***
/декабрь/Руслан
— Что мы подразумеваем под понятием ссоры? Разногласия, спор, скандал… Иными словами ссора — это всплеск, взрыв эмоций. Странно, что я до сих пор помню нашу первую с Юлием ссору. Сейчас, как и всё былое, я вспоминаю с улыбкой. Но тогда… — Ближе к делу, гражданин Тушенцов! — Он тогда только переехал сюда. Был весь взвинченный, на нервах. А я даже боялся его спросить о том, что тогда произошло. Ведь у каждого из нас есть особые запретные темы для разговора, которые никогда-никогда не стоит поднимать, те мои слова как раз принадлежали одной из этих тем. — Продолжайте, пожалуйста. — Стоило мне единожды спросить его: «Почему Ларин с тобой не поехал?», как он переменился в лице, я никогда его таким не видел. После мы не общались несколько недель.***
/октябрь/Дима
Только сейчас врачи позволили мне навестить его. В голове проносятся миллионы и тысячи разных мыслей. А чувства сплелись в огромный клубок: и тоска, и радость, и любовь к нему, и ненависть к себе. Простит ли он меня? Что будет дальше? Нужен ли я ему? И вот я стою у двери его палаты, поправляю халат, и затем, нервно кашлянув в кулак, стучу. — Заходите. — крикнул громкий женский голос санитарки, которая быстро выскочила из палаты. Перешагнув порог, я мигом бросился в объятья друга. Тот лежал полусидя на металлической обыкновенной больничной койке. Он заметно похудел, кости его ключиц опирались мне в грудь. Я услышал тихий всхлип. — Прости, прости, что сделал тебе больно! Я не хотел! Совсем! — мой голос то и делал, что срывался с шепота на вопли отчаянья. На лице моего друга застыла ухмылка. — Ты сейчас про то, что сейчас чуть не сделал мне еще один перелом, или про то, что… Тебе незачем извиняться. — ему стало труднее говорить, он прилег обратно на койку. — Это я все усложнил… Как всегда. Я посмотрел в его глаза и увидел в них отчаяние. — Как долго я был в отключке? День? Два? — хрипловатым голосом прошептал он. — Одиннадцать дней… — на его лице застыл ужас. Все это время я пытался быть с ним постоянно, хоть и не напрямую, потому что врачи меня не подпускали к палате ни на метр, я сидел и ждал, ждал… Пока мой организм не напомнил мне, что я тоже человек, и что мне тоже нужен сон и душ. Я оставил свой номер телефона на всякий случай в регистратуре и поехал в отель. Осень. Свежий воздух, утренний туман, яркие краски опавших листьев, ощущение чего-то нового… Но мы постоянно забываем любоваться очарованием времен года, ведь наши проблемы овладели нами безоговорочно. Я покопался в карманах пальто, нащупал пачку сигарет, зажигалку, кошелек и телефон. Прикурив, я покрутил в руках телефон и вызвал такси. Приехав в отель, я сразу пошел в душ, после чего крепко-накрепко уснул. Двое суток без сна с непрекращающимися мыслями о том, что твой друг может вот-вот умереть, взяли верх. Я проснулся ночью. Перед глазами все расплывалось, медленно сконцентрировавшись на настенных часах, что освещались алой полоской солнечного света, я осознал, что проспал уже довольно-таки приличный отрезок времени. Уже утро. Быстро оперевшись на руки, я встал с постели. Закружилась голова, что всегда со мной происходит после быстрого пробуждения. Напялив на себя в темноте свежую одежду, я включил телефон. На экране всплыло уведомление о пропущенных вызовов с неизвестного номера. Набрав этот номер повторно я стал прислушиваться к гудкам. Через пару секунд трубку взял какой-то мужчина. — Доброе утро, Дмитрий Александрович, я думал, вы мне не перезвоните…***
Руслан
На соседней подушке лежала Настя, ее красные волосы почти сливались с лучами сегодняшнего солнца. На ее лице было написано умиротворение. Наверное, ей снятся очень хорошие сны. Глядя на нее, я ничего не чувствовал. Совсем. Сейчас речь идет не о сексе, не о том, хочу я ее или нет. Нет. Сейчас я имею в виду, то что близость с ней не доставляет ни капельки душевного удовлетворения, никакой эйфории, никакой любви. А существует ли вообще любовь в наше время? Если — есть, то какие она может пройти испытания? Боюсь, что мы никогда не узнаем ответ на этот вопрос, потому что я никогда не был влюблен… наверное. Я уже несколько дней не могу связаться с Онешко. Либо этот засранец не хочет идти со мной на контакт, либо у него что-то случилось. Но еще бывают такие периоды в его жизни, когда ему никто не нужен и он всячески пытается всех избегать. Возможно, сейчас происходит тоже самое. А еще Ларин. Зачем он объявился на празднике у Реш? Кто станет приглашать своих бывших на такие мероприятия. У меня много сомнений на этот счет, что они могли остаться тогда друзьями. Но все же, всякое может произойти. Вдруг завибрировал телефон. Тихонько выбравшись из-под одеяла, я ответил на звонок. — Руслан? — с того конца послышался голос моего картавого знакомого. — Ох, только о тебе вспоминал, — сказал я прочистив горло, откашлявшись. — Долго жить будешь. — Как хорошо, что ты ответил, мне нужна твоя помощь, я кину тебе адрес, срочно приезжай. Пару секунд я стоял в оцепенении. Что случилось?! — Хорошо. — гудки. Оказалось, что мастер панчлайнов отправил меня в больницу. Я представить не мог что могло произойти, но внутри я чувствовал, что это не тупая шутка. Произошло что-то плохое. Высокий худой мужчина в стильном пальто ждал меня у входа. Мы обменялись рукопожатиями, и я последовал вслед за ним. Да, Ларина обычно хлебом не корми, он будет говорить на высокоинтеллектуальные темы заумными фразами. Но сейчас он сохраняет абсолютное безмолвие, нехарактерное для него. А может он отбросил с лица фальшивую маску, благодаря которой в целях собственной защиты скрывал свою истинную личину? Без понятия. Тем временем, я уже внес свои данные в регистратуре, получил с Димой по стерильному ярко-белому халату, и продолжил следовать за ним. Спустя минуту мы остановились у входа в самую обычную палату, около которой нас поджидал плечистый мужчина, ростом с меня, без погон и прочих знаков отличия, но я сразу понял, что он имеет дело с законом. — Николай Александрович Фитцев, — он протянул нам обоим руку, на лице у Ларина застыло напряжение, он сжал губы. — Старший лейтенант, по совместительству веду дело Вашего друга, гражданина Онешко. Юлик? На моем лице застыл ужас, страх, непонимание. Я посмотрел на Ларина. Его лицо и манеры были сдержанны и холодны, но глаза… В них была боль. Следователь проследил за мной взглядом и сказал: — Как я полагаю вы не вкурсе? Ваш друг Юлий несколько дней назад стал жертвой несчастного случая, попав в ДТП. — Он был пьяным за рулем? — я ничего не понимаю что происходит! Николай фыркнул. Ларин продолжил за него: — Юлика сбил автомобиль. Моя челюсть упала.***
Дима
До сих пор мне не очень приятно вспоминать те дни, что были окружены бумажной волокитой, поиском свидетелей, Юлика признали виновным в том, что он прошел на красный сигнал светофора. Но машину, и тем более ее владельца никто не нашел, что не делало нашу жизнь светлее. Когда я рассказывал все, что произошло Юлику, его ослабевший организм периодически давал сбой и он засыпал прямо посередине нашего с ним диалога. На душе все еще скребли коты. Я виноват! Я! Он до конца жизни может стать инвалидом из-за моих глупых необдуманных поступков и решений. А если останется со мной? Что если он никогда не вернется к той девчонке? Примут ли друзья его выбор? А семья? Глупо себя обманывать, рассчитывая на хэппи-энд в данной истории. Думаю, стоит объяснить ему, что я лучше пойду на роль его друга. Простого друга.