Скульптор. Перерождение.

Шокирующие новости из Министерства Магии! Что это — халатность системы того времени или чудовищная ошибка?! В свете последних сообщений было объявлено о невиновности Сириуса Блэка, ранее подозреваемого… Случайно открытое преступление сделало чёрное — белым… Я отложил стопку журналов, которые принесли мне Гарри, Драко и Рон и потёр глаза. — Так… Ну, и? — я посмотрел на мальчишек. — Что вы от меня-то хотите? — Ты ведь знал о Сириусе Блэке! — Гарри нахмурился. Я хмыкнул, посмотрев на него. — Знал. Официальную версию. И ты тоже, забыл, как предков искали? — Да… — Гарри плюхнулся на стул. Я, посмотрев пару минут на кудрявого рыжика, достал чашки и налил нам четверым чаю. Драко и Рон тоже сели, но чашки приняли с опаской, вспоминая мои наказания. Гарри, взяв свою, сказал: — Я даже не знаю, что и думать. — Гарри, не создавай проблемы из ничего, — отозвался я. Недовольный взгляд зелёных глаз был мне ответом, пришлось разъяснить. — Ну подумай сам. Сириус Блэк — сбежал. Он почти тринадцать лет провёл в Азкабане — вдумайся: в сырых казематах, в одиночной камере, по соседству с дементорами. Ему было сколько, двадцать один год? Молодой ещё, а значит, мозги пока не работают до конца нормально. И всё это — на фоне прогрессирующего чувства вины и смерти лучших друзей. По-твоему, он будет адекватен при вашей встрече? И вообще, будет с тобой встречи искать? Гарри задумался, переглянувшись с парнями. — Даже если мы его встретим, ему придётся пройти курс лечения. И не только психики. — Мой подопечный кивнул, потом посмотрел на Рона, следом на Драко. — То есть больной физически псих, может быть, ищет Поттера, а, может быть, и нет? — уточнил Драко. — Более того, этот псих имеет палочку, является бывшим аврором, при этом болен и на тело, и на голову. Благо, судя по открывшимся данным, вреда он Гарри не причинит. А вот насчёт себя я не уверен… Мало ли, как он может отреагировать на незнакомого человека, который постоянно рядом с его крестником? Парнишка опустил голову, потом как-то потерянно выдохнул. — И что делать? — Забить, — спокойно отозвался я. — И стараться ходить с друзьями на всякий случай. В Хогвартс он вряд ли полезет, и всё-таки… Я повернулся, посмотрев в окно. — В общем, не думай об этом. Пока Блэк не объявился, вполне можешь о нём забыть. Поттер кивнул и снова отхлебнул из чашки. А я задумался. Потому как Блэк сидел в моём доме на цепи уже пару недель, он очень мне мешал, чисто своим фактом существования. Поэтому следовало его как-то безболезненно удалить. Может быть, дело в том, что я не хотел делиться Гарри, но были и другие причины. Мало того, что человек, который провёл много лет рядом с дементорами, не может быть адекватным, так ещё и оспорить моё опекунство он вполне себе мог. Родственником Гарри он являлся куда ближе, а судя по местной системе законодательства даже не совсем нормальный человек мог получить опекунство над ребёнком. Я ведь, будучи явно неподходящей кандидатурой, сумел её получить? Скорее всего, это плохо, так думать о том, что я не хочу отпускать от себя человека, которого я же воспитывал, практически, сына. Сына… Впервые именно сейчас меня царапнула мысль, что вряд ли я всегда буду бессмертным. Вряд ли я смогу нормально завести себе семью… Но дорожить тем, что у меня есть сейчас, я буду. Наверное, я собирался поступить очень и очень не хорошо. Я не знал, каким является поступок, который я собираюсь совершить. С одной стороны он мог показаться эгоистичным, подлым, низким, возможно даже, мерзким. А с другой стороны, он мог показаться логичным для того, чтобы я мог защитить своё право на опекунство. Когда дети разошлись, я ушёл в спальню, и посмотрел на стол, где стоял котелок с зельем неприятного ядовито-оранжевого цвета: зелье Анималь. Я протянул руку, взял с одной из полок для книг флакон и быстро его наполнил — получилось чуть больше одной дозы на взрослого человека. Закупорив флакон резной пробкой, я вернулся к двери и накрепко её запер. Вот и всё, меня ни для кого нет. Я очень надеюсь, что задуманное мной не займёт больше часа. Направившись к окну, по дороге я коснулся ножен Шина, словно безмолвно просил присмотреть за всем, что оставалось тут. Распахнув окно, я расправил крылья и взлетел, стараясь поскорее добраться до Хогсмида. Приземлившись в небольшом тупичке, я очень быстро направился к своему дому, сразу же замечая Блэка. Тот отъелся, шерсть была расчёсана и вычищена от колтунов. Я взялся за ошейник пса, открыл замок на цепи, которая вела к будке и очень быстро зашел с собакой в дом. Блэк явно был шокирован, но плелся весьма послушно. Затащив его в гостиную, я сел в кресло, взмахом руки разжигая огонь в камине, и поднял взгляд. — Блэк, у тебя есть выбор, — обратился я к собаке. — Сам превратишься в человека, и мы поговорим, как нормальные люди, или я превращаю тебя насильно, и дальнейший разговор будет происходить с позиции силы. — Пёс вначале замер, но потом я увидел обратное превращение животного в человека. Первыми изменились пропорции тела и его размеры, потом мышцы и кости, а следом втянулась шерсть и собачья морда. В итоге передо мной оказался человек, настороженно, даже почти враждебно зыркающий на меня исподлобья. Несмотря на рваньё, в которое он был одет, и ошейник, который он тут же стащил с шеи, Блэк казался больным, но лечащимся человеком. Затравленный взгляд и поза, лохмотья и худоба были как-то нелепо совмещены с отдохнувшим лицом и чистым телом. Ни дать, ни взять бездомный на присмотре у аристократов. Я выдохнул. — Вот и отлично. — Чего тебе надо? — голос у него был лающим, хриплым и таким же настороженным, как и поза. Я посмотрел ему в глаза. — Перейду сразу к делу. Я боюсь за Гарри из-за того, что ты находишься к нему столь близко, поэтому я хочу, чтобы ты исчез. — Неуловимо Блэк сменил позу, было ощущение, что он готов броситься и сразу после этого бежать. Пока он не натворил глупостей, я решил продолжить. — Я хочу дать тебе выбор. Я могу тебя убить, но делать я этого не хочу, поэтому у тебя остается два варианта, Блэк. Либо я даю тебе денег, и ты сваливаешь из Англии и лечишься до полного восстановления, не пытаясь как-то контактировать с Гарри или его окружением до полного своего выздоровления, либо я тебя превращаю в собаку, навсегда. Окончательно. Без возможности вернуться в человека. — Из кармана я извлек флакон. — Зелье Анималь, одна доза превращает анимага в его животное насильно, передозировка даже на миллиграмм уничтожает разум человека, оставляя одни инстинкты. Большая дозировка делает данный процесс необратимым. Здесь полторы дозы. Должно быть, ты будешь хорошим пёсиком. Блэк замер, напряженно думая и сверля взглядом флакончик. — Какие у меня гарантии? — Блэк, ты серьёзно? Ты смотришь на человека, который в любую секунду может тебя убить, и его не будет мучить совесть. Труп он прикопает в ближайшей подворотне. Какие, к чёрту, гарантии? — То есть, ты вообще не гарантируешь, что я могу остаться в живых в обоих случаях?! Я резко взмахнул рукой. Блэк отскочил и, зашипев, схватился за щеку. На пол упали несколько прядей, а на щеке появился тонкий порез. — Блэк. Я договариваюсь с тобой только потому, что ты родственник Гарри, и он расстроится, если я тебя убью. В противном случае ты был бы уже мёртв, как возможная угроза его жизни. Так что выбирай быстрее. Мужчина снова посмотрел на флакончик, потом на меня, его немного потряхивало, затем он вскинул взгляд и с какой-то злостью выпалил. — Америка. — Хорошо, я дам тебе денег и месяц времени. Сейчас ты дашь мне клятву, что никаким образом не будешь намеренно искать возможности хоть как-то контактировать с собственным крестником до своего полного выздоровления. Можешь слать через меня Гарри письма, но сам с ним разговаривать ты не будешь. Ты двенадцать лет провёл в Азкабане. Я не могу тебе доверять. Блэк злобно посмотрел на меня, но протянул руку. В Хогвартс я возвращался через десять минут после того, как принял клятву. Мысли не давали мне успокоиться, правильно ли я поступил? Фактически я под угрозой смерти вышвырнул человека из страны, пусть и на лечение. Да, я его не убил, но всё равно как-то было странно, но никаких угрызений совести я не чувствовал. Была ли это чёрствость, холодный расчет или уверенность в собственной правоте, я не знал. Уже вернувшись в Хогвартс, я замер в какой-то прострации в собственной комнате. Не знаю, что это было за оцепенение и почему оно на меня напало. Может быть, я просто настолько близко столкнулся с собственным осознанным эгоизмом, что находился я в состоянии, подобном оглушению. Захотелось закурить. Я ни разу до этого не курил, но сейчас очень захотелось. Я взял со стола пергамент и сосредоточился, скоро в моих руках лежали три сигареты, две я положил на стол, одну повертел в пальцах. Я никогда не курил и даже не представлял себе, каково это. Мыслей в голове не было. Сигарету я слегка помял, потом поднёс к свечке, а следом к губам. Вытягивать дым через фильтр было тяжело и неудобно, во рту тут же появился привкус горечи, и язык словно стал скользким, а когда я заглотил дым, то тут же закашлялся. Отдышавшись, я затушил сигарету. Затем подумал и бросил её в камин. Не дай боже стать курильщиком, но тем не менее, сигарета со своим назначением справилась. Оцепенение с меня спало и настроение немного поднялось. Сделанного не воротишь, а с последствиями будем разбираться тогда, когда они появятся. Так что, взглянув на часы, я бодрым шагом поспешил на ужин, напрочь забыв о двух сигаретах, лежащих на столе.