Страсть приводит к уступкам, уступки - к подчинению.

Я сидела в бывшей маминой палате, смотря на новые белые простыни. Совсем недавно она лежала здесь, совсем недавно спрашивала меня о Джиме, о моей стажировке в Аркхэме, беспокоилась за меня, а теперь её больше нет. Такие моменты жизни преподают урок: всегда говорите близким людям, что вы их любите. Когда-то придёт их срок и вы уже не сможете им этого сказать, не сможете быть рядом. Он может наступить неожиданно, застанет вас врасплох. Прямо сейчас идите и обнимите тех, кого любите. Пусть они знают об этом. Пусть они знают, что они любимы. Ничто в этом мире не вечно. - Ты сказала что-то о Джокере? - мужской прокуренный голос вывел меня из раздумий. Я услышала, как кто-то отдергивает шторку сзади, я обернулась - на соседней кровати лежал мужчина. Он смотрел на меня, ждал ответа, а я рассматривала его со страхом. Его лицо было в шрамах, а на лбу был особенно длинный и самый страшный шрам. На его руках множество татуировок. Кто он такой? - Эй, девочка, ты что-то сказала о Джокере? - переспросил он. - Да, сказала, - тихо произнесла я, утирая слезы. - Я его знал. Видишь эти шрамы? - он указал на множество шрамов на своём лице, - это всё он сделал. - За что он так с вами? - Не знаю, он конченный ублюдок, все прекрасно это знают. Я работал с...как он их там называл, щенки? С щенками. Мы были в клубе, который принадлежит ему. Он находится где-то рядом с Баром "Фламинго". Джокер обычно принимает у себя девушек, когда приходит в клуб. Понятно, что ничем хорошим это никогда не заканчивалось... - он подмигнул мне, - и в этот раз я привёл ему девушку с танцпола. Пообещал ей заплатить, до этого он спокойно принимал их или отсылал обратно, на этот же раз он набросился на меня с ножом, оставив эти шрамы на всю жизнь. - А почему он набросился на вас? - Кто знает, наверное...он...он не хотел проводить этот вечер с девушкой. Хотя, кто знает, какие девушки ему нравятся. Что он там с ними вообще делает? Этим вопросом я задался однажды, а потом решил, что подглядывать за ним - плохая идея. - Очень жаль, что у вас эти шрамы на всю жизнь. Я думаю, что он не хотел. - Он? Не хотел? Девочка, да что с тобой? - мужчина засмеялся, - да это чудовище плевать хотело на меня, хорошо, что Бэтмен пришёл и этот чеканутый меня не зарезал. - Бэтмен? - Он самый! Пришёл и они начали борьбу. Он, конечно, переломал Джокеру косточек. На это было приятно смотреть. - Вам нравится смотреть, как человека избивают? - Джокер давно уже не человек, не знаю, может, он и был им когда-то, но теперь похоже, как будто бы моё лицо истерзал дикий зверь. Испытав тяжелое психологическое потрясение совсем недавно,мой разум сейчас не был готов к каким-либо разговорам, я не хотела слушать его больше. Я встала, взяла сумку, закинула её на плечо. - Ещё раз повторюсь, что мне очень жаль, что у вас теперь эти шрамы на всю жизнь. Мне пора идти. Приятно было поболтать, - сказала я, развернулась и пошла на выход. - И никогда, никогда, никогда не связывайся с Джокером. Мой тебе совет, никогда не связывайся с такими, как он. Я ничего не ответила на это и вышла из палаты. Какой сегодня ужасный день. Я просто хочу прийти домой, забраться в постель, укутаться в теплое одеяло и смотреть мультики. Эта мысль давала чувство внутреннего тепла, давала надежду, что и горе можно скрасить. До тех пор, пока я не вспомнила, что у меня больше нет дома... Чувство уныния и тоски накатило с новой силой. Куда мне теперь идти? Я стояла посреди пустого белого коридора, лампочка надо мной мигала. В этот момент я ощутила себя такой одинокой, как будто больше никто никогда не будет заботиться обо мне, любить меня. Я была одна. 11 сентября 2009 года. 6:30 утра. Под головой что-то вибрирует. Ну что ещё такое, а? С огромными усилиями приподнимаюсь на локте, убираю волосы, упавшие на лицо и вижу на себе взгляд незнакомого мужчины, который сидит рядом со мной на скамейке. Он выглядит так, как обычно выглядят семьянины из рекламы майонеза: на нём клетчатая рубашка, светлые джинсы, дорогие часы на запястье, гладко выбрит, вот только волосы взъерошены. Ну, это понятно - утро же. Кстати, в каком отделении я лежу на скамейке? Ох, не помню, ну да ладно. Этот мужик продолжает на меня пялиться. - Что? - говорю ему я. - Да ничего. Вы выглядите очень уставшей. - Ага. Я роюсь в сумочке. Нахожу вибрирующий телефон, смотрю на дисплей - будильник. Отключаю его, бросаю обратно в сумочку и присаживаюсь на скамейке, поправляя волосы. Расчески у меня с собой нет, да какая разница? - Кто у вас здесь? - спрашивает мужчина, который сидит справа от меня на скамейке. Кто у меня здесь? Так, это зависит от того, в каком мы отделении. Если в родильном, то странно будет говорить, что у меня тут брат или отец. - Сестра, - говорю я. - Ах, сестра. Поздравляю, вы станете тётей. - Да, спасибо, замечательная новость! Всегда мечтала о племянниках, мои мечты сбываются! Да, - я закивала головой, улыбаясь, и раскинула руки в воздухе. - Как здорово! А у меня здесь жена, - он улыбается, - у вас есть дети? - Нет. - Думаю, у вас будет ещё возможность стать матерью. Это замечательный опыт. Когда ты видишь свою жену беременную - в тебе просыпается такое чувство ответственности, новые ощущения. Жена счастлива и ты тоже. Ооох, от всей этой речи я закатила глаза. Чего ты такой разговорчивый, а? - Рада за вас. Я кладу сумочку себе на колени и роюсь в ней в поисках денег. Нужно же как-то доехать до Аркхэма - у меня сегодня сеанс терапии с Джокером. Ещё где-то у меня должна была быть кредитная карточка, но она дома. Ах, точнее, она уже не у меня дома, а у Джима дома. - Правда, это очень счастливый период жизни. Вам обязательно нужно это испытать. Моя жена как-то сказала, что не думала о детях, пока не встретила меня. Потом она влюбилась, мы поженились и вот...скоро у нас родится сын! Почему я должна это слушать? Хотя, если подумать, то был ли в моей жизни такой человек? От Джима я уж точно детей не хотела, а вот Джокер... Так, ладно, нужно перестать думать об этом. Это просто смешно - ведь у Джокера никогда не будет нормальной семьи. О, я нашла деньги. В этот момент раздался женский крик. Мужчина с испугом посмотрел в сторону двери, за которой он раздался. - Поздравляю вас ещё раз! - кладу ему руку на плечо, - желаю вам счастливой семейной жизни! Я встала со скамейки и пошла прочь. - И вам того же! - крикнул он мне вслед. Я обернулась, у меня появилось желание показать ему неприличный жест, но я просто помахала рукой, улыбнулась и ушла. Аркхэм. 9:00. Кабинет терапии. Я сижу на стуле, Джокер - на кушетке. Как хорошо снова быть с ним рядом, чувство спокойствия придавало сил. - Ложитесь , Мистер Джей. Сегодня на нём смирительная рубашка, синие штаны, побитая физиономия, его глаз затёк - говорят, что сегодня он опять причинил кому-то "вред" и за это они его побили. Я не люблю такие методы. Это слишком жестоко. - Я не хочу, Харли. Лучше сядь ко мне, сядь рядом, - кивает он на место рядом с собой. - Зачем, Мистер Джей? - улыбаюсь я. - Я хочу, чтобы кто-то был рядом, Доктор Квинзель, пожалуйста, идите сюда, ну же, иди ко мне, не бойся, - последние слова он сказал с таким видом, как будто он зазывает меня в подворотню. Ладно, я тоже хочу, чтобы кто-то был рядом. Сажусь слева от него на кушетку. Он подвигается ближе. - Сегодня вы не в своей обычной униформе, где твоя обтягивающая юбка и белая рубашка? Что-то случилось, а, Харли? - он опять рассматривает моё лицо. И правда, на мне до сих пор вчерашние джинсы и зелёная рубашка. - Да...эм..нет, ничего особенного. - Диагноз ты мне до сих пор не поставила, да? Я не хочу говорить с ним об этом. Я хочу бежать отсюда. Сбежать из этого города и больше не возвращаться. Сбежать с ним. Ах, как это было бы прекрасно... - Харли, Харли, Харли, Харли, летаешь в облаках, м? У тебя заплаканные глаза. Он тебя бросил? Тебе, наверное, очень грустно. Я молчала. Воспоминания о маминой смерти всплыли в моей памяти, то, как я пришла в больницу и смотрела на белые простыни. В горле стоял ком. Я не могу больше сдерживать себя, я больше не могу так... По щеке скатилась одинокая слеза и я быстро её смахнула, но он заметил это. - Бедная маленькая Харли, неужели некому тебя обнять и утешить? Я бы обнял тебя, но...видишь ли, не могу - они одели меня в смирительную рубашку. Я так хочу обнять тебя, ну же, освободи меня, Харли. Ты ведь веришь мне, веришь, а? Я посмотрела на него и, кажется, потеряла всякий здравый смысл - я развязала узел за его спиной, чтобы освободить ему руки. Он размял костяшки пальцев, я думала, что он сейчас ударит меня, сбежит и я провалю стажировку, но он улыбнулся и притянул меня к себе за плечи, а потом его руки переместились на мою талию. Я уткнулась носом в его шею, вдыхая его аромат. Он пахнет по-особенному, я люблю этот запах. Я обвила руки вокруг его шеи и прижалась к нему всем телом. Я тихо содрогалась в рыданиях. - Тихо, тихо, тихо, - он ласково гладит меня по спине, - никто больше не обидит маленькую Харли. Никто больше не посмеет обидеть маленькую Харли. Я тонула в его объятиях, я хотела, чтобы он обнимал меня и дальше. 13:33 этого же дня. Мотель на окраине города. Я стою у двери номера, в котором раньше жила мама, ещё до того, как она легла в больницу. Я стучусь, но никто не открывает. Я толкаю дверь - она открывается со скрипом. - Эй, никого нет дома? - захожу в темное помещение. Кто-то включает настольную лампу на тумбочке и я вижу мужчину, с которым мама жила и... какую-то женщину, стыдливо прикрывающуюся одеялом. Она выглядит, как девушка с трассы - под глазами синяки, сухие волосы торчат клочьями. Где он её нашёл? Мне так жаль маму, почему она любила этого мерзавца? Ей не везло с мужчинами. - Я пришла забрать мамины вещи, - говорю я и подхожу к шкафу, открываю его и складываю её вещи в пакет. Я была здесь раньше. Только вот раньше мама и этот мужик встретили меня радостно, тогда они казались счастливой парой, а сейчас... - Слушай, детка, постой, не делай этого! Где она? Я до сих пор люблю её. Может быть, иногда я не совсем понимаю, что делаю, но... - он встал с постели, натянул трусы и подошёл ко мне со спины, - но я бы хотел поговорить с ней. Ну же, детка, просто позови её, я хочу поговорить, я не хочу, чтобы всё было вот так! Вот так быстро и бесцеременно! Эй, эй, я с тобой разговариваю! - он тряс меня за плечо, а я продолжала складывать вещи в пакет, - почему она сама не пришла, а? - Она умерла вчера днём. Я подхожу к кровати, беру с тумбочки рамку с моей фотографией, кидаю её в пакет, оглядываюсь на мужчину - он стоит с открытым ртом. Выхожу из номера. Сейчас я ненавижу всех и вся. Жизнь опрокинула меня прямо в грязь. Прямо носом об асфальт. И это действительно больно. Очень больно. 15 сентября 2009 года. 10:15. Северное кладбище Готэма. Капли дождя стучат по черным зонтам. Речь священника звучит фоном для моих мыслей. Я думаю о том, как неожиданно это всё было, как это больно. Столько неприятных событий сразу. Забирать вещи из квартиры Джима было ужасно, видеть его снова и разговаривать с ним - пытка. Теперь я живу в гостинице, у меня больше нет ощущения дома, у меня больше нет семьи. - Мередит Квинзель покинула нас десятого сентября, но она навсегда останется в наших сердцах. Покойся с миром, Мередит Квинзель! - священник закончил свою речь и закрыл книгу. - Аминь, - послышалось со всех сторон. - Аминь, - прошептала я. Я помню, как видела маму в последний раз - её руки тихо покоились, сложенные. Я подошла к ней, погладила по руке и заглянула в её лицо: я заметила морщинки вокруг её глаз, которые почему-то не замечала раньше, заметила, что в её волосах появилась седина, её губы стали тоньше, почему я не замечала этого всего раньше? Знаете, иногда мы взрослеем, начинаем вести свою жизнь и даже не замечаем того, что родители стареют, начинают болеть, у них появляется всё больше морщинок. Им очень важна наша забота и любовь. Я бы очень хотела, чтобы папа говорил ей, что она красивая, очень красивая, хоть на её лице есть немного морщин, хоть теперь её губы не такие пухлые, как раньше, хоть и в волосах седина. Только вот он уже этого ей не скажет - он ушёл от нас десять лет назад, у него другая семья сейчас. Я позвонила ему сегодня утром и сказала, что мама умерла. Он сказал, что соболезнует, что ему очень жаль, сказал, что не сможет приехать, пожелал всего наилучшего и на этом наш разговор закончился. Скучаю ли я по отцу? Может быть, но после его поступка я понимаю, что он не очень то сильно хотел быть с нами. Я его не осуждаю - он такой же человек, как и я, у него свой жизненный путь. Это было его решением. Значит, ему так лучше. Я помню, когда гроб опустили, я бросила немного земли на него и подумала, что мама прекрасно знала, что я её любила, люблю и всегда буду любить. Я всегда буду помнить её, как хорошую мать. Года идут, плохое забывается, хорошее остается в памяти, воспоминания греют душу, но нужно жить дальше, нужно продолжать идти вперёд. Двое рабочих с лопатами быстро закопали могилу. Надо будет потом посадить здесь цветочки. Какие цветы любила мама? Не помню точно, вроде бы тюльпаны... Я подхожу к надгробию, смотрю на изображение на нём и вижу улыбающуюся престарелую женщину, но не такой я маму запомнила. Я запомнила её молодой, лучистой женщиной, с гладкой кожей лица, красивой улыбкой, пухлыми губами и красивыми волосами и, конечно же, я запомнила её доброй и отзывчивой, любящей мамой. Кладу венок и цветы у надгробия. - Прощай, мама, я зайду к тебе завтра, - шепчу я, глядя на надгробие и направляюсь прочь, шагая между надгробий. Прежде я попрощалась со всеми, мне не нравилось говорить с родственниками и друзьями - они мало общались со мной до этого. Все они постоянно говорили, что им очень жаль, что они очень соболезнуют, а ещё сегодня я сорок семь раз сказала, что я в порядке. Я сворачиваю у ветхого деревца и выхожу на главную дорогу. Мой черный плащ совсем промок, хорошо хоть сапоги резиновые обула. Держа черный зонт над головой, слушая, как капельки стучат по нему, я думала о маме. Какой бы жизни она для меня хотела? Если бы я спросила её сейчас об этом, то она непременно бы ответила, что хочет, чтобы я была счастлива. Я вышла за пределы кладбища, пересекая черные резные ворота. Счастье? Я не знаю, как я могу быть счастлива. Я не знаю, что я буду делать дальше. Деньги скоро закончатся, придётся идти работать, а мне ещё нужно учиться в университете. Но зачем это всё? Я потеряла смысл, я потеряла ту ниточку, которая тянулась, связывая все вещи в моей жизни, делая всё то, что я делаю важным. А ведь это напоминает то, что мне говорил Джокер. И здесь он оказался прав. Я стояла в одиночестве на автобусной остановке. Дождь не прекращался. Я сложила зонт и отряхнула его, зайдя под крышу. Именно в эту минуту я ощутила, как же я всё-таки одинока. У меня сложилось ощущение, что никто не поймёт меня, а потом я вспомнила, что есть человек, который понял, с которым мне хорошо находиться рядом, который вытер слёзы с моих щек, держал меня за руку и обнял в трудный момент. Могу ли я быть с ним счастлива? Наверное, нет, наверное, даже не стоит пытаться, но я всегда буду знать, что есть человек, который может меня выслушать и понять. И только сейчас я вспомнила, что моя практика в Аркхэме кончается через пять дней.