Дым

      Я чувствовал острую головную боль, не осознавая того, где нахожусь. Кругом мрак и пустота. Темно. Повеяло холодом. Вдруг тьма стала рассеиваться и я разглядел нечеткие черты обыкновенного деревянного стола. Я опустил голову, на мне была та же одежда, что и обычно: серая футболка и черные джинсы. «Это сон? Определенно» — думал я. Подойдя ближе к тому самому столу, я заметил на нем пачку сигарет, зажигалку и телефон. Обернувшись по сторонам, понял, что я здесь один. Откуда-то появился стул из точно такого же дерева, что и стол. Отодвинув его, я присел. «Почему этот сон настолько реалистичен? Ладно, буду играть по этим правилам, все равно проснусь в своей постели.» Закурив сигарету, взял в руки телефон. Я не видел его впервые, нет, это — мой телефон, он самый. Какие-то далекие уголки моего разума явно что-то затеяли. С дисплея самого телефона исчезли все ярлыки, кроме галереи и контактов. На автомате я набрал номер Тушенцова. Гудки. Бесконечные гудки. — Да? — послышался его голос, который я вновь рад слышать. — «Руслан, это я, Юлик.» — сказал я. — Алло? Алло! — словно игнорируя меня произнес он, перед тем как сбросил, наверное, он меня и не слышал.       «Что за бред? Что вообще происходит?» — задался я вопросом. А сигарета уже почти выгорела, но я сделал еще одну затяжку. «Окей, проверим галерею.» Там оказалась одна единственная фотография, селфи с Димой. Вроде это было недавно, но на деле вовсе нет. Вдруг сенсор телефона загорелся надписью «неизвестный номер». Я провел пальцем по экрану, тем самым ответив на звонок, медленно поднес телефон к уху. — Юлик, твою мать, это я виноват… Прости. — сказал голос Димы, прерываемый постоянными всхлипами. Он плачет?  — Я повел себя, как мудак, и из-за меня ты попал под эту долбанную машину. — он чертовски зол на себя…       Вдруг я вспомнил удар, боль, крики. Меня сбила машина, потому что я не хотел, чтобы на этом месте оказался Дима. Я не мог вновь потерять его. И кажется я уже начинаю понимать где я. Я умер? Тогда почему я слышу их голоса? Я взглянул на свои ладони: сигарета и телефон исчезли, как и стол. Я один, опять. Это не сон?

***

<

Дима

      Он меня взбесил, я никогда никогда не был так зол. В тоже время, мне было невероятно больно, что он не сможет быть со мной. И одновременно я не хотел бежать от него, хотел остановиться и обнять его, никогда не отпускать. Но два влюбленных парня — это противоестественно, особенно если у одного из них есть серьезные отношения с красивой девушкой. И на что я рассчитывал? На долго и счастливо?       Я шел по светофору и до сих пор не понимаю то, что именно произошло. После случившегося я пришел в себя лишь через десять секунд. К телу Юлика стали подходить люди, бросая на дороге свои автомобили. Его кроссовки лежали в пяти метрах от него, а на асфальте в луже ярко красного цвета плыл желтый листок клена…

***

      Вскоре его тело положили на каталку, которую погрузили в карету скорой помощи. К нему подключили тонны аппаратов, кислородную маску, капельницу, а я ничем не мог помочь, лишь держал его окровавленную руку в своих ладонях, не в силах ее отпускать. Помню как говорил ему, что сигареты его когда-нибудь убьют, но это сделал я, моя ревность и мой эгоизм. Когда пульс приближался к жизнеспособному минимуму, врачи схватили дефибриллятор, делали разряд сердца. «Разряд, … разряд, … еще, … мы его теряем!». В тот миг я плакал, как маленькая девочка, моля о помощи бога. Ирония: гей-атеист молится богу.        Долгое время писк какого-то аппарата не прекращался, а врачи уже подготовили бумажку с ручкой, чтобы записать время смерти. Наверное, не верить в бога — не самая лучшая идея. Каждый имеет право верить в лучшее, и именно в таких ситуациях мы просим у него помощи.       Когда «скорая» добралась до больницы, то дальше входа в отдел реанимации меня не пускали. Я взглянул на свои ладони, нет это не кетчуп, это его кровь. Дав волю эмоциям, я издал вопль, и еще больше стал захлебываться своими слезами. Облокотившись на стену, я стал немного терять сознание, скатываясь вниз на пол. Послышались голоса медсестер, они спрашивали о моем самочувствии, но я уже был где-то далеко, наверное это был риторический вопрос.

***

       Я очнулся на диванчике в каком-то кабинете, рядом стоял кофейный столик, а на нем стакан воды. — О, вы наконец-то очнулись, — послышался мужской голос, и уже передо мной стоял седой мужчина в очках средних лет, — Вы потеряли сознание, медсестры не на шутку перепугались.        Накрахмаленный халат мужчины так и сиял от чистоты, а на лице выражалась добрая улыбка. — С ним все в порядке? — задал я вопрос, который не давал мне покоя ближайшие несколько часов. — Относительно, — он положил на стол какие-то бумаги, — Это анкеты для персональных данных, заполните их, я через десять минут вернусь и заберу их. — сказал мужчина, который смахивает на какого-то профессора, а не на простого врача, уже почти уйдя из кабинета. — Спасибо вам. — крикнул я ему вслед. — И да, — остановился он, — как зовут того юношу? — спросил он со слабой улыбкой на лице. — Юлик… — я откашлялся, — Юлий. Юлий Онешко. — сказал я. — Ну что, надеюсь его судьба будет куда счастливее, чем у его знаменитого тезки… — сказал он, наконец закрыв за собой дверь.*        В тот момент я чувствовал себя тем самым Брутом, бывшим другом великого Юлия Цезаря. Он не пошел вслед за Лизой тогда, он выбрал меня. Поэтому именно я предал его. Именно я должен умереть.