Забыть

После того, как Малфой поцеловал (если это можно было вообще назвать поцелуем) Гермиону, прошло две недели. Все это время они даже не сталкивались в башне старост. Уходил он рано, приходил, если вообще приходил, поздно. Гермиона была не против. Потому что она не знала как относиться к произошедшему. Да, он вел себя как мудак. Но девушка не могла отрицать, что если бы Малфой хоть на пару секунд дольше стоял бы так близко, целовал бы её, то она бы не выдержала. Она бы ответила ему. Она бы его поцеловала. Но в этом всем были сплошные «если бы», так что Гермиона старалась не забивать себе голову лишними проблемами. Тем более, Малфой теперь не водил никого в башню старост, чему она была несказанно рада. Близился вечер и её патрулирование. Вообще-то, старосты школы не занимаются этим, но Эрни Макмиллан попросил Гермиону подменить его. Не то, чтобы ей очень хотелось бродить одной ночью по замку, но почему бы не помочь парню, особенно когда у него завтра первым уроком защита от тёмных искусств, а эссе он так и не написал. Грейнджер же всегда поможет, особенно если дело касается обучения. Пускай пишет свое эссе, пока Гермиона будет патрулировать за него. Девушка поморщилась. Штамп лучшей ученицы в этом году лег на неё слишком тяжёлым грузом. Многое изменилось. Да, она по-прежнему была всезнайкой, умницей в глазах учителей, отличницей, а теперь и героем войны, но только уже не нуждалась в признании её способностей и этих вечных надеждах, что все возлагали на неё. Словно она была им чем-то обязана. От мыслей девушку отвлекли странные тени, что двигались в старом кабинете заклинаний. Там явно кто-то был. Она подошла к двери. И хоть она была приоткрыта, ни звука не доносилось. А тени продолжали двигаться. Заглушающее заклятие — подумала Гермиона. И действительно, стоило ей войти в дверной проем, как она услышала сдавленные всхлипы, тихие полустоны и скрип половиц под ногами у блондина, стоящего к ней спиной. Он был без рубашки. Широкие плечи освещал лунный свет, пробивающийся сквозь открытое окно в кабинете. Вокруг его бедер были обвиты ноги какой-то девушки, а её руки путались в его платиновых волосах. Малфой. Целующий… Нет, почти трахающий кого-то прямо в кабинете заклинаний! Грейнджер была вне себя от злости. Сукин сын. Она решительно прошла дальше и, привлекая внимание парочки, сказала нарочито громко: — Я бы попросила сейчас же убраться вас двоих отсюда и запомнить, что комендантский час никто не отменял. Минус пятьдесят очков с каждого из ваших факультетов за вопиющее нарушение правил. Гермиона стояла, снова приняв ту же позу, что и в гостиной старост. Руки на бедрах. Сверкающий взгляд, полный злости. Ну как он посмел, будучи старостой школы, притащиться сюда с очередной шлюхой! Ещё и ночью. Девушка, обвивающая ещё пару минут назад Малфоя, быстро застегнула блузку и вылетела из кабинета, не перенеся убийственного взгляда гриффиндорки. — Что, Грейнджер, соскучилась по мне? — блондин недобро ухмыльнулся. Малфой был зол так же, как и Гермиона. Какого черта она смеет прерывать его? Застукивать как малолетку, а потом еще и отчитывать таким тоном, словно она — Макгонагалл? Он стоял, небрежно прислонившись к парте. Руки были в карманах брюк. Рубашку он даже не пытался надеть. Взгляд Гермионы невольно задержался на его торсе. Рельефный пресс, широкие плечи, узкие бедра. Малфой был хорош, чертовски хорош. Она встряхнула головой, словно пытаясь отогнать от себя мысли о его теле. Девушка разозлилась ещё больше. — Не неси чушь, Малфой. Ты мне нахер не сдался. Я патрулирую вместо Макмиллана. Если бы ты потрудился хотя бы закрыть за собой дверь, то я бы вас даже не заметила. Да и о чем ты думал? Ты же староста, в конце концов! Малфой оскалился. — Видишь ли, грязнокровка, нам было немного не до дверей. Мы были заняты. Хотя откуда тебе знать. — Слизеринец стал надвигаться на девушку, — Твои святые дружки даже пальцем к тебе побоятся притронуться. Ты же у нас вся такая правильная. Последнее слово он буквально прошипел сквозь зубы. Глаза Гермионы стали почти что чёрными от ярости. Она попыталась упереться руками в плечи Малфоя в попытке оттолкнуть его от себя. Но едва коснувшись его кожи, девушка сразу же их отдернула. Возникло ощущение, словно через неё пропустили разряд тока. Внезапно стало жарко, воздух вокруг них накалился. Расстояние между их телами стремительно сокращалось и… Малфой поцеловал её. Не как тогда в гостиной. Это было ещё злее. Горячее. Прекрасней. Гермиона пыталась сопротивляться, но Малфой словно не замечал. Его руки были на её талии. Затем одной рукой он немного задрал юбку, дразня девушку, и скользнул вниз к колену. Гермиона, не отдавая себе отчёта в действиях, обвила ногу Малфоя своей. И тогда он понял, что она сдалась. Девушка приоткрыла губы и подалась вперёд, она больше не вжималась в стену. Поцелуи становились все судорожнее, словно им не хватало кислорода, а воздухом друг для друга были их губы. Но тут Малфой отстранился. Глаза, потемневшие от желания и хриплый голос, произносящий слова, почти убившие достоинство Гермионы на месте: — А теперь скажи, что ты не хочешь быть оттраханой мною на парте, да хоть на грязном полу, — голос Малфоя буквально источал яд. —И запомни, если я захочу, я смогу трахнуть даже нашу гриффиндорскую заучку, и мне не нужно будет далеко ходить, ведь твоя комната — слизеринец наклонился к уху девушки — так близко. Отодвинувшись на расстояние вытянутой руки, он добавил: — Но настолько бесчувственная грязнокровая девственница мне не нужна, — Малфой скривил губы в надменной усмешке. — Так что, ты сама будешь умолять меня об этом. Запомни. Гермиона была готова сползти по стене и заплакать от обиды. А на что она рассчитывала? Это же блядский-ублюдок-Малфой. Слёзы уже подступали к глазам девушки, когда он отстранился и пошёл за своей рубашкой. Черта с два она заплачет. Обидно? Да. Но Гермиона Грейнджер никогда не станет плакать из-за Малфоя или его слов. Слёзы превратились в холодную и расчетливую ярость. — Умолять тебя? — девушка рассмеялась, по ее мнению вышло довольно правдоподобно. — Ты очарователен в своей мании величия. Могу поспорить, что первым, кто будет умолять, — девушка подошла к Малфой и потянула его за воротник рубашки на себя — станешь ты. И то, что я не пытаюсь трахнуть всех парней в этой школе, не значит, что я бесчувственная. Последнее было сказано с плохоскрываемой обидой, Гермиона пожалела, что это прозвучало так. Но Малфой практически не обратил внимания на обиду в голосе девушки, его интересовало другое. Она нарывается. Грейнджер сгорит со своей гриффиндорской смелостью. А он обязан быть огнём. — Ты берешь на себя слишком много, грязнокровка. Ты ведь проиграешь. Гермиона сверкнула глазами. Взять её на слабо? Зря ты это сделал, Малфой, зря. — Спорим? — с вызовом бросила девушка. — Что ты первая будешь просить меня тебя трахнуть? Спорим. Блондин самодовольно улыбнулся. — Ты перепутал детали Малфой, но это не важно. Время покажет. Малфой ухмыльнулся. Грязнокровка думает, что у неё есть время.