«Вероятно, на этом у нас всё и закончится».
Но Малфой не считал себя виновным в этом, и не стал бы навязываться. Сейчас ему не хотелось быть в Хогвартсе, участвовать во всём этом сумасшествии, но тяжело было бы ему и в родном поместье, где теперь парень не мог чувствовать ни тепла, ни той материнской любви, которой прежде всегда был окружён. Дома оставалось слишком много «острых углов», на которые он то и дело натыкался. Это место тяготило его тем, что многое всё ещё не дозволялось уже повзрослевшему Скорпиусу, слишком многое содержалось в тайне дедом и отцом за закрытыми дверями. — Слышали, уже сегодня директор должна раскрыть первое задание, — неожиданно вырвала из размышления Скорпиуса возбуждённая речь Оливера Нотта. — Думаете, — засомневался Забини, — чемпионы ещё не знают задания? Отец сказал, что в прошлый раз им помогали, и представители школ знали всё с самого начала. — Не все пользуются грязными приёмами, Бини, — развел руками староста, после чего взглянул по сторонам и на Скорпиуса. — Альбуса снова нет на завтраке. В последнее время ему слишком тяжело, ума не приложу, как можно было бы добровольно пойти на такое. Думаешь, Ал уже разгадал загадку? — Понятия не имею, — признался Малфой. — Мы не слишком-то общаемся уже больше недели. — Неужели тебе не страшно за него? — снова встрял Забини. — Слабо мне верится в то, что он сам бросил своё имя в кубок. Думаю, это кто-то из гриффиндора. Очевидно ведь, что эти безмозглые задумали его прибить. Оливер едва заметно дёрнул парня за рукав, заставив его замолчать. За целый день на глаза студентам не попался никто из директоров трёх волшебных школ, также как и половина профессоров, а это значило, что они совершали последний приготовления перед грандиозным событием, «Событием ВЕКА!», как писали в «Пророке». Правда таких заголовков у них бывало по нескольку в год. Все факультеты отдыхали и томились в ожидании, и уже невозможно было отследить, кто придумывал разного рода сплетни о Турнире. Отсев подальше в тень, Скорпиус откинулся на каменную стенку во дворике у входа в башню. С ним рядом сидела и Мари, которая в последнее время бывала с дурмстранговцами гораздо чаще. — Не знаю, что будет, — сразу же заметила Мари после того, как Малфой спросил её мнение. — Знаю только, что в прошлый раз дело было в речи директора Дамблдора. Наверняка, то, что сказала Макгонагалл, может стать разгадкой. Эта женщина вообще не бросает слов попусту, как я успела заметить. — Да, но тогда испытание должно происходить в Запретном лесу. Это и странно. Он, конечно, страшноват, но после второй магической там всё спокойно. Даже не знаю, чем там можно напугать.***
В чёрном небе, усыпанном звёздами парили сотни фонариков, освещая огромный полукруглый участок земли прямо у Запретного леса. Снега ещё не было, но с заходом солнца становилось холодно, поэтому старосты то и дело носились из стороны в торону, поддерживая стаканы с напитками на выставленных здесь же факультетских столах всегда горячими и полными. Скорпиус помогал в этом Оливеру, а заодно учил некоторых первогодок кипятить воду одним взмахом палочки самостоятельно, чтобы не напрягать лишний раз старост, хоть им и рано было знать подобные заклинания. Он как раз стоял у столика, наблюдая за происходящим, когда Роза взяла один из стаканов со слизеринского стола. — И тебя припрягли, — дружелюбно вздохнула она, грея руки о горячие стенки. — Нет, ничего такого, просто решил помочь Олли. Носился тут как сумасшедший, а ведь потом с ним таким проблем не оберёшься, — улыбнулся Малфой. Порывы ветра трепали его волосы и пробирались под мантию и сквозь одежду. Роза встала прямо перед ним, чтобы укрыться от холода. Это было сущей мелочью, но Скорпиус подумал, что, должно быть, все люди используют друг друга подобным образом. Он сделал шаг в сторону и наполнил ещё несколько стаканов у стола, оставив девушку на ветру. Всего мгновение они молчали, но вокруг всё равно было слишком шумно. — Разве тебе совсем наплевать? Скорпиус не знал, что ей ответить. Тогда, в подземелье слизерина, рядом с кухней, когда он почувствовал, как Роза поцеловала его, он просто не мог поверить в это. Это было чем-то недосягаемым для его воображения, вовсе нереальным, но теперь… Теперь ему снова казалось, что всё это происходило не по-настоящему. — Что?.. — Я заносила чай в палатку чемпионов, и на Альбусе совсем нет лица… Разве ваша дурацкая ссора действительно значит для тебя больше, чем дружба? От былого дружелюбия на лице Уизли не осталось и следа. Он видел, как Роза осуждала его, даже не понимая, что происходило между ними. Она не слышала то, что Альбус сказал ему в тот раз. Она не видела его лица. Но поняла бы она Скорпиуса, если бы знала, что произошло? — Думаю, не следует его отвлекать сейчас. Кто знает, чем всё обернётся, когда мы поговорим. Есть риск обострить и без того напряжённую ситуацию, так что я поговорю с ним после… — Дурак ты, Малфой! — не сдержалась Уизли, чуть ли не топнув ногой. Скорпиус почти чувствовал на своём лице пощёчину, которую в мыслях, он был уверен, она ему уже отвесила. — Эй, Скорп, — заорал весёлый голос откуда-то из самой гущи событий, и Малфой, оглянувшись заметил Оливера и Мэри, которой, судя по всему, было тепло в алой форме Дурмстранга. — Только не говори, что ты собираешься проторчать там весь Турнир! Давай сюда!***
Он был меньше остальных чемпионов, и за всё время, проведённое в палатке, они так и не заговорили с ним. — Не переживай, Альбус, — едва слышно произнесла директор Макгонагалл. — Ты самый младший из всех, а потому тебе достаточно просто закончить испытания, а не гнаться за первенством. Это могло бы только навредить тебе. В любом случае, если что-то пойдёт не так, просто пусти сигнальный огонь, и мы поможем. — Конечно, директор Макгонагалл. — Я знаю, что ты умён, Поттер, так что, прошу тебя, не делай глупостей. Не делать глупостей? Кажется, в своё время мой отец выжил только благодаря тому, что постоянно их совершал. Поттер. Поттер. Поттер. Неужели никто не верит в него? Сам он никогда не верил, только злился, но раньше ведь было по-другому. Раньше у него был тот, кто говорил ему, что он способен и на большее. Что он не прав. Теперь его снова называли не по имени, но по фамилии. Как будто он имел какое-то отношение к тем людям, с которыми жил под одной крышей. Теперь от него снова требовали слишком многого, и Альбус не был готов к этому. Рядом с ним больше никого не было. От волнения с трудом получалось даже стоять, к горлу подкатывала тошнота, но Денгоф и Бонне, казалось, почти не нервничали. Альбус понимал, что никто не ожидает от него ничего сверхъестественного. Сейчас он ненавидел Хогвартс, ему бы хотелось просто стоять на месте и не двигаться, когда объявят старт, просто стоять и даже не пытаться. Он всё равно проиграет, так что оно и не стоит того, и плевать, как к нему будут после этого относиться. Может, так его наконец-то оставят в покое? — …а теперь аплодисменты чемпионам Турнира! — раздался чей-то знакомый голос, и на улице поднялся шум ещё пуще прежнего. Первым вышел Эрнест Денгоф, по которому вообще было сложно сказать, чувствовал ли он хоть что-то в этот момент, наверное, он тоже мог переживать. После него Рашель Бонне, её встречали радостным свистом, судя по голосам, в основном мужская часть зрителей. Когда объявили Альбуса, он тут же отодвинул брезент и сделал шаг вперёд, перед глазами всё плыло от вспышек, так что пришлось даже прикрывать глаза рукой. Он бы так и простоял, если бы его немного не подтолкнул кто-то в нужном направлении. Поттер прошёл к остальным участникам и после того, как толпа утихла, директор снова заговорила. — Сегодня перед нашими чемпионами будет поставлена нелёгкая задача, что не является такой уж новостью. Каждый знает, что в Запретном лесу есть места, где ни при каких условиях лучше не блуждать. Однако именно это предстоит нашим чемпионам. Зрители завопили, и поднялся гвалт, но директор продолжила: — Это ещё не всё! Прошу вас запомнить… Часто те решения, которые мы принимаем, имеют огромное значение не только для нас самих, но и людей, которые нас окружают. Любое наше действие или бездействие может повлечь необратимые последствия, и чаще всего это задевает тех, кто идёт с нами рядом. Сегодня каждому чемпиону предстоит спасти близкого им человека, — произносила женщина слово за словом, будто бы всё это действительно было настолько опасно. Неужели Макгонагалл, так стоявшая на позиции безопасности, вдруг позволила бы такое? — Не забывайте, чем больше вы теряетесь, тем меньше у них времени. Стоял такой шум, что Альбус не мог понять, что происходит. Начался обратный отсчёт, и вся толпа повторяла за Макгонагалл: — До старта три… Два… Один… Альбус видел, как две фигуры впереди него неслись прямо в чащу Запретного леса, и вот он сам уже бежал по замерзшей грязи, то и дело спотыкаясь о ветки на земле. Он даже не понимал, что ему нужно искать и в чём, собственно, заключается его задание. В конце концов, Поттер начал выбиваться из сил и остановился. В этой части леса он никогда не был ранее: здесь было куда мрачнее. И несмотря на то, что со всеми «местными жителями» у Хогвартса была договоренность о ненападении на жителей школы, местечко доверия не внушало. Позади мальчика что-то хрустнуло, и он тут же обернулся. Никого не было видно, и только шелест листьев раздавался здесь. В этот момент Альбус увидел в небе сноп искр — кто-то уже закончил испытание. Мальчишка сразу же рванулся туда, ему хотелось успеть, хотелось понять эту загадку. В темноте он даже пару раз упал, поцарапав руки о мелкие ветки на земле, но внезапно появившийся в нём дух соперничества заглушал боль. Когда вдруг он с разбегу врезался во что-то тяжёлое. Альбус с силой шмякнулся о землю, но после попытался подняться. Перед ним висело что-то тёмное, похожее на эмбрион, застрявший в вязкой смоле, будто бы это была янтарная капля. В небе снова появился сноп искр, озаривший препятствие. Сначала Альбус не мог даже пошевелиться, и мысли вылетели из его головы, точно пробка из бутылки. Перед ним висела Роза. Она захлебывалась в этом прозрачном пузыре, заполненном вязкой тёмной жижей. В её глазах читалась паника, она била и царапала пузырь изнутри, но ничего не выходила. Альбус тут же попытался разорвать пузырь руками, потом схватил камень, но ничего не помогало. Тогда он достал палочку. — Потерпи! — выкрикнул он нервно не столько Розе, сколько самому себе. В голове его крутились заклинания, которые он знал, но ни одно из них не подходило. Роза царапала нерушимый кокон, и Альбус видел, что она вот вот задохнется. Это было выше его сил, мысли застыли внутри него, и он подумал, что действительно ненавидит всех этих людей, которые заставляют его быть таким жалким. Он понимал, что Роза задыхается, и, бросившись к её «клетке», колотил кулаками изо всех сил по твердо поверхности кокона, сбивая кожу. А когда руки Розы перестали царапать плёнку, которая казалась такой хрупкой, он закричал, и крик этот был таким жутким, что всё в лесу замолчало. — Фенестрам! — раздалось, наконец, заклинания, и кокон лопнул, рассыпался на тысячу острых кусков, вязкая тёмная жидкость хлынула изнутри, и Роза упала на землю. К девушке подошла высокая фигура в черной мантии, склонилась над ней и через мгновение Альбус услышал всхлипы и кашель. Темная фигура подняла девочку на руки и обернулась, направляясь прямиком к Поттеру. Поравнявшись с мальчиком, волшебник остановился. — Кажется, в тебе крупно ошиблись, сынок, — холодно прозвучал голос Альдерамина Крама. — Возвращайся назад. Я помогу Уизли. Больше тебе не нужно беспокоиться об этом. Профессор удалился, но Альбус продолжал стоять, точно вкопанный еще несколько минут, стараясь заставить себя вернуться обратно.