И вот, несколько раз вздохнув, она всё же заходит.
Дверь отворяться даже не скрипнув. Квинзель столько раз уже тут бывала, но тогда всё было иначе. Нового пациента Харлин нельзя было сравнить ни с одним другим. Его вообще нельзя было сравнивать. За столом в кабинете сидит он. В смирительной рубашке он выглядит не менее опасно, чем был бы без неё. Харлин уверена, что ему ничего не стоит выбраться из неё, ибо о его побегах ходили легенды, а санитары делали ставки о новых. — Здравствуйте, Джокер. Зовут меня Харлин Квинзель, и я Ваш новый лечащий врач. Он сидел, облокотившись о спинку стула, едва покачиваясь на нём, и отвернувшись смотрел в окно. Когда девушка назвала своё имя, Джокер медленно повернулся и посмотрел на неё. Он широко улыбнулся, оглядывая блондинку с ног до головы. — Зови меня мистер Джей, куколка. — Проговорил он, пока Харлин подходила к столу. Когда же она села напротив, Джокер вновь заговорил. — А как же звать мне тебя…? — Как Вам будет удобнее. — Испугано, но, тем не менее, твёрдо проговорила Квинзель. Она пытается не показывать, что она боится или нервничает. — Харлин Квинзель. Харлин Квинзеееель. Кто ж так дитя те то называет? О Боги. Имя прекрасное, а вот ваша фамилия меня не радует. Но я что-нибудь придумаю, будь уверена. — Джокер говорит немного раздражённо, словно его бесит само существование подобной фамилии и он страшно разочарован. — Я не сомневаюсь, мистер Джей. Может, Вы мне расскажите немного о себе? О Вас чертовски мало написано и… — Но договорить она не успевает. Задней мыслью она понимает, что целый день её перебивают и это ни может не действовать на нервы. — Вы, вы, вы, вы! К чему формальности, Харли…?! Оооо! Харли. Как чудно звучит. Харли Квин. Да! Так намного лучше. — Хорошо, мистер Джей. Тогда вернёмся к моему вопросу. Вы… — И вновь её перебивают. Харлин, а теперь уже и Харли, вздыхает, смотря на пациента, но тут же испуганно сжимается. — Ну я же сказал! К чему формальности, Харли?! — Раздражённо и на повышенных тонах проговаривает Джокер, слегка подавшись вперёд. — Да-да, конечно. — Так же испуганно быстро проговаривает Квинзель. — Не надо меня боятся, куколка. — Шепчет он Харлин и вновь откидывается на спинку стула. Харлин выпрямляется и вздыхает. Девушка кладёт на стол свою фиолетовую папку, что до этого сжимала в руках, на стол и складывает руки в замок. — Тогда может в… ты мне расскажешь немного о себе? Взгляд Джокера блуждает по её лицу, но в итоге он переводит его и застывает, смотря прямо в глаза своей новой игрушке, коей он её считает. — О себе? Харли, Харли, Харли… Но мне же о тебе известно ещё меньше, чем знаешь обо мне ты. Хотя знаешь? — Прервал сам себя пациент, резко повернувшись и посмотрев в окно. Но вскоре вновь заговорил. — Я расскажу тебе немного. Но тогда в следующий раз ты ответишь мне на любой мой вопрос. Так будет интереснее. — Закончил Джокер и, чуть прищурив взгляд, вновь посмотрел на Харли.Девушке не нравился такой расклад. Совершенно.
— Что-ж, думаю, что выбора у меня особо и нет. — Мягко улыбаясь, говорит Квинзель Джокеру и кивает, соглашаясь на его «сделку». — Ха! Ты права, куколка. Признаюсь, милая, что я мало помню о прошлом. Но я помню женщину. Звали её Дженни. Могу ли я сказать, что любил её? Думаю, что тот «я» определённо любил. Могу ещё сказать, что… Ах! Это же совершенно не интересно! Хотите расскажу о матери? Отца-то я не знал. Да-да. О, ну вы же знаете матерей. Она не видела никаких границ. Я думал — ладно, мам, будь шлюхой. Да будь даже пьяной шлюхой, а вот доставучей пьяной шлюхой быть не надо. И возможно я, а возможно и нет… Но и матери-то моей нет. Джокер внезапно замолкает и усмехаясь смотрит на Харлин. От рассказов безумца у девушки по спине «бегали мурашки». Джокер был воистину жутким человеком, которого стоило бояться и опасаться. — Ну что, тыковка? Думаю, что на сегодня я утолил твой интерес. — Шепчет Джокер, и его усмешка перерастает в улыбку. — Вы… Джокер зло топает ногой под столом, хотя он бы с радостью ударил кулаком, а с ещё большей радостью голову глупышки Харли опустил на эту твёрдую поверхность, и яростно восклицает, вновь резко подаваясь вперёд. — Ты меня не слышишь совершенно?! — А затем он добавляет уже тише, почти шипя, словно успокаивая самого себя. — Я же просил обращаться ко мне на ты. Хотя, что ты там хотела сказать? Что я зло? Что я плохой человек? Я может быть и плохой, но зато чувствую себя просто замечательно! Квинзель смотрит на своего пациента, широко распахнув глаза, и судорожно дышит. И вновь Джокер маниакально начинает улыбаться, но на стул нормально уже не садится. — Я… Я лишь хотела сказать, что ты действительно много рассказал. — Нагло врёт девушка, нервно глотая. И Джокер видит, что она врёт. Он знает, что она нагло врёт ему, но он ничего не хочет ей про это говорить. Она держится лучше, чем все здешние врачи, что с ним работали, поэтому он и стремится продолжить диалог. — Ну ладно, Харли, ладно… Но ты же рада, что я заперт здесь? — Без тебя в Готэме стало спокойнее, должна я отметить. — Спокойно замечает девушка и поправляет очки, что выдаёт то, что она всё ещё нервничает. — Без меня Готэм будет так же интересен, как и Бухарест… в ночь на понедельник. Харлин усмехается этой его шутке, и Джокер доволен. Всё идёт так, как надо. Так, как того требует игра. — Ну что ж, думаю, что время нашего сеанса вышло. Внезапно Джокер подрывается, жутко пугая Харлин и заставляя вскрикнуть, но в ужасе тут же замолчать. Безумец хватает её очки и раздавливает их в своей руке. Осколки стекла режут его кожу, и он тут же их откидывает. — Они меня жутко раздражали. Эта форма оправы совершенно не твоя, куколка. Уж лучше тогда совсем без них. В палату забегают санитары и скручиваю руку за спиной почти освободившегося Джокера, а тот лишь начинает скрипуче смеяться, смотря на шокированную Квинзель. И пока его уводят подальше, он успевает прокричать «Жду не дождусь нашей следующей встречи, милая!», оставляя девушку продолжать испуганно смотреть туда, где он только что был.