Ты сделаешь это снова

      Воодушевленная доктор Квинзель сидела в своем кабинете в лечебнице для душевнобольных — Аркхеме. Перед ней на столе лежало подписанное руководством больницы разрешение на сеансы с самым опасным на данный момент пациентом: Джокером. Мысли о том, чего ей стоило заполучить эту бумажку, были отброшены в сторону. Наконец, она завладела билетом в светлое будущее.       Харлин еще со школы мечтала стать известным психологом, вроде тех, которые выступают в различных шоу. В колледже ее заинтересовала криминальная психология, однако криминалистом стать не получилось. Психиатрия оказалась куда интереснее, и, как порой говорили некоторые преподаватели, у девушки был явный талант. Однако быть обычным врачом Харлин не хотела — амбиции требовали большего. Она загорелась желанием написать книгу, а для этого требовался материал, который привлек бы внимание общественности. Поиски материала для книги привели в Аркхем, куда девушку приняли на работу по протекции одного из преподавателей из университета, павшего жертвой очаровательной студентки. Книга о нашумевшем преступнике сулила успех.       Несмотря на доброту и открытость, Харли всегда отличалась целеустремленностью. Ради результата она могла пренебречь границами морали и нравственности. Это было связано с непростым детством, заставившим девочку рано повзрослеть и научиться практично смотреть на вещи. Именно это помогло без проблем поступить в университет на полное государственное обеспечение, а после найти хорошее место практики для дипломной работы.       Собрав в папку стандартные бланки тестов и листы для заметок, доктор Квинзель поднялась, бросила оценивающий взгляд в зеркало и вышла из кабинета, направляясь на первую встречу с пациентом.       Основной причиной, почему начальство предоставило начинающему врачу такую невероятную возможность — бывший лечащий врач Джокера находился на грани психического расстройства. Коллеги не удивились — работа с пациентами часто доводила врачей до опасной грани, а после терапии с Джокером доктор Купер бывал сам не свой. Никто не заподозрил общительную Харлин, которая каждое утро поджидала в кафетерии коллегу, добавляя в его кофе психотропные препараты в малых дозах. Вполне закономерно, что после инцидента с доктором Купером работники Аркхема не горели желанием рисковать здоровьем и приниматься за лечение психопата. Стребовав с Квинзель отписку о том, что она добровольно согласилась приступить к работе с Джокером и оповещена о возможных рисках, руководство вздохнуло спокойно, избавляясь от очередной головной боли.       Девушку разбирало нетерпение перед встречей со знаменитым пациентом, ради которого все и затевалось. Она полностью осознавала честолюбивость собственных поступков и это нисколько ее не смущало. Жажда успеха затмила даже инстинкт самосохранения: множество кровавых историй с Джокером в главной роли не заставляло ее задуматься о рискованности сеансов с психопатом. Харлин слышала, что ее будущий пациент крайне негативно относится ко всем врачам, а к психиатрам питает особые чувства. До побега он умудрился покалечить четверых врачей, а последнего зверски убил, превращая место преступления в ужасающее творение безумного художника. От него страдал весь персонал Аркхема, но особенно доставалось санитарам, медсестрам и пациентам, живущим в соседних камерах. Впрочем в этот раз сумасшедшего клоуна поместили в самую дальнюю камеру, так что он прибывал в относительном одиночестве, нарушаемом только изредка проходящим мимо персоналом.       До двери специально оборудованной палаты для опасных пациентов ее сопровождало двое вооруженных охранников:       — Доктор Квинзель, — у самой двери начал один из них, — вы помните правила техники безопасности?       — Разумеется, — отмахнулась девушка, чувствуя неуместный азарт, будто дверь палаты — единственное, что отделяет от будущего успеха.       — Этот псих крайне опасен.       — Насколько я понимаю, он прикован к стулу?       — Это не помешало ему в прошлое свое пребывание убить доктора Клэрнинг, — фыркнул второй.       — Палата звукоизолирована и камер нет — требования треклятых правозащитников, — продолжил первый охранник, — ваша страховка — безукоризненное выполнение правил, кнопка тревоги и, собственно, мы.       — Спасибо, — она мило улыбнулась, касаясь пальцем сенсорного замка, — я ценю вашу заботу.       Красная лампочка над замком в последний раз мигнула и загорелась зеленым.       — Будьте осторожны.       В небольшой палате с белыми стенами, металлическим столом и стульями, прикованными к полу, ничего не было. На одном из стульев в яркой оранжевой тюремной робе со скучающим видом сидел Джокер, прикрыв глаза. Харлин уже видела его однажды, но сейчас он воспринимался иначе, опаснее. Вопреки незавидному положению, мужчина не выглядел подавленным или изнуренным. Не реагируя на звук открывшейся двери, он произнес:       — Не хорошо заставлять жаждущего исцеления пациента ждать, Купер… — он на секунду замолк, принюхиваясь, — чудные духи. Неужели у тебя появилась подружка?       — Доктор Купер ушел в отпуск, — улыбнувшись, сообщила немного растерявшаяся Харлин, все еще стоя у двери, — я ваш новый лечащий врач, Харлин Квинзель.       Джокер распахнул глаза, окидывая пристальным взглядом нового доктора.       — Очаровательно, — протянул он, — теперь неугодных врачей вместо увольнения посылают ко мне?       — Простите?       — Вы выглядите слишком молодо для матерого мозгоправа, доктор Квинзель. Если уж старина Купер выдержал лишь несколько месяцев нашего общения два раза в неделю... Начальство вас совсем не ценит?       Попытавшись отогнать эмоции, как того требует психоаналитический подход, Харлин подошла к столу и села, опуская папку на стол. Затем прямо посмотрела на собеседника. Она понимала, чего психопат добивается: смутить ее, показать кто здесь главный.       — Может, наоборот? Верят в то, что мне удастся вам помочь? — уверено предположила доктор.       — Вы самонадеянны, — скрипуче рассмеялся Джокер, — хотя я из тех людей, которые предпочитают использовать все возможности. Возможно, вам удастся произвести на меня впечатление.       — Мистер Джокер, вы не могли бы оказать мне небольшую услугу, — мягко поинтересовалась девушка, доставая из папки бланк, дающий право на публикацию, — я, как и вы, стараюсь использовать все возможности.       — Интригующее начало, доктор Квинзель, но я не люблю давать аванс. Услуга за услугу.       — Если это в моей компетенции и не противоречит правилам, — с сомнением в голосе сказала девушка, поправив выпавшую прядь волос.       — Сущий пустяк. Зовите меня Джей, мой милый доктор, — вкрадчиво произнес психопат.       — Мистер Джокер, вы знаете правила…       — О да, — охотно подтвердил он, — за столько визитов в это чудное заведение я выучил их досконально, и знаете что? — Джокер слегка подался вперед, — я нарушил каждое из них. Вам знакомо чувство, возникающее в момент, когда переходишь черту этих глупых условностей?        Доктор Квинзель прекрасно понимала, что за игру затеял пациент, но, как бы там ни было, он попал в яблочко. Харлин знала это упоительное чувство свободы и власти, когда забываешь о правилах и действуешь так, как хочется. С самого детства она помнила окрики родителей: «Не ешь с ножа» или «не смей перебегать здесь дорогу», и делала все наперекор. Раз за разом. Но тогда был лишь детский лепет. Когда она подросла, количество «нельзя» значительно увеличилось. Бывало юная Квинзель крала из магазина всякие дорогие мелочи просто потому, что могла, избавляясь от них в ближайшем мусорном баке. Тайком пробиралась в директорский кабинет и поджигала ящики с документами, успевая сбежать раньше, чем завоет пожарная сигнализация. Никто не подозревал отличницу с образцовым поведением в подобных выходках, она всегда выбиралась сухой из воды, как бы глубоко не заплывала.        Разумеется, признавать правдивость его слов девушка не собиралась. За секунду, как отрицательный ответ был готов сорваться с ее губ, Джокер восторженно заключил:       — О-о-о, доктор, ваши глаза, мне нравится их блеск, — он слегка склонил голову, проницательно всматриваясь в своего лечащего врача.       Харлин невольно поежилась от такого пристального взгляда, пробирающего до костей. Казалось, зеленые глаза проникают ей под кожу и даже глубже. Впервые она ощутила страх при общении с пациентом. Среди ее врачебного опыта встречались буйные пациенты, которые в лицо кричали всякие угрозы или непотребства; были совершенно невменяемые, галлюцинации которых можно было записывать и продавать, как сценарии для психоделического арт-хауса; несколько раз на нее даже бросались припадочные пациенты; но никто не пугал ее так, как делал это сейчас сидящий перед ней тщательно привязанный Джокер.       — Вы ведь хотели сказать «нет»? — ехидно полюбопытствовал психопат, откидываясь на спинку стула; от его взгляда не укрылось, как девушка мгновенно напряглась, — все врачи так делают.       — Нет, — соврала Харлин, в очередной раз подавляя расшалившиеся эмоции, — для успешной терапии необходима атмосфера взаимного доверия, поэтому мне не зачем вам врать, мистер Джокер.       — Я же просил звать меня Джеем, — напомнил психопат, — ведь это также способствует созданию…хм… атмосферы, мой дорогой доктор. Один ваш искренний ответ, и я с безумной благодарностью подпишу все документы, дающие вам право на публикацию книги с личной информацией о моей скромной персоне. Вы ведь устроились сюда исключительно ради этого, верно?        В очередной раз девушка не смогла сдержать рвущиеся эмоции, чувствуя как все отражается на ее лице, вытянувшимся от удивления. Да, на счет книги было несложно догадаться, к тому же многие врачи характеризовали интеллектуальные способности ее пациента как «гениальные». Однако, как он догадался о причине ее трудоустройства.       —Боже, доктор, как вы с такой говорящей мимикой собираетесь работать по специальности? — окончательно развеселился Джокер, — хотя мне импонирует ваша искренность и не только она. Вы приложили столько усилий, чтобы встретиться со мной. Ха-ха-ха, чудесно. Обычно люди бегут от меня без оглядки, а вы ради этой встречи устроились в психушку. Мне определенно нравится ход ваших мыслей, доктор, — успокаиваясь, подытожил он, — я сохраню наш маленький секрет.       —Какой ответ вы хотите услышать в обмен на ваше согласие, мистер… — она уловила его недовольный взгляд и быстро поправилась, — Джей?       —Ради чего вы все это делаете? Неужели деньги и слава так много для вас значат, мой честолюбивый доктор?       — Не совсем, — призналась девушка, понимая что соврать достаточно убедительно не выйдет, — но деньги и слава дарят свободу. Вы сами говорили…       — Ты говорил… — поправил Джокер.       — Хорошо, — послушно согласилась она, продолжая, — ты говорил о тех ощущениях, которые возникают, когда забываешь о правилах. Деньги и связи могут освободить любого, в Готэме нет ничего, чего нельзя было приобрести с их помощью.       — Есть еще кое-что, что дарит абсолютную свободу, — внимательно смотря на собеседницу, заметил психопат.       — И что же это?       — Сумасшествие.       Харлин рассмеялась. Не так, как она смеялась над глуповатыми шутками своего нынешнего бойфренда. Звонко и искренне, не сдерживаясь.       — Ах, если бы все было так просто, — со смешком произнесла девушка, — но спасибо, я подумаю над вашим… то есть твоим предложением.       — Вы удивитесь, доктор, — загадочно проговорил Джокер, мечтательно улыбаясь, — сделка есть сделка. Где там ваши бумажки.       Она достала ручку из кармана халата и только теперь поняла, что человеку, чьи руки скованы наручниками за спиной, будет непросто подписать бумаги. Джокер заметил ее смятение.       — Я передам бумаги, когда ты вернешься в камеру, — смущенно выдавила из себя Харлин, которой стало неловко по двум причинам: обращение на «ты » к пациенту ее откровенно коробило, и понимание, что напоминание об ограниченной дееспособности обычно вызывает у заключенных неприятные ощущения.       — Не стоит волноваться, — губы на бледном лице пациента растянулись в улыбке, от которой у девушки по спине заструился холодный пот.       Послышался скрежет металла, щелчок и наручники с характерным звоном упали на пол. Первое желание возникшее у Харлин — нажать на заветную кнопку, однако, что-то в прощупывающем взгляде психопата заставило откинуться на спинку стула и постараться хотя бы изобразить расслабленность.       — Вы меня приятно удивили, доктор, — он потянулся к ручке и оставил на документе размашистую роспись, — по какой-то нелепой причине все впадают в ужас, только входя ко мне в палату, а стоит избавиться от наручников — поднимается столько шума.       С трудом заставив себя сглотнуть образовавшийся в горле ком, доктор Квинзель решила приступить собственно к терапии, стараясь откинуть мысль, что Джокер может в любой момент броситься на нее, и охрана об этом даже не узнает.       — Что заставило тебя убить доктора Клэрнинг?       — М-м-м, дайте припомнить, ах да. Она была так вызывающе самонадеянна, — он на мгновение замолчал, а затем широко улыбнулся, подаваясь вперед, — хотя до вас ей далеко, доктор Квинзель. Еще никто не рисковал предложить мне подписать какие-то документы, так что нужно отдать вам должное. Помнится в прошлый визит в Аркхем один из местных умников предложил мне заполнить анкету…может вы слышали, что было дальше?       — Его выписали только месяц назад.       — Какая жалость, я надеялся, что он не выжил, — Джокер задумчиво смотрел на ручку, которую ловко прокручивал длинными пальцами правой руки, — хм… может хватит скучных вопросов? Если вам так необходимы ответы на них — все есть в бумагах Купера. Правда должен предупредить вас, мой милый доктор, раз уж мы ведем столь откровенную беседу, что иногда я помню события так, а позже совершенно по-другому… так что, если все-таки решитесь писать мои мемуары, умоляю вас, проявите фантазию.       — Как скажите, то есть скажешь, — снова запнулась Харлин. — О чем бы тебе хотелось поговорить? — она как завороженная смотрела на крутящуюся ручку.       Неожиданно та выскользнула и упала на пол. Джокер разочарованно пожал плечами и внимательно посмотрел на Харлин, ожидая реакции. Девушка медленно встала со стула и приблизилась недопустимо близко к опасному пациенту, после чего присела, беря ручку, а затем подняла взгляд. Это было ошибкой. Ручка снова упала на пол. Сердце Харли пропустило удар, а потом забилось в два раза быстрее. Зеленые глаза прожигали ее, и она испуганно осознала, что из всех неправильных вещей, что она сделала в жизни, это чувство, возникшее в груди, самое неправильное.       Джокер улыбнулся, опустился на пол рядом, поднимая ручку, а затем подал руку Харли, которая с заминкой приняла ее.       — Простите мою неловкость, — мягко произнес он, поглаживая нежную кожу, — немного потерял навык.       Наваждение отступило, и доктор Квинзель торопливо высвободила руку и села на свое место.       — Ничего страшного, я понимаю.       Когда пациент опустился на стул, она вновь спросила:       — Если ли что-то, о чем бы тебе хотелось поговорить, Джей?       — Пожалуй. Вы меня боитесь, Харлин?       Врать было бессмысленно, поэтому девушка признала:       — Уже меньше, чем в тот момент, когда ты избавился от наручников.       — Но ведь я все еще без наручников? Неужели верите, что охранники успеют вмешаться?       Она молчала, Джокер же терпеливо ждал, расслабленно откидывая голову на сцепленные в замок руки.       — Если бы ты хотел убить меня, то я бы уже была мертва. Уверена, что тебе хватит времени закончить раньше, чем охрана успеет среагировать на сигнальную кнопку.       Он удовлетворенно кивнул, снова спрашивая:       — Вы в курсе, что доктор Купер считал меня кровожадным монстром, вся жизнь которого направлена на утоление одной потребности — убивать? Как вы считаете, мой милый доктор, что сейчас удерживает меня от удовлетворения этой потребности?       — Доктор Купер всегда отличался радикальными взглядами. Что же касается потребностей — мы слишком мало общались, чтобы я могла сделать объективные выводы, — девушка слегка смутилась и перевела взгляд на часы, — через несколько минут к нам зайдут охранники, — она смутилась еще больше, — ты не мог бы надеть наручники?       — Поразительная наглость, — Джокер искренне расхохотался, — вы неподражаемы, доктор.       Харлин окончательно смутилась, чувствуя, как щеки предательски покраснели.       — Я не стану этого делать, — Джокер укоризненно посмотрел на покрасневшую девушку, — но я предоставлю возможность сделать это вам.       — Ты это серьезно?       — Смелее, — веселился психопат, — вы станете первым человеком, у кого мой арест займет меньше минуты. Но стоит поторопиться, будет неловко, если нас застанут за этим неоднозначным процессом, — он заговорщицки подмигнул.       Торопливо вскочив, доктор Квинзель подняла с пола наручники и неумело надела их на подставленные руки. Стоя за спиной этого неоднозначного человека, Харли поймала себя на неожиданной мысли, что вот сейчас страха она точно не испытывает. Закончив, она не удержалась и провела рукой от запястья к плечу мужчины, чувствуя, как напрягаются мышцы под робой.       Когда дверь открылась, все было согласно протоколу. Молчаливые охранники подошли к Джокеру, а затем один склонился за стулом:       — Дейв, какого черта! — выдохнул он, — ты не пристегнул его креплениями к стулу! Он в любой момент мог преспокойно подняться и…       — Да пристегивал я! — отозвался второй.       Джокер самодовольно улыбнулся, за что получил не слишком вежливый тычок в бок.       — Доктор Квинзель, вам несказанно повезло! Мы будем внимательнее, чтобы в следующий раз вам не пришлось полагаться на везение.       — Ребята все нормально, думаю мы нашли общий язык с Мистером Джокером.       Охранники, зажав заключенного между собой, лишь косо посмотрели с легким удивлением.       — До свидания, доктор Квинзель, — уже у двери обернулся Джей, за что получил очередной болезненный тычок.       — Двигай, — зло бросил Дейв.       — До свидания, — глухо отозвалась Харлин, собирая бумаги в папку.

***

      Впервые увидев Харлин Квинзель, Джокер ощутил досаду. У него уже был готовый план побега из осточертевшей лечебницы, а тут такое любопытное нечто. Все как он любит: в меру наивное, доверчивое, а главное — попавшее под его обаяние. Любопытство заставило его задержаться.       Девчонке не повезло с самого начала — на первом сеансе тупоголовый охранник забыл застегнуть ремни, привязывающие пациента к стулу. Он в любой момент мог вскочить и придушить ее, наручники ни сколько не помешали бы. Но она оказалась забавной, не такой как его прочие врачи.       Сначала Джей списал все на неопытность и молодость, но со временем понял, что дело в другом. Она не боялась преступать правила, если считала их нелогичными, а нелогичным Харли считала все, что стояло на ее пути к цели. Очень удобная философия. Удивительная практичность уживалась с избирательной наивностью и добротой. Она не ограничивала себя бесчисленным количеством бессмысленных рамок, как большинство людей, принимала мир во всем его многообразии. При этом была искренней не только с ним или другими людьми, но и с собой, что значительно сложнее.       Спустя две недели отстраненных разговоров Джокер окончательно признал, что у симпатичной докторши имелся потенциал. Харлин могла бы быть полезной, если бы поменяла приоритеты и отказалась от глупых идеалов доброты и гуманности. Однажды она призналась, как именно добилась разрешения на их совместные сеансы. История о травле Купера изрядно его позабавила.       Поздним воскресным вечером Джокер лежал на кушетке в одиночной камере, предаваясь приятным размышлениям. Несмотря на то, что он уже почти месяц откладывал побег, скучно ему не было. Множество свободного времени он тратил на разработку способов потрепать нервы Бэтмену, делал наброски нового оружия и ядов — доктор Квинзель сумела убедить руководство позволить ему рисовать в альбоме и вести дневник. Якобы это необходимо для терапии. Периодически он даже показывал ей свои творения, разъясняя непонятные детали.       Он не сразу обратил внимание на шаги. Коридор, где находилась его камера, в это время всегда был пуст. Охранник закончил обход полчаса назад. Больше ходить некому. После того случая, когда он довел соседей до самоубийства, рядом с ним никого надолго не селили. Цоканье каблучков по каменному полу усилилось.       В тусклом свете за прозрачным стеклом показалась хрупкая фигура Харлин. Под белым халатом проглядывало облегающее темно-фиолетовое платье. Она была расстроена, но старалась это скрыть. Ее выдавали припухшие покрасневшие глаза и покусанные губы.       — Доктор Квинзель, — он встал с кровати и подошел к стеклу, — не ожидал увидеть вас здесь.       — Поговори со мной, — немного охрипшим голосом попросила она, — камеры не пишут.       — Что-то случилось, Харли? — ему искренне стало интересно.       — Я не хочу говорить об этом…       — Глупости! Ты бы не пришла на ночь глядя, если бы не хотела рассказать, — перебил он требовательным тоном, — что такое ужасное произошло, что ты можешь рассказать только мне?       Из глаз девушки снова побежали дорожки слез, а нижняя губа затряслась. Впервые Джокер поймал себя на мысли, что сейчас это не вызывает привычное раздражение, только злость на того, кто вынудил ее плакать. О существовании это «кого-то» он знал из их бесед, но не считал проблемой, до этого момента.       — Зря я пришла, это верх идиотизма прийти в лечебницу для душевнобольных за утешением. Тем более к тебе, — она глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, — прости, что побеспокоила.       — Рассказывай, — рыкнул он, — лучше по-хорошему.       Ее плечи вздрогнули, но она быстро взяла себя в руки, останавливая очередной поток слез.       — Ничего страшного, просто я не ожидала, что он окажется такой скотиной.       — Он что-то с тобой сделал? — тихо спросил Джей, чувствуя подступающий приступ ярости, которая в последнее время охватывала его нечасто.       — Нет, он только попытался, — снова всхлипывая, отозвалась девушка, — я сбежала, а он кричал вслед, что мне никуда от него не деться, — она достала из кармана платок, вытирая слезы, — у него действительно есть связи в полиции, а может и еще где. Я просто не знаю, что делать.       Повисла тишина, нарушаемая только шмыганьем девушки. Джокера неожиданно посетило радостное открытие: она пришла за помощью к нему. Это значило только одно: теперь малышка Харли принадлежит ему. Возможно, она и сама этого еще не поняла, но осознание лишь вопрос времени.       — Хочешь, его тело завтра найдут на какой-нибудь свалке за городом? — предложил он, вглядываясь во влажные глаза, — сомневаюсь, что он оставит тебя в покое…       Тень сомнения едва появилась на лице, но губы уверено прошептали:       — Хочу.       — Дай свой телефон.       Она безропотно достала телефон из грудного кармана халата и положила в ящик для передачи вещей. Джей взял мобильный и набрал по памяти номер.       — Алло? — сонно отозвался голос на другом конце.       — Совсем обленился, Стив, — угрожающе произнес Джокер.       — Босс?! — воскликнул мужчина, вмиг просыпаясь, — я не знал, что вы уже…       — Молчать! — рыкнул психопат, — мне нужно, чтобы ты избавил от тягот жизни одного ублюдка.       — Без проблем, — мгновенно согласился Стив.       — Как его найти? — обращаясь к Харлин, спросил Джей.       Объяснив подручному, где найти этого неудачника, Джокер оборвал вызов и вернул телефон. Немного заторможено, девушка убрала его на место и пораженно смотрела на своего утешителя. Слез уже не было.       — Не думала, что это так просто.       — Проще, чем ты думаешь, — Джей подмигнул, — можешь забыть, как страшный сон и спокойно жить дальше с мыслью, что на одну мразь стало меньше.       — Спасибо, — она постаралась улыбнуться, но от этого стала выглядеть еще более потерянной — наверное, я схожу с ума. Я ужасный человек.       — Не все так плохо, еще есть, куда стремиться, — хохотнул Джей, — тебе необходимо выспаться. Я бы предложил свою кровать, но, боюсь, охранники не оценят шутки.       — Да, пожалуй, ты прав. Еще раз спасибо, наверное…       — Береги себя, Харли.       Следующего сеанса Джокер ждал с предвкушением. Ему не терпелось посмотреть, будет ли девчонку мучить вина. Как и ожидалось — только легкое смущение. Поведение парня вышло за рамки ее понятия о справедливости, и Харли спокойно приняла убийство как вариант избавления от угрозы. Никаких угрызений. Он гордился своей девочкой, которая с каждой беседой все больше доверяла ему и даже искала расположения. Однако, этого было недостаточно. Джей хотел, чтобы выбирая между собственной размеренной жизнью и им, она без колебаний встала на его сторону, отказываясь от всего. И этот момент был уже близок.