***
Все слизеринцы на следующий же день бросили бумажки со своими именами в Кубок. То же самое сделали и ученики других факультетов и школ. Все знали о том, что никто не сможет обмануть Кубок, поэтому пытались лишь немногие. — Поприветствуйте будущего чемпиона турнира! — смеялся Брэдли Финиган, за ним следовала весёлая компания гриффиндорцев, подталкивая лохматого однокурсника. Они смеялись и вдруг остановились у самого Кубка, и Джеймс Поттер в своей расхлябанной манере обернулся к улюлюкающим друзьям, Роза шикнула на них, и ребята замолчали. Скорпиус сидел на одной из деревянных скамеек вместе с Альбусом и наблюдал за происходящей картиной. Джеймс достал из кармана какую-то коробочку и прожевал отвратительную, судя по выражению его лица, субстанцию. Через несколько секунд он уже походил больше на мужчину, пережившего кризис среднего возраста, чем на шестнадцатилетнего подростка. — Думаешь, у него получится? — шепнул Скорпиус Альбусу. — Не знаю. Дядя Рональд подарил это ему перед отъездом. Он же работает во «Всевозможных волшебных вредилках», так что кто знает, — Альбус задумался и довольно улыбнулся. — Но тётя Гермиона смотрела на него тогда очень обречённо. Повзрослевший Джеймс бросил имя в кубок, и у него это получилось. Затем он выплюнул жвачку и снова стал прежним. Друзья парня ликовали, и уже спорили, кто кинет своё имя следующим. — Кубок выберет тебя! Он точно выберет тебя, Джей, — Роза радостно кинулась на шею к Джеймсу, и в следующий момент Скорпиус уже не мог пошевелиться. Поттер поцеловал Розу, и это стало удивлением лишь для Малфоя. — Омерзительно, опять они за своё, — раздражённо закатил глаза Альбус. Пол в зале затрясся, и языки пламени вылетели из кубка прямо в спину обманщику Поттеру. Его откинуло на несколько метров, и все присутствующие разом охнули, обгоревший обрывок бумаги легко приземлился рядом с ним.***
В субботу Большой зал выглядел как никогда празднично, над столами красовались чередующиеся флаги трёх волшебных школ, на столах стояли французские и русские блюда, приготовленные специально для гостей. Все метались от ожидания. Сегодня должны были объявить трёх чемпионов, и весь Хогвартс стоял на ушах. К этому времени ученики Шармбатона и Дурмстранга почти освоились и проводили много времени в компании друг друга. Альбус пользовался вниманием шармбатонских красавиц, и Скорпиус подозревал, что это было связано с тем, что он был сыном знаменитого Поттера, а Джеймс был уже занят. На ужинах рядом со Скорпиусом всегда оказывались та светловолосая девушка в форме Дурмстранга, с которой они познакомились в первый день — Мари Жебровски. Девушка была невероятно общительна, Скорпиус расспрашивал её о Дурмстранге, и Мари рассказывала ему всё в мельчайших деталях. — А тебе можно говорить мне об этом, — забеспокоился Скорпиус, когда Мари начала описывать слизеринцу родные пейзажи. — Я читал, что никто не знает о местоположении вашей школы, и директор строго за этим следит. — Переживаешь за меня, Скорпи? — улыбнулась Мари. — Каркаров за этим следил, но директор Крам не так озабочен секретностью. Ему нечего скрывать, правда, мы всё равно не рассказываем никому, где находится школа, но это, скорее, дань традициям. Все вздохнули легко, когда Каркарова сместили. Готова поклясться, что Крам лучший директор за всю историю Дурмстранга. Нам уже ввели Защиту от тёмных искусств, того и гляди отменят Злонамеренную магию. Услышав о знакомом предмете, Скорпиус тут же вспомнил о новом преподавателе. — Кстати, Мари, насчёт Крама, — он наклонился к девушке ближе. — Наш новый преподаватель по Защите от тёмных искусств — Альдерамин Крам. Он случаем не родственник вашего директора? — Ну, — Мари задумалась, подперев голову рукой. — Альдерамин его старший брат, но то, что они родные по крови, весьма сомнительно. — Что ты имеешь в виду? — уточнил Скорпиус, взглянув на обоих Крамов, сидящих по разные стороны за столом преподавателей. — Разве сам не видишь? Они совсем не похожи, — Мари досадно вздохнула, глядя на Альдерамина Крама. — Эх, будь я лет на десять-пятнадцать постарше, может быть у меня был бы хоть какой-нибудь шанс. Эти голубые глаза, мягкие волосы, тонкие губы… Скорпиус почувствовал себя неудобно, ему было довольно странно слышать о своём преподавателе нечто подобное. Впрочем, Мари остановилась на этом. — Он учился в Дурмстранге с моим отцом, и папа до сих пор отзывается о нём, как о человеке замкнутом, но честном, что бы это ни значило. С Виктором они, судя по всему, ладят не очень. После ужина настало время, которого все так ждали. Директора трёх школ-участников встали вокруг Кубка Огня. В этот раз Минерве не пришлось привлекать внимание учеников — в Большом зале слышались лишь тихие перешёптывания, и все смотрели на директрису. — Настало время определить трёх чемпионов, — громко произнесла она, взмахнула руками, и все свечи под потолком погасли. Теперь Большой зал освещался лишь голубым пламенем, вырывающимся из Кубка. Ученики всех школ зачарованно смотрели в этот огонь, от нетерпения открыв рты. Макгонагалл слегка прикоснулась к кубку и сделала несколько шагов назад. Голубое пламя будто бы сопротивлялось само себе, металось то в одну, то в другую сторону, и вдруг стало красным и вытолкнуло из себя плотный опаленный листок. Директор Макгонагалл подхватила его и прочитала имя первого чемпиона. — Чемпион Дурмстранга — Эрнест Денгоф! Все тут же захлопали чемпиону, хотя многие даже не знали, как он выглядит. Несколько дурмстрангцев тут же подбежали к одной из скамей и вытянули с неё под радостные поздравления парня в школьной форме, похожую на военную. Он улыбался и принимал от них поздравления, а когда подошёл к кубку, то Виктор Крам пожал ему руку и что-то шепнул. После этого Эрнест встал прямо перед ним. Кубок снова загорелся алым пламенем, и в ладонь Макгонагалл приземлился лёгкий листок голубой бумаги со слегка опалёнными краями. — Чемпион Шармбатона — Рашель Бонне! И снова все аплодировали прекрасной девушке, которая уже стояла перед тремя директорами. Пожав руку Макгонагалл, она встала перед мадам Максим, после того, как директор чуть не прослезившись от радости долго поздравляла её на французском. И, наконец, пришло время последнего участника. Весь Хогвавртс замер, и каждый думал о том, кто же станет следующим, ведь это мог оказаться кто угодно. Минерва Макгонагалл протянула руку к красному пламени кубка и ухватила за край обрывок бумаги. — И чемпион Хогвартса — Райан Макклафлин! — особенно громко произнесла Макгонагалл. Из-за стола поднялся высокий и красивый парень-ирландец. Скорпиус знал его — это был староста когтеврана, слишком умный, как и все когтевранцы, и слишком смелый, что было для них совсем нехарактерно. Это, пожалуй, был один из тех немногих, кто умудрялся вляпываться в какие-то истории. По радостному взгляду директрисы, Скорпиус понял, что она теперь возлагала на него большие надежды. Райан под бурные овации проследовал по тому же пути, что и другие участники турнира, пожал руку соперникам и встал рядом с директором. — Превосходно! Мы знаем имена трёх чемпионов, но только один из них войдёт в историю победителем — только один поднимет чашу чемпионов! Министр Грейнджер и профессор Крам внесли в зал что-то накрытое холщовой тканью. Стянув ткань, Грейнджер представила на обозрение массивную прозрачную чашу, переливающуюся в отблесках голубого огня из Кубка. Было похоже, что она сделана изо льда. Зал свистел и шумел всеми возможными способами, и директор Макгонагалл уже собиралась успокоить взволнованных учеников, когда пламя Кубка снова стало красным. Из пламени выскользнул ещё один бумажный обрывок, и Макгонагалл протянула руку, чтобы поймать его. — Альбус Поттер… Альбус Поттер! — повторила Макгонагалл громче, на её лице просвечивались крайняя степень непонимания и тревога. Зал замолк, и Скорпиус подскочил с места, но никто не заметил этого — все уставились на черноволосого мальчишку за столом слизерина. Скорпиус видел в глазах друга страх, и Альбус будто надеялся, что Малфой скажет, что ему послышалось, но этого не произошло. Оливер подтолкнул его, и мальчик встал и прошёл к директору. Все смотрели на него, и это должно быть был самый долгий путь позора в его жизни. За столами пошли перешёптывания. — Невероятно!.. — доносилось то тут, то там. — И как он смог провернуть такое!.. После такого проступка он может вылететь из школы… Только позорит свою семью. Но Скорпиус понимал, что он никогда бы не сделал подобного шага — ему не было интересно это настолько, чтобы пойти на немыслимые ухищрения. Да и потом, Альбус знал, что это было опасно, особенно для волшебника его возраста. Он был испуган и удивлён не меньше других.***
Дверь кабинета директора была наглухо заперта, но даже стоящий в коридоре за дверью Альбус слышал, как в кабинете спорили, перебивая друг друга, множество голосов. Директор только что отпустила его после того, как он поклялся, что не бросал своё имя в Кубок, не попирал правилами. Макгонагалл отправила его в комнату, но Альбус не мог уйти, так и не узнав ничего. Он имел право знать то, о чём договорятся директора, потому что это касалось его судьбы. — Директор Макгоногалль, ето просто издевательство! Я надеюсь, вы понимаете, что етого нельзя допускать! — на ломанном английском возмущалась мадам Максим, в каждом слове делая ударение на последний слог, отчего её было сложно понимать. Министр Грейнджер тут же перебила её. — И я не спорю, мадам Максим, но вам следует успокоиться! Мы должны разобраться с этим на холодную голову. — Гермиона, я полностью согласен с тобой, ты знаешь, — сдержано произнёс Крам. — Ты умная девушка, и, я уверен, хочешь разобраться в этой ситуации, — явно вспоминая их общее прошлое, говорил Виктор. — Но ты ведь училась в Хогвартсе, и семья Поттеров много значит для тебя, может быть поэтому тебе не хочется замечать очевидное. Мальчик просто нарушил правила, и нельзя идти на поводу у него. Времена сейчас отличаются от тех, в которых росли мы. — О чём ты вообще говоришь, Виктор. Я знаю Альбуса! Он бы никогда не бросил своё имя в Кубок! Это сделал кто-то другой! Если бы Гарри мог быть сейчас здесь, он бы сказал вам, что Альбус совсем не такой. Он знает своего сына! — Кто? Кто мог это сделать по-твоему, Гермиона? — уже начинал выходить из себя Крам. — Волдеморт? Хватит жить прошлым, министр Грейнджер. Крауч тоже знал своего сына, пока… — Не стоит впадать в панику, — холодно отрезала Макгонагалл, оборвав спорящих на полуслове. — Мальчик говорит, что он не делал этого, и я верю ему. — Не могу поверить в то, что ето снова повторяется! Dégoûtant! Так непрофессионально, Минерва! Ни за что не поверю, что это простая случайность! — Мадам Максим, при всём моём уважении!.. — начала было Макгонагалл, но её перебил тихий голос, доносящийся с другой стороны кабинета. — Дорогие коллеги, полно вам. Своими криками вы не щадите мои старые уши. Все тут же обернулись туда, откуда доносился голос, и заметили картину, висящую у входа. С неё в своих очках-полумесяцах с длинной седой бородой на собравшихся смотрел не кто иной, как сам Альбус Дамблдор, которого не понаслышке знал каждый из присутствующих. — Мон шери, Альбус… Рада снова вас видеть, — смягчилась женщина. Все они подошли к портрету. — Мне совершенно случайным образом стало известно о том, что произошло… Я крайне удивлён тому, что это случилось с мальчиком. — И что вы думаете с этим делать? — тут же вежливо поинтересовался Крам. — Не мне решать, что с этим делать, Виктор, — улыбнулось изображение, и лицо Дамблдора от этого слабого движения покрылось морщинами. — Я всего лишь картина на стене, как вы видите. Но я согласен с каждым из вас. Времена изменились, но Турнир будет опасным испытанием для мальчика вне зависимости от того, сам Альбус бросил в Кубок своё имя или это сделал кто-то другой. Но мальчик был избран, а значит он достоен участия — у него есть шанс. В кабинете повисла тишина, пока Макгонагалл не произнесла: — Я не хотела позволять подобному произойти в прошлый раз, когда кубок выбрал Гарри Поттера, но теперь… Теперь я точно не допущу подобной ошибки с его сыном. Альбус не примет участие в Турнире. Через пару минут Поттер уже открывал дверь в факультетскую гостиную, но как только он вошёл, его с порога встретили неодобрительные взгляды нескольких однокашников. — Славы захотелось, Поттер? — Он же сын Того-Кого-Нельзя-Постоянно-Не-Называть! — Закройте свои рты, — тут же рявкнул Скорпиус, вышедший из комнаты, и Оливер Нотт поддержал его. — Если вы думаете, что Поттер бросил в Кубок своё имя, то вы просто ослы. — Да, не издевайтесь вы над ним. Он же того и гляди в штаны наделает! — выкрикнул кто-то, и вся гостиная загоготала. Альбус не мог двинуться с места, испугано глядя на смеющиеся над ним лица, но как только опомнился, тут же выбежал, хлопнув дверью и всё ещё слыша в своей голове смех. Он остановился только в самой глубине тёмного коридора второго этажа, и впервые плакал в этих стенах. Раньше ему тоже приходилось несладко, но слизеринцы всегда поддерживали своих. Мальчишке было так обидно, что теперь даже приятели отвернулись от него из-за того, чего он даже не делал. Альбус проклинал того, кто обманул Кубок Огня и так сильно подставил его. — Эй… — кто-то коснулся его плеча. — Не обращай на них внимания. Они просто завидуют тебе. В темноте мальчик не видел лицо Скорпиуса, но узнал его голос. — Я не делал этого, — вытерев слёзы, признался он. — Я не хотел и никогда бы не сделал этого. Ты веришь мне, Скорп? — Знаю, — вздохнул Малфой. — Я знаю это, Альбус.