Великое наследие

По приезде их встретил огромный великан, каких Скорпиус ещё не видывал, а у входа в замок он передал всех первокурсников под покровительство совсем крохотному человеку, который на фоне великана казался ещё меньше. — Здравствуйте, первокурсники. Я декан факультета когтевран, Филиус Флитвик, — тут же представился он, и Скорпиус сразу вспомнил рассказы матери о битве за Хогвартс. — Сейчас вы пройдёте церемонию распределения, после чего шляпа определит вас на один из четырёх факультетов: гриффиндор, когтевран, пуффендуй или слизерин. Говоря о слизерине, Скорпиус почти мог поклясться, Флитвик вполне осознанно посмотрел на него. Когда мальчик впервые вошёл в Большой зал, то сначала даже не мог поверить собственным глазам. Отец никогда не рассказывал ему подробностей — подобные фокусы не впечатляли его настолько, чтобы он хотел поделиться чем-то вроде рассказов о чудном звёздном небе вместо потолка или тысячах парящих свечей, длинных столах, уставленных переливающейся позолоченной посудой. Мама же рассказывала Скорпиусу легенды и историю Хогвартса, события Второй и Первой магических войн, истории тех отважных защитников, кто не дожил до его рождения… И о тех, кто выступал под черными метками тоже — о его дедушке и отце. Все первокурсники подошли к пьедесталу, на котором стоял стул со шляпой. Но гвоздем программы была отнюдь не она — все толпились вокруг Альбуса Поттера, и Скорпиус слышал обрывки фраз, долетающих до его ушей. «Поттер! Это Поттер!.. Поттер в этом году будет с нами!.. Львы ждут тебя, дружище!.. Смотрите, у Альбуса такие же чёрные волосы, как и у него!» Но в этот момент к стулу подошла женщина в длинной мантии тёмного изумрудного цвета и в ведьмовской шляпе, Скорпиус тут же узнал её, вспоминая рассказы матери. Минерва Макгонагалл теперь стояла прямо перед ним. После вступительной речи первокурсники по одному стали подниматься к стулу, на них опускали старую говорящую шляпу, и она выкрикивала их факультет. Роза Уизли тут же была определена на Гриффиндор, и весь зал завыл, утопая в аплодисментах. Настала очередь Скорпиуса. — Скорпиус Гиперион Малфой, — произнесла Макгонагалл, и мальчик тут же забрался на стул, но не успела женщина опустить на его голову шляпу, как та заорала: — СЛИЗЕРИН! И пусть другие факультеты было еле слышно, но Слизерин хлопал и улюлюкал, услышав эту новость. Тогда Малфой подумал, что, может быть, в Хогвартсе будет не так уж и плохо. — Альбус Северус Поттер, — произнесла Макгонагалл, и зал затих, были слышны только перешептывания, зато за столами Гриффиндора все ликовали. — СЛИЗЕРИН, — завопила шляпа, и в зале повисла гробовая тишина, пока кто-то один за столом Слизерина не зааплодировал, и тогда весь змеиный факультет подхватил аплодисменты, поддерживая мальчика. — Поттер на Слизерине?! — доносились недоумевающие отрывки фраз до столов факультета. — Не может быть! — Да, ну, если присмотреться, то его волосы совсем не похожи на волосы его отца… И тут Скорпиус заметил, что Поттер остановился прямо у стола, не зная, где ему сесть. — Эй, Альбус, — крикнул ему Малфой и привстал, чтобы тот увидел его. — Здесь есть свободное место. Именно в тот день Слизерин принял первого Поттера. И это стало поворотным моментом его школьной жизни, потому что весь гриффиндор воспринял мальчика как предателя, и Альбус не мог ничего с этим поделать. И теперь он понимал, что Хогвартс это не то прекрасное место, о котором твердили ему родители, что Гриффиндор это, может, и «одна большая семья», но не для него. *** — Вверх, — скомандовал Скорпиус, и метла, лежащая на земле, после некоторых сопротивлений оказалась в его руке. Мадам Трюк ходила мимо учеников и поддерживала их рвение к полетам на мётлах. — Очень хорошо, мистер Малфой. И мисс Уизли! О, у вас прекрасно получилось. Роза только ухмыльнулась, будто это был сущий пустяк, хотя, наверняка, когда она пыталась в первый раз, дома, у неё получалось не так хорошо. У Альбуса ничего не выходило. Метла даже не дергалась, а просто спокойно лежала на траве. Он смотрел на неё с разочарованием в глазах, и как только гриффиндорцы заметили это, то тут же принялись хихикать. — Какого Мерлина! Мало того, что слизеринец, так ещё и сквиб! —… может, этот чудик вообще приёмный. И тогда Альбус не выдержал, уже готовый накинуться на своих обидчиков. — Закройте свои рты! — со злобой шикнул он на них, но Скорпиус стоял прямо за ним и сдерживал его, сжимая ткань мантии на плече друга. — Я не выбирал такую жизнь, ясно вам! Не выбирал себе отца. По телу Скорпиуса прошла дрожь, от этих слов друга ему стало не по себе. Альбус едва держался, чтобы не наброситься на компанию смеющихся над ним детей, но мадам Трюк подоспела вовремя. — Быстро все на мётлы, будем изучать на практике. Скорпиус увёл Альбуса обратно в замок, в холл с лестницами, и остался с ним. Сейчас шли занятия, а потому в холле никого не было. Альбус сел на пол сбоку от дверей, и Малфой последовал его примеру. Все эти нападки продолжались день ото дня, и каждый раз Поттер глубже уходил в себя — мальчик старался не обращать на них внимания и переносить всё стоически, но кто-то снова бросал колкую фразу, и он не выносил подобного. Меньше всего он был похож на своего отца. У него были его глаза. Волосы того же цвета, только длиннее. Его нос, взгляд. Но он не был тем, кем его ожидал увидеть Хогвартс. Альбус не был общителен, не любил квиддич и не понимал, как ему выбраться из всего этого болота славы. Постепенно его лицо становилось бледнее, а глаза тускнели от той печали, того разочарования, которое всегда ходило за ним. Но у него был друг, самый лучший и единственный друг, который был лучом света в этом застойном болоте насмешек и завышенных ожиданий. И они были вместе всегда, где бы они ни оказались, куда бы ни пошли, пока не настало время покидать Хогвартс, и тогда друзья впервые за этот тяжёлый год оказались порознь.

***

— Скорпиус Гиперион Малфой, я не хочу даже слышать этого, — прозвучал сдержанный, но уверенный голос. Дверь в поместье отворилась, и внутрь вошёл высокий, статный и уже не молодой мужчина с тростью в руке. Его платиновые волосы были всё так же длинны, как и раньше, но теперь в них с легкостью можно было заметить и серебряные пряди. — Но дедушка, — возмутился Скорпиус, переступая порог фамильного дома вслед за Люциусом. — Альбус совсем не такой, как его отец. Не такой, как ты о нём… предупреждал. В поместье теперь находилась вся семья Малфоев и родители Астории тоже приехали так скоро, как только смогли, чтобы увидеть дорогого внука после его первого года в Хогвартсе. — Драко, немедленно скажи мальчишке, чтобы он распрощался с этой затеей. Нога ни одного из Поттеров не переступит наш порог. Будь он хоть Альбус, хоть Северус, хоть Салазар. — Скорпиус, сын, мы всё ещё помним, что произошло. Гарри с Джиневрой тоже помнят, и Грейнжер, и Уизли, — спокойно объяснил Драко сыну, и Астория, вошедшая вслед за мужем, ничего ему не возразила. — Пока это не очень хорошая идея. Давай посмотрим по обстоятельствам, позже. Вслед за четой через порог перепрыгнул и их домашний эльф Тобби, весело затаскивая чемоданы Скорпиуса внутрь. Люциус только бросил недовольный взгляд в сторону эльфа, и пошёл вслед за ним по лестнице на верхний этаж, в комнату Наррциссы. Драко отправился на кухню, чтобы проконтролировать качество тех блюд, которые будут поданы на вечернем приёме по случаю возвращения Скорпиуса домой. Обычно отец не занимался подобными незначительными делами, но вечером Малфои ожидали приезда семьи Гринграсс, и Драко не мог позволить никакие оплошности — родители Астории были чистокровными волшебниками старой довоенной закалки, и в штыки воспринимали то, как скоро все забыли об идеях чистой крови. Не принимали они и толерантные взгляды своей дочери и зятя, которые воспитывали их внука, единственного наследника двух чистокровных родов, в идеях равенства маглорождённых и тех, кто родился в семье волшебников. Когда Гринграссы, наконец, прибыли, в столовой комнате за длинным столом из чёрного дерева разместились все — спустилась даже бабушка Нарцисса, которая в последнее время тяжело болела и почти не выходила из их с дедушкой Люциусом комнаты. С бабушкой Скорпиус был всегда очень дружен, и она всегда понимала внука, о чём бы он с ней не заговорил. Часто в ответ на вопросы мальчика о волшебном мире бабушка только смеялась и ласково поправляла его послушные светлые волосы, так и не отвечая, и Скорпиус понимал, что Нарцисса уходила от ответа, потому что он мог его расстроить. Август Гринграсс и Тасмин Гринграсс были волшебниками несколько иного толка, и Скорпиус в разговорах с ними получал одни расстройства и поучения. Бабушка с дедушкой никогда не упускали возможности повоспитывать внучка в лучших традициях поклонения чистокровности. Бабушка Тасмин то и дело упоминала о своей тётке Эйлин, которая вышла замуж за магла и сделала несчастной себя, своего сына и навлекла проклятие на весь род Принцев, к которому до замужестваа принадлежала Тасмин. Присутствуя на семейных ужинах, Скорпиус чувствовал, что был чужим среди своих же родственников, поэтому ещё до того, как подали десерт, мальчик ушёл в свою комнату и рухнул на огромную пуховую кровать. В тот самый момент он увидел Феникса — сову Альбуса за окном. Впустив и накормив Феникса, Скорпиус развернул и прочитал присланное письмо. На бумаге было написано всего несколько предложений.

«Привет, Скорпиус! Прошёл всего день, а у меня дома полный хаос. Джеймс всё так же невыносим, и мне надоело слушать все эти издёвки снова. Такое ощущение, что я всё ещё в Хогвартсе. Чувствую себя не в своей тарелке среди семьи гриффиндорцев. Только что приехал Тед Люпин, и пока он будет гостить у нас, я переезжаю в комнату Джеймса. Это обещает быть катастрофой. Как твои дела? Надеюсь, что у тебя всё не так прискорбно. Отправь Феникса, как только напишешь ответ. С нетерпением жду твоего письма. Альбус».

Мальчик тут же написал ответ и примотал свернутый лист к лапе совы. Как только письмо было закреплено, Феникс сразу же сорвался и полетел в направлении к городу. В этот момент в дверь комнаты постучались. — Войдите, — крикнул мальчик, и дверь приоткрылась, в комнате показалась Нарцисса. Она прошла и села на кровать, подозвав Скорпиуса к себе. — Как ты, мой милый? — спросила женщина, улыбнувшись. — Родители твоей мамы способны вытулить из-за стола своими еретичными разговорами даже меня. Хорошо, что я могу прикинуться больной и покинуть их, когда мне вздумается. Но даже я дождалась десерта, прежде чем уйти. — Тебе же нельзя сладкое, бабушка, — забеспокоился мальчик, но Нарцисса тихо рассмеялась. — Только тсс… Это ведь ужасно некультурная магловская болезнь, которую не следовало бы иметь такой грозной волшебнице, — подмигнула женщина внуку, но тут её взгляд остановился на куске бумаги, которую Скорпиус держал в руке. — Мне показалось, что я слышала сову. Это записка от Альбуса? Мальчик кивнул и протянул листок бабушке, она тут же молча прочитала его. — Ты переживаешь о том, что Люциус не разрешил тебе пригласить его? — Откуда ты догадалась? — удивился Скорпиус, припоминая, что её не было в холле, когда он говорил об этом с родителями. — Ты же знаешь, что мы с дедушкой часто говорим о нашем любимом внуке, да? — Знаю, — согласился Скорпиус, вздыхая. — Но почему он не разрешил? Альбус совсем не такой. Он будто бы совсем и не Поттер. Понимаю, что Малфои и Поттеры… между нами существует какая-то нелепая вражда, но я и Альбус друзья. Нарцисса едва уловимо улыбнулась и поправила волосы внука, как она всегда делала, но глаза её остались грустными. — Хочешь, я расскажу тебе кое-что, о нас и Поттерах, чего не знают твой папа и дедушка? Скорпиус закивал головой, поглядывая на приоткрытую дверь. Он беспокоился, что там мог кто-то стоять, что кто-то ещё, кроме него, может услышать этот секрет, но бабушка совсем не переживала об этом. — Когда отец Альбуса шёл на смерть, чтобы спасти всех, кто был в замке, твой дедушка всё ещё был на стороне Тёмного лорда, и я была на стороне твоего дедушки, но Драко был в Хогвартсе, — шепотом начала бабушка, и Скорпиус не был удивлён — это было известно всем. — Тогда Волдеморт убил Гарри Поттера. Он применил непростительное заклятье, и мальчишка упал замертво прямо на землю. После этого Тёмный лорд подозвал меня. Скорпиус слушал бабушку, словно зачарованный, и не мог отвернуться, или даже моргнуть. В каком-то роде, он боялся услышать продолжение, но про него говорили столько мерзостей, что теперь мальчик был готов ко всему — правда не могла быть хуже сплетен. — Водеморт приказал мне проверить, бьётся ли сердце Поттера, и когда я подошла, он всё ещё дышал, — теперь Нарцисса шептала ещё тише, склонившись к внуку. — Я наклонилась к нему так же, как сейчас к тебе, и очень тихо задала ему только один вопрос. Одно слово: «Жив?» И он ответил: «Да». Я поняла, что твой отец был жив. И помогла Гарри, одновременно предав Лорда, потому что они оба заслуживали этого. Подтвердив, что мальчик мёртв, я подвергала свою жизнь опасности и спасла его. Зелёный ночник, источающий еле заметный свет позволял Скорпиусу разглядеть лицо бабушки, и ему показалось, будто она заново переживает всё то, что происходило с ней в тот момент. — Ты понимаешь, Скорпиус? Понимаешь, почему я помогла Гарри? Мальчик кивнул и взглянул прямо в светлые глаза бабушки. — Потому что он помог тебе? Когда сказал, что папа жив… Это было правильно — помочь ему. — Нет, милый, не поэтому. Твой папа был в замке, и Волдеморт убил бы каждого там, несмотря на все свои обещания. Мы с твоим дедушкой понимали всё, и мы не пережили бы этого, — женщина обняла мальчика и поцеловала его в висок. — Я и твой дедушка, мы привыкли всегда защищать друг друга, потому что мы семья. И пусть мы не герои, как Поттер, и часто выбирали не лучшие средства, но мы живы, и мы никого не потеряли. Никого. В темноте, едва рассеянной свечением ночника, Скорпиус мог поклясться, что в глазах бабушки стояли слёзы, но голос её был абсолютно спокоен. — Люциус видит, что ты отличаешься от нас. Видит, что ты гораздо чище, и лучше любого из Малфоев, что он знал. И это так, — она было засмеялась, но Скорпиусу вдруг стало грустно. — Он просто боится, что что-то может случиться с тобой, но теперь… Говорят, что всё закончилось, но твой дедушка думает... Он знает что-то, что не говорит даже мне, и от этого ему очень тяжело. Люциус любит тебя, поэтому и муштрует. — Теперь я понимаю. Спасибо, бабушка, — ответил мальчик и непонятно с чего вдруг добавил. — Вы всегда будете для меня на первом месте, клянусь. — Я запомню, Скорпиус, но уже так поздно, и нам с тобой нужно спать, — Нарцисса чмокнула внука в нос. — Не сиди слишком долго, хорошо? После этого она ушла, положив записку от Альбуса, что всё это время была у неё в руках, на стол. Скорпиус спрятал её в ящик стола и закрыл дверь в свою комнату. Вернувшись на кровать, мальчик лёг поверх одеяла прямо в одежде и сложил ладони под голову. Он думал о том, что сказала ему бабушка, думал о том, что, возможно, он не так сильно отличается от своего отца или деда, что нет ничего только белого или чёрного, и что он может вынести что угодно, если рядом с ним будет его семья. Утром Скорпиус проснулся от холода — отправляя сову, он забыл закрыть окно. Когда он вышел из комнаты и спустился в столовую, то впервые в жизни увидел, как плакал отец, опустившись на пол у кресла, в котором сидела Астория. Мама плакала так же беззвучно, обнимая Драко за плечи. Скорпиус остолбенел, увидя эту картину. Он знал, что могло случиться. Он понимал, но всё же не верил. — Пап… — наконец, едва слышно выдавил он из себя, на что отец поднялся, вытер лицо рукавом своей ночной рубашки и только после этого обернулся к сыну. Его обычно бледное лицо было теперь почти красным. — Бабушка Нарцисса, — начал было отец, но не смог продолжить. Скорпиус всё понял. Ему казалось, что его сердце остановилось, но на самом деле оно бешено заколотилось, а из его глаз хлынули слёзы. Отец обнял его и крепко прижал к себе. Скорпиус не мог прогнать из головы то последнее, что теперь оставалось у него от бабушки — её последние слова перед тем, как она ушла в их с дедушкой комнату. Они крутились у него в голове снова и снова, и не давали ему успокоиться. «И пусть мы не герои, и часто выбирали не лучшие средства, но мы живы…» Скорпиус чувствовал, как слёзы отца падали на его макушку, слышал всхлипы мамы. «…и мы никого не потеряли. Никого».