Великое наследие

Драко управлял Отделом магического правопорядка. Бывший пожиратель не был тем, кого хотели видеть, стоящим над собой, рабочие, но Министерство — учреждение политизированное. Драко Малфой занимал высокий социальный статус, несмотря на события, происходившие когда-то во время Второй магической, не потерял его и теперь. Даже собственные рабочие поносили его семью и отзывались о нем самом между собой весьма нелицеприятно. Сначала Малфой незамедлительно увольнял всех, кто имел подобную дерзость, но бывший министр Брувствер многозначно намекнул, что если Драко продолжит в том же духе попирать раздел трудового законодательства о волшебниках, то рискует и сам остаться без работы, к чему всё и шло. В этом году министром была избрана Гермиона Грейнжер, и Драко приложил к этому немало усилий и средств, соответственно, потому что она не стала бы увольнять Малфоя с поста управляющего, основываясь на личной неприязни. — На работе аврал, я иногда ночами сижу, а он приходит не раньше обеда! — возмущался уставший мужчина, сидя за одним из небольших офисных столов на восьмом уровне в кипе бумаг, хаотично разбросанных вокруг. — Начальству можно, Гефестус, мы работаем, а не боремся за справедливость, — обреченно вздохнул его сосед по рабочему месту, у которого тоже намечался неразгребаемый до следующего Рождества аврал. — Это же омерзительно. — Ты о чем конкретно? — Да обо всем. Мы бегаем туда сюда по Лондону и районам, то в Уэльс, то в Шотландию мотаемся, — жаловался он коллеге. — От постоянной аппарации уже голова раскалывается. — Гефестус… — собеседник прокашлялся, но недовольный мужчина снова перебил его. — Нет, послушай, Максимилиан, до Малфоя отдел был куда лучше, а теперь… Да этот слизняк и его семейка столько всего натворили. В учебниках об этом не написали, конечно, — прыснул Гефестус. — Приплатил белобрысый, это точно. Но детям я всё равно рассказываю, чтобы знали. Прислуживать Пожирателю, да что может быть хуже? На стол Гефестуса с хлёстким звуком упала объемная папка с бумагами. Перед столом стояло начальство в лице Драко Малфоя, и сердце Гефестуса тут же провалилось в пятки. — Жить на пособие. — Что? — недоумевающе переспросил испуганный мужчина. — Жить на пособие, которое полагается тебе в случае увольнения, куда хуже, — отрывисто произносил Драко каждое слово, чтобы они навсегда впечатались в голову уже почти провалившегося под землю от страха и стыда работничка. — И это вскоре ожидает тебя, если ты продолжишь чесать языком, а не работать. — Конечно, — потрясывающимися руками мужчина тут же принялся за папку новых бумаг. — Прошу прощения, мистер Малфой. В четыре вечера Министерство провело заседание малого совета, где собрались главы всех отделов и члены Визенгамота по поводу корректирования направлений развития внешней политики волшебного сообщества Великобритании. Министр Грейнджер выступала с планом развития на следующий год, предполагавшим более тесное сближение с другими странами во всех сферах, и план в первом слушании был принят почти единогласно: всего трое были против, шесть волшебников воздержались. После заседания Драко подошёл к Гермионе, складывающей бумаги обратно в папку и мило беседующей с кем-то из отдела международного сотрудничества. — Министр, можно ли пару минут вашего времени? — сухо обратился Драко к Грейнджер, и она тут же отвлеклась от светских разговоров. — Извините, Родерик, мы ещё поговорим на эту тему, — вежливо отделалась министр от предыдущего собеседника, и вернулась к Малфою. — Драко, я слышала, что произошло… Нам всем очень жаль Асторию, и… Гермиона сочувствующие смотрела на Драко, но его лицо даже не дрогнуло, только глаза стали темнее после её слов. — Если мы можем чем-то помочь? Ты знаешь, иногда следует доверить… — Я здесь по поводу слухов, которые ходят по всем отделам Министерства, — на полуслове оборвал её Драко. — Из-за них моего сына до сих пор гнобят в школе, и сегодня я снова услышал, как в отделе говорят об этом. — Но Драко, это всего лишь слухи. Что ты думаешь, я могу сделать с этим? Уволить их?! — Для начала, — кивнул Малфой, сильнее сжимая рукоятку трости, что помогало ему держать себя в руках и не позволять лишних выпадов. — Официальное опровержение слухов тоже бы подошло. Министр Грейнджер только промолчала и присела на край каменного возвышения, на котором только что выступала. Зал уже был почти пуст, и все разошлись по своим рабочим местам. — Драко… Прости, но слухи о том, что Волдеморт всё ещё жив, нелепы. И о том, что ваша семья связана с этим, тоже. Но я не могу… Драко понимал, что всей этой вежливостью не сможет ничего добиться, что остались только низкие способы достижения целей, и они были его последним вариантом. Он потерял слишком многое. Потерял мать, которая всегда была готова на все, чтобы защитить его. Потерял любимую, которая больше себя самой любила Драко и его сына… И теперь он терял Скорпиуса, видел, как сын отдаляется от него с каждым днём всё дальше. Да и сам он с трудом мог находиться рядом со Скорпиусом — он был слишком похож на Асторию, был таким же добрым и мягким, а когда говорил что-то, Драко казалось, что Астория сказала бы то же самое. Это разбивало его сердце. То, что от него ещё осталось. — Министр Грейнджер, — угрожающе прошипел Драко, и Гермиона вздрогнула. — Вы неспроста получили место, на котором находитесь, и многие будут расстроены, если вы преждевременно покинете его. — И что это должно значить? — Грейнджер непонимающе смотрела на мужчину, чьи руки тряслись от злости. — Драко, ты же не хочешь сказать, что… — Дорогая! — вдруг прервал их неожиданный выкрик. Даже не оборачиваясь, Драко узнал Рональда, который уже направлялся к жене. — Все вы говорите о том, что хотите помочь, Гермиона, — еле слышно произнёс Драко. — Присылаете письма и соболезнования, но на самом деле, как бы я ни старался, мы всегда остаёмся одни. Я думал, что ты не такая, как другие. Ты всегда была справедлива к нам, ко мне, но теперь вижу, что ошибался. Гермиона не знала, что ответить ему, не знала, как успокоить его, и слова мужчины делали ей больно. Во взгляде Малфоя не было угрозы, не было лжи — только разочарование. — Я просил помочь не мне, а только Скорпиусу, потому что это единственное, что для меня важно, но больше я не совершу такой ошибки. — Какой ещё ошибки, Малфой? — встрял только что подошедший Уизли и покровительственно приобнял Гермиону. — Надеюсь, мы обойдёмся без лишних проблем? Рон был всё таким же бестактным, как и раньше, готовым накинуться на Драко, дай только повод. Малфой взял себя в руки, развернулся и вышел прочь из зала, оставив Гермиону наедине с её мужем и мыслями.

***

Над огромным поместьем в графстве Уилтшир который день сгущались тучи. Лето в этом году выдалось здесь таким же дождливым, как в Лондоне, но для Скорпиуса это не стало преградой — каждый день, как только дедушка и отец покидали фамильный менор, Скорпиус отправлялся за холм, на кладбище, которое принимало к себе всех почивших Малфоев. Здесь можно было найти могилу любого Малфоя. Арманд был самым первым Малфоем в Великобритании. Приплыв сюда из Франции, он с большим трудом сколотил состояние и добился власти, а затем получил это поместье. Дедушка и отец никогда не рассказывали Скорпиусу ни о ком из предков, и всё это он узнал из дневников Арманда, которые нашёл на одной из полок в огромной домашней библиотеке. Его сын Николас прославился тем, что замучил множество маглов, которые так или иначе узнавали о волшебном мире или видели, как они колдовали. Люциус I уже в шестнадцатом веке был близок к тому, чтобы взять в жёны королеву Елизавету именуемую Первой, но в последний момент свадьба была отменена, и ходили слухи о том, что он проклял женщину — королева так и не смогла выйти замуж до конца своей жизни. Брутус, Септимус, Абракас, и несколько могильных камней, имена на которых сложно было разобрать, — Скорпиус бродил между ними и не мог понять, зачем всё это было нужно. Зачем его семья добивалась власти уже больше тысячи лет, расширяла свои владения, если в конце концов каждый из них ложился в эту землю, передавая эстафету следующему Малфою. И во всём многообразии выгравированных имён было только два женских. Только две женщины, которые были так дороги их мужьям, что рядом с ними оставили несколько метров пустой земли для того, чтобы, когда придёт время, их положили рядом. Каждую ночь, засыпая в своей огромной комнате на мягчайших пуховых перинах, Скорпиус мечтал о том, чтобы мама приснилась ему, но этого не происходило — вокруг была только темнота, а утром мальчик выходил из комнаты и спускался вниз. Домашний эльф Тобби, уши которого прежде стояли торчком, теперь медленно передвигался по дому и больше не улыбался, как это было раньше, когда Астория была жива. Чаще всего Тобби сидел в своей каморке и не выходил, пока хозяева не позовут его. Драко возвращался домой поздно и уходил на рассвете, так что со Скорпиусом они виделись только изредка за ужином. Дедушку он не видел ещё со смерти Нарциссы, и отец ничего не говорил про него. Семья Малфоев развалилась на части, и Скорпиус винил во всём себя. Мальчику казалось, что отец тоже винил его, и Драко не давал ему повода для сомнений в этом.

***

В последних числах июля в комнату Скорпиуса влетела рябая сова, ещё ни разу не появлявшаяся в доме Малфоев. Не найдя адресата, птица прыгнула на пол и с письмом в клюве огляделась, после чего, переваливаясь и расправляя крылья, вышла из комнаты. Только через час, покинув самую дальнюю комнату поместья, которую дедушка всегда закрывал особым запирающим заклинанием, Скорпиус увидел в коридоре перед дверью сову. Забрав из клюва письмо, мальчик вернулся к себе и рассмотрел его. Оно стало для него сюрпризом. Адрес не был ему знаком, но фамилия говорила о многом. Ему писала Уизли. Роза Уизли. «Привет, Скорпиус. Сожалею о твоей утрате. Когда я узнала о миссис Малфой, то тут же хотела написать, но, знаешь, подумала, что тебе это вряд ли понравится… Если я или кто-то из нас может помочь тебе чем-то, то ты всегда можешь написать мне или Альбусу. И, кстати, о нём… В последнее время он сам не свой, и я сильно переживаю за него. С тех пор, как мы поступили на разные факультеты, мы не очень-то ладили, но теперь все слишком обеспокоены. Знаю, ваши семьи в каком-то роде враждуют, но… Может, есть какой-то способ? Ал совсем замкнулся в себе и выглядит просто ужасно. Мы с родителями навещали Поттеров на день рожденья Лили, она так радовалась, что пойдёт в Хогвартс. Альбус долго не спускался. Когда я зашла к нему в комнату, то даже не узнала его! Он похудел, и теперь выглядит, как те маглы из концлагерей, с огромными синяками под глазами в учебнике магловедения. Мама с папой ничего не говорят мне, хотя могу поклясться, что они обсуждали это с дядей Гарри и тётей Джинни! Джей сказал мне, что Альбус теперь стал ещё раздражительнее, чем раньше, и постоянно ругается с отцом. Знаю, это сложно, но если ты можешь приехать… Думаю, это помогло бы пролить свет. Мы с Джеймсом можем прилететь к тебе на мотоцикле, который он собрал — никто даже и не заметит. Не шикарно, конечно, но лучше, чем та тарахтелка, на которой сбегали наши родители. Надеюсь, у тебя всё в порядке, Скорпиус. Жду твоего ответного письма как можно скорее. Рози». Рози. Не Уизли, и даже не Роза. Это было для Скорпиуса чем-то новым… Но он не ответил на это письмо, и, накормив сову, отпустил её ни с чем. Это не было игнорированием из принципа, мальчику не было плевать ни на друга, ни на Розу, и в некоторой степени даже на Джеймса было не плевать, но он чувствовал, что не должен покидать дом. Что-то удерживало его здесь, в этих огромных пустых комнатах, не давало выйти, будто висело мёртвым грузом на его шее. Скорпиусу было плохо и тоскливо, но казалось, что именно это и нужно чувствовать. Это было правильно для него.

***

Экспресс должен был отбывать с минуты на минуту, и перрон был полон суетящихся семей волшебников. Пройдя через стену, на платформе девять и три четверти появились двое: мужчина с почти белыми волосами, собранными лентой в тугой хвост, и всего на голову ниже него его четырнадцатилетний сын, который теперь ещё больше походил на отца. Оба Малфоя были облачены в чёрные костюмы из дорогой ткани, сшитые прямо на них, и волосы Скорпиуса тоже были собраны в недлинный хвост, который пока концом доставал лишь до середины лопаток. С каждым днём Скорпиус всё сильнее походил на отца, и многое в жизни Малфоев изменилось. Драко наладил отношения с сыном, и они стали проводить больше времени вместе, иногда Скорпиус даже помогал ему разбираться с бумагами, которые он приносил домой из отдела. С Люциусом внук тоже сумел найти общий язык. Вместе они то и дело выбирались на охоту с гончими. Теперь Драко не был так несчастен, как в самом начале лета, ему только не хотелось отпускать сына так надолго. — Надеюсь, ты не останешься в Хогвартсе на Рождество? — Конечно нет. С чего ты вообще это взял? — недоумевал Скорпиус. — Честно говоря, если бы можно было не поехать… — Э, нет, молодой человек, — улыбнулся Драко, заговорщически наконяясь к сыну. — Вообще, у меня есть основания полагать, что этот год может стать для тебя лучшим в Хогвартсе. — Так… И что это значит? — Думаю, лучше тебе узнать это на месте. Машинист экспресса дал два гудка, и Скорпиус с отцом обнялись, после чего мальчик затащил чемодан и клетку с филином в поезд. Впервые ему досталось свободное купе, и Скорпиус начал было думать, что отец был прав, как дверь отъехала вбок, и на пороге появилась Роза. — Извини, — замялась она на мгновенье. — Остальные купе заняты, ты не возражаешь? Скорпиус жестом пригласил её войти, и девочка села напротив него. — Как лето прошло? — Могло быть и лучше, — сухо ответила Роза, и между ними повисло неловкое молчание. Малфой посчитал, что именно он виноват в нём. — Слушай, насчёт твоего письма… Прости, что я не ответил, но я не мог приехать и не знал, что написать, так что… — Ничего, я понимаю. Тебе тоже было тяжело. Рада, что теперь тебе лучше. Скорпиус ничего не ответил. На самом деле не так уж ему было и лучше. — А как там Альбус? Ты даже мне написала, наверняка он сильно испугал тебя. — Ну, знаешь, мама сказала, что у нас такой возраст, что бы это не значило, — Роза будто бы приняла серьёзный вид и произнесла голосом сварливой библиотекарши. — Ох уж эти несносные подростки. Это было так похоже на мадам Пинс, что Скорпиус рассмеялся, и Роза улыбнулась ему в ответ. Всю оставшуюся дорогу они обсуждали свои летние приключения. По правде сказать, приключения в основном были у Розы, а Скорпиус описывал свои будни в двух словах, часто упуская некоторые не очень весёлые моменты вроде ежедневных походов на семейное кладбище. Девчонка смеялась, и Малфой вдруг подумал о том, что раньше она никогда не смеялась с ним — только над ним. Уизли тоже заметно выросла за лето, и теперь почти не уступала Скорпиусу в росте. Но это было вполне в её духе — уступать она не любила никому и ни в чём. После приезда Роза тут же исчезла с компанией с её факультета, а Скорпиус вошёл в Большой зал один, и только усевшись за стол, заметил Альбуса. Он с трудом узнал друга: Альбус тоже заметно вырос, его чёрные волосы теперь доставали ему почти до плеч, под глазами у него красовались тёмные круги, и выражение его лица было таким, будто он испытывал постоянную боль так давно, что он перестал обращать внимание на неё. Альбус своим видом всё больше оправдывал своё второе имя — Северус, чем походил на родного отца. — Эй, приятель, — окликнул друга Скорпиус, и он тут же обернулся. — Ты вообще как? Я писал тебе письма пару раз. Сначала думал, что Мартел потерял конверт по дороге, но потом понял, что ты просто не отвечаешь. — Привет, — радостно улыбнулся Альбус, но в груди у Скорпиуса закололо. Похожую улыбку он уже видел уйму раз раньше на лице своей матери. — Извини, что не отвечал, просто дома ужас что творилось, и не было сил ни на что. Перед отъездом всё немного наладилось. — Ничего, Ал. Я понимаю. В этот момент раздался звон бокала из-за учительского стола, и директор Макгонагалл попросила у всех минуту внимания. Настало время распределения. Альбус наблюдал за церемонией, потому что его младшая сестрёнка — Лили, наконец, поступила в Хогвартс, как и Хьюго — брат Розы. И, к сожалению Альбуса, они оба попали на гриффиндор. — Мда, очень здорово, — расстроился мальчишка, а Скорпиус только рассмеялся, одновременно поедая пудинг. — Ты серьёзно надеялся на то, что её отправят к нам? О, Альбус, слизерин не принимает Поттеров! — Но ведь одного принял! — не унимался мальчишка. — Только в порядке исключения, надо полагать. — Ладно, — Альбус снова принялся за еду, забывая о расстройствах. — По крайней мере на слизерине никогда не было ни одного Уизли, так что счёт один-ноль. Оголодавшие с дороги, все пытались затолкать в себя как можно больше различных превосходных на вкус блюд, но как только Макгонагалл окликнула зал, все тут же повиновались и обратили внимание. — Сегодня нас посетил особенный гость, Минстр Магии Гермиона Уизли-Грейнджер, и у неё есть для нас значимая новость. Гермиона поднялась, и зал разразился шквалом аплодисментов, после того, как они затихли, женщина начала. Скорпиус был удивлён, что не заметил её здесь раньше. — Как вы знаете, я нахожусь на посту Министра не так давно. В конце прошлого учебного года Министерство магии выработало новый курс, согласно которому мы считаем необходимым наладить международные связи всего волшебного сообщества. Наладить сотрудничество с другими странами. Министр произносила речь с таким энтузиазмом, что все слушали её чрезвычайно внимательно. — Хогвартс станет первым шагом для этого. Директор Макгонагалл дала согласие на проведение Турнира трёх волшебников в вашей школе, и уже на следующей неделе каждый желающий сможет бросить своё имя в Кубок огня. Все тут же начали хлопать и подскакивать на своих местах. Скорпиус понял, о чём говорил отец на перроне перед отъездом в Хогвартс. Этот год действительно обещал быть лучшим, ведь Турнир трёх волшебников станет историческим событием! — Каждый, достигший возраста семнадцати лет, конечно же, — добавила Гермиона Грейнджер, и большая часть учеников недовольно захныкала. Однако директор Макгонагалл тут же прервала обиженные всхлипы. — Ещё одно заявление, будьте любезны и задержитесь на своих местах. Все мы знаем, что по понятным причинам профессор Хитченс не сможет преподавать у вас Защиту от тёмных искусств. Эта новость стала для всех приятно-шокирующей. Даже Альбус обрадовался ей, хотя у него был самый высший балл по этому предмету. Профессор Хитченс был неплохим человеком, но ужасно дотошным преподавателем. Однажды он спросил у Скорпиуса о том, в какое время суток стандартные заклинания защиты от древесных лесотрусов являются наиболее сильнодействующими. Это время интересовало его с точностью до минуты! Да и потом, кому вообще придёт в голову держать оборону от почти безобидных лесотрусов? Мистеру Хитченсу давно пора было уходить на пенсию, ведь даже когда он устраивался на свою должность, ему, должно быть, было уже лет сто. — Вместо него обучать вас Защите от тёмных искуств станет профессор Альдерамин Крам. После этих слов из-за стола поднялся статный высокий мужчина в плотном чёрном сюртуке. Мужчина был весь в чёрном, чёрными были и его средней длины слегка волнистые волосы. Одежда Крама не была похожа на наряды других профессоров — по крайней мере, если бы кто-то из маглов увидел его, то не подумал бы, что он черезчур «эксцентричный», как это зачастую и случалось с волшебниками, далёкими от мира маглов. Увидев нового преподавателя, все девчонки начали перешёптываться между собой и украдкой бросать восхищённые взгляды на профессора, ожидая, что он удостоит их взглядом своих голубых глаз. Альдерамин Крам явно замечал их, и может быть от этого сдержанно улыбнулся. — Не очень уж он похож на Крама, — сщурясь, прошипел Оливер Нотт, но Алисия Паркинсон тут же ткнула однокурсника в бок, отчего тот подпрыгнул. — С чего ты это взял, Олли? — Он совсем не похож на болгарина! Вернувшись в комнату мальчиков в подземельях, Скорпиус тут же упал на свою кровать и почти сразу заснул. Всё происходящее обещало ему то, что этот год действительно станет лучше, чем два предыдущих.