Agent S

… Они были наполнены страстью. Такой сильной, которой только могли. Это было невероятно, но Северус наконец-то смог чувствовать так ярко снова, после стольких месяцев страданий по потерянной любви. — Эл, — тихо сказал Северус и взял его лицо в свои ладони, пока холодный воздух ночного города нещадно трепал занавески и их одежду. — Я чувствую, что скоро что-то должно произойти. И я… Он опустил взгляд. Почему-то именно сейчас, когда пришёл этот ответственный момент и стоило бы сказать ему всё, что он чувствует, Северус умолк. Но что не так? Волнение? Страх быть отвергнутым? Ведь тогда в комнате… Это ничего не значило… Ветер, волшебный ветер вновь подул в лицо бесстрашному бывшему Пожирателю Смерти, и тот поднял взгляд на бедного Эла, который, как показывали его глаза, уже придумал тысячу версий того, что хотел сказать его напарник. Новый холодный поток воздуха окатил их, словно заставляя одного из них сказать то, что он не смог, что решил сохранить в себе. Он вселял уверенность и шептал, что никому не расскажет, но навсегда запомнит то, что сегодня случится здесь, в этой комнате. — Эл, я люблю тебя, — наконец выпалил Северус на одном дыхании. Он лишь один раз в жизни говорил эти слова, но тогда был отвергнут… Заранее он приготовился к тому, что Эл скажет, что тогда в комнате было не в счёт, и это не было признанием. Что Снейп дурак. И был бы прав. Но в прохладной комнате наступила тишина. Такая, что мертвенно-бледная в лунном свете кожа Эла делала его схожим с призраком. Снейп на мгновение испугался за него и даже подумал, что держит в руках бесплотный дух, куклу… Но кукла, дух, неожиданно подала голос: — И я люблю тебя. Но боялся, что ты отвергнешь такого, как я. Неужели они оба считали, что отвергнут друг друга? Оба?! Невозможно, чтобы телепатия была настолько сильна. Что до ветра… Казалось, что он, шаловливо что-то себе насвистывая, решил удалиться и потому плавно вылетел в открытое настежь окно. Он, как и обещал, не расскажет эту тайну никому, но изо всех сил будет намекать, что видел, что слышал, будет завывать, моля послушать его истории, среди которых будет и их, но останется безмолвным для людей, которые так и не научились слушать. Луна, безмятежно освещающая двух счастливых людей, поражённых признанием друг друга, покорно ждала, пока её наконец-то захватят цепкие лапы туч. Они явно не желали добра небесному светилу, которое во всех легендах выставляли как безумного бога, который поощрял любовь, разврат и насилие, позволял своим приспешникам всё… Сводил с ума животных и людей, влюблял в себя, даже не зная об этом. Нет. В чём прелесть Солнца? В том, что его всегда выставляли богом света, который миллионы лет бьётся с Луной, но, увы, не удаётся победить никому из них. И сейчас мир нуждался в том, чтобы Эл и Северус уничтожили Луну. Чтобы они, двое простых людишек, отличающихся от других лишь гениальными мыслительными процессами, уничтожили древнее зло. Это казалось невыполнимым, но… Снейп был полон решимости во что бы то ни стало уничтожить Лайта. Убить, разорвать, затоптать… Превратить в грязь под ногами Рюдзаки. Холодная рука Северуса скользнула по щеке Эла, по шее, по ключице… Сложно было сказать, что это какая-то иная кожа. Нет. Не бархат. Кожа как кожа, но для зельевара не было никакой кожи милее этой бледной, по-мужски грубоватой и сухой. Рука легла на плечо детектива, как и вторая плавно и неторопливо очертила всё тот же нехитрый путь: щека, шея, ключица. И не было ничего особенного в этих плечах. Обычные сильные мужские плечи, широкие и надёжные. За такими можно спрятаться и чувствовать себя в безопасности. Обе руки, как отражение друг друга, очертили дорожку по груди к талии детектива и обхватили её. Да и здесь нет ничего особенного. Да. Он стройный. Но обычный. Снейп окинул взглядом человека, что стал его избранником, и избранником которого стал он сам. Они были оба обычные, но в то же время являлись безмолвным отражением друг друга. Разум и чувства. Любовь и страсть. Скорбь и радость. Они были живым антонимом, который есть в каждом человеке, и были одним целым лишь находясь вместе, в одном помещении, в объятиях друг друга. Они сплели пальцы рук и впервые за долгое неспокойное время оба почувствовали блаженное успокоение. Так спокойно, так хорошо в этой тишине. Не мешало ничего: ни крики японской речи вперемешку с французским и немецким матом, ни звук сигнализации где-то вдалеке, даже вопящая компания, проехавшая на машине под окнами, не нарушила их тишины. Именно их тишины. Эта тишина возникает глубоко в душе и устанавливается сама по себе. — Ты тёмный маг какой-то. Чернокнижник, — тихо сказал Северус. — Иначе как объяснить то, что я не могу без тебя? Эл улыбнулся. Эта улыбка была совершенно не похожа на другие. Она была стократ искреннее и настолько яркой и ослепительной, что даже такому не любящему улыбаться человеку, как Снейп, не хватило сил сдержать улыбку. Неожиданно свет луны померк, и только тогда они наконец-то вернулись в серый мир реальности. Взглянув в окно, они увидели, что туча заволокла луну полностью, и где-то поблизости громыхает бас спрута, захватившего светило. — Мы с тобой сможем всё, — утвердительно сказал зельевар, смотря на жуткое зрелище. — Мы уничтожим Киру так же, как эта стальная туча — луну. — Луна ведь выйдет следующей ночью, — напомнил тогда Эл, намекая на то, что пример приведён не самый удачный. — Ты думаешь, что зло перестанет существовать сразу после гибели Киры? — он изогнул бровь, посмотрев на детектива, и подошёл к окну, впервые за долгое время отпустив. Решив, что в комнату может залить дождь, он немного прикрыл окно, но так, чтобы был слышен пронзительный гром. Он зашторил окна лишь наполовину, чтобы яркая вспышка от столкновения воздушных масс была ещё более яркой. Он повернулся к Элу, и в его глазах отразилась горечь нехорошего предчувствия. — Рюдзаки. Предчувствие беды сжимает моё сердце. Второй подошёл к взволнованному зельевару и крепко обнял, давая этим спокойствие и тепло. Ветер обиженно постучал по стеклу, но протиснулся в небольшой зазор, снова окатив их своей волнующей прохладой.

***

Лайт не мог заснуть. В его мыслях то и дело вставал образ Мисы, которую он так опрометчиво стёр с лица земли. Рядом неизменно сидел Рюк и спокойно поедал яблоки, которые Лайт не забывал ему покупать и подносить как дар. Ягами-младший стал молчалив и замкнут даже от самого Бога Смерти. Сейчас он понимал, что потерял больше, чем просто девушку, которая когда-то его предала. Нет… Он потерял часть себя. Или же эта девушка так сильно любила его, что непроизвольно вырвала часть его души, когда умирала. Ведь она знала, кто убивает её в этот момент, и последняя воля её была самой сильной. — Лайт, ты сегодня не убивал, — сказал Рюк буднично и пихнул в руки юноши дневник. Второй взял его, но без энтузиазма. Его рука тяжело опустилась вместе со злосчастной тетрадью. Ветер отчаянно бил в окно, но он не хотел его открывать, да и тучи собрались прямо над их домом, над его душой. Там, на улице, под гром и молнию полился дождь. Проливной дождь, как плач неба, отчаяние земли и слёзы, застывшие в глазах Лайта, понявшего, что он сделал… Кого убил. Как испоганил свою жизнь. — Убей человека и живи дальше, — подсказал Рюк вновь. Нет, он, конечно, обещал не помогать Лайту, но на то, что это кончится именно так, он точно не согласен. Он что, бросил книгу в мир людей для того, чтобы мальчишка загнулся от потерянной любви? Нет, ладно бы от этого. Но он ведь убил её сам! Как их понять — огромная загадка для Бога Смерти. Лайт сидел в своей комнате и не подозревал, что где-то далеко его милая Лукреция забыла о нём и находится в руках злостного врага. Врага правосудия. — Я правосудие… Я карающий меч… — мелко трясясь пытался убедить себя Ягами-младший, хотя душа уже давно кричала самым истошным криком, на который способна.