Куклы

Он приехал к внуку. Ему очень хотелось говорить «к внукам», гордо рассказывать сослуживцам: «Я на выходные к внукам», но не срослось. Внук был ещё совсем крошка, а у него уже не было сослуживцев, которым можно было хвастаться. Мишку он купил сам. Мистер Паддингтон должен быть у каждого британского ребёнка, так положено, в конце концов. Ему казалось, мишка кивает плюшевой головой в такт его мыслям. Дети не были очень ему рады. Принимали, конечно, куда деваться-то, отец родной, а кому не отец, той свёкр... Теперь ему никто не был рад. Только младенец, который любил весь мир наивной детской любовью, и плюшевый мишка, потому что улыбка была вышита у него на мордочке. Кашлять он начал за ужином. Времени было мало, так мало; приходилось торопиться. Его не станут терпеть дольше, чем одни выходные в пару месяцев. Дети намекнули, что ради здоровья малыша ему, возможно, стоит уехать пораньше. Он намекнул в ответ, что они тут все волшебники и способны вылечить простуду за час. Но за час кашель не прошёл. И за два. И за три. Он старался скрыть, что ему хуже, но это становилось всё сложнее, и он пошёл спать. Ему отчаянно не хотелось уезжать домой, снова проводить вечера в одиночестве, у опостылевшего камина. Поэтому он ничего не сказал детям, даже когда, в очередной раз приложив платок ко рту и откашлявшись, обнаружил на белой ткани кровь. Так и должно было случиться. На это и был расчёт: что он не вернётся домой. Это так забавно и весьма символично. У него был шанс выжить, если бы он подумал о других, а не о себе, если бы побеспокоился о ребёнке, о детях... Но он думал только о себе, так что всё справедливо. Впрочем, вряд ли он помнил о справедливости, когда корчился в постеленной невесткой постели, выхаркивая собственные лёгкие, когда истекал кровью и задыхался, когда скрёб по простыне сведёнными судорогой пальцами, не в силах уже позвать на помощь. А зря. *** — Мистер Поттер, у вас есть какие-либо комментарии? — Какие комментарии, я только прибыл на место происшествия и ещё даже не видел тело! Дайте нам возможность работать, в конце концов! — Мистер Поттер, аврорату известно что-либо о жизни бывшего министра в последнее время? — Я не могу отвечать за весь аврорат. Он не был под наблюдением, если вы это имеете в виду. — Мистер Поттер, как вы думаете, эта смерть может быть связана с другими недавними смертями? — Без понятия, я тела не видел ещё! Если хотите каких-то вменяемых комментариев, пропустите меня внутрь. — Дурдом, — сказал Рон вместо приветствия. — Мне едва рукав не оторвали. — Сэвидж сказал, чтобы мы открыли ему камин, — сказал Гарри, нервно поправляя аврорский значок. — Он наотрез отказывается проходить сквозь этот строй. — Не могу его осуждать, — Долиш поднялся с пола и пошёл к камину. — Я вчера был у миссис Лонгботтом. Гарри покосился на Рона. Тот хранил такое же каменное выражение лица, как и сам Гарри. Подшучивать над старшими аврорами лучше тогда, когда старших авроров нет поблизости. Долиш тем временем продолжал: — Взял у неё список дам, которые ходят в её кружок. Прочитал его и понял, что должен немедленно отдать вам. Можно сказать, мне было видение. Это работа как раз для вас, джентльмены. Рон и Гарри одновременно вздохнули. Как и вся молодёжь, они были очень популярны в аврорате. Для них всегда находилась масса важных дел: проверить, у какой из тысячи проданных в прошлом году мётел трещина в древке, собрать список всех волшебников, в палочке которых волос келпи, и проверить, что они делали с восьми до девяти вечера двенадцатого ноября, срочно купить кофе, закончившийся так невовремя, а лучше ещё и сварить на всех... Теперь добрый Долиш решил подкинуть им проверку списка из чуть менее чем двухсот человек. Очаровательно. — Что за безобразие творится? — взъерошенный Сэвидж вышел из камина и тщательно заблокировал его за собой. — В аврорате столпотворение, кабинет министра вот-вот возьмут штурмом, я насилу сбежал оттуда. Да когда Дамблдор помер, такого не было! Что происходит вообще? — Давно жареных новостей не было, — флегматично ответил Долиш. — Кроме того, у некоторых наверняка хватает мозгов, чтобы связать это убийство и предыдущие. Уизли, допросите-ка родню покойного, он должен был очень громко кашлять последние пару часов. Они слышали? Или убийца озаботился чарами неслышимости? — Мечтаю об экспертизе, помогающей выявить применённые на месте преступления заклинания, — пробормотал Гарри, рассматривая пятна крови на постельном белье. — Боюсь, в этом случае даже она бы нам не помогла, чары явно удалённые. — А игрушка? Игрушка была, сэр? — Да, Поттер. Он купил мистера Паддингтона в подарок внуку. Модная вещь, помогает быстро заснуть, успокаивает плачущих младенцев... Магазин детской игрушки от кружка «Материнская ласка». — Экспертам медведя отдали? — поинтересовался Сэвидж. — Само собой. И остальные игрушки из домов убитых тоже. Давайте осмотрим всё как следует, потом я сниму антиаппарационный контур и аппарируем отсюда, а с журналистами пусть хозяева разбираются. Осматривать оказалось почти нечего. Корнелиус Фадж умер в одиночестве, корчась на постели в приступах кашля. Он никого не звал, не пытаться ни до чего дотянуться, просто кашлял, кашлял, а потом умер. — Почему он не позвал на помощь? — Сэвидж вложил в пакет для улик волшебную палочку покойного. — Не обратился в Мунго? Время-то у него явно было. Долиш поморщился. — Знаешь, твоя идея со штатным прорицателем начинает мне нравиться. И некроманта ещё надо, чтобы мёртвых допрашивал. — Ага. Без некроманта не выйдет ничего. Пойдём отсюда, на совещание опоздаем. Журналистов из аврората выдворяли силой. Простым зевакам хватило демонстрации отличной, слаженной работы отряда магов особого назначения, лихо заломивших руки борзописцам и выпинавших их с территории. Испытывать на себе тренированные навыки этих бравых ребят не захотел никто, и охочие до сенсаций волшебники разошлись относительно мирно. Когда наконец наступила благословенная тишина, появилась Гермиона. — Привет, бравые служаки! Я пришла предложить вам сделку: я даю вам пончики, а вы мне — моего мужа на полчаса. — Замётано! — мгновенно отозвался Долиш со своего места. — Эй, а мне пончиков? — возмутился Рон. — Я тебя люблю, конечно, но у меня с утра крошки во рту не было! — Тебе я отдельно приготовила, милый. Идём хоть обнимемся, у меня командировка до вторника. — Да ты что?! — Рон рванул к жене так резко, что опрокинул стул. — Я тогда не на полчаса, джентльмены, у нас с миссис Уизли масса не обсуждённых вопросов. — Бедняга, — сказал Сэвидж, когда за ними закрылась дверь. — Он ведь надеется, что рано или поздно это прекратится, а на деле будет только хуже. — Да он просто рассказывает, что надеется, — отозвался Гарри, — что я его, не знаю, что ли? Он понимает всё. Видеть ему жену только во время декретного отпуска, уже скоро, кстати. — А, ну тогда ладно, — кивнул Сэвидж и погрузился в составлении отчёта. Долиш поднялся со своего места и прошёл к выходу, чуть задел бедром край лежавшей на столе Гарри папки. Тот поправил папку, потом очки на носу, встал и вышел следом. Сэвидж поднял голову, посмотрел на закрывшуюся дверь и снова уткнулся в отчёт. — Почему Робардс так настаивает на закрытии дела Амбридж? — спросил Гарри, помешивая кофе. Долиш отмахнулся. — Ай, не выдумывай заговоры на пустом месте, Поттер. Ему чем меньше убийств, тем лучше. Только поэтому. Меня другое беспокоит: не притягиваем ли мы покойницу за уши ко всей этой истории? Где Фадж, там Амбридж — это наши, министерские ассоциации. Но думал ли об этом убийца? А что, если смерть Фаджа нужна была специально, чтобы мы пошли по ложному следу? — Убить человека, просто что мы ухватились не за ту версию? — с сомнением протянул Гарри. — Не думаю. Мне кажется, убийства очень... говорящие. Кто-то выстраивает какую-то цепочку, вы не находите? — Ты посмотрел список, Поттер? Манера Долиша, не отвечая на вопрос, переходить к другому предмету обсуждения раздражала. Но он никогда не забывал, о чём его спрашивали, просто иногда откладывал ответ. Гарри вздохнул. — Посмотрел. Выписал несколько фамилий. — Поделишься? — У вас ведь есть собственные соображения, сэр? — Да, есть. Но мне интересны твои. — Ну, к примеру, Матильда Ноули работала когда-то с чарогрёзами в Мунго. Сэмюэльс высмеял её теорию, Фадж свернул исследования... Мелиандра Буллстроуд сама лечилась от зависимости. Кассандра Роул... Откровенно говоря, я бы начал с Кассандры. Долиш кивнул. — Я тоже так думаю. Я немного знаю о той истории, младший сын Кассандры подсел на чарогрёзы, когда ты ещё в Хогвартс не ходил. Кассандра не понимала, что с ребёнком, и таскала его везде. У Ванспун они тоже побывали, но та не нашла никаких отклонений в его поведении. Сэмюэльс был тем самым целителем, который сказал ей, что её мальчик неизлечим. А когда случилась беда с её нерождённой дочерью... Ты знаешь об этом? — Очень кратко. Читал гневную служебку Амбридж, направленную Фаджу. — Морис требовал у матери чарогрёзы, она не давала. Она заперла его, пыталась справиться своими силами... Он увидел летучий порох у неё в кармане, она как раз купила мешочек. Набросился, стал отбирать, оттолкнул, она пыталась удержать его, он сбросил её с лестницы. Несчастная потеряла ребёнка, до родов оставалось три месяца. Амбридж и раздула шумиху вокруг этого случая, а Фадж требовал немедленного помещения Мориса в Азкабан. Там он и умер через месяц. Но если это Кассандра, то есть ещё один человек, без которого ничего не случилось бы. — И кто же? Долиш посмотрел Гарри прямо в глаза. — Рита Скитер. — Вот как? — Гарри отставил чашку. — Она была автором скандального репортажа на целый разворот, обвинила министерство в бездействии, предсказала, что вскоре магический мир захлестнёт волна грёзомании... Фадж испугался. — Я, наверное, напишу ей на всякий случай. — Да, это имеет смысл. Но у меня помимо прочего есть ещё один вопрос. Вот смотри, Поттер, каждый раз, когда всплывают чарогрёзы, внезапно рядом оказывается Рита Скитер. С чего бы это? — Ну, вообще говоря, она всегда рядом, когда случается что-то, о чём можно написать сенсационный репортаж. — Возможно... Но мне это всё равно не нравится. *** — Простите, мистер Уизли, я не понимаю, о чём вы, — Матильда Ноули откровенно боится, её бледное лицо покрывается красными пятнами. — Я подписала магический контракт, где были чётко определены правила работы с чарогрёзами, я не могла бы его нарушить! Честное слово, вы принимаете меня за кого-то не того... — Скажите, а сейчас, по прошествии времени, вы всё ещё считаете, что ваше исследование закрыли зря? Матильда поджимает губы. — Я не знаю, мистер Уизли. Мне же не дали его провести и получить результаты! Мелиандра Буллстроуд, в отличие от своей младшей сестры Миллисент, — очень худая, практически костлявая. Рон ловит себя на том, что старается отодвинуться от неё подальше, опасаясь наткнуться на острый локоть. Мелиандра нервничает, заставляя Рона смотреть ей в лицо более пристально. — Да, я лечилась от зависимости, и что из этого? Я вылечилась! И не поддерживаю никаких связей с другими зависимыми, слышите? Так и запишите: никаких связей! Кассандра Роул мертвенно спокойна. Она до сих пор в чёрном, хотя прошло уже много лет. — Это было тяжёлое время. Я потеряла тогда двоих детей, одного за другой. Я и рада была бы оставить всё в прошлом, но, знаете, материнское сердце очень болит... Конечно, я посещаю кружок. Мне ведь некому больше дарить тепло и ласку, а каким-то детям не хватает улыбок, объятий и тихого «Спокойной ночи». Я хочу дать им что-то подобное. Вина? Нет, я не считаю кого-то виноватым в смерти Мориса. Просто так бывает, мистер Уизли. Надеюсь, вам никогда не придётся столкнуться с этими жестокими словами. Ах, простите. Они лгут. Они все лгут, каждый о чём-то своём. Лица и слова складываются в мелькающие в калейдоскопе картинки. Лгут все, это нормально. Но связана ли чья-то ложь с тем, что интересно Рону? Калейдоскоп подмигивает. Не отвечает. *** — Мистер Уизли, может, вы скажете хоть пару слов о расследовании? — Да запросто. Убито уже несколько человек, а у вас зачесалось только сейчас, и я считаю это уродским. Вот, даже больше пары слов, а теперь дайте мне пройти. — Мистер Уизли... — Вы оказываете сопротивление сотруднику правоохранительных органов, находящемуся при исполнении? Препятствуете исполнению моих обязанностей? Составим протокол, мисс? — Нет-нет, что вы, я ничего такого не имела... — Вот и прекрасно, всего хорошего. Рон влетел в аврорат, громко хлопнув дверью. — Можно как-то убрать этих... Доброе утро, мистер Робардс. — Не дебоширь. Кофе тебе налить? — Уилкинсон! Ты вернулся, старик! Давай кофе. — Мистер Робардс, как здорово, что вы здесь! Уизли, отвали от дверей. Мистер Робардс, вы не могли бы поторопить экспертов? Это правда срочно! Доброе утро всем. — Мистер Долиш, я непременно... — Вот и отлично, большое спасибо. — Гарри, почему у меня на столе твои протоколы? Ты же их искать потом будешь! — Так вот они где! Вот спасибо! — Джентльмены, вы превратили аврорат в сумасшедший дом! Все замолчали и в изумлении уставились на Гавейна Робардса. — Смею заметить, сэр, — ехидно сказал Долиш, — что он всегда таким был. Я понимаю, вы можете не помнить, вы работали здесь всего два месяца, и это было не самое простое время... — Мистер Долиш, что вы себе позволяете? — Всего лишь констатацию фактов, мистер Робардс... — Господин глава аврората, пожалуйста! — В таком случае — господин старший аврор Долиш, если вас не затруднит. Так вот, сэр, я всего лишь хотел сказать, что аврорат, в котором вы не имели честь работать, от аврората, которым вы имеете честь руководить, отличается лишь одним: количеством благополучно раскрытых дел. Нам свободная атмосфера не мешает, скорее наоборот. Молодёжь в этих условиях успешно учится, не так ли, мистер Уизли, мистер Поттер? — Так точно, сэр, — хором ответили Гарри и Рон. — Мы работаем вполне успешно благодаря внедрению передовых методик расследования, — продолжал Долиш, не давая Робардсу рта раскрыть — а давить на допрашиваемых он умел неплохо, — за последний год у нас ни одного нераскрытого или недостаточно аргументированного для суда дела. Если вы считаете, что хорошо работающую систему надо сломать, мы с интересом выслушаем ваши инструкции. Поттер, у Скитер был? — Назначено на завтра, — поморщился Гарри. — Я отправил письмо, где разъяснил всё необходимое, письмо получено и вскрыто. — Отлично. Уизли, всё проверил? — Так точно, сэр, и допросил... — Отлично, — Долиш не дал Рону договорить, и тот послушно умолк. Незачем Робардсу знать детали раньше времени. А вдруг он тоже, как Рондалия... — Где Сэвидж? — В поле, — отозвался Уилкинсон, разливая кофе по чашкам. — Проверяет вчерашние версии по чарогрёзам. — Великолепно. Я в Азкабан, поговорю с тюремщиками. Надо исключить одну... крайне неприятную мне версию. — Мистер Долиш! — Вы что-то хотели, мистер Робардс? — Да. Я хотел увидеть ваш отчёт до обеда пятницы. Я знаю, что официальный срок его сдачи — после обеда, но на три часа мне назначена аудиенция у министра, я хочу быть во всеоружии. — Хорошо, сэр, сделаю, — кивнул Долиш и исчез в зелёном пламени. Рон хмыкнул. Этот тип всегда умел поставить человека на место, а потом великодушно был любезен и даже услужлив — уже добившись своего. Слизерин брака не делает: ты можешь быть тупым, как Гойл, но определённые умения, похоже, развиваются просто оттого, что долго смотришь на зелёные знамёна. Повесить в кабинете, что ли? — Выпей кофе, — Уилкинсон поставил перед ним чашку. — И успокойся наконец. — Как тут успокоишься, если люди умирают один за другим? — Быстро. Чем больше ты нервничаешь, тем медленнее работаешь. Уизли, послушай меня. Это Долиша злость разгоняет, тебя — тормозит. Успокойся. Представь себе, я не знаю, что это не люди умирают, а у жены твоей законопроекты проваливаются. Кто мог бы быть в этом замешан, а? — Малфой, без вариантов, — проворчал Рон. — Он сам метит в это кресло. Ладно, старик, я тебя понял. Спасибо. Он откинулся на стуле, прикрыл глаза и стал медленно пить кофе. Фадж, несомненно, с чарогрёзами связан. Без этого никуда, он был министром и напрямую вмешивался в дела, касающиеся дури. Вон, исследование Ноули лично закрыл. Почему? Что, в конце концов, убийца пытается им всем сказать?