Дым

— Я люблю тебя. — прошептал я.       Ларин обнял меня с такой нежностью и страстью, будто не собирался меня отпускать, словно фарфоровую куклу, которая вот-вот упадет и разлетится на сотни осколков. А я всего лишь тонул в его зеленых глаза, полных счастья и любви. Он целовал мою шею, а я гладил его волосы. Мы целовались и без слов говорили о том, как нам хорошо вместе, не задумываясь ни о чем другом.       Я наслаждался моментом, после такой тяжелой для меня разлуки. Я не хотел прощаться. Просто хотел всегда быть рядом. Рядом с ним.       Но вдруг за спиной послышались чьи-то шаги. Отстранившись, я увидел ее лицо, полное слез от разбитого мной сердца. Тут в моей голове пронеслись слова из повести «Бедная Лиза»*. "…Безрассудный молодой человек! Знаешь ли ты свое сердце? Всегда ли можешь отвечать за свои движения? Всегда ли рассудок есть царь чувств твоих?.."       Она не сказала ни слова, из ее груди вырвался лишь жалобый и несчастный всхлип, за секунду до того как она убежала. Я посмотрел на Ларина, тот стоял в оцепенении. Он не сказал ни слова, пытаясь также, как и я, понять, что сейчас произошло.       Вот и закончилась опьяняющая нас двоих эйфория, словно вино в бутылке, вернув протрезвевший разум к суровой реальности. Почему за два года моя жизнь превратилась в какой-то сериал, полный драмы и страданий? Почему я, сам того не понимая, причиняю всем своим близким людям боль? Почему я вру тем, кого люблю, кем дорожу больше жизни? С чего я вообще взял, что можно вернуть прошлое без последствий? И как вовсе решил, что смогу его вернуть?       Я все время принимал не те решения, выбирал не тех людей. Но считал, что все делаю правильно.       Я уступил всем своим взглядам, касающихся того, что все можно исправить и из любой ситуации можно найти выход.       Нет, я не побежал вдогонку за ней, не остановил ее, не попытался объяснить, что действительно ее любил, что она лишь не жалкая замена. Нет, я всего этого не сделал. Я просто думал, что поступил правильно, слушая свое сердце.       Буду надеяться на притчу: что не делается — все к лучшему.* Только жаль, что в бога-то я не верю, и никто меня не спасет.

***

— Ты куда? — крикнул я вслед Ларину, который на ходу надевал на себя свое любимое черное пальто.       Он ничего не ответил, лишь нервно пытался закурить сигарету, но дрожь в руках мешала ему это сделать. Засунув сигарету и зажигалку обратно в карман своего пальто, он продолжил уходить от меня по тротуарным лужам.       Его молчание меня добивало, как разгневанный боксер грушу. Я был разбит, а он делал все только хуже, игнорируя меня, находясь при этом рядом. Было больно. Очень больно, даже не описать словами. — И это все? Ты думаешь, что можешь ворваться в мою жизнь, и все станет как прежде? — он остановился, — Прости, Дима, но ты не прав.       Он резко подошел ко мне, схватил за края куртки и посмотрел в мои глаза. В них смешались эмоции. Видна была и злость, и разочарование, и боль. — Я не прав? — шепотом спросил он, — Твою мать, это я виноват в том, что ты не свободен? — последние слова он проговорил, срываясь на крик.       Ему было больно. Я причиняю всем боль, хотя думаю, что это меня уничтожают.        То мирное душевное спокойствие и счастье в его зеленых глазах сменились паникой и слезами, которые он пытался сдерживать. Он сломался. Этот порыв старых чувств убил в нем остатки надежды. Я теперь тоже стал сомневаться во всем этом. Для нас ли это? Должны ли мы снова встретиться? — Прости… — начал оправдываться я. Но он лишь резко отпустил мою куртку, развернулся и ушел. Я побежал вслед за ним. Я хотел догнать его и крепко прижать к себе, шепча словно мантру* «мой-мой-мой-мой», — Дима! Дима! — я пытался зацепиться за ткань его пальто, тем самым остановив его, но он лишь резко отстранялся, прибавляя скорость своему шагу. Я, кажется, упустил все свои шансы. Последние шансы. — Постой! — крикнул я, когда Ларин начал идти по пешеходному переходу.        Время близилось к вечеру, час пик, толпа машин пропускала бегущего критика, идущего на «зеленый». Резко зажегся красный огонек того поганого светофора. Вновь, все вокруг меня стало происходить словно в замедленной съемке какого-то дурацкого американского фильма. Дима, его черное пальто нараспашку развевалось на ветру, как и его волосы. Мгновенный гудок приближающегося на огромной скорости автомобиля. И я бегущий вслед за ним, словно мальчишка за мамой. Из всего случившегося я помню лишь то, как оттолкнул Диму, его крик, и яркую вспышку фар. Дальше наступила всепоглощающая тьма. И только тьма.       Кажется, надежда умерла, как и последняя частичка света в моей жизни.