Забыть

Девушки в гостиных порхали от одного кресла к другому, обсуждая все, что связано с рождественским балом: платья, кавалеров, макияж, прически, украшения. Настроение было приподнятым. Парни, придававшие меньшее значение этому событию, просто радовались каникулам. Преподаватели, собравшись в учительской, распивали коллекционную медовуху, пока директор была занята организацией бала. Только в двух башнях всей школы не было радости и предвкушения праздника. В башне старост Гермиона Грейнджер металась от одной стены к другой. Все ее мысли крутились вокруг человека, внезапно ставшего центром её жизни, вокруг Малфоя. Его поведение, нервозность и замкнутость не давали ей покоя. Полчаса назад она проснулась с болью в голове и больше не могла уснуть. Ей снились подземелья, незнакомые ходы. И Малфой, его умоляющий взгляд. Вспышки заклинаний. Непонятный страх заставлял Гермиону бегать по комнате, потому что сделать девушка ничего не могла. Даже не понимала, откуда этот беспричинное беспокойство за слизеринца. Она решила пойти к нему. Тихонько подойдя к двери Малфоя, гриффиндорка постучалась. Ответа не последовало. Грейнджер приоткрыла дверь и увидела разобранную постель, вот только Драко там не было. Она подошла к кровати. Провела рукой по простыни. Светло-серый шелк, на котором гриффиндорка провела не одну ночь, был смятым, словно блондин только что поднялся с кровати и с минуты на минуту придет. Девушка легла точно на то место, где лежал Малфой, и представила, что его руки обнимают ее. А низкий голос слизеринца шепчет: — Спи, Грейнджер. И она провалилась в сон.

***

Ветер сегодня был особенно яростным. Он нещадно хлестал Драко прямо по лицу, но тот не собирался отстраняться. Ему как никогда нужны были ясность мысли и самоконтроль. Забини должен был быть с минуты на минуту. Они не разговаривали с той драки. Но несмотря на все издержки, время неумолимо приближалось. И Малфой знал, что Блейз все еще следит за марионетками его папаши. Блондин ударил кулаком по стене. Боль пронзила руку, но это было лучше тупой злости на них всех. На отца, на друга, на блядское стечение обстоятельств и судьбу. Забини был как всегда пунктуален. Ровно в назначенное время он появился в проходе и отвесил Драко поклон. Несмотря на боль и злость Малфой ухмыльнулся. Все в стиле Блейза. Но ухмылка не тронула лица блондина. Это было скорее мыслью, не более. Он не начинал разговор первым. Ждал. И Забини не выдержал: — Блять, Малфой. Хватит этого дерьма. Прости, — мулат запнулся. — Мы должны закончить все, а потом делай, что знаешь. Казалось, что Драко ужасно скучно. Он по привычке растягивая слова, рассматривая друга словно под микроскопом. — Я не ждал твоего разрешения, Блейз. Мне наплевать на твои извинения, они ничего не стоят. Лучше расскажи, неужели Паркинсон настолько хорошо отсасывает, что твои мозги перестали работать? — Паркинсон просто дура. Прости, я должен был молчать. Но вся эта хуйня просто выносит мне мозг. Мне нужно было кому-то сказать. Нужно было. Я уже не вижу смысла следить за ними. Все, что они делают, так это что-то читают. Кажется, что они просто решили подтянуть учебу. Твоей Грейнджер ничего не угрожает, нашим семьям, походу, тоже. А ты тупо трахаешь грязнокровку, встречаешься с ней и всем доволен! Сука, я просто заебался. Никаких сдвигов. Никакого смысла. Зато у тебя, кажется, все ахуенно. Забини обхватил голову руками и сполз на пол. Малфой нагнулся достаточно близко, чтобы Блейз слышал его тихий, полный яда и желчи голос. — Ах, ты заебался? Ну прости, что я пытаюсь вытащить наши жизни из говна, в которое их превратили родители. Меня все устраивает, ахуенно все, да? Ты понятия не имеешь ни о Грейнджер, ни обо мне, ни о наших с ней отношениях, какими бы они не были. Да и в конце концов, — Малфой вздохнул и сел рядом с другом, голос был удивительно спокойным, убитым. — Скоро все закончится. Завтра бал. Забини знал, о чем говорит Драко. Знал, чем все должно закончиться. Знал о блондине все, несмотря на его слова. Они не один год провели вместе, под гнетом сумасшедших отцов, а затем и Волан-де-Морта. Но Малфои не прощают ошибок. Они закончат начатое, а потом мулат сможет валить к херам и делать все, что ему угодно. Драко похуй. Нужно пережить сутки. Нужно пережить и все станет как прежде. Тупая боль в метке нарастала с удвоенной силой. Слизеринцы переглянулись, коротко кивнули друг другу и ушли.