Скульптор. Перерождение.

Суббота для меня началась не очень радостно. Лил дождь, и меня разбудил раскат грома, громыхнувший практически возле моего окна. Недовольно засопев, я разлепил глаза, посмотрел на часы и со стоном рухнул в подушку лицом. — Да за что мне это? Пять утра! — я перевернулся на другой бок, пытаясь заснуть, но неудачно выпрямил руку и, зашипев, сел. Я долбанулся рукой о стакан из тончайшего стекла, который стоял у меня на тумбочке, и разбил его. Пара осколков застряли в коже. Не смертельно, но неприятно. Глаза ещё побаливали с позавчерашнего дня, но вчера мне вообще пришлось создать картинку у себя на глазах при помощи реацу, чтобы не испугать детей. Утро началось, а у меня уже неприятности... Я сел, и лениво, так как не хотелось использовать магию, достал пинцет и вытащил осколки из руки. Затем исцелил, почувствовав уже какое-то слабенькое сопротивление. Нет, всё-таки спросонья я вообще не способен себя лечить. Я соскреб себя с кровати, добрался до стола и хлебнул бодрящего. Сразу стало легче. Немного потянулся, приходя в себя окончательно. До завтрака было ещё очень долго, так что я посмотрел, всё ли готово к походу к Скитер. Перед глазами слегка расплывалось, и я недовольно их потёр. У Снейпа, что ли, капли попросить? В итоге, так ни до чего и не додумавшись и не заставив работать голову, я выставил будильник на восемь часов и лег в кровать, погружаясь в дрему. Впрочем, несмотря на такое начало дня, завтрак из мини-роллов и вкуснейший черный чай со смородиной вернул мне хорошее настроение. Я оделся, как привык, разве что взял очень теплое кимоно, и вздохнул. После рождественского бала Гарри уехал к Малфоям, но Люциуса он не видел, тот заболел драконьей оспой и отбыл лечиться во Францию. Поэтому Гарри почти неделю провел с Драко, практически не общаясь ни с кем из взрослых. Ничего особо интересного у них не было, разве что Гарри с восторгом описывал большой старинный замок, но всё равно утверждал, что мой небольшой дом в разы уютнее, и в нем нет эха. В общем, одетый, я направился в Хогсмид, праздничная суета улеглась давно, так что среди товаров у торговцев лежали только залежавшиеся вещи, которые ещё не докупили. Улочка всё ещё была ярко украшена. Никто пока не думал снимать украшения. «Три метлы» мне не очень понравились, хотя это, возможно, потому, что я больше привык к аккуратности и минимализму, чем к подобному захламлению. Риту я узнал сразу: она сидела недалеко от входа и тоже заметила меня, вроде бы мило улыбнувшись, но у меня появилось стойкое ощущение, что это акула, которая собирается меня съесть. Вот же ж… — Мисс Скитер? — я подошел и немного поклонился. — Мистер Ханатаро Ямада, я полагаю. — с наигранной кокетливостью спросила она. — Вы всё-таки откликнулись на мое предложение! — краем глазом я отметил, что прытко пишущее перо уже что-то строчит на пергаменте. — Разве мог я проигнорировать встречу с такой талантливой, а сейчас я вижу, что и с очаровательной особой, мисс Скитер? — я улыбнулся, испуская толику положительной реацу. Не очень честно, но интересно. Она улыбнулась, и я заметил маленьких бесенят у неё в глазах. — Закажете что-нибудь, Скитер-сан? — О, благодарю, не стоит. Если вы не против, сразу перейдем к делу, — и она приготовилась. Следующие полтора часа были похожи на расстрел. Скитер задавала вопросы совсем не систематизировано, часто перескакивая с одной темы на другую, словно пыталась меня на чем-то поймать. Я отбивался как мог. Старался переводить опасные темы в шутку или в комплименты для девушки, но только когда мы расстались, я вздохнул относительно свободно. Всё это время вокруг нас с Ритой стоял полубарьер. Рита его, разумеется, заметила, но вопросов задавать не стала, лишь пообещала мне прислать бесплатно следующий выпуск «Ежедневного Пророка», который выйдет завтра, так что в Хогвартс я вернулся уставшим, но относительно довольным. Меня ждали старшекурсники. Я не так давно раздобыл требования аврората к поступающим в академию. Эдакие курсы молодого бойца. И тихонько над ними похихикивал. В Хогвартсе я изначально задал более высокие рамки, чем в этой книжечке рекомендаций, так что я был уверен, что все те, кто захотят пойти в авроры, и пойдут в них, и станут ими, если захотят. Собственно, на этом мои дела на этот день и закончились. Дамблдора я не видел, но меня поразила МакГоналл, окинувшая меня гневным взглядом и прошедшая мимо. Причину взгляда я не понял да и понимать не хотелось. Но у самых покоев меня поймала какая-то семикурсница со странным вопросом. — Ханатаро-сан, скажите, а у вас есть жена? — я обернулся. Салли Бёрклейн — семикурсница с Гриффиндора, крайне амбициозная, но, увы, не слишком расчетливая девушка. — Нет, Бёркли-тян, жены у меня нет, как и невесты, и подруги. — Она как-то совсем нехорошо улыбнулась. — Простите мне мой этот интерес. До свидания! — и она прошла по коридору, зачем-то около меня откинув волосы с шеи. Пожав плечами, я вернулся в комнату и лег досыпать. Следующее утро в большом зале раздавалось хлопанье крыльев сов. «Ежедневный пророк». На развороте и первой же странице я обнаружил свою колдографию. Когда она успела? Я отыскал своё интервью с ней и заинтересовано углубился в чтение: «Дорогие читатели Пророка! По вашим письмам и просьбам об интервью с Ханатаро Ямада, нынешним преподавателем ЗОТИ, я всё-таки решила рассказать вам об этом человеке. Профессор любезно согласился встретиться со мной в удобное мне время и ответить на интересующие и вас, и меня вопросы. Ханатаро Ямада весьма учтив и галантен, хоть и нормы этикета в Японии явно намного более жёсткие. Вероятно, наше английское гостеприимство и доброта смягчила суровый характер этого японского самурая. (Тут я фыркнул — из меня самурай, как из Кенпачи Ячиру!) Профессор начал преподавать впервые, и тем не менее, судя по письмам родителей, большинство детей в восторге от учителя. И хотя внешний облик его несколько непривычен, мужчина обаятелен. Таинственность манит детей, а что может быть занимательнее прошлого этого преподавателя из далёкой страны? Дети радуются его стилю преподавания, может быть потому, что учатся всему на практике, с минимумом пыльных книг и большим количеством активности. „Я стараюсь не забивать голову детям знаниями, которые им не пригодятся. Какая разница, кто придумал заклинание в бою?“ — сообщил мне профессор. — „И поощряю инициативу. Мой предмет подразумевает умение обезопасить себя всеми доступными способами.“ Ямада — чистокровный род и ранее был так же главенствующей ветвью клана Ямада, от которого сейчас осталось три человека. В Англию юноша попал из-за желания покинуть страну, где прошёл войну, а затем помогал с восстановлением. В другой обстановке забылось и горе потери семьи, так как у профессора оказался воспитанник, на данный момент учащийся в Хогвартсе. Так что мужчина он весьма обеспеченный, и нам остаётся только гадать о том, почему же у него до сих пор нет дамы сердца? И надолго ли это? Уверена, наши читательницы заинтересуются молодым и перспективным человеком. Учеников Ханатаро разбивает на команды, не обращая внимания на факультеты или пол — лишь обучая смотреть и развивать сильные стороны своих товарищей и самого себя. Дети идут далеко по программе, уже начав осваивать следующие курсы, что несколько неожиданно — результаты приносит так же и множество практики, проходящей в подземельях замка. „Ученики всегда знают свою задачу. Другое дело, какие пути достижения они выбирают для неё. Я не ращу людей, что должны выполнять приказы, не задумываясь о том, зачем они это делают. Я учу детей думать, взаимодействовать друг с другом и стремиться к развитию. Для меня нет факультетов. Для меня есть дети.“ Как бы нам не казалось ранее, что Локонс Златопуст идеален на роль учителя, но у Ханатаро Ямады, лекаря с печальным взглядом синих глаз, повидавших войну, удивительный подход к детям — может, именно это поможет прекратить давнюю вражду Слизерина с Гриффиндором? Ведь уже сейчас наши дети взялись за учёбу, стремясь стать лучше стандартов — хотя бы на поприще ЗОТИ. Я буду следить за происходящим в Хогвартсе и сообщать вам свежие новости — ведь как мне стало известно, Ханатаро Ямада понятия не имеет, что популярен у девушек. Всегда Ваша Рита Скитер!» На последних фразах о девушках я неожиданно поперхнулся и отставил в сторону чай, как-то на задворках сознания отметив, что это каркадэ. Терпеть его не могу! Что она имела ввиду под «популярен у девушек»? Смотря в тарелку, я выпустил реацу в сторону учеников, пытаясь понять, чем они заняты. Так, несколько старшекурсников ещё читают, хмыкая. Ну да… с «синими печальными глазами и суровым самураем» Рита переборщила. Поэтому и хихикают. Чуть подальше старшекурсницы, шестой-седьмой курс, слизеринки, вот одна наклонилась к подруге: «Профессор такой милый! Неужели он действительно не замечал её ужимки?». Это она о ком? Тьфу ты блин, вот влип! За столом Гриффиндора было чуть более оживленно, в отличие от Слизерина, где обсуждали, почему меня многие считали маглорожденным. За столом Гриффиндора развернулся спор между тремя старшекурсницами, которые обсуждали меня и… Па-па-па-пам, Снейпа! Я тут же свернул ощущение реацу. Вот блин, мне же они теперь покоя не дадут! Неласково помянув Риту, я потёр переносицу. Мне девяносто восемь лет! А если вокруг меня будут виться молодые девушки, я рано или поздно не сдержусь, но чувствовать себя при этом буду педофилом, хотя для всех остальных я младше Снейпа на четыре года. И что теперь делать? Вот возьму и всем назло женюсь на Трелони. Только бы отстали! Вон, уже хищные взгляды бросают! Так, есть расхотелось, и я направился на занятия, по дороге осознав, что они у меня у седьмого курса. Что ж за невезение такое? Я постарался натянуть на лицо маску вселенского спокойствия. Гриффиндор-Слизерин. А сегодня уже одиннадцатое февраля. Если то, что написала Рита, правда… Э-хэ-хэх, ну хоть конфет поем. И, придя в класс, я тут же заметил подтверждение догадок о том, что кому-то я нравлюсь. На столе стояла коробка с печеньем. Тут же я услышал перешептывания и хихиканья. На коробку я посмотрел равнодушно — я не любил выпечку. Не всю, конечно, но вот такие печенья… не очень. — Тирси, — позвал я. — Отнеси печенье профессору Дамблдору. — Коробка печений исчезла. Несколько девушек разочаровано выдохнули. Я прошел вперед и остановился у стола, потом повернулся к детям: парни смотрели на меня с насмешкой, девчонки — оценивающе. — Задавайте вопросы, вижу же, что вас от них просто разрывает. — Скажите, сэр. — Имя девочки я так и не смог вспомнить, но, если честно, красивой она отнюдь не была. — А вы богатый? — и хлопнула ресницами. Если она считает, что это мило, то ошибается. — Скажем так, далеко не беден. — Взметнулась другая рука. Я кивнул, собираясь ответить на вопрос. — А почему у вас нет девушки? — У меня нет времени. Ваше обучение, получение мастерства по чарам, разработка новых лечебных чар для лечения заболеваний головного мозга. Если у кого-то из вас имеется достаточно навыков и знаний, вы вполне сможете присоединиться к проекту взаимозамещения сознаний. — И про это я не врал.

***

В покои я вернулся с гудящей головой и недовольный. Почему-то каждая, КАЖДАЯ, девушка, от пятнадцати до восемнадцати лет, посчитала своим долгом узнать, какие девушки мне на самом деле нравятся. Я даже ляпнул, что девушки старше меня. Это конечно будут уже не девушки, а бабушки, но дружного разочарованного стона и ехидных комментариев парней я не ожидал. Пусть лучше на Снейпа вешаются, он меня в три раза младше. А ещё надо было сейчас идти на собрание учителей. Стоило мне зайти в директорский кабинет, как на меня коршуном набросилась МакГоналл: — Ханатаро! Как вы могли? — Что я мог? — не понял я. — Салли! Бедная девочка! Как вы могли приставать к ней? — вот тут меня поразила наглость девчонки. — Девочка прибежала ко мне! Вся в слезах! И сказала мне, что вы приставали к ней и пообещали не поставить хорошую оценку, если она не станет вашей девушкой! — такое обвинение я снести не мог. Реацу во мне всколыхнулась и придавило всех присутствующих учителей, не хуже стаи дементоров. Побледнели все, а МакГоналл, которая попала под основной удар, икнула и отступила. Воцарилась идеальная тишина, в которой я резко произнес: — Магией своей, жизнью своей и даром своим клянусь, что ничего подобного не говорил и не делал ни с одним учеником, и Магию призываю в свидетели. — Полыхнуло белым, грохнуло. И смолкло. Я выставил руку вперед. — Адеско Фаер, — и на ладони появился цветок розы, объятый пламенем. Потом я сжал его, потушив. Давление реацу исчезло, и я обвел взглядом всех присутствующих. — Ещё вопросы есть? — настроение было окончательно испоганено. Не понял, что это был за наезд, но МакГонал села в кресло, растеряно пробормотав: — Простите, Ханатаро. Я не ожидала… Салли всегда была такой доброй девочкой, никогда не врала… — Директор Дамблдор… — устало я обратился к Альбусу. — Соизвольте вызвать мисс Бёрклей сюда. — Директор кивнул. Когда девушка зашла в кабинет, она сбледнула с лица, и дальнейшее разбирательство протекло как-то без меня. Но такой грязи я не ожидал. Вначале девочка ещё упиралась, но после директор рассказал о клятве магией, и она, разозлившись, сама всё выдала. Оказывается, эта очень «умная» особа решила таким образом вырваться из семьи. Если бы я попал в осаду от учителей и учеников, между которыми она уже запустила слухи сразу после статьи, то она бы смогла, рано или поздно, стать моей девушкой. Почему после статьи? А потому, что сейчас за мной началась бы охота, и шансы на удачу резко бы снизились. Я в её глазах выглядел управляемым тюфяком. Ага, мечтать не вредно. И тогда она бы соблазнила меня, а мне пришлось или жениться на ней, или выплатить весьма приличную сумму. И тогда у неё были бы деньги. Салли была чистокровной, но из обедневшей семьи откуда-то с юга Шотландии, и думала за счёт меня разбогатеть. Ей бы достались мои деньги, а так как я постоянно пропадаю в Хогвартсе, то и личную жизнь она бы устроила, как захотела. Это был край. Но когда вызвали её родителей, вначале они отказались верить, пока я не поклялся магией второй раз. Салли разревелась и всё подтвердила. Ошарашенные родители девушки сказали, что немедленно забирают её из Хогвартса, но я успел им жёстко заявить, что огласке будет предано всё, что здесь произошло, потому как их дочь уже распустила слухи. Взбесившийся отец потребовал у меня поединка, в ходе которого и будет решено, имею ли я право предавать огласке это дело или буду справляться сам. И я согласился. Бой решили провести в дуэльном зале, идти пришлось через Хогвартс, и многие дети пришли посмотреть. На меня кидали странные настороженные взгляды, но я был зол и решил не затягивать бой дольше необходимого. Так что, как только мы отсчитали нужное количество шагов друг от друга и развернулись, я применил поступь. Использовать я решил только руки, чтобы уж точно у всех дошло, что спорить со мной безнадежно. Хватило двух секунд, после первой я оказался за спиной мужчины, а второй нажал на несколько точек паралича. Не успевшее даже выставить щит, тело шлепнулось на пол. Я посмотрел на него с равнодушием: я не был рассержен на него, только на его дочь. Он отец, который её защищал. Всё правильно. Но следом, по праву победившего, при всех чистокровных я потребовал, чтобы он сказал правду о том, что сделала его дочь. И это услышали все. Слухи в Хогвартсе распространяются мгновенно, а прилюдные извинения за клевету дочери на ужине от семьи Берклей и отчисление девочки не оставило никаких сомнений, так что в покои свои я вернулся злым и уставшим. Но… На столе, поблескивая синим, стояли две сферы и лежал дневник, проткнутый насквозь Шином. Я усмехнулся. Ну вот, хоть одна хорошая новость. С этими мыслями и со словами: «Спасибо, Шин», — я заснул.