Все лица Перси Джексона

В камаро мы ехали молча. Можно было бы сколько угодно разводить демагогию о том, как каждый думал о своём, но я готова была поставить всё своё имущество без остатка на то, что мысли у нас были одни на двоих. Лицо Перси по мере того, как мы отдалялись от комнатки, в которой я успела оставить кусочек себя, всё больше и больше приобретало привычный непроницаемый вид. Снова нацеплял маску, снова скрывался за привычным образом, и я понимала теперь, зачем и почему, но легче не становилось. За окном проносились безрадостные выцветшие газоны разделительной полосы. Сегодня по улицам стелился густой туман. Стараниями Голливуда мой разум не желал проводить с ним никаких радостных аналогий. «Сайлент Хилл», «Зомбилэнд», «Война миров Z»… - Скажи, что всё будет хорошо, - зачем-то потребовала я и тут же мысленно отвесила себе порядочную оплеуху. Теперь он станет думать, что я боюсь. А я боюсь - конечно, боюсь, но он ведь и без того корит себя. - Аннабет… - устало начал Перси, и в глазах его я разглядела обречённость. - Конечно, будет. Я несу ерунду. Знаешь, это всё чёртов туман виноват, - я встрепенулась и, кинув на парня быстрый взгляд, натянула улыбку. Он тяжело и устало вздохнул, забарабанил пальцами по кожаной обивке руля. - Куда ты меня везёшь? - К Силене. Я говорил с ней сегодня утром. Мистер Богард уехал, она ждёт тебя. Сказала, что срочно надо обсудить какую-то вашу ерунду насчёт коллоквиума или типа того. - А. Я пару раз открыла и закрыла рот. Чувствовала ли я себя в праве требовать от него каких- либо объяснений? Что-то мне подсказывало, что с этим лучше повременить. Что-то – возможно, моя бабушка назвала бы это женской интуицией – подсказывало мне, что Перси теперь от меня никуда не денется, поэтому расспросы я благоразумно отложила. Он был явно напряжён. - Ты тогда, хм, позвони мне, как освободишься, - проговорила я, проведя кончиками пальцев по его запястью. – Фильм какой-нибудь посмотрим. В «Старбакс» сходим, я уж не знаю, что там ещё обычные люди делают. Он улыбнулся и окинул меня тёплым взглядом. - Ты ведь наверняка ненавидишь чёрный кофе и пьёшь только латте. - А вот и нет! – тут же соврала я. – А даже если это и так – не вижу ничего плохого в том, чтобы не обзаводиться кофеиновой зависимостью. Он многозначительно хмыкнул, но улыбаться не перестал. Потом достал сигарету, приоткрыл окно и с наслаждением затянулся. Вид курящего Перси становился для меня чем-то вроде залога спокойствия в мире. В те моменты, года он, прикрыв глаза, выдыхал терпкий сигаретный дым, мне удавалось забывать, кто он. Я просто смотрела на трогательный беспорядок на его голове и не думала про выстрелы, преследователей и маньяков. Мысль была, к стыду моему, только одна, да и то о том, какая я по уши влюблённая дура. - Мне надо связаться с братом и сестрой. Хочу узнать, происходит ли у них то же самое. Я должен еще встретиться кое-с-кем, так что ты не переживай, если что, и держись Силены. Телохранители её отца лучше, чем ничего. - Ага, - рассеяно кивнула я, с грустью понимая, что мы всё ближе и ближе к пункту назначения. – Ты будь осторожен и всё такое. Он усмехнулся. - И всё такое. ▼▼▼ Силена встретила меня тёплой улыбкой и запахом горячего шоколада. Улыбка как-то сама собой пристала к моему лицу, и я с порога бросилась её обнимать. Она чуть опешила от моей прыткости, но тут же поцеловала в щеку и погладила по спине. Обычно проявлений такой сестринской любви – а Силена была для меня почти сестрой – от меня не наблюдалось. Огромная квартира пустовала, как и всегда по вечерам; из гостиной доносился концерт Мертенса. В воздухе витал чуть заметный запах разбавителя для масляных красок. Нью-Йорк со всей его суматошной беготнёй заканчивался здесь, как будто его и не было за окном. - Я заказала доставку из того японского ресторана на Лейкер стрит. Помнишь, мы туда ходили как-то? Пойдём, я приготовила тебе пижаму. Я готова была расцеловать её. Силена, не задавая ни единого вопроса, знала обо мне всё. Их с отцом квартира была моим, можно сказать вторым домом, и в конце концов, после того, как она одалживала мне пижаму, вероятно, в сотый раз, Силена пошла и купила мне симпатичный голубой комплект из мягких штанов и льняной рубашки, который теперь хранила у себя в гардеробной. Каждый раз, когда я оставалась у неё, я надевала пахнущую чистотой пижаму и чувствовала себя как никогда счастливой. Есть просто такие люди, с которыми можешь и не общаться месяца по три, но всё равно знаешь, что если где и искать поддержки – так это у них. И жизнь может сколько угодно сводить и разводить – но к этому человеку ты всё равно вернёшься, потому что он уже вошёл в разряд «семья» а не «все остальные». С Силеной мы учились в одной школе, и выросли вместе, хотя в детстве и не общались. Мы почти не ссорились – только по сущим пустякам, да и то редко. - Как Чарли? – поинтересовалась я, попивая горячий шоколад и глядя на то, как подруга в сотый раз кидает беглый взгляд на экран смартфона. Она вздохнула, рассеяно улыбнувшись, и заправила кудрявый локон за ухо. - У нас с ним всё чудесно. Я приподняла бровь. Её постоянное беспокойство и неспособность успокоить вечно теребящие что-то руки заставляли сомневаться в правдивости слов. - Нет, правда! - замахала руками она. – Просто я переживаю за него, вот и всё. Он последнее время стал общаться с какими-то подозрительными парнями… Я даже не знаю, кто это, понимаешь? Выглядят вроде прилично, но что-то не так. Чарли сказал, что сегодня они идут в бар, но я превратилась в чёртова параноика, и душа не на месте. Ну, ты меня знаешь, - она снова улыбнулась, будто бы стараясь убедить меня и саму себя в том, что повода для беспокойства нет. - Да всё в порядке, чего ты, - я сжала её плечо. – Чарли - не Джексон, у него есть голова на плечах. Всё в порядке. Я уверена, он вот-вот напишет тебе. Селена хитро на меня глянула из-под чёлки. Казалось, голубые глаза уже разглядели всю мою подноготную. Я начала заливаться краской, сама не зная, почему. - А что Джексон? – протянула она. – Такой заботливый. Позвонил, извинился пятьдесят раз. Просил не отпускать тебя от себя под страхом смерти, будто тебе угрожает вся преисподняя, а не дэдлайны и зачёты по конструкциям. С чего бы это Перси Джексон так пёкся о твоём благополучии, а, Аннабет? Я тяжело вздохнула и спрятала лицо в ладонях. Сейчас я чувствовала себя ребёнком, стащившим все шоколадки из маминого ящика. Причём у ребёнка этого на шоколад ещё и аллергия. От Силены скрывать смысла не было – всё равно догадается. Рассказывать ей всё до конца было бы не честно по отношению к Перси, ведь тайны не мои, а его, но я решила, что говорить за себя вполне могу. В голове творился такой бардак, что мне было просто необходимо выпустить мысли наружу, и я решилась. - Ну, возможно, за мной пара грешков, - наконец выдавила из себя я. Силена захлопала в ладоши и испустила радостный клич. Я покраснела ещё гуще, кляня себя за кожу чересчур тонкую, чтобы скрыть смущение. - Боже! Ты и Джексон! Скажи мне кто еще полгода назад – ни за что не поверила бы. Да я и сейчас не верю. Я закивала, соглашаясь. Когда мы были с Перси вдвоём, всё казалось таким правильным и настоящим, что я даже не задумывалась толком о происходящем, мол, как ещё может быть, если не так? Когда же он, как кусочек паззла, выпадал из моей реальности, наши с ним отношения казались какой-то фикцией, достойной бульварных романов, что продают в палатке на углу. Словно не со мной. - Да у нас ничего и не было, на самом деле, - проговорила я. – Может, и не будет, откуда мне знать. Он слишком боится, что его жизнь и меня заденет. - И он прав, - на секунду глаза Силены утратили все искорки смеха и весёлости. – Может, он хочет что-то изменить. И не прибедняйся! Перси Джексон на моей памяти ни разу не выказывал искреннего беспокойства за кого-либо. Всегда один, всегда с похмелья и со следами побоев, и тут появляешься ты, вся такая светловолосая перфекционистка с кудряшками. И Аннабет – я беру свои слова обратно и теперь утверждаю, что не могу представить парня более тебе подходящего, чем он, как бы несуразно не звучало. Я даже поперхнулась от последних её слов. Слишком живы в моих воспоминаниях были моменты, когда она в самых ярких красках расписывала, почему от Перси Джексона держаться надо как можно дальше. И это правда – при первой встрече парень вгонял в ужас из-за всех этих татуировок, шрамов и вредных привычек. - Поясни? – глухо попросила я, подняв на подругу глаза. -Ну знаешь, тебе, при твоём характере нужен кто-то, на кого даже ты сможешь положиться. Кто-то сильнее и старше… Старше не в плане возраста, не смотри на меня так! И Томас Майн тут явно вылетает из гонки. - Вылетает, - эхом повторила я. Так мы и сидели. Силена налила нам по бокалу Кьянти Резерва, и я потихоньку крутила бокал в руке, пытаясь различить ноты винного аромата. Тишина была компанейская. Телефоны наши молчали, и потихоньку волнение во мне начинало нарастать. Я стала листать «АрхДейли», периодически делая ремарки и обсуждая с Силеной какие-то проекты, но всё это было пустое. На душе скребли кошки. Подруга в сотый раз проверяла сообщения, закусив губу. - Силена, - нахмурилась я, - всё хорошо. Верь ему. Он любит тебя и не станет влезать в неприятности. Чарли – самый ответственный и благоразумный их всех кого я знаю. Всё будет хорошо. Она грустно на меня поглядела. Потом перевела взгляд на идеальный маникюр и вздохнула. - Я просто… знаешь, за последнее время столько раз разочаровывалась в людях. И я не думаю, что в Чарли вообще можно из-за чего-то разочароваться, но вот в приятелях его... Люди злые, Аннабет. И мир уродливый. И нам уже не шестнадцать. У половины их тех ребят судимости, кто-то сидел за хранение наркотиков. Знаешь, сколько моих знакомых арестовали за подобное? У папиного друга сын умер позавчера в перестрелке, Аннабет. Мы дружили, сколько я себя помню, а теперь я иду на похороны. Я не могу не переживать за Чарли. Я кивнула. Я понимала её больше, чем она могла себе представить. Особенно теперь, когда я получила представление о прошлом Перси. О настоящем. От мыслей об этом сводило зубы. Сейчас он вряд ли сидит в баре за стаканом виски. Наверняка делает очередной заплыв в этой мутной воде большого города, которая кишит акулами. Я гнала из своей головы образы шрамов от пуль, рубцами выступающих на его гладкой коже. Раньше я не задумывалась о том, как это вообще произошло. О причинах нетрудно догадаться, но как он выжил? Бежал, зажав дыру в груди руками? Как достал пулю? Наверняка ведь не обращался в клинику, если скрывается всю жизнь. Я похолодела, представив его, беспомощно сползающего по стенке от боли. Представила залитую кровью кожаную куртку. Перспектива сесть за решётку за хранение наркотиков сразу переставала казаться такой уж трагедией, а мои мечты о карьере и саморазвитии – детской шуткой. Ницше в который раз оказался прав. Всё познаётся в сравнении. Спать мы легли поздно. Я вспомнила один из наших с Перси вечеров, когда он читал «Морского волка». Книжка нашлась на стеллаже в гостиной, и за ней я провела всё время до сна. Волк Ларсен почему-то представлялся мне повзрослевшей версией Перси, с этими его пронзительными зелёными глазами, за которыми холодно поблескивала сталь. Антагонист? Какой к чёрту антагонист, если против него целый мир? Какая-либо дихотомия давно казалась мне сущей ерундой. Утром я проснулась с острым ощущением того, что мне чего-то не хватает. Вроде всё при мне, а пусто все равно. Силена ещё спала, так что я решила взять на себя приготовление завтрака. Кухня в квартире Боргардов была такой просторной и светлой, что готовить на ней казалось удовольствием даже мне. Настроение было паршивым – давали о себе знать давешние мрачные мысли, которые отголосками так и звенели в черепной коробке. Звонок в дверь застал меня во время помешивания теста для оладий. Недовольная, я прошлёпала босыми ногами в прихожую и хмуро поглядела в глазок. За дверью мялся явно не выспавшийся курьер в форменной кепочке с букетом пионов и коробкой из «Данкин Донатс». Я неуверенно открыла дверь. - Утро доброе. Вы мисс Аннабет Чейз? Я кивнула, потом бездумно расписалась в каком-то бланке и приняла у него из рук цветы. Паренек в форме кивнул, развернулся; звякнул лифт, и двери с мягким шорохом закрылись, увозя курьера вниз. - Но я здесь не живу! – запоздало крикнула я в пустоту. Я ещё с минуту стояла на лестничной площадке, сжимая в руках белые пионы и коробку с пончиками, чувствуя себя не то влюблённой идиоткой, не то просто идиоткой. Вот оно – вещественное подтверждение реальности происходящего. Значит те дни не были наваждением! Не сном! Всё было, и он помнит, и хотел скрасить мне утро. Губы мои сами собой растянулись в улыбке. Я открыла коробку с пончиками, тут же вдыхая аромат искусственных красителей и маргарина, знакомый с детства. На внутренней стороне картонной крышки размашистым наклонным почерком было выведено: «Юнга, не хмурься! (Готов спорить, что ты хмуришься!) В шесть я буду ждать тебя у палатки с попкорном в Центральном парке, если все сложится. Если нет – дам знать. Целую! Береги себя». Береги себя! Звучало как издёвка. - Это ты себя лучше береги, - прошептала я в тишину. - Ты разговариваешь с пончиками? – весело поинтересовалась Силена, заставив меня вздрогнуть, и тут же выхватила у из-под моего носа шелл с карамелью. – Красивые цветы, кстати. Она хитро прищурилась, окидывая меня взглядом с головы до ног. Потом хмыкнула с видом Шерлока Холмса, только что раскрывшего лучшее свое дело, и уселась на столешницу. - Чарли объявился? Она кивнула и начала раскачивать ногами как девчонка лет четырёх, которая сидит на качелях до которых ещё не доросла. - У него всё в порядке. Он заедет ближе к часу, ты не против? - Боже, это ведь твоя квартира, а ты у меня спрашиваешь, - я всплеснула руками. – Но мне кажется, вам с ним стоит поговорить. Я имею в виду, о его компании. Это ведь тревожит тебя, а значит, не стоит держать в себе. Силена со вздохом принялась за второй пончик. - Не мне одной предстоит разговор. Тебе предстоит подробный рассказ о свидании с твоим Джексоном, раз на то пошло. Цветы, Данкин Донатс – да наш «плохой парень» – тот ещё романтик! - Он не «мой Джексон», - буркнула я. - Ой ли? Я хмуро на неё покосилась, и она залилась смехом. - Он же просил не хмуриться. - А я просила не доставать, - отрезала я, решительно прошагав мимо неё в ванную. Мне вслед донеслось весёлое хихиканье. На душе, и правда, стало легко. Сразу откуда-то взялось желание заняться всем сразу, и мысли так и прыгали во все стороны, словно стайка свихнувшихся кузнечиков. В итоге я выпросила у Силены лэптоп и села за проект блокированного дома, предварительно спустившись в кофейню за карамельным кофе. Время тянулось медленно, как ириска. Планировка никак не решалась, фасад не складывался, а генплан выглядел всё так же уныло, как раньше. Когда мне казалось, что прошел уже час с лишним – на деле проходило минут двадцать, и я то и дело проверяла часы, как последний параноик. В итоге я промучалась еще с четверть часа и поняла, что шансов на то, чтобы придумать что-то приличное, у меня никаких. Нужно было ещё готовиться к коллоквиуму по истории архитектуры, но я, объективно оценив ситуацию, решила, что пытаться зазубрить части антаблемента, фронтона и стереобата у меня сейчас вряд ли выйдет. Неподалёку от дома Силены был кинотеатр, в котором фильмы показывали с задержкой чуть ли не в полгода, куда мы иногда ходили. Способ убить время это был прекрасный, поэтому я, недолго думая, накинула куртку, сунула в карман двадцатку и вышла из дома, крикнув с порога Силене, что вернусь я вечером. - Возвращайся утром! – смеясь, крикнула она мне в ответ. Я зачем-то покраснела, хотя в душе сама на это надеялась. Показывали какую-то псевдо философскую ерунду, но актёры были хорошими, а зал – почти пустым, так что я, не сомневаясь, взяла билет на последний ряд, только потом осознав, что это места для поцелуев. В итоге я полфильма провела под недвусмысленные звуки, прерываемые разве что на хихиканье и какую-то возню. Остальные полфильма я проревела, как это всегда и бывало со мной, когда я смотрела мелодрамы в одиночестве. В компании я всегда «крепкий орешек», стальная Аннабет, бесчувственная к любовным историям. Сейчас ревела, даже не скрывая. Фильм окончился, и парочки разошлись, и по экрану уже ползли титры, но я всё сидела, глядя в пустоту кинозала, обдумывая концовку. Спустя некоторое время экран погас, но потом снова зажёгся, и передо мной появилось лицо главного героя фильма, который смотрел своими мудрыми глазами так, словно видел меня сквозь пространство. - Море неспокойно, - произнёс он. Экран погас. Часы показывали половину пятого.