Децима

Брайан поймал себя на том, что покусывает ноготь большого пальца, немедленно убрал руку. Ещё чего не хватало, превратиться в неврастеничку. Конечно, со Сьюзан вышло неприятно. Его задело даже не то, что Голды уехали, хоть это и глупость, но все-таки это им решать. И не то, что со страху они готовы отказаться от членов собственной семьи, это тоже дело личное. Его задело то, как Сьюзан говорила с ним. Брайан считал, что они прежде всего друзья, но в тоне голоса Сьюзан отчетливо звучало: "Мы уехали и тебе больше не подчиняемся". С ним и прежде пытались завести "полезное знакомство", Брайан такие вещи всегда замечал и пресекал, но со Сьюзан, как он верил, было другое дело, они стали друзьями раньше, чем он поступил на службу. А теперь оказалось, что ровно то же самое. Полезное знакомство, которое перестало быть полезным. Брайан вздохнул, снова убрал руку ото рта. Слава богу, что он не был публичным лицом, о его должности мало кто знал, иначе пришлось бы ограничивать не только личные и рабочие отношения, но и сексуальные — какие уж тут клубы, жил бы на одной дрочке, потому как секс стал бы огромной проблемой. Брайану и без того хватало записочек с телефонами, адресами, признаниями и бесконечных попыток его к себе привязать — заинтриговать, стать полезным, запомниться, бросить вызов. Так что был бы у него выбор или дрочить, или завести себе кого-то надежного и согласного на секс без отношений. Если такие вообще существуют, конечно, Брайан не раз уже убеждался, что все те, кто декларирует "только секс" привязываются так же быстро, как все прочие, а когда понимают, что шансов на что-то большее действительно нет, "только секс" заканчивается бурно и некрасиво. Хотя вот, например, Джастин. Брайан исподтишка покосился на сидящего рядом, Джастин смотрел в окно, ветер отбрасывал светлые волосы со лба и трепал растянутый ворот футболки. То, что он гей, Брайан знал точно. И что он в курсе его должности. Однако никаких попыток понравиться Джастин не делал, что было даже странно. Такой сосредоточенный, словно постоянно думает о чем-то. Может, об Итане? Наверняка был влюблен, а значит, сейчас он расстроен. Испуган там Итан или нездоров, как утверждает Сьюзан, но не позвонить своему бойфренду и даже трубку не брать, когда он пытается позвонить — это подленько. Словно услышав его мысли, Джастин достал телефон, взглянул на экран. Судя по всему, ничего примечательного не обнаружил. — Как получилось, что тебе негде жить? — может, это была не самая лучшая тема для разговора, но Брайану захотелось отвлечь себя и Джастина от размышлений про Голдов. — После развода родителей я жил с мамой, потом поступил в ПИФА, переехал в кампус. К тому времени, когда учебу пришлось прервать, мама вышла замуж за вдовца с детьми, я не стал жить с ними. — И что делал? — Да так… — Джастин пожал плечами. — Не пропал, как видишь. Попутешествовал немного. Соскучиться успел по родному городу. — Не жалеешь, что бросил учебу? — Я не бросил, — Джастин помрачнел. — Пришлось. Брайан заметил, как скрючилась в кулак его правая рука, до этого безмятежно лежащая на колене. Почувствовав, что тема больная, а лимит дерьма для этого утра уже исчерпан, Брайан решил с разговорами не лезть. Джастин продолжил сам: — Я не бродяга. Просто художник должен знать о жизни больше, чем мальчик из хорошей семьи. Можно работать с девяти до шести, приходить домой и писать стихи, но великим поэтом так не станешь, будешь просто человеком, который пишет стихи, им и умрешь. А если ты хочешь добиться большего, нужно бросить в костер все, что у тебя есть. Все поставить на кон. Это не гарантирует успех, но это единственный путь… Понимаешь? Брайан медленно кивнул. — Это твой сознательный выбор или просто так вышло, и ты себя утешаешь, как можешь? — спросил он и тут же остановил Джастина жестом: на приборной доске замигал желтый сигнал. — Погоди. Да! — П-патрон, театр Торки. Пока не ясно, что там, она п-позвонила, но разговор п-прервался. Я помню, вас п-приказано по вызовам не д-дергать, но смот-трю, вы близко к театру… — Спасибо, Олс. Если есть бригада рядом — подгоняй. — Шестая. — Хорошо, понял, — Брайан дал отбой и развернулся на перекрестке. — Блядь, Джастин, я тебя так до вечера не довезу… — Давай я сам? Ну что в самом деле, ты не обязан. Я и вообще не понимаю, чего ты… — Подождешь в машине, — оборвал его Брайан и, почувствовав, что Джастин готов взбрыкнуть, ухмыльнулся. — А то давно не сидел, соскучился. — По наручникам пока нет, — проворчал Джастин и протянул Брайану руку запястьем кверху. — Полюбуйся, до сих пор следы. Брайан придержал его руку, делая вид, что хочет разглядеть получше. На самом деле он ещё вчера заметил потертости на нежной, очень светлой коже запястий и небольшую ссадину на скуле, видимо, Джастин проехался лицом по асфальту тогда в переулке. Не то чтобы Брайану было стыдно за дело рук своих, он все правильно сделал и никакого особенного вреда не нанес, но и радости особой от увиденного он не испытывал. А теперь он держал руку Джастина, теплую, тонкую, уже гораздо дольше, чем требовалось для мимолетного взгляда, и пытался понять, нахрена он это сделал. Зачем вообще было её брать? Он что, заигрывает с мальчишкой? Который, на минуточку, к нему не лез, ни взгляда, ни жеста. Блядская твоя натура, Брайан Кинни… Он встретился с внимательным взглядом голубых глаз и максимально безразлично сообщил: — Вон там аптечка, в ней заживляющая мазь, белый тюбик. — Пройдет, — Джастин опустил освобожденную руку. — Ничего особенного, у меня просто кожа такая, легко повреждается, но быстро заживает. Панель снова замигала желтым. — Да пребудет Порядок, патрон, это Хейли, шестая бригада. Мы едем к театру, поступила информация — там в двенадцать вручение дипломов, у них сегодня выпуск… — Понял. Буду там через три минуты, — Брайан проверил и сунул в карман телефон, открыл сейф, вытащил поясную кобуру. Глаза у Джастина стали огромными и испуганными, но он молчал, понимая, что теперь не до него. Колледж искусств видно было издалека: золотая игла шпиля с фигуркой танцовщицы на кончике. Вскоре из-за домов показалось и само здание, но Брайан и Джастин смотрели не на него, а на площадь перед театром, забитую машинами. Люди по одиночке и группками поднимались по гранитной лестнице к главному входу театра, который располагался в центральной, высокой части стоящего полукольцом колледжа. — Джастин, — Брайан говорил не сводя глаз со здания театра, словно ждал взрыва или пожара. — Оставайся в машине, пока я не вернусь. Ключи я оставлю, если что-то серьезное — уезжай. — То есть как? — Не перебивай! Если все-таки решишь уйти — не пешком, понял? Отъедь отсюда в место поспокойней, оставь там машину. Она отслеживается диспетчером, не потеряется. Всё ясно? — Да… — растерянно пробормотал Джастин. — Но я не понимаю…. — И я не понимаю! Но у меня нехорошее предчувствие. Просто сделай, как сказано, чтобы мне о тебе ещё не думать. Можешь? — Могу. — Хорошо, — Брайан остановил машину, хлопнул дверцей, и Джастин остался один, глядя уходящему в спину. В этот раз все происходило при свете дня и без наручников на заломленных руках, но почему-то ощущалось только тревожней, а от запястья, которого Брайан касался несколько минут назад, все ещё расходилось тепло, через все тело куда-то в ноги, и Джастин не решался стереть с кожи память об этом прикосновении, хотя контраст теплого, хорошего, с резким и тревожным разрывал ему душу. Он не знал, что делать. Через несколько минут Джастин увидел, как на прилегающую улицу влетел черный микроавтобус с двойным серебряным клинком во весь борт, из него посыпались люди. Видимо, шестая бригада. Побежали цепочкой куда-то в обход, не к центральному входу, к которому все ещё шли и шли нарядные женщины, мужчины, дети, многие с цветами. Ну да, финальный концерт хореографического и музыкального факультетов. Наверняка у художников выставка… Интересно, там вход по приглашениям? У Джастина была пара знакомых художников из этого колледжа, можно было бы пообщаться… Но не сейчас, конечно. Где-то вдалеке завыли полицейские сирены. Или это скорая? Джастин покрутил ручки на панели, выясняя, где тут радио. — ...вот вы говорите Децима неотвратима, как земное притяжение. Но позвольте спросить вас, а откуда вы это знаете? Вы знаете это от людей, которые называют себя Стражей. Что делают эти люди? Они говорят нам, что ничего нельзя поделать, сенсы часть человечества. Хорошо, пусть они будут частью человечества и живут на острове! Отдайте им какую-нибудь Австралию, и забудем об этом! Где сказано, что нормальные люди обязаны с ними жить? Зачем они нам? — Но мистер Левин, ведь подобные попытки делались неоднократно… — Откуда мы знаем, кем они делались и с какой целью? Возможно, результаты подтасовывались, для того, чтобы Стража могла постоянно паразитировать на наших страхах! Получать финансирование, вести безбедную жизнь, изображая бурную деятельность. Что Стража сделала за века — века, позвольте заметить! — своего существования? Решила ли она проблему перерождений? Нет! Хуже того, они, эти люди в черном, сделали нечто, что привело к сегодняшним чудовищным… Джастин переключил станцию. — ...на сталелитейном заводе произошло обрушение… Щелчок. — …я ему кричу уходи, а он смеется. Просто стоит и смеется, вот как дурачок, весь в кровище, вот тут у него все разрезано, глаза сумасшедшие! Я так испугалась! Ну вот смеется и все, что с ним делать… Щелчок. — …разумеется, исследования проводились. И хотя об этом мало кому известно, способ был найден, сенсов уже сейчас можно переделывать в обычных людей. А тем, кто упрекает исследователей в негуманности, я хочу сказать — разве то, что творят перерожденные, это гуманно? Почему у этих болтунов на высоких должностях такой избирательный гуманизм? Может, они сами сенсы? — Вот я , кстати, поддержу мистера Хиддека. Почему до сих пор не внедрено чипирование сенсов? Почему нас лишили права знать, кто есть кто? Они говорят, что это нарушает права сенсов, что на них могут нападать. А что делают сенсы? Они нападают! Они убивают людей, а нам предлагают потерпеть — что же делать, так они устроены. Нет, и ещё раз нет! Люди имеют право знать об опасности, чтобы иметь возможность... Джастин выключил радио. Что случилось с миром за эти несколько дней? Откуда это взялось? Он нервно оглянулся. Теперь стало понятно, почему Брайан просил его не уходить. Конечно, чипирование не ввели, и сенсов ещё не метят… Да только и без метки сколько людей догадывались, что он сенс. Может, уехать отсюда? Здесь ему стало страшно. Но куда? "Перерожденные будут понимать, что происходит, остальные - нет", - вспомнилось вдруг так ясно, будто тонкий мальчишеский голос произнес это прямо за спиной, Джастин снова оглянулся и услышал смех. Смеялся мальчишка, но смеялся он внутри, в голове. А потом раздался глухой звук взрыва, и Джастин с ужасом понял, что он доносится из театра. Следом завыла толпа, сотни и сотни человек. От ужаса поднялись дыбом волоски на затылке, но это реагировало тело, а внутри росло убеждение, что ему нужно быть там… Там, где все… Джастин распахнул дверь машины и пошел навстречу вою. Тело плохо слушалось, поначалу подгибались ноги, но Джастин шаг за шагом двигался вперед. Потом побежал.