First attempt

В туманных небесах над грязно-серым кирпичом Готэма протянуты электрические волны, в ожидании, когда к ним прикоснутся пальцы гитариста — как человек, который все трогает языком больной зуб до тех пор, пока не заденет нерв. Он задевает свой нерв. В туманных небесах над грязно-серым кирпичом Готэма одинокий задрипанный голубь убит электрическим током от вспышки молнии… «Нет, это язык, да нет же, я видел что-то розовое… голубь без перьев», — то ли мысленно, то ли вслух ведёт монолог владелец пентхауса, надстроенного над пятьдесят седьмым этажом роскошного отеля, которым он сам же владеет. Внизу он может видеть весь город. И вполне может видеть, как розовое мёртвое тело падает на зазубренную черную крышу. Рискнёте поспорить, что всё это лишь в его больной голове? Очень сомневаюсь. У того, с кем не только Вы, но и любой другой вряд ли рискнет спорить, спальня, которой служит прозрачная клетка на крыше. Стены её и потолок — огромные стеклянные панели. Вдоль стен протянуты гардины из кроваво-алой замши, они могут закрыть комнату, если он пожелает; потолок всегда остается открыт. Лежа в постели, он может наблюдать звезды над головой, видеть блеск молний, следить, как капли дождя разбиваются в гневных, сверкающих всплесках света о невидимую преграду. Он предпочитает гасить свет и полностью раскрывать гардины, когда в его постели женщины или просто те, кем он владеет. Мол так, чтобы за всем, что он делает, могли следить миллионы глаз. Но правда такова: всё, что он делает в последнее время, не включает в себя ни женщин, ни чего-либо другого, так пресыщающего обычную жизнь короля Готэма раньше. «Скучно», — морщится он теперь, раскладывая по огромной двуспальной кровати оружие. Может быть, занимает себя сбором новой бомбы, что поглотит волной половину Готэма; может быть, придаётся новым безумным умыслам. Сегодня он один. Гардины раскрыты. Он смотрит на город. Поздно, и великое буйство света внизу как будто начинает меркнуть. Но это лишь обман зрения, Готэм — не то место, где что-либо может меркнуть, особенно ночью. Джокер, однако, не имеет сейчас и малейшего желания участвовать в ночной жизни города. Он смотрит на эту «скукоту» из своего пентхауса, и улыбка бродит по его точеному лицу, садится на губы, дышащие безумием. Но она никогда не достигает глаз. Его глаза не сияют блеском, не отражают почти ничего уже, наверное, пару десятков лет. Дата неспроста может быть так точно обозначена. Бог безумия все тот же, не подумайте. Он безжалостный и беспощадный маньяк и психопат. Все такой же обольстительный и идеальный в своём безумии; все такой же богатейший господин всего и всея вокруг, внушающий ужас одним случайным своим именем, сорвавшимся с губ кого бы то ни было. В нем не изменилось почти ничего (с виду уж точно), а о том, что изменилось, говорить не решается никто. — Пёс? Надеюсь, ты с подарком, иначе я бы тебе не советовал делать мой сегодняшний вечер ещё более унылым, — произносит Джокер, зажав кнопку портативного телефона, встроенного в панель кровати, того телефона, что парой секунд ранее характерно простонал оригинальным гудком. — Сэр, он у нас, прямо здесь. Мы можем поднять его в Ваш… — Так чего же ты ждёшь, Пёс?! Не томи! Он надрывисто хохочет, уже, однако, не удерживая кнопку телефона. Его смех поглощают кроваво-алые портьеры; стены, оклеенные жуткими темными обоями и дорогими панелями из темного дуба, и роскошная кожаная мебель, коей обставлен двухъярусный пентхаус. Когда в входную дверь учтиво и не громко стучат, он отвечает надменным и звонким «прошу, господа» и только тогда соскальзывает с кровати, не заботясь об откровенно разложенных на черном шелковом постельном белье съемных лезвиях для ножей. — Молю… У меня одинокая мама в преклонном возрасте, она даже обед разогреть сама себе не сможет, если вы меня убьёте, — полупищит, полухнычет грузный паренёк, которого в квартиру через дверь насилу вваливают наёмные бугаи, тут же сдергивая с его круглой головы чёрный мешок. Кто-то из бравых ребят, возможно, очередной «Пёс», бьет несчастного глухим ударом под дых, отчего плаксивая речь того мажется невнятными стонами и очередными всхлипами. Дверь за ними закрывается. Джокер появляется в комнате через мгновение. Он широко улыбается, хищно рассматривая то, что ему «принесли», как ребёнок и правда бы рассматривал рождественский подарок. Его глаза бегают быстро, зеленые волосы в ярком свете многочисленных зажженных под потолком лампочек почти горят. На нем темная шёлковая пижама, фасоном напоминающая классический костюм, на нагрудном кармане пижамы вышита алая монограмма— заветная «J». — И это всё? — как бы разочарованно спрашивает мистер Джей. Губы его кривит уже не улыбка, а наигранно-расстроенная мина. — С компьютера этого урода был осуществлён взлом, сэр, — сообщает один из бугаев, показательно встряхивая осевшее на паркет тело темноволосого, пухлого парня, по виду больше напоминающего обычного американского подростка с гормональным сбоем, прыщами и зависимостью от бургерных, а не того, кто смог бы обойти тройную хакерскую защиту, взломать банковский счёт в китайских резервах и украсть у Короля безумия пару миллиардов. — Но я ничего не взламывал, говорю же… — парень заикнулся, не готовый вымолвить больше и слова. По щелчку пальцев Джокер приказал своим людям поднять его тело с пола и придержать двойной подбородок, чтобы наконец встретиться с пареньком взглядом. Молодое лицо того после этой самой встречи взглядом, кажется, начало изливаться потом в двойном эквиваленте, тонкие губы испуганно подрагивать, а бледные серые глаза принялись блестеть откровенным ужасом. — Ну же, у всех у нас есть мамы… Или были, или мы их не помним, — мистер Джей скучающе пожал плечами. — Но тебе сейчас не стоит столько беспокоиться о своей мамочке, сколько стоит беспокоиться о себе. Ты взял то, что тебе не принадлежит, взял у меня… — Простите… Богом молю, простите, — голос парня едва не срывается. — Я ничего у Вас не брал. Это все та чертова девчонка, она ворвалась ко мне в дом… Маму чуть удар не хватил, когда она на неё ствол наставила!.. — Сколько тебе лет, что ты живёшь со своей мамой? — хозяин пентхауса хмурится, будто его и правда интересует этот вопрос. — М-м… Мне тридцать, но… — О, ты думаешь мне интересно, сколько тебе лет?! — низким, пугающим голосом возразил Джокер, однако затем столь громко и язвительно засмеялся, что у бедного парня в ужасе начали подкашиваться колени. Смех утих также внезапно, как и раздался, голос владельца снова похолодел: — Ладно, достаточно. Что там про девчонку? — Она… Она ворвалась ко мне ночью. Вырубила маму ударом в висок, уложила её на кровать, затем наставила на меня свой жуткий револьвер и сказала, что ей нужен мой комп… А я ведь, я ведь работаю айти-менеджером в компании, занимающейся продажей одноразовой посуды… Ну, может слышали, «Ложки и вилки от Майки и Боба»?.. Лицо мистера Джея оставалось каменным, когда даже его ребята, все это время молча поддерживая тело несчастного в полу-стоячем положении, взглянули на него, мол, «серьезно, ты говоришь с Королем Готэма об этом?» Парень же, вдруг явно осознав свою ошибку, испуганно дёрнулся, облизывая тонкие сухие губы. — Так вот, девчонка. Я думал, что ей нужны файлы моей компании… Ну там, реквизиты счётов или что ещё, ведь у меня все это есть и этим можно воспользоваться не в самых хороших намерениях, знаете ли… Она привязала меня к стулу своей резинкой для волос, да так крепко, что у меня свело руки и ноги. Ещё потом спросила, есть ли у меня вишнёвый сок в холодильнике и, кажется, разозлилась, что не было… У меня там только Доктор-Пеппер был, но она не захотела пить, как сказала сама, «эту химию». — Говори по сути, говнюк, — посоветовал ему один из Псов, больно дёрнув за предплечье. Джокер продолжал молчать, играя сдержанной, но все же нездоровой улыбкой, и внимательно смотреть на ничтожного айти-менеджера. — Она, девчонка эта, работала с моим компом около часа, но я не видел, что она там делала! Потом просто сказала «спасибо» и ушла, хлопнув дверью со сломанным замком, который сама же буквально вырвала до этого. Мама очнулась через пару часов, помогла мне освободиться… Я сразу кинулся проверять комп, он оказался сломан. То есть, она установила какой-то вирус, который не дал мне его вырубить или зачистить историю. Так, будто она хотела, чтобы то, что она сделала, кто-то мог выследить… Не я, конечно, я мог только выдернуть вилку из розетки… — Почему ты не обратился за помощью верным стражам порядка? — впервые поинтересовался мистер Джей, задумчиво играя кольцами на своих тонких белых пальцах. — Да меня бы уволили… Я хотел сам разобраться, подчистить все, починить. Гляди, и не всплыло бы ничего. Парень, умолкнув, нервно сглотнул. Хозяин пентхауса уже отвернулся от него, расхаживая по комнате и как-будто внимательно разглядывая дорогие предметы, расставленные по его холлу тут и там. — Мы проверили его компьютер, сэр. Он и правда сломан, восстановлению не подлежит. Однако канал, по которому обчистили Ваши счета, исходил именно из него. По времени тоже все совпадает… — Браво, браво, браво, — Джокер резко остановился, звонко хлопнув в ладоши. — Игра куда интереснее, чем я думал! Девчонка, значит… намеренно оставила мне свой след… — Ведь я её даже разглядеть нормально не смог, — вновь подал голос измученный паренёк. — Ну, красивая вроде такая, с темными волосами, забранными в высокий хвост… Кожаная куртка на ней была, из таких, вроде, байкерских что ли… — Девчонка! — вновь повторил мистер Джей, разворачиваясь к своим «гостям» лицом и позволяя увидеть одну из коронных, безумных и жутких, но отчаянно прекрасных его улыбок. Зеленые глаза его едва заметно поблескивали опасным огнём. — Спасибо, спасибо тебе, ты отличный парень, кажется, да?.. А теперь, мои друзья отведут тебя вниз, в «комнату для гостей»… Я спущусь к тебе чуть позже, обещаю. — Что?.. Меня не отпустят? Но я сказал все, что знаю… Пожалуйста, молю… Бедный айти-менеджер вновь принялся захлебываться собственными всхлипами и писком, отчаянно пытаясь сопротивляться грозным бугаям, что беспрекословно начали исполнять приказ босса. — Ещё раз проверьте его квартиру. Мне нужно всё, что хоть как-то может быть связано с той… девчонкой. Маму этого милого человека можете прикончить, чтобы не мучилась. Один из Псов, учтиво кивнув, последним исчез за дверью. Хозяин пентхауса вновь остался один. Вечер больше не казался ему столь унылым, как и жизнь вдруг становилась менее скучна. Старая и добрая улыбка, приросшая к его уродливо выкрашенным губам, пускала давно забытый безумный и счастливый блеск в глаза.