютно пустой лист, а Гермиона радовалась, что её трюк прошёл безупречно. Конечно, быть магглом не позорно, но у мага привилегий намного, намного больше. Грейнджер едва сдержала смех, делая вид, что подпирает кулаком подбородок. Как хорошо, что Гарри рассказал ей о фокусе, который Дамблдор проделал с Коул шесть лет назад! — Что ж, мисс Грейнджер, я буду рада принять вас на работу! Но… — Коул запнулась и, на секунду задумавшись, растянула губы в самой располагающей улыбке. — У вас такие рекомендации… зачем вам работа в приюте? Гермиона с шумом втянула воздух. Какое ей вообще дело? — Я люблю детей. Коул посмотрела на неё с подозрением, затем снова перевела взгляд на бумагу и коротко кивнула. Грейнджер заправила выбившуюся прядь за ухо. Теперь, когда Гермиона стала ближе к Тому, у неё есть огромный шанс ему помочь. Конечно, это будет тяжело: в конце концов, Риддл не самый дружелюбный и открытый парень, к тому же, если что-то пойдёт не так… И воспоминания о Волдеморте никуда не делись: Гермиона до сих пор вздрагивала, когда думала о том, что ей предстоит стать ему другом — если он имеет понятие о слове «дружба», конечно. Ну, или хотя бы союзником. Гермиона подскочила, радуясь, что старуха не заметила. Нет, союзниками были Пожиратели, а она станет… станет… — Жду вас завтра в восемь. Можете переехать в комнату наверху, которую занимала Марта…***
Риддл даже не обратил на неё внимания. Ни разу. Не попытался прочесть её мысли, не рассматривал с любопытством, просто проигнорировал. Как и других детей. Как и другие дети игнорировали его. Вообще-то, Гермиона не сильно этому удивилась, прекрасно зная, что любовью к магглам Волдеморт не пылал. Стал бы он делать исключения? Но всё-таки Гермиона немного расстроилась: а если это была бы не она? Или кто-то попытался его убить? Впрочем, ещё в сорок третьем никому это не было нужно. Так что Риддл, в принципе, был абсолютно прав. Его не любили. Вообще, никто и ни за что. Он был красивым, умным, галантным и загадочным, но девушки-магглы сторонились его, считая… каким? Придурковатым? Странным? Сумасшедшим? Гермиона не знала, что Риддл мог такого натворить, чтобы отношение к нему было настолько ужасным. Конечно, кролик-суицидник и случай на берегу не в счёт. Дети боялись, да. Но решительно старались этого не показывать. Грейнджер с удовольствием исправила бы ситуацию, вот только Том в этом не нуждался. Он презирал своих сожителей и старую грымзу Коул, и их дружба была ему совершенно не нужна. «Ну и ладно», — подумала Гермиона, глядя, как её подопечный в столовой отсаживается за отдельный столик. И всё казалось достаточно спокойным, пока какой-то шестнадцатилетний идиот, к несчастью, не решил показать Тому, что на его прекрасном лице прекрасно смотрелись бы синяки. Драка была не в пользу Риддла. Гермиона услышала удары довольно поздно, а когда прибежала на шум, то обидчики — трое упитанных хулиганов — лежали на полу, с обалдевшим видом наблюдая за обстановкой в чулане. Видимо, спровоцировали у Тома выброс магии. В чулане всё было перевёрнуто вверх дном: мётлы сломались, банки разбились, скудная мебель — деревянные стол и стул — разлетелась на щепки, а очень старая лампа, державшаяся на добром слове, и вовсе исчезла. Сироты ретировались, перешёптываясь о том, что «этому ублюдку влетит от Коул, как никогда». Риддл смотрел то на бардак, то на удивлённое лицо Гермионы, видимо, не зная, как оправдаться. А ещё он был очень зол. И «очень зол» значит, что если бы поблизости была его палочка, то от приюта и его жителей и работников ничего не осталось. — Надо прибраться, пока стар… миссис Коул не пришла, — отчеканила Гермиона, наклоняясь, чтобы поднять сломанные мётлы. Том посмотрел на неё так, будто она кентавра съела. Целиком. За раз. Риддл не двигался, а затем, услышав сдавленную ругань и шарканье ног за дверью, вздохнул и пробормотал: — Поздно. Не успеем. Грейнджер, секунду колеблясь, достала волшебную палочку, стараясь не смотреть на лицо Риддла: это бы её отвлекло, а действовать нужно было быстро. Починив невербальным Репаро всё, что было сломано, девушка убрала палочку в рукав как раз в тот момент, когда вошла Коул. — Том помогал мне починить лампу, миссис Коул, — подождав минуту, ответила на немой вопрос старухи Гермиона. Та лишь бросила на пару сомневающийся взгляд и вышла, ничего не сказав. Судя по её лицу, трое хулиганов за «ложь» безнаказанными не останутся. Собравшись с духом, Гермиона повернулась к Тому. Её беспокойство переросло в шок. Риддл улыбался, как кот, объевшийся сметаны.***
Том зашипел и резко отдёрнулся от Гермионы, заставив ту вздрогнуть от неожиданности. — Мерлин, Риддл, не крутись! Неужели это так больно? — Гермиона критично осмотрела ватку, смоченную в йоде, затем перевела взгляд на маленькие царапины — от вилки, что ли, — украшавшие физиономию Тома. Коричневые полосы, оставленные йодом, так контрастировали с бледным лицом, что Грейнджер хихикнула. Том посмотрел на неё с возмущением и, воспользовавшись тем, что «целительница» отвлеклась, схватил зеркало. — Ты меня специально мучаешь, да? Я видел у тебя в комнате Летейский эликсир. И ещё я уверен, ты знаешь какое-нибудь зак… — Ты был у меня в комнате?! — прикрикнула Гермиона на Тома, вскакивая со стула. Риддл самодовольно ухмыльнулся. — Мало тебя покалечили, — буркнула обиженная ведьма, усаживаясь обратно и по-детски надувая губы. Том передёрнул плечами. — Они ещё вспомнят об этом, — пообещал он, мрачно улыбаясь. — У меня от тебя мурашки по коже, Том, — призналась Гермиона после минутного молчания, покачав головой. Она взяла руку Риддла. — Не думай о них. Они — никто, и кому, как не тебе, об этом знать? Том усмехнулся, перехватил руку Гермионы и поцеловал тыльную сторону её ладони, заставив ведьму вздрогнуть и поёрзать на стуле. Гермиона не думала о Томе Риддле в таком плане, когда устраивалась в приют. А теперь всё поменялось, и отрицать своё влечение к Тому было, по меньшей мере, глупо. И он, кажется, прекрасно это понимал. Понимал и пользовался слабостью Гермионы. — Не надо, — прошептала она, отводя взгляд и пытаясь освободить руку. Риддл взял девушку за подбородок, и ей пришлось посмотреть в его глаза. Тёмные, завораживающие глаза. В них уже сейчас читалось какое-то упрямство, огромная сила воли и что-то ещё, такое едва уловимое и оттого не совсем понятное. Вероятно, — потребность всегда добиваться своего. — Почему? Гермиона не знала, что ответить. С того весёлого события в чулане прошёл месяц, и будущий Волдеморт узнал о «спасительнице» всё. Точнее, всю ложь, которую она придумала для сорок третьего года: ужасное происшествие с ней в мире магии, истерика, срочный переезд в маггловский Лондон… Ничего подозрительного. А ещё она обучилась окклюменции. Перестраховка. И теперь, когда она открылась Риддлу, её ничего не удерживало от не совсем дружеских отношений с ним. Разве что два года разницы в возрасте, но это уже было почти неважно: скоро и Том станет совершеннолетним. Вероятнее всего, ей просто хотелось рассказать ему всю правду, чтобы не терзать себя. Потому что любить и лгать одновременно Гермиона не могла и не хотела. — Нельзя, — коротко ответила она, поджав губы и закрыв глаза. Не хотелось увидеть обиженное и разочарованное лицо Тома. Гермиона почему-то почувствовала себя предательницей. Она вздрогнула, почувствовав прикосновение его губ к своей щеке, но глаза не открыла. Он поцеловал её в уголок рта, подбородок, переместился на шею. Грейнджер схватилась за стул, пытаясь заставить себя оттолкнуть Риддла, но не смогла. — Том… — начала она, как бы призывая его остановиться. Но этот сдавленный писк прозвучал, скорее, как просьба продолжить. — Не нравится? — шёпотом спросил он, и Гермиона пробурчала что-то неразборчивое. Том поцеловал её, но не глубоким поцелуем, а нежно, лениво, едва дотрагиваясь. Ей нужно было больше. Она сама наклонилась, усиливая давление, и почувствовала улыбку Риддла. Он первый отстранился от девушки, ловя её несфокусированный, туманный, растерянный взгляд. — Я так и думал, — он протянул руку и, поймав прядь волнистых волос, поиграл с ней и заправил за ухо, нарочно коснувшись пальцами кожи. В сознании Гермионы промелькнула мысль о том, как неправильно она поступила по отношению к Гарри. Ещё она думала, что целовать Волдеморта совсем не противно. Но когда он начал покусывать её шею и место за ушком, она совсем потеряла рассудок. Гермиона хватала Риддла за плечи, больно сжимая их пальцами, изо всей силы подавляла стоны, целовала его царапинки на лице и позволяла целовать себя, окунаясь в новый вихрь чувств и ощущений. — Что же ты делаешь со мной, негодяй, — простонала она, опуская голову на грудь Тома, слушая его частое дыхание. Риддл погладил Гермиону по волосам. — Обещай, что не оставишь меня здесь, — неожиданно выпалил он. — Я обещаю, Том, — без колебаний ответила Гермиона, понимая, что теперь глубоко увязла в этом дерьме.***
Ночь окутала Лондон тёмным покрывалом. Где-то ещё горели фонари, в клубах и казино играла музыка, но в приюте святого Патрика стояла звенящая тишина, только детишки посапывали. Было два часа ночи, как вдруг грохот упавшего шкафа, звон битой посуды и злое шипение: «Какого драного низла здесь делает эта х…» заставили одних спящих поморщиться, других — громче всхрапнуть, а третьих — открыть глаза и снова закрыть их от усталости. — Надо же! Темно, как у дементора в заднице! — возмущённо воскликнула Гермиона, пнув ни в чём не повинную швабру. Том, стоящий рядом, сначала неуверенно улыбнулся, а затем громко рассмеялся, чем вызвал гневный взгляд спутницы. — Где же юную леди научили так ругаться? Гермиона фыркнула. Это что, Тёмный Лорд обвиняет её в сквернословии? Она усмехнулась и покачала головой. — Не шуми, Том. Если Коул нас увидит… Риддл замолчал. — Не шуми? — тихо, слишком тихо переспросил он. — Это ты здесь всех боггартов своими визгами распугала. Грейнджер поджала губы, проигнорировав реплику Тома. Зачем он вообще разбудил её среди ночи? — Что мы здесь делаем? — спросила девушка, оглядывая полуразрушенный чулан. Том хитро ухмыльнулся. —То, чего я ждал всё лето, — ответил он тихим, хриплым голосом. Гермиона на секунду замерла, а затем густо покраснела, благодаря Мерлина, что в темноте не видно её лица. —Том… что, п-прямо здесь? С-сейчас?.. — заикаясь и заправляя прядь волос за ухо, спросила она. Риддл медленно улыбнулся и кивнул. —Мы будем колдовать, Гермиона. Твоей палочкой. Ты ведь об этом подумала, не так ли? Она едва сдержалась, чтобы не стереть холодный пот с лица. А ещё ей было стыдно. Том наверняка знал, что его намёки были приняты не совсем правильным образом… А потом до Грейнджер дошёл смысл слов Риддла. Волдеморт желал колдовать её палочкой! Наверное, надо быть сумасшедшей, чтобы безропотно дать в руки будущему убийце оружие, учитывая, что они с Томом находятся одни в тёмной комнате. «Прости, Том, я не дам тебе свою палочку, потому что через пятьдесят лет ты убьёшь столько людей, что об одной мысли об этом у меня подкашиваются коленки, а ещё я готова рвать волосы только от того, что представляю тебя со своей палочкой в руке. А ещё единственные три правды, которые я тебе сказала, — моё имя, возраст и магическое происхождение. Наверное, поэтому я не могу дать тебе единственное, что у меня осталось». Гермиона нервно хихикнула, но Том расценил это по-своему. — Но если тебе так не терпится, Гермиона… — Риддл хмыкнул и скрестил руки на груди. Девушка шутливо стукнула его по плечу, а затем обняла. Том ей очень нравился, но она не доверяла ему. Совсем не доверяла. Тем не менее, завтра он уезжал в Хогвартс, и она не могла отказать ему хоть в чём-то… К тому же, она провела достаточно времени с ним, чтобы понять, что Том не собирается делать ей больно… пока. Поколебавшись ещё минуту, она неуверенно протянула Риддлу палочку, избегая столкновения взглядов. На это была ещё одна причина: Том наверняка воспринял бы в штыки тот факт, что Гермиона не желает делиться с ним своим кусочком счастья… да и смогла бы она помешать ему отобрать палочку силой? — Что такое, Гермиона? Ты боишься? Судорожно сглотнув, девушка отрицательно покачала головой. Том развернул её и, прижавшись грудью к её спине, поцеловал в плечо. Гермиона ойкнула, почувствовав, как древко палочки коснулось её шеи. Левая рука Тома гладила её по животу, но правая продолжала твёрдо держать палочку, нажимая на нежную кожу. Сердце Гермионы выпрыгивало из груди. Сказать, что она боялась, — не сказать ничего. Такой Том напоминал ей Волдеморта… Такого Тома она планировала убить. Быть может, он обо всём догадался? Или Обливиэйт не сработал? Или… Гермиона не знала, что думать. — Почему тебе страшно? — шёпотом спросил он. Девушка вздрогнула от его голоса. — Ты непредсказуем. — Ты знала это, отдавая мне палочку. Знаешь, всего два слова… Авроры подумают, что ты покончила с собой. Гермиона была готова поклясться, что Риддл ухмыльнулся. Она просто чувствовала это. — Ты не убьёшь меня, Том, — неожиданно твёрдым голосом выпалила она, удивившись себе. — Откуда такая… безрассудная уверенность? Если бы я не знал, что ты не училась в Хогвартсе, то подумал, что ты истинная гриффиндорка. Гермиона снова захихикала. Нервы. Она мягко убрала палочку от своей шеи и повернулась. — Я просто знаю это. Она посмотрела на Тома, но перед её глазами стоял юный мальчик, которого старая воспитательница била сумкой. Грустный одинокий мальчик, который слишком долго жил без любви. Странный, необычный мальчик, который стоял перед тяжёлым выбором всего лишь в шестнадцать лет… И Гермиона поцеловала его, отвлекаясь от ненужных раздумий хотя бы на пару минут. Палочка со стуком упала на пол, и Гермиона почувствовала свободу, будто камень упал с души. Она всегда ненавидела палочку Беллатрисы Лестрейндж, но в тот момент невзлюбила её ещё больше. Последней связной мыслью девушки стало желание приобрести новую палочку. Той ночью Том так и не воспользовался палочкой из грецкого ореха с сердечной жилой дракона.***
Наверное, Коул всё-таки услышала стоны, шорох и тихие вскрики ночью, потому что на следующий день, после того, как Гермиона проводила Тома на Хогвартс-экспресс, она заметила, что старуха как-то уж очень странно косится на чулан…