Василиса сидела на подоконнике, закутавшись в плед. За окном бушевал ливень и конец августа, и если август доживал последние дни, то ливень, кажется, не планировал кончаться.
После празднования дня рождения – ничего не изменилось. Вообще. С утра Василиса все также занималась гимнастикой, все также читала самые разные книги, пробовала рисовать, вязать, вышивать, но ни один результат ее не удовлетворял так, как процесс. По вечерам прогуливалась по территории, а перед сном слушала музыку на выпрошенную у отца на день рождения маленькую колонку. Все также ходила на завтраки, обеды и ужины с родственниками, иногда там был Марк, иногда Маришка, иногда они были с родителями, но ни с кем, кроме Микки Ляхтич, Василиса не контактировала. Иногда приезжали Нерейва или Миракл, и тогда одинокие василисины прогулки превращались в долгие приятные беседы о всяком.
Миракл много рассказывал о готовящейся школе. Болтал об учителях, рассказывал о своем предмете – истории мутантов. Василиса узнавала больше про всплески, исторические вехи и, кажется, за все встречи с Мираклом успела подготовиться к урокам истории, которая вдруг так сильно начала ее интересовать.
Нерейва в свою очередь всегда любила расспрашивать Василису о ее жизни, и она, кажется, за год успела рассказать обо всем произошедшем за пятнадцать лет. Василису иногда жутко пугало, что новоиспеченная бабушка знала о внучке все, а сама Василиса о Нерейве – абсолютно ничего. Точнее, та с удовольствием рассказывала о своих любимых книгах, вкусе мороженного, парфюме, любимых городах Италии и о своих методах воспитания детей. Но о ее способностях, сыне, муже, который, как Василиса догадалась, давно умер – ничего. На вопрос Василисы, где же ее мама, Нерейва, конечно, не отвечала. Загадочно улыбалась и говорила, что рассказывать о таком – вообще не ее прерогатива. Но отец Василисы, к которому бабушка постоянно отсылала на таких вопросах, вообще не был создан для таких разговоров. Постоянно был занят, часто пропадал из поместья, и отношения с младшей дочерью у него были на уровне... знакомых. А после празднования дня рождения вообще перестал с ней контактировать. Но Василису это пока не волновало.
Размышления о загадочном отце с недавних пор были вымещены мыслями о новой школе. О новой жизни. Сначала Василисе совершенно не хотелось окунаться в этот непонятный ей мир, находиться лицом к лицу со способностью, которой она старалась не пользоваться. Потому что пугала. И притягивала одновременно.
Мысль овладеть наконец этой способностью страшила, ведь стоило Василисе принять это в себе – и все, назад пути не будет. К Лешке, к соревнованиям по гимнастике, к обычной жизни. А как жить
необычную жизнь – никто не говорил.
А еще Василиса очень боялась выглядеть глупой неумехой на фоне других подростков, которые были погружены в этот мир с самого рождения. Которые знали друг друга по много лет, умели пользоваться своими способностями и играли по неписанным правилам мира. Василиса попала сюда случайно и слишком поздно, чтобы встроиться быстро и безболезненно. Она, конечно, всегда была аутсайдером с одним единственным другом, но эго, которое привыкло к первым местам по гимнастике и к любви от всех спортивным тренеров, жутко боялось быть задетым. Поэтому она жадно слушала Миракла, старалась запоминать все, что говорил ей отец про мутантов – ведь ей очень не хотелось упасть в грязь лицом.
Но на дне рождения появились люди, которые, почему-то, поселили в ней желание стать, наконец, «полноценным» мутантом.
Нерейва опоздала на день рождения, но пришла не одна. Василиса очень ждала и очень боялась встречи с ее любимыми воспитанниками, потому что ожидала увидеть собранных и серьезных подростков, не готовых тратить время на лишние знакомства. Собранной оказалась девушка с прямой, даже королевской осанкой, одетая просто и элегантно. Ее идеальное каре и смелый, прямой взгляд поначалу поставили Василису в тупик – слишком уж серьезной и холодной она показалась. Девушка представилась как «Диана Фрезер, воздушная стихия», мягко пожала Василисе руку и улыбнулась, поздравляя с днем рождения, и этой крупицы вежливости ей почему-то хватило, чтобы заполучить расположение Василисы. Рядом с Дианой Фрезер маячила полная ей противоположность – веселый, вечно подвижный парень, с растрепанными золотыми кудрями и с не сходящей с лица широкой улыбкой. «Маар Броннер, твой будущий друг», сказал он, крепко пожав Василисе руку, и, коротко вскрикнув, спешно поцеловал эту же руку. Диана рядом с ним снисходительно покачала головой, добавив: «к нему сложно привыкнуть».
Василису не удивляло поведение Маара – наоборот, его торопливость только располагала к себе. По-настоящему поразили его глаза – ярко-зеленые, словно выкрашенные в фотошопе, с узковатыми и слишком вытянутыми для человека зрачками. Такие чаще встретить можно у котов. Складывалось впечатление, что все мутанты обязательно должны были обладать необычными, или хотя бы запоминающимися глазами.
Маар, как оказалось, не просто так похож на кота. Его способностью была одна из форм метаморфизма – превращение в животных. Маар заверил, что превращение в котов ему даются лучше всего – поэтому зрачки так сузились.
Пока Василиса знакомилась с Дианой и Мааром, Захарра со своим братом маячили неподалеку и, как оказалось, уже давно были знакомы с воспитанниками Нерейвы. Ник Лазарев, присоединившийся к их случайно собранной компании, мало того, что находился с каждым в прекрасных отношениях, так еще и оказался лучшим другом Фэша Драгоция. Что совершенно не укладывалась в голове Василисы.
Вспоминая в очередной раз тот вечер, Василиса поняла, почему ей захотелось стать ученицей в новой школе отца. Эти новые люди, с которыми ей предстояло проводить каждый день, успели открыть ей мир мутантов с совсем другой стороны. Они разительно отличались от старых знакомых Василисы – Норта, Дейлы, Марка, Маришки и Елены. Диана, Маар, Ник, его отец, мама Ляхтича и Захарра, с которой Василисе посчастливилось познакомиться уже давно, оказались обычными людьми со своими обычными интересами, которые относились к Василисе как к обычному человеку. Они не давили на нее рассказами о своих способностях, не расспрашивали ее саму и были… просто приятными людьми. И, чего греха таить, очень понравились Василисе.
Почти весь оставшийся вечер она провела в случайно собранной новой компании и ни капли об этом не пожалела. Ребята с удовольствием слушали рассказы Василисы о ее обычной, старой школе, не переставая удивляться тому, что в обычных школах учат математику и биологию. С меньшим удовольствием рассказывали они о своих школах.
Мир, в котором выросли Диана и Маар, был мягким и дружелюбным: оба они оказались сиротами, которых под свое крыло взяла Нерейва. Они росли с другими такими же сиротами мутантами, вместе раскрывали свои способности, вместе учились у Нерейвы ими управлять. Мир, которому принадлежали Захарра и ее брат, был, насколько Василиса успела понять, холодным и жестоким, состоявшим из строгих и сложных уроков Астрагора, расписания, полного запретов. За пределы его замка их выпускали всего два дня в год, и лишь однажды Захарра, отличившаяся хорошим поведением, могла посещать город несколько раз в неделю. Так Василиса с ней и познакомилась.
С гораздо большим удовольствием ребята рассказывали о себе – точнее, друг о друге. Маар, позитивный и вечно радостный, не переставал хвастаться своей подругой Дианой, оказавшейся милой и умной девушкой, ее невероятными навыками фотографа, про которые он отзывался как о «лучших в мире». Диана, в свою очередь, гордилась Мааром, а заодно и Ником, за их феноменальные способности в области механики и всего, что с этим связано. Маар, слегка смущенный таким вниманием, переводил его на Ника, нахваливая его «всегда ровный загар». «Посмотрите на него, он как будто бы только из солярия. Нет, правда, как ты загораешь?» Ник, очень сильно смущенный комплиментами с двух сторон, переводил все внимание на Захарру, рассказывая, как потрясающе она умеет рисовать. Здесь в диалог охотно вступал ее брат, подробно описывая, какие картины она ему дарила, и тут же активно хвалил все успехи сестры в развитии ее способности – гидрокинеза (умение управлять водой). Захарра переводить внимание не торопилась.
Фэш все же отличался от остальных. На Василису он произвел неизгладимое впечатление заносчивого и горделивого мальчишки, хоть он старательно пытался это скрыть, разбрасываясь иногда обидными шутками в сторону Василисы и Маара. Маар ему не сильно нравился, а Василиса была «вообще фейрой». В прочем, любые колкости быстро сглаживались ответными колкостями от Захарры и Ника. Хотя Захарра и Маар часто были не прочь поприпираться и друг с другом – Василиса мысленно объясняла это их поразительной схожестью: подвижностью, любовью к розыгрышам, оптимизмом и постоянным весельем.
Хоть Фэш и понравился Василисе меньше всех на фоне спокойных и приятных Ника и Дианы, ярких и улыбчивых Захарры и Маара, но и он оказался вполне неплохим собеседником. Одновременно с недоверием, он вызывал в Василисе восхищение: Фэш оказался обладателем не одной, а сразу двух способностей – врожденного телекинеза и приобретенного умения читать мысли, что редкость не просто среди мутантов, но и особенно в таком возрасте. В то же время он ни капли не кичился этим, хотя, как Василиса успела понять, был одним из лучших учеников Астрагора.
Об этом существе Василиса старалась никогда не думать. И была очень рада, что Захарра сможет от него сбежать хоть ненадолго…
Так ребята и поладили – случайно и гармонично. На это повлияла их огромная общая ненависть к Марку и его компании, к которой, как оказалось, принадлежал вполне спокойный и адекватный на первый взгляд Ярис, и легкая неприязнь к остальной семье Драгоциев. Василиса никого, кроме Астрагора, и не знала, но была очень рада, что больше ни с кем кроме Фэша и Захарры пообщаться ей не удалось. Если Фэш был таким заносчивым, сложно представить, какими неприятными могли оказаться его кузены, недоверчивые взгляды которых, впрочем, она ловила время от времени.
В общем, уснула после праздника Василиса совершенно довольная новыми знакомствами. Оставшаяся без дружеского общения на целый год, она так сильно зацепилась за этих ребят, что сама и не заметила, как стала отсчитывать дни до первого сентября. Проснувшаяся уверенность в себе любезно затыкала тревожность по поводу того, что в этой компании Василиса была лишней, и говорила, что упускать приятных людей нельзя.
Ну, а сейчас – ужин в компании отца, Норта и Дейлы, и вдруг посетившей их Елены. Даже милая Николь, единственный приятный и расположенный к ней ровесник в этом доме, заболела и к ужину спускаться не планировала. Даже Фэш Драгоций на фоне такой компании показался ангелочком.
***
И вот наступило тридцать первое августа.
Сегодня Огневы заселяются в школу, которая станет их новым домом. Все остальные ученики приедут туда завтра. Василиса и радовалось, и волновалась, и нервничала так сильно, что во время сборов, начавшихся с самого утра, роняла абсолютно все, что хоть на секунду попадало ей в руки.
Любые сборы еще со времен поездок в другие города на соревнования выбивали Василису из колеи – ее с успехом хватало лишь на полчаса. Еще в коридоре она умудрилась столкнуться с Нортом, который, видимо, и не знал, что в новом доме для ненавистный сестры тоже было подготовлено местечко. Осознание на его лице сопровождалось таким смешным презрением и злостью, что воспоминания об этом случайном столкновении придавали Василисы сил на сборы – пусть бесится от одного ее присутствия!
— Василис, можно? – вдруг раздается из-за приоткрывающейся двери.
— Конечно, заходи, – говорит Василиса, с облегчением узнавая Николь.
Николь заходит, держа что-то в руках, и с легкой завистью осматривает комнату сестры.
— Повезло ж тебе, почти собралась.
— Ну, почти шесть часов сборов прошли не зря, — отвечает Василиса, застегивая последний чемодан. — А ты разве нет?
— Собираться с Дейлой не так просто, как кажется, — тихонечко хихикает она. — Наши способности здесь не помогут.
Способность Николь — создание иллюзий, а Дейла обладает аурой невидимости (способность делать невидимым не только себя, но и рядом находящиеся предметы или людей). Способности, конечно, классные, но сестра права — в этом случае они не подходят. А вот способность Василисы подошла бы.
— Это твоё, — Николь протягивает сестре ее один из немногих нарядных топов, который Николь когда-то давно одалживала. — Вот разбирала и нашла.
— Дейла ругалась? — вскидывает Василиса бровь, понимая, что белобрысая Дейла была не в восторге, обнаружив вещь нелюбимой сестры в гардеробе любимой сестры.
— Да нет, даже не заметила.
— Ладно тебе, оставь себе.
— Да не, что ты…
— Оставь, — обрывает она Николь и добавляет чуть мягче. — У отца сейчас просить бесполезно, и так весь на нервах, а у нас с тобой один размер.
— Ох, спасибо, — Николь, исполненная благодарностью за понравившуюся ей вещь, мягко обнимает сестру.
— Ух, как ты обниматься любишь, — улыбается Василиса, смущенная таким вниманием.
— Шанса не упускаю.
Сестра уходит, кидая: «Пожелай удачи». Василиса сочувствующе желает удачи и наконец падает на кровать, печально рассматривая полупустую комнату, к которой она так успела привыкнуть за год. Теперь скучать придется не только по Лешке и гимнастике, но еще и по этим четырем стенам.
Небо за окном опять чернеет, который день подряд намечается дождь. Неожиданно Василиса замечает недавно найденную прозрачную вазу на подоконнике. Она берет ее в руки, снова рассматривая уже знакомую хрустальную вещь. Что-то ей подсказывает, что ваза, про которую она не успела спросить у отца, должна поехать с новой хозяйкой.
Словно вылезая из мыслей, в комнате неожиданно появляется Нортон-старший.
— Я надеюсь, что ты уже собралась, — холодно бросает он.
— И тебе привет.
— Предполагал, что у тебя больше вещей, — игнорируя дочь, отец разглядывает ее вещи, которые умудрились уместиться в два больших саквояжа и небольшой рюкзак. Его взгляд на секунду задерживается на вазе.
— Хотела спросить, ты не знаешь, что это за ваза? — Василиса протягивает ее отцу, который не спешит брать вазу в руки. — Случайно нашла здесь, но мне она не принадлежит. Тут еще есть гравировка, вот, Н.О…
— Без понятия. Должно быть слуги напутали. Накинь дождевик, — сухо бросает он, — там дождь собирается, и садись в машину с братом и сестрами. Я и Елена поедем на другой, а слуги возьмут твои вещи, — говорит Нортон-старший и уходит, так и не дав Василисе никакого внятного ответа.
Василисин раздраженный цок остается без всякого внимания. Хотя, чего еще можно было от него ожидать.
И все же странная реакция. Поэтому ваза точно поедет с ней.
***
Они уже полчаса едут не пойми куда.
Машину ведет господин Эрн, рядом с ним на переднем сидении развалился Норт, а на заднем разместились Василиса, Дейла и Николь посередине. Из звуков в машине – тихое радио и редкие раздражающие вопросы от Норта: «а долго нам еще ехать?». Такая обстановка в сложившейся ситуации в целом устраивает Василису, изо всех сил старающуюся игнорировать существование брата.
Она вслушивается в дождь, хлестающий по стеклам, и бесконечно раздумывает о завтрашнем дне. Интересно, не забыли ли новые знакомые Василису? Переживают ли они так же, как она, перед встречей? Она вдруг подумала, что совсем забыла спросить их, хотят ли ребята вообще в эту школу под попечительство ее отца. Может, они и не желали бы там появляться…
— Приехали.
Голос Эрна возвращает Василису в реальность. Они въехали в большие белые ворота, и сейчас Василиса, находясь в полном шоке и непонимании, просто рассматривает особняк, спешно выбираясь из машины. Конечно, ее челюсть уже встретилась с землёй. Да и у тройняшек не менее ошарашенный вид.
Огромный, невероятно огромный дом с синей крышей в три этажа, с такой же огромной территорией и большим бассейном прямо перед входом и… у нее просто нет слов!! Это рай?! Они сюда точно учиться приехали?!
Василиса видит, как из этого дома (если язык вообще повернется называть это домом) выходят несколько… роботов? Роботов, очень похожих на людей, с человеческими лицами, прическами и нарядами, такие жуткие... Правда, больше деревянные, нежели металлические...
— Это клокеры, — кто-то шепчет ответ на ее немой вопрос. Это Николь, в миг оказавшаяся рядом. Сестра удивлена не меньше. — Наши новые слуги, — вздыхая, говорит она. Какое-то время они молча рассматривают приближающихся к ним клокеров, пытаясь поверить в реальность происходящего.
Тут во двор въезжает ещё одна машина, и из неё под локоть выходят Нортон-старший и Елена, довольно осматривая дом и вытянутые от удивления лица детей.
— Ну что ж, дети, — говорит Нортон-старший, обводя рукой всю эту красоту, — это наш новый дом.
Он всё ещё держит под руку Мортинову, и Василиса еле сдерживается, чтобы не убежать куда-нибудь подальше от этой мерзкой картины.
— Сейчас клокеры проводят вас в ваши комнаты, находящиеся на втором этаже, а вот экскурсию мы проведем завтра, вместе с остальными, кхм, учениками, — и вместе с этой гадюкой Еленой первыми заходят в дом.
И только сейчас Василиса замечает, что перед ней уже стоят четверо клокеров, трое из которых держат ее вещи.
— За мной, пожалуйста, миледи, — металлическим голосом говорит тот, у кого руки не заняты вещами. Ух ты, миледи. Василиса в немом восторге, но с легким неприятным остатком от встречи с довольной Еленой, направляется за своими сопровождающими в след за Нортом, который уже почти зашёл в дом.
Со следующими открывающимися картинами восторг перестает быть немым. Первый этаж незримо разделен на столовую и пространство, напоминающее гостиную. В так называемой столовой стоят столы квадратной формы, за каждым из которых может поместиться по шесть, если не больше, человек. А с правой стороны, в условной гостиной, небольшой прозрачный столик и вокруг него несколько кресел и диванов, а на прозрачной стене висит широкий телевизор. Почти все стены, кроме задней с лестницей, на первом этаже прозрачные. А в самом центре… фонтан.
Не очень большой, с мраморной фигурой какой-то крылатой девы в основе. Рядом по бокам стоят два малыша-карапуза, тоже с крылышками.
Вся красота первого этажа отделана в стиле минимализма. Ничего лишнего, если закрыть глаза на фонтан, в сине-серых тонах.
Под тихое журчание воды в фонтане новые жильцы поднимаются по центральной прозрачной лестнице на второй этаж. Здесь обстановка немного меняется. Спокойные серо-синие тона сменяются бордовыми коврами и огромными люстрами по всему темному коридору без окон, словно Василиса из модного современного отеля шагнула в чей-то небольшой замок.
По одной стороне тянутся комнаты, словно номера в отеле (у них даже числа на дверях, обозначающие номера комнат). В седьмую, восьмую и девятую заселяются Норт, Дейла и Николь, соответственно. Их клокеры заходят вместе с ними, затаскивая вещи. Оставшиеся клокеры ведут Василису до самого конца коридора, где прячется дверь с золотистым числом «12».
— Василиса Огнева, это ваша, — клокеры первыми заходят в комнату, затаскивая вещи. — Вам помочь? — спрашивает сопровождающий безжизненным голосом, намекая на разгрузку вещей.
— Нет, — отказывается Василиса, хотя чувствует усталость от массы ярких эмоций, пережитых сегодня.
Клокер кивает и, поскрипывая, удаляется вместе с остальными собратьями.
Василисе безумно интересно посмотреть на весь дом, но сейчас она заходит в новое жилище и… оказывается в своей комнате. Она точно такая же, как и комната в поместье отца. Большие окна с белыми занавесками напротив двери, кровать под темно-зеленым пледом около левой стены. Небольшая тумба и кресло рядом. Длинный письменный стол напротив кровати и над ним книжные полки, уходящие вверх. Большой камин в левом углу напротив окна, рядом с ним дверь в ванную, точно такую же, какая была у нее раньше. Напротив ванной точно такая же незаметная дверь в гардеробную, которая, удивительно, оказывается точно такой же, как и в поместье отца.
Удивительно, как он смог такое провернуть? Но за это отцу спасибо – знакомый уголок в абсолютно незнакомой обстановке пришелся как раз кстати.
Вся комната обустроена в зелено-белых тонах, и зеленый действует на Василису как снотворное, и она уже направляется к кровати, но, к сожалению, вспоминает, что надо разобрать вещи, ибо потом будет некогда.
Через каких-то пару бесконечных часов вещи разобраны, и Василиса как заколдованная снова берет в руки хрустальную вазу, которую она решила поставить на подоконник. С окна ей открывается вид на внутренний двор. Деревья с широкой кроной, декоративный прудик с уточками, дорожки из камня, клумбы… да это же сад! Прекрасный, просторный садик с ровным газоном и тропинками, отличное место для уединения и наслаждения природой. Василиса бы с удовольствием направилась исследовать двор, но усталость от вещей, дороги и впечатлений, ведет ее к кровати.
