Поцелуй русалки

На следующий день после занятий меня подкараулила Лилия. Впрочем, это громко сказано: ее желтые, как солнце, волосы и хвост были видны издалека. Она налетела на меня, подобно урагану: — Виола, Виола, Виола, ты же не обижаешься на нас, правда, правда, правда? — затараторила она, перехватив мои руки и болезненно их сжав. — Тут не на что обижаться, — я как можно беззаботнее пожала плечами и улыбнулась. — Хм. Ты чего-то не договариваешь, — Лилия нахмурила безупречный лобик. — В таком случае — айда сегодня с нами на Большую Реку? Будет весело. Нет уж, спасибо, такое веселье не для меня. Сославшись на несуществующие дополнительные занятия, я поспешила скрыться с глаз настойчивой русалки. Неподалеку пузырилось устье Бурной Реки. Может, сплавать до заводи? Стоп, Виола. Там может снова быть тот человек. Если он вчера меня видел... Вот именно, что «если». Если не видел, то можно понаблюдать за ним. Откуда такие мысли? Это же че-ло-век! От них нужно держаться подальше, пусть они и загадочные. Хотя этот человек выглядел задумчивым, не таким, как остальные... Ай, будь, что будет! Я развернулась, не доплывая до дома, и устремилась к заводи. Глупо, глупо, глупо! А если родители узнают? На всякий случай оглянувшись у самого устья, нырнула в бурный поток. Стоило свернуть с основного русла, как ушей достигла тихая песня. Человек сидел на том же месте, что и накануне, опять с альбомом. Его губы слегка шевелились, рука быстро водила по бумаге. Я замерла, разглядывая его. У человека были вьющиеся пшеничные волосы и аккуратные руки с длинными пальцами. Пелена воды размывала черты лица, я никак не могла разглядеть его как следует. Внезапно человек поднял голову и посмотрел прямо на меня. Я замерла. Что делать?! Он меня заметил! Нужно скорее уплывать! Я бросила на берег быстрый взгляд — человек снова склонился над альбомом. Похоже, пронесло. В заводи я пробыла несколько часов. Человек иногда вставал, смешно потягивался или махал руками и ногами. В такие моменты я старалась скрыться и затеряться между водорослями. Наблюдать за этим существом было ново и увлекательно. Порой он шевелил пальцами ног — ботинки стояли в стороне, — и я пыталась понять, как он управляется с лишними конечностями. Солнце давно подобралось к горизонту, когда человек встрепенулся и стал торопливо собирать вещи. Я дождалась, пока он уйдет, и уплыла домой. Приплывать в заводь стало опасно. Обидно, что я потеряла такое уютное укромное место. Однако заветы матушки никто не отменял, и я собиралась им следовать. Учеба вновь хлынула потоком, да и проблем навалилось — не было ни минуты на размышления о человеке. Пришлось наладить отношения с Пионом. Он оказался неплохим русалом, если не обращать внимания на повышенный интерес и долгие взгляды ярких, будто налившихся кровью глаз. Помогал с подготовкой к экзаменам, иногда оставался на ужин. Уж не знаю, что подумали родители, но претензий пока не было. Все было бы хорошо, если бы не возникший из ниоткуда зов, заставляющий кровь кипеть, голову — поворачиваться в сторону Бурной Реки. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на того человека. Сила воли никогда не была моим главным качеством... Словом, я сорвалась. Прошла неделя. Каждый день после занятий я отправлялась к заводи на встречу с человеком. Он неизменно сидел под деревом с альбомом. Я же, осмелев, занималась учебой и рукоделием прямо у берега, вслушиваясь в чуждые подводному народу напевы и мечтая увидеть, что же там, в альбоме. Как-то раз человек был в плохом настроении, у него что-то не получалось, и он то и дело вырывал листы из альбома, комкал их и разбрасывал по всему берегу. Один такой листок, лежавший у самой кромки воды, я подобрала, когда человек ушел, и развернула. На желтоватой волокнистой бумаге был нарисован хвост. Хорошо просматривалось характерное пятно на плавнике — хвост был моим. По возвращении домой я долго размышляла, стоит ли вообще плавать в заводь. Если он меня видел, то мог рассказать другим людям. Тогда на меня поставят сети, выловят, убьют или хуже — отдадут церкви на исследования. Ни отец, ни матушка не понимали, что со мной происходит. Я не могла им рассказать, посоветоваться с ними — меня бы только отругали и посадили под замок до конца учебы. С каждым разом мне все тяжелее было покидать заводь и легче возвращаться. Все мое естество тянуло к тому берегу, чтобы снова и снова наблюдать за забавным человеком да и просто ощущать его присутствие. Иногда хотелось, чтобы он заметил меня и мы начали общаться, подружились. Потом я вспоминала, что с людьми общаться не стоит и давала себе слово перестать навещать заводь. Так или иначе, на следующий день я вновь дрейфовала у злосчастного берега. Уже на подступах к заводи шестое чувство взвыло, но я отмахнулась от него. Человек сидел на своем обычном месте и жевал большое желтое яблоко. Улыбка сама расцвела на губах, когда кусочек мякоти шлепнулся прямо на альбом и на лице человека отобразилась вселенская обида. Неожиданно кусты неподалеку зашуршали, и на берег кубарем выкатилась человечка. Она была совсем маленькой и неуклюжей. Человек тут же отложил альбом и раскинул руки в стороны. Ребенок задорно рассмеялся и со всего размаху бросился в раскрытые объятия. Так делала и я в детстве, когда матушка возвращалась вечером домой. Человечка торопливо о чем-то рассказала, затем расхохоталась и убежала обратно в кусты. Человек усмехнулся и вернулся к альбому. Я привалилась к берегу, оставив около двух локтей воды над головой, и достала из сумочки любимый гребень. Он был сделан из перламутровой пластины и красиво блестел на солнце. Свободные от заколки волосы облаком окружили лицо. Гребень быстро справился с непослушной копной, и я скрепила им пряди на затылке. Выглядело очень по-домашнему, но я не волновалась, что меня кто-то увидит, — в Бурной Реке русалки плавали редко, об этой заводи не знали и подавно. Постепенно теплое весеннее солнце сморило меня, и я расслабленно прикрыла веки. Что-то стукнуло по макушке. Похоже, местный бережок осыпается... — Тять, смотри, фея! — раздался детский голосок прямо надо мной. Я медленно запрокинула голову и увидела нависшую над водой человечку. Золотистые локоны почти касались речной глади. Она улыбалась, показывая редкие белые зубки. Маленькая ручка опустилась в воду и схватила прядь моих волос, которую мне не удалось убрать под гребень. — Тять, иди сюда, я поймала фею! Внутри все похолодело от ужаса. Если человек решит проверить, что поймал ребенок, а точнее кого... Я схватила дитя за ручку, получив радостный визг. Главное, не двигаться резко, чтобы не поранить ее. Я аккуратно просунула коготок мизинца в маленький кулачок и разжала цепкие пальчики. Человечка потерянно посмотрела на пустую ладошку, и я быстро юркнула в гущу водорослей. — Тять, она спряталась, — расстроенно пролепетала малышка. Человек подошел к краю берега и стал пристально вглядываться в воду. Я молилась, чтоб он меня не заметил. — Пожалуйста, покажись, — попросил он, — мы тебя не тронем. Во мне взвились два желания: унести отсюда хвост или остаться и показаться этому непонятному человеку, за которым я следила уже который день. С одной стороны, он не похож на других людей, добр и заботлив с ребенком, спокоен. С другой — он остается двуногим, пусть и не таким опасным. — Пожалуйста, — человек почти умолял, — вернись. «Я еще об этом пожалею», — мелькнуло в голове. Я выбралась из зарослей и бесшумно подплыла к берегу, уцепившись руками за песчаный откос и не сводя взгляда с людей. На лице человека быстро сменялись эмоции, дитя заливисто смеялось и хлопало в ладоши. Я покосилась на ребенка и тут же снова перевела взор на человека. Он поднял руки. — Не бойся, я ничего тебе не сделаю, — его голос звучал мягко и успокаивающе. — Ты ведь здесь не в первый раз, верно? Я немного помедлила и кивнула. Человек подозрительно широко улыбнулся. — Я знал, что мне не померещилось, знал! Ну и зачем кивнула? Может, он принял бы меня за сон или мираж. Черт. Тем временем он что-то сказал человечке, и та убежала. Я насторожилась. Послал за подмогой? За ловчей сетью? — Может, всплывешь на поверхность? Это точно ловушка! «Виола, не поднимайся над водой и держись подальше от людей», — звенел в ушах голос матушки. Я помотала головой, отгоняя непрошеные мысли. Соберись, тряпка, не будь трусихой! Взмахнула руками, отталкиваясь от воды перепонками, и слегка прикрыла глаза. В лицо ударил прохладный ветерок, и я глубоко вдохнула. Дышать не через жабры было слегка больно, но девчонки уверяли, что это только поначалу. Человек издал непонятный шорох, и я шарахнулась от него, все же не уходя под воду. — Тише, тише, — он замер в странной позе, показывая мне открытую ладонь. — Я просто хочу лечь, чтобы мы были на одном уровне и тебе не пришлось закидывать голову вверх. Человек помедлил, но затем действительно лег на землю, оперевшись на локти. Я поспешно отогнала мысли о побеге: раз уж вышла на контакт, изволь продолжать знакомство. Незаметное движение хвоста — и грудь почти упирается в берег. — Меня зовут Орион, а тебя? Я наконец смогла рассмотреть его лицо. Серые глаза изучающе оглядывали меня, губы иногда чуть заметно шевелились, будто человек думал вслух. Он не был похож на русалов. Черты лица слишком грубые, левый висок и скулу рассекал неровный бугристый шрам, нос будто был сломан, а затем вправлен, так что осталась горбинка. — У тебя ведь есть имя, нимфа? — переспросил человек. — Да, — горло стало саднить от сухого воздуха, — я Виола. — Виола? Красивое имя, тебе очень подходит, — Орион широко улыбнулся и протянул мне руку. — Ну же, пожми в знак знакомства. Перед глазами на миг встало видение, как Лилия и Роза протягивают руки бородатому «мужу» и утаскивают того на дно. Я пару раз моргнула и опасливо коснулась широкой ладони пальцами. Рука Ориона оказалась очень теплой, почти горячей. Он вновь расплылся в улыбке и легонько потряс наши соединенные руки, затем перевел взгляд вниз и как-то нервно сглотнул. — У тебя такие когти... И перепонки между пальцами. Можно посмотреть? Орион выглядел таким удивленным и заинтересованным, что я не стала отказывать, молча протянув ему ладонь. Не откусит же он мне руку... надеюсь. Человек развернул ладонь, слегка раздвинул мои пальцы и невесомо коснулся прозрачной перепонки между ними. Потом провел подушечками по когтям, немного загнутым и выдающимся вперед на добрую фалангу. — Никогда не видел фиолетовых ногт... когтей. И глаз. И волос. — И хвоста, — подхватила я, веселясь над растерянным выражением лица. Орион снова сглотнул и отпустил мою руку. Я подняла голову наверх и охнула: солнце почти скрылось за горизонтом. Я должна была быть дома еще час назад! Бросив последний взгляд на Ориона, я оттолкнулась руками от берега, перевернувшись в воде, подхватила сумку и рванула в деревню. Оклик человека потонул в шуме Бурной Реки. Домой я влетела, как была, — растрепанная, с гребнем в волосах и взволнованная. На пороге меня ждал отец. Он весьма говоряще хмурил густые полуседые брови. Вжав голову в плечи, я проплыла в гостиную, где дрейфовала матушка. Она казалась бы спокойной, если бы не сурово поджатые губы. — Где вы были, юная леди, в столь поздний час? — А главное — с кем? — Я гуляла, — в голове лихорадочно крутились отговорки, но все они были слишком неправдоподобными. — Мы с Розой и Маком плавали к Дальней Реке. Не уследили за временем. — Что-то я не припомню никакого Мака в твоей группе, — отец нахмурился еще сильнее, между бровей пролегла глубокая складка. — Он не из моей группы, они с Розой, ну, вместе. Нельзя сказать, что родителей устроило такое объяснение, но вопросов они больше не задавали, уведя меня на кухню. Благо, сестра была далеко, и мне не придется увиливать от допроса с пристрастием. Впредь нужно быть осмотрительнее. Завтра приду вовремя. Обязательно.