Куклы

Она взяла свою игрушку прямо из моих рук, это было так приятно. Она не представляла, какой подарок получает. Впрочем, что делать с ним, она тоже не представляла. Поставила у себя в кабинете, потому что надо же было куда-то деть ненужную в общем вещь. Но обижать дарителя не хотелось. Ей никогда не хотелось никого обижать. Даже тех, кого стоило бы. Наверное, потому она до сих пор была жива. Она засиживалась за работой допоздна — а почему бы нет, её никто не ждал. Её кукла, трогательный рыжий мальчик в штанишках на подтяжках, сидела на полке над столом и смотрела на неё сверху вниз. Прямо на макушку и аккуратный пробор. В шкафу, за стеклянной дверцей, дремала Распределительная Шляпа. Смотреть на неё было неприятно — рыжий мальчик и не смотрел. Он изучал причёску сидевшей перед ним женщины, аккуратную, волосок к волоску. У кошки девять жизней. Нельзя промахнуться. Когда кукла протянула ладошку, чтобы коснуться пробора, кошка почувствовала. Подняла голову, вскинула руку с палочкой. Эти твари, анимаги, всегда чуют опасность. Но кукла оказалась быстрее. Это ведь так просто — оказаться быстрее, когда ты кукла. Для куклы ведь не существует времени. Для куклы вообще ничего не существует. Старуха упала на пол, обливаясь кровью. Милый рыжий мальчик опустил руку, в которой на самом деле — вот незадача! — не было никакого молотка. Ни-ка-ко-го. Пусть ищут орудие убийства. Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате — особенно если её там нет. *** — Когда это закончится? — прошипел Гарри. — Терпи, — одними губами ответил Долиш. Судья продолжал важно читать текст, который — они уже знали — был самой незначительной вещью сегодня. — Осознавая свой преступный замысел и то, что он посягает на устройство всего общества, осознавая, какой вред наносит волшебникам и всему магическому миру, осознавая, что его действия приведут к незаконному распространению чарогрёз по всему миру и к увеличению больных грёзоманией... — произносил он с таким пафосом, словно читал приговор Волдеморту. Сейчас они должны были быть в Хогвартсе, у тела Минервы Макгонагалл, а вместо этого торчали в Визенгамоте. Пока не закончится судебное заседание, им нельзя его покидать. Всего лишь первое заседание, впереди ещё по меньшей мере пять-шесть, авроры, принимавшие участие в расследовании, обязаны присутствовать. Гарри не мог представить, что это на самом деле произошло. Что у кого-то хватило ненависти... Какой ненависти? Кто мог ненавидеть Минерву? За что? Кто мог ненавидеть одновременно Фаджа, Амбридж, Малфоев — и Минерву Макгонагалл? — Учитывая тяжесть совершённых преступлений, суд считает целесообразным избрать столь тяжёлую меру наказания, как заключение в Азкабан! — произнёс судья, обведя зал мрачным взглядом. Кажется, он был обижен, что его почти никто не слушает. А что тут слушать, если всё и так понятно? «Дело М», как мгновенно прозвали его газетчики: Мердок из Департамента магических игр и спорта и Морган из больницы святого Мунго, двое весьма охочих до заработка джентльменов, придумали и провернули масштабнейшую афёру. Они привлекли массу людей, многих озолотили, кого-то разорили, они свели в гроб десятки волшебников, опрометчиво решивших внести в жизнь яркую ноту чарогрёз. Но они не убивали ни Ванспун, ни Сэмюэльса, ни даже Риту Скитер. Никого из тех, в чьём доме нашли игрушки из кружка «Материнская ласка». Гарри мог бы поклясться в этом, но его клятвы не требовались. Во-первых, некоторые допросы проводил он сам, и доказательства невиновности подсудимых в этих смертях были аккуратно подшиты к делу. Во-вторых, сейчас все любители чарогрёз и прибыли от них под стражей, а Минерва Макгонагалл мертва. Ей проломили череп непонятно чем в то время, когда её камин был заблокирован изнутри её собственной рукой, это уже проверили. Долишу доложили в перерыве судебного заседания, и теперь они все сидели здесь как на углях, ожидая, когда же эта тягомотина наконец закончится. Кто? Зачем? Кому могла помешать Минерва? Может, она что-то знала? Может, с гриффиндорской прямотой пригрозила кому-то, что выдаст его тайну? Гарри отчаянно не хотел видеть её мёртвой. Но надо было, работа такая. Паршивая работа, если подумать. *** В Хогвартсе было необычайно шумно. Студенты обсуждали произошедшее, призраки носились по коридорам, проходя сквозь стены и тоже бурно общаясь, да и сам замок вёл себя беспокойно: скрипели лестницы, переступали с ноги на ногу рыцари, оглашая воздух ржавым лязганьем, тоскливо выли горгульи, за короткий срок потерявшие уже третьего директора. Хлопали ставни и двери, ухали летавшие по Большому Залу совы, а где-то наверху, похоже, на крыше, устроила концерт дюжина котов. Гарри и Рон опустились на колени у тела своего декана и изо всех сил старались не смотреть на её лицо. Так можно было представить, будто это не она, а кто-то другой, а лучше — просто ком тряпья, к которому приделали тыкву вместо головы. Кукла. Кукла сидела здесь же, на полке над столом — улыбающийся во весь рот рыжий мальчишка, чем-то похожий на Рона. Долиш снял игрушку с полки, повертел в руках. — Я вчера ещё раз... поговорил с экспертами, — сообщил он в вышитое веснушчатое лицо. — Конечно, таким бездарностям нельзя доверять серьёзные исследования, Отдел Тайн уже не тот. Но кое-что они всё-таки нашли. — А почему только сейчас? — возмутился Рон. — Раньше они куда смотрели? Долиш усмехнулся. — Видишь ли, Уизли, министерство — то ещё болото. Каждый мнит себя большим начальником, которого такие, как мы, отвлекают по пустякам, глянуть одним глазом да настрочить быстренько заключение. А теперь вдруг — внезапность какая! — оказалось, что если я недоволен твоей работой, то тебя могут перевести прямёхонько в Азкабан, причём не на должность персонала. Дело, конечно, не в моём плохом настроении, но слухи ходят именно такие: если Долишу наступить на ногу, он раскопает все твои грешки и засадит тебя лет на восемь. Понимаешь, друг мой, что это значит? — он продолжал говорить с куклой. Рон моргнул: его калейдоскоп, в который он привык рассматривать свидетелей и подозреваемых, отчётливо мигал. Повернувшись к кукле затылком и прикрыв рот рукой с одной стороны, Рон одними губами, так, чтобы видел только Гарри, произнёс: — Блефует. Гарри скупо кивнул. Долиш продолжал: — Так вот, став более внимательными, эти недоумки обнаружили... связь, назовём это так. Магическую связь, которая тянется от каждой куклы... куда-то. Я принимаю ставки, джентльмены: как скоро мы узнаем имя? Взмахнув палочкой, Долиш заключил куклу в непроницаемый пузырь для хранения улик. Гарри удовлетворённо кивнул: только не хватало, чтобы игрушка их заавадила, например. — Сэвидж! Где тебя носит? — А? Я здесь, — взлохмаченный Сэвидж появился в дверном проёме. — Возьми засранца, отнеси экспертам. — Слушаюсь, сэр. Осмотрев тело, Долиш взмахнул палочкой, переворачивая и левитируя его. — Помогайте, — процедил он сквозь зубы. Гарри и Рон торопливо привели профессора — нет, директора — Макгонагалл в порядок, и Долиш неторопливо отлевитировал тело в коридор. Там для Минервы было приготовлено ложе, на котором ей предстояло лежать в Большом Зале, пока с ней не попрощаются все желающие. Хотя желающих в магической Британии, конечно, не было. Кроме разве что убийцы. — А что на самом деле? — спросил Гарри, когда они устроились в одном из немногих тихих коридоров. Рон задумчиво стёр пыль с подоконника, и туда немедленно забрался Долиш. — Да ничего, — сказал он. — Пусто. Но связь должна быть, просто это какие-то такие чары, понимаешь, которые не отследишь, если не знаешь, куда смотреть. У любой магической игрушки есть связи — с хозяином, с создателем, с тем, кто производил материал, если он волшебный. Они довольно прочные, их сразу видно. Спрятать между ними хорошо замаскированные чары... очень трудно. Но можно, если ты талантливый волшебник. Очень талантливый волшебник. Наш убийца — удивительно сильный маг. — А если ты ошибся? — мрачно спросил Рон. — В смысле — не то наговорил? Тогда хреново. Но ведь всё и так хреново, верно? — Не то слово, — кивнул Гарри. — Знаете, она же учила меня... Столько всего хорошего связано с ней... — Полегче, парень, меня она тоже учила, не такой уж я старый. Мы любили её, даром что она была деканом Гриффиндора. Толковая тётка, объясняла хорошо и никогда не снимала баллы не по делу. Да что там баллы, она вообще была... Справедливая, да, это то самое слово. — Не могу понять, за что её, — Рон покачал головой. — У меня есть одна бредовая идея, но она совсем бредовая и на самом деле появилась потому, что я любил тётку Макгонагалл. Но мне кажется, — Долиш вздохнул, — что это мы её убили, парни. Мы не нашли маньяка раньше, и он одурел от безнаказанности. Сначала убил тех, кого хотел, а потом стал озираться вокруг, мол, кого бы ещё, раз с рук сходит? О, а этот мне когда-то на ногу наступил. А эта домашку заставила переделывать. А этот не поздоровался на улице... Ладно, пошли отсюда. Мы должны разобраться, я не прощу себе, если мы его не найдём. *** Когда они зашли в Большой Зал, там яблоку было негде упасть. Студенты, сегодняшние и бывшие, пришли попрощаться с профессором; сегодня двери Хогвартса открылись для всех. У тела стояли преподаватели. Флитвик держал Минерву за руку и, кажется, был не в силах отпустить. Спраут, с красными от слёз глазами, словно закаменела, стоя в изголовье скорбного ложа. Прямо на полу на коленях стоял Невилл и, не скрываясь, рыдал, уткнувшись в подол платья Макгонагалл. Когда Долиш тихо притворил за собой дверь, он будто услышал что-то — поднял голову и, увидев авроров, встал и заспешил к ним. — Нам надо поговорить, — твёрдо сказал он, взяв Гарри за руку. — Пожалуйста, это очень важно. Пойдёмте ко мне. На его ресницах и щеках блестели слёзы. Гарри бросил взгляд на Рона, который изо всех сил старался не заплакать вместе с остальными, и с удивлением понял, что его глаза совершенно сухие. Он не испытывал горя сейчас. Он испытывал ярость. Невилл шёл торопливо, почти бежал. На миг Гарри вспомнился Снейп, стремительно летящий по коридору. Интересно, если бы он выжил, было бы его имя в списке убийцы? — Я сейчас разблокирую камин, надеюсь, успею вовремя. Простите меня, пожалуйста, я только понял, что происходит. Я должен был, конечно, я же всё время был рядом. Простите, я такой дурак. Руки Невилла тряслись, снять блокировку с камина никак не получалось. — Какого хрена вы их блокируете вообще? — не выдержал Рон. — Положено. Ну вот, не получается. — Невилл опустился прямо на пол и закрыл лицо руками. — Когда я нервничаю, у меня всегда проблемы с чарами. Рон, не трогай, это могу снять только я. — Тогда успокойся и расскажи, что происходит вообще, — сказал Гарри. — Хоть в двух словах. — А ты ещё не понял? — тихо спросил Рон и вдруг порывисто обнял Невилла. — Держись, старик. Она сошла с ума, да? — Да, — глухо ответил Невилл. — Как я мог не заметить? Как я мог быть таким бесчувственным? Мне всё казалось, что она была такой всегда, всегда искала виноватых, твердила, что вокруг было столько людей, и никто ничего не сделал... Она вбила себе в голову, что я неудачник, что мне надо было стать героем, а я пустил собственную жизнь под откос, прозябаю в теплицах и зарываю в землю какие-то свои несуществующие таланты... Она винила всех. Клотильда Ванспун просто под руку ей попалась, придя в кружок, и она тут же вспомнила, как приводила меня к ней в детстве. В семье боялись, что я сквиб, и отвели к ней, в министерстве якобы были какие-то особые способы определить... Я теперь знаю про эти методы, у них очень низкая степень достоверности. — Ванспун сказала, что ты сквиб, да? — В голове Гарри начала складываться картинка. Замелькал калейдоскоп, и разные его части со щелчком становились на место, превращаясь в собранный пазл. — Да. Мне было пять, она что-то проверила и сказала бабушке, что её техники проверки показывают, что я сквиб. Ба очень расстроилась, конечно. Вычитала где-то, что магия может проснуться от сильного потрясения, и стала таскать меня с собой к родителям. До того она сама ходила, и пореже. А тогда... И Сэмюэльс именно тогда сказал, что они безнадёжны, что навсегда останутся вот такими. При мне сказал. Я... я не помню ничего, но Ба рассказывала, что я чуть сам с ума не сошёл. Несколько недель болел. И заикаться после этого стал, помните, я долго заикался. А недавно Ба вспомнила про этого Сэмюльса и всё говорила, что это он виноват, мог бы поаккуратнее сказать, нанёс травму ребёнку, может, я из-за этого таким и стал... И постоянно в доме были разговоры только об этом. А вот Фадж ничего не сделал. А вот Амбридж нас — меня! — мучила. А вот Рита Скитер, мерзавка, сделала всё, чтобы у меня ничего не получалось. — А Рита-то в чём виновата? — изумился Долиш. — Да она когда-то написала скандальную статью о том, что древние чистокровные семейства вырождаются в сквибов, и привела меня в пример. Мне кажется, Ба считает, что каждый, кто смел предположить, будто я сквиб, забирал у меня не то чуточку магии, не то чуточку уверенности в себе... — Невилл, ты успокоился, — вмешался Рон. — Снимай блок. Долиш вздохнул, достал палочку и встал в боевую стойку.