***
Фэш резко открывает глаза и замечает одно: он не в своей комнате. Холодная стена справа от него, теплое тело слева…Так, стоп. Он медленно переворачивается с одного бока на другой. Голова словно разбитая на тысячи кусочков ваза, склеенная заново. Что же вчера произошло? Вот же… Кое-как перевернувшись, Фэш видит рядом девушку. Длинные рыжие волосы и…о-о, черт. Черт, черт, черт. — Проснулся? — Огнева вдруг быстро садится, будто вообще и не спала. — Что?.. — Объяснить, что вчера было? — она задумчиво проводит перебинтованной ладонью по одеялу и взлохмачивает свои и так перепутанные волосы. — Сначала скажи: «Спасибо». — Не понял. — Просто скажи: «спасибо». — Спасибо? — Вчера на славу отпраздновали твоё совершеннолетие, ключевым событием вечера стала ссора Огневых. Видела, как вы подслушивали, — она поднимает руку, показывая повязку. — После вдруг объявилось три человека: кузина Резниковой, которая выжила после какого-то пожара, и ещё двое парней с ней. Теперь они будут жить с нами. Вот так. — Погоди, я помню только твою ссору с отцом. — Правильно, потому что, вероятно, сразу после этого ты ушёл пить. Один. — Ага, помню. А что я тут… мы тут… — Ничего не было, — замахала руками она. — Просто после долгого рассказа этой Мэри, идя к себе, я вдруг наткнулась на тебя. Мы... встретились и… — Василиса не договаривает. Она отводит взгляд, прикусывая губу, наверняка гадая, что сказать. Но Фэш все вспомнил сам. И не подал виду. — В общем, мы разошлись, но часа в четыре утра ты так громко стучал в дверь, что пришлось открыть. Я впустила тебя к себе, хотела на кресло уложить по доброте душевной, но ты занял место на моей кровати, и, как бы я тебя не гнала, просто заснул. Я не могу спать в креслах, пришлось выстраивать стену из подушек и ложиться рядом. А, кстати, доброе утро, как голова? — Жить буду. Спасибо за то, что просто не прибила. — Ты уже сказал. Василиса спрыгнула с кровати, направляясь в ванную, и через секунду оставила незваного гостя одного. Жутко побледневшего. Всё ещё не слезая с кровати, он бездумно рассматривает комнату, пытаясь уложить всё в голове. Его как-то больше волнуют не новички, а Василиса. Целовались? Ник всегда говорил, что пьяным Фэш неизменно делает то, что всегда хотел. Врезать Марку, подставить подножку Войту, подшутить над Роком, врезать Примаро, врезать Диру, а тут ещё и дочь Огнева. Фэш гнал все эти мысли, но у него очень плохо это получалось. Он упал лицом обратно в подушку, вдруг почувствовав запах Василисы, и, кажется, стал совсем сходить с ума. Что-то в нем неуловимо изменилось. Василиса вышла, уже не в пижаме, и начала копаться в ящиках. Фэша за все произошедшее жутко гложет совесть, но вместо извинений, которых и сформулировать нельзя, он спрашивает: — Мэри Резникова? Так, она жива? — Ага. Плела всем, как она вдруг оказалась в совершенно другом месте во время пожара, якобы способность объявилась. Что-то я ей не доверяю. — А кто её, м-м, спутники? — Сирота Денис Романов* и… — она сильно захлопнула очередной ящик и через силу договорила, — Бен Клаус. — Ты его знаешь? Огнева бледнеет, и, резко развернувшись к разлегшемуся на ее кровати гостю, недоуменно спрашивает: — Опять мысли читаешь? — Я просто спросил. И угадал. — Иди в ванну, умойся хотя бы, — тяжело вздыхает Огнева, не отвечая на вопрос.***
— Так, ты мне не расскажешь про Бена Клауса? — Нет. Сегодня и завтра занятий не будет, но завтрак никто не отменял. И вот, решив пойти вместе с Василисой под предлогом того, что один он на многочисленные вопросы отвечать не хочет, Фэш терпеливо ждет, пока та закончит расчёсывать свои длиннющие волосы. — У тебя милая комната, — говорит он, разглядывая ее впервые, и совершенно не знает, как и о чем теперь с Василисой говорить. — Спасибо. А у тебя картина красивая висит. Фэш вдруг улыбнулся. — Да. Ты уже говорила. Василиса мягко улыбается, а Фэш, весь уже изведясь от назойливых мыслей, садится на кресло рядом с кроватью, в котором, по идее, он должен был провести ночь. — Тогда скажи, — он закидывает ногу на ногу, решившись аккуратно затронуть тему, — я тебе вчера ничего не сказал? Ну, то есть, ничего странного? — он щурится, ожидая увидеть какую-нибудь нестандартную реакцию. И проверить, все ли он так хорошо помнит. Украдкой кинув на него взгляд через отражение в зеркале, Огнева коротко ответила: — Василёк. — Ага, спасибо, я понял. — Вчера ты называл меня васильком. Почему? — Думаешь, я знаю? Вероятно, из-за глаз. Тяжело вздохнув, Огнева присаживается к Фэшу на подлокотник кресла. Он двигается, предлагая ей место рядом, но она остается сидеть так же. — Ты мне друг? — А ты как думаешь? — невольно Фэш вспоминает, как в детстве отец, не желая отвечать на его многочисленные глупые вопросы по типу «почему кошка мяукает» или «зачем нужно есть овощи», отмахивался, спрашивая у сына это. А тот, кстати, выдавал интересные теории. И теперь ему было интересно услышать теорию о том, друзья ли они? Вздыхая, Огнева прикрывает глаза, словно передавая душевное состояние Фэша. — Бен Клаус несколько лет назад был капитаном команды по футболу школы номер 122. Спортивный, высокий, с мя-я-ягкими темными волосами и океа-а-аном шоколадных глаз, в котором ка-аждая девчонка города мечтала утопиться. Как думаешь, в седьмом классе я была исключением? — Ну, началось, Огнева, ты низко пала в моих глазах. Я уже успел подумать, что ты не будешь бегать за каждым красавчиком-мачо. — Как бы я хотела оправдать твои ожидания, — тихо смеётся Василиса. — Ладно, извини. — Так вот. Мне было тринадцать, ему шестнадцать. Бен Клаус никогда не смотрел на таких девчонок, как я… — Погоди, а в чем проблема, — неожиданно для самого себя, вдруг прерывает ее Фэш. Василиса серьезно посмотрела на серьезного Драгоция. И рассмеялась. Этого Фэш тоже не понял. — В общем, я… о, боже, вернуться бы в прошлое… грезила о красавчике-футболисте несколько месяцев, пока вдруг он каким-то чудом не обратил на меня внимание. Просто столкнулись в коридоре. Я уронила книги… — …и как в похожих друг на друга любовных романах, он наклонился к тебе, чтобы помочь, ваши руки соприкоснулись, взгляды пересеклись, зажигая в ваших сердцах пламя любви, — ухмыляется Фэш. Они молчат около минуты, и тот наконец спрашивает: — Ну? — Между прочим, так и было. Василиса терпеливо ждёт, пока Фэш успокоится или просто умрет от смеха, и вдруг он понимает, что ей вообще не смешно. — Прости меня ещё раз. — Идиот. Мне было тринадцать. — Правда, прости. — Я убью тебя во сне. — Ну, всё-всё, я больше так не буду. — Я закончу рассказывать, но всё равно убью тебя во сне. — Хорошо, договорились. — Ладно. Он чуть ли не через пару дней предложил мне встречаться. Господи, я думала, что попала в сказку. Мы везде были вместе. Поцелуйчики, обнимашки, подарки… Все девочки ну просто пускали слюни, мечтая оказаться на моём месте. Мы… фух, клялись друг другу в любви… Я тогда начала ходить на уличные танцы... Не смейся, Драгоций, — прерывается Огнева, замечая его выражение лица, — это было очень популярно тогда, я ещё и на гимнастику ходила, а спортсмены посещали занятия бесплатно. Ну, и Бен пошёл туда ради меня. Этот «рай» длился аж полтора года, невероятно долго. Пока мой лучший друг, Лёша, — голос её вдруг дрогнул. — Я готов был прервать тебя после каждого слова на какой-нибудь саркастичный комментарий, особенно на месте с клятвами любви, но сейчас я просто не могу удержаться… — Фэш, ну, не надо. — Всё так плохо, да? — Он случайно подслушал один разговор. Инга — моя соперница по гимнастике, — Василиса едва заметно кивнула. — Первый предатель в моей жизни и умелая заговорщица, — вдруг язвительно добавила она. — Они поспорили на меня, Инга и Бен. Последний должен был влюбить меня в себя, а потом опозорить перед всеми. На следующий день, все, кроме Лёшки, тыкали в меня пальцем и смеялись. До того момента, пока отец не забрал меня к себе. Полгода все это обсуждали. А потом появляется этот Марк, Норт… думала, что с отцом мне станет лучше, никто не будет издеваться не пойми за что надо мной. Но в людях разбираться я так и не научилась, — она улыбается, пытаясь сделать из последних слов шутку. Где-то снизу слышатся голоса из столовой, где уже все собрались на завтрак. Василиса методично спутывает только что расчесанные волосы. — У меня есть гениальное предложение, — вдруг говорит Фэш. — Ну. — Давай я просто убью этого гада, и всё будет нормально. — Фэш, ты правда идиот. — Если ты хочешь, чтобы Бен Клаус мучился, я могу сначала разбить ему сердце, — Василиса вдруг искренне смеется, из-за чего и Фэш начинает улыбаться. — Так ты всё-таки?.. После того, как я увидела вас с Ником друг на друге, меня не покидали сомнения… — Ой, — фыркает Фэш, — и кто из нас идиот? Он переводит на Василису многозначительный взгляд, но та лишь пожимает плечами. Фэшу вдруг стало очень жаль Огневу. Она ведь такая внимательная и добрая. Всегда терпеливо расспрашивала и слушала Фэша о его занятиях с ее отцом, всегда на занятиях по боевым искусствам помогала подняться тем, у кого не получалось встать после тяжелого боя, даже если это была Дейла или Маришка. Она всегда замечала изменения в настроении друзей и всегда интересовалась, что случилось. Василиса всегда очень старательно занималась на уроках и на их несчастных дополнительных занятиях по латыни. Она вообще была очень приятной, сообразительной, даже смелой. Она не могла нравиться всем, но разве заслуживала такого отвратительного отношения, даже если кому-то перешла дорогу? Да еще и будучи совсем ребенком. Глупым влюбленным ребенком… Такая печальная сейчас… вот он урод. Просто придурок. Надо же было до такого додуматься. Кажется, даже Марк не смог бы провернуть ни с кем такое. А он тот еще болван… И с чего она решила, что никому бы не понравилась?.. Фэш аккуратно касается ее руки, предлагая сесть рядом. Та, уж слишком погруженная в свои мысли, садится с ним – кресло большое, худенькая Василиса легко помещалась рядом. Фэш, наверное, впервые за долгое время тронутый так чьей-то историей, очень аккуратно, словно опасаясь, что Василиса рассыплется, мягко обнимает ее за плечи. — Слушай, Василиса, он – полный придурок. Мне жаль, что такое произошло с тобой. И ты точно не заслужила такого отношения – ни тогда, ни когда-либо еще. — Да что теперь поделать, забудь, давно было… А вообще спасибо, что выслушал, — она повернулась к нему. — Тебе спасибо, что поделилась. Устроим этому идиоту веселые школьные будни. И, кстати, не надо думать, что у нас было что-то с Ником, — вдруг с наигранной серьезностью добавляет он. — Так я тебе и поверила, — почему-то шепчет Василиса. Фэш, не сводя взгляда с ее синих глаз, вдруг, непонятно чем ведомый, наклоняется к ней слишком близко. И уже полностью все осознавая, несмело целует. И она вдруг отвечает. Да. Так же приятно, как и вчера. — Ну? Теперь веришь? — вдруг почувствовавший неловкость Фэш резко отстраняется. — Ну… И опять целует ее. Вот так просто. Дочку Нортона Огнева. И что такого случилось в его жизни, что он пришел к этому? Он не знал. Просто целовал и не хотел думать. В этот раз, вся пунцовая от смущения, первой отстраняется Василиса. Она разглядывает его и наконец-то находит, что сказать. — Время уже. Они быстро поднимаются, а Фэш кашляет, скрывая смешки. Он подходит к двери, ожидая, пока Василиса поправит одеяло на кровати, и вдруг спрашивает: — Надеюсь, ты не думаешь, что я бестактный? — Думаю. — Тебе же понравилось. — Стой. Я тебе только что рассказала трагичную историю любви со мной в главной роли, и ты меня… целуешь? Серьёзно? Они уже стоят около двери, и, открывая её, Фэш добавляет: — Немного бестактно, да. Но тебе понравилось. — Что понравилось? А за дверью их встречает сюрприз в виде большой и злой горы по имени Нортон Огнев. — Извини, но мы и так опаздываем на завтрак, — холодно и бездушно бросает Василиса и, хватая Фэша за руку, телепортирует их прямо в столовую.***
Их совместное появление друзья встретили так же, как и вчера. — Что-то в последнее время вы стали чаще вместе ходить. С чего это? — О чём ты думаешь, Захарра? Просто встретились в коридоре и телепортировались вместе, — бурчит Василиса, садясь за стол. — Так, это и есть те самые, да? — указывает Фэш на сидящих за соседним столом троих незнакомых ему подростков. Диана вдруг очень задумчиво рассматривает его, прекрасно помня, что вчера он ушел от них за Василисой. Фэш отворнулся от нее. — Вчера вдруг пропало несколько бутылок вина и Фэш Драгоций. Сегодня объявился Фэш Драгоций, но где же те бутылки вина? — задумчиво изрекает Маар, вызывая у всех приступ смеха. Очень смешно. — Ого, прям несколько бутылок? Ты алкоголик или да? — Дианина фраза тоже попадает в список «топа фраз, чтобы откровенно поржать над Фэшем Драгоцием». — Ну, раз он никого не позвал, то… — даже Ник сегодня издевается над ним, а ведь прошло так мало часов с его дня рождения! Пора искать нового лучшего друга. — Василиса, ты как? — негромко прерывает Ника Захарра, явно намекая на вчерашнюю ссору с отцом. — В порядке вещей, — отмахивается Василиса, но всем видно, что для нее это было из ряда вон выходящим. Диана кладет руку на руку Василисы, Ник аккуратно приобнимает ее. Та улыбается от трогательного внимания друзей, и Фэш невольно улыбается вместе с ней, — нет, все правда нормально. — Он повел себя отвратительно. Ты точно не заслуживаешь такого отношения, — тихо добавляет Маар. Василиса грустно улыбается ему. Какое-то время все молчат, каждый здесь будто пытался что-то сказать или спросить, а Фэш прямо-таки чувствовал как Василисе некомфортно об этом думать. — Разве кто-то выжил после пожара в доме Резниковых? — переводит он тему на менее неприятную. — Да, — отвечает кто-то сзади, — давно не виделись, Фэш Драгоций, я тебя сразу и не узнала. Фэш смутно помнил её добродушной толстушкой, по которой и нельзя было сказать, что та Резникова. А теперь, по словам Василисы, Мэри ещё та стерва. Хотя, кто её знает. — А ты изменилась. Похорошела, — вдруг вскакивает Фэш со стула, целуя протянутую, вероятно, для рукопожатия, руку. Что ж, манеры. — Спасибо, а ты тоже вырос, возмужал, — она вдруг оборачивается к столу. — А ты ведь Захарра, да? Я помню тебя еще с куцыми хвостиками. Потом происходит что-то неожиданное для всех. Захарра вскакивает и со слезами бросается к Мэри на шею. Что тут началось.. К Мэри подошёл знакомиться или же вспоминать её чуть ли не каждый подросток в этом доме, Фэша вмиг зажали. — Опять всё внимание тебе, Резникова? — в толпу протискивается загорелый паренек, чуть выше самой Мэри. — Всем привет, я Денис. — А я Бен. Бен… где-то Фэш уже его слышал, это имя. После знакомства с ним Драгоция не оставляет странное чувство, будто с этим именем что-то связано. Что-то плохое.***
Василиса топчется у кабинета отца какое-то время, все не может собраться с духом. Подкинула же судьба ей в коридоре отца, который сказал ей срочно зайти в кабинет. Надо просто чаще телепортироваться, думает Василиса. Да, в этом Доме теперь как можно чаще… И с совсем уж тяжелым сердцем, отворяет дверь. Отец сидит за столом, перебирая какие-то бумаги. Появление дочери в кабинете будто совсем не отвлекает его. Нортон-старший быстрым жестом указывает на диван рядом со столом, предлагая присесть. Василиса, разнерничавшись, покорно садится. Отец все же отрывается от бумаг и снова смотрит своим прямым, тяжелым, холодным взглядом на нее. Который постоянно заставлял захотеть сжаться с размерах. И желательно исчезнуть. — Как твоя рука? — наконец спросил он. — Нормально. Что от меня нужно? — дрогнувшим голосом спросила Василиса. Какой же тяжелый взгляд… — От тебя — ничего, — устало заверяет отец, откидываясь на спинку стула и продолжая смотреть на дочь. — От меня — да. Я хотел попросить прощения. Василиса старательно прячет усмешку. Прощения. Зачем? Она очень хочет ответить что-то язвительное и обидное, но почему-то не может. Он ведь никогда не просил у нее прощения. И, кажется, просил редко у кого-то вообще. Василиса знала, что ее мать жива – Ирина как-то сказала ей, что они близкие подруги. Конечно, ее мать знала, что дочь у отца. Она точно могла с ней встретиться, но не встретилась. Отец забрал Василису спустя пятнадцать лет после ее рождения. И с того момента ни разу не повел себя, как любящий отец. Она давно уже смирилась с мыслью, что никому не нужна. Его слова были ожидаемы – даже лучше напрямую услышать правду. Только вот узнать, что твое рождения было ошибкой и за такие слова ей почему-то нужно оставаться благодарной – это чересчур даже для ее ситуации. Она уже долго думала над его словами вчера. В целом обо всем этом. Вчера он задел ее до глубины души – Василиса колко ответила тем же. Но ответила неправду – конечно, он был нужен ей. Он – ее отец, который дал ей дом, возможность быть тем, кем она является, Захарру, Диану, Ника, Маара, Фэша. Дал ей Нерейву и Миракла. Сестру Николь. Она сказала неправду – и очень надеялась узнать, что он соврал тоже. — Мне… нелегко даются извинения. Но сейчас без них никак. Прости меня. Василиса аж подрагивать начала. Может, хорошо, что после появления Бена внизу она отправилась искать Диего и случайно наткнулась на отца? Такое ведь… не каждый день услышишь… Она молчала. Ее мысли почему-то зацепились за маму. Отец тяжело вздохнул, не увидев никакой реакции. Сцепил руки в замок. Оглядел лицо дочери вдоль и поперек. — Признаю: я был неправ. Совершенно не прав. Василиса прямо таки задрожала. Неужели? Он сказал то, что она так ждала услышать. Но правда ли это? Не извинения ли ради извинений? Не попытка наладить контакт просто, чтобы все вокруг не судачили об обиженной младшей дочери Огнева? Василиса никогда этого не узнает. И все же он перед ней извинился. — Ты, конечно, не заслужила такого обращения, Василиса. Слишком часто она сегодня слышала это. Снова молчала. И снова зацепилась за… — Расскажи мне о маме, — неожиданно просит она. — Что, прости? — Ты прекрасно меня расслышал. На некоторое время в кабинете, который вчера был переполнен людьми, повисает тишина. Нортон-старший совершенно не торопится что-либо рассказывать, да и вряд ли расскажет. — Ты вчера сказал, что я никому не нужна… — Василиса, это неправда. — …Ни тебе, ни матери, ни кому-либо ещё. Если ты хочешь доказать то, что ты был не прав… заставь меня почувствовать себя нужной. Расскажи о маме. Пожалуйста. Отец как-то неуловимо изменился в лице, то ли туча набежала, то ли наоборот, убежала... Он расцепляет руки, потом снова сцепляет их в замок и, тяжело вздыхая, начинает свой рассказ: — Ты невероятно на неё похожа: внешность, взгляд, походка, даже голос… Ты переняла от неё почти все: красоту, непослушание, настойчивость. Ты её копия, Василиса. Каждый раз, смотря на тебя, я вижу твою мать… Лиссу. У вас даже имена похожие. И, наверное, переняла от неё ты и силу. Как бы тебе сказать… Отступим от темы. Ты прекрасно знаешь, что мутанты рождаются с одной способностью, это потом большими усилиями некоторые смогут приобрести еще одну, максимум — две способности, полностью не овладев ими. Даже тот же Астрагор, мимикрия — одна способность, он не сможет пользоваться другими в полной мере. Но есть люди, которые рождаются сразу с несколькими. С двумя, тремя, четырьмя. Часто бывает, что при этом мутанту известна лишь одна, другие врожденные проявляются позже. Мало того, что такие мутанты могут развить сразу несколько способностей до пятого уровня**, так ещё и с легкостью, прилагая минимум усилий и времени, они могут овладеть и другими способностями. Твой прадед говорит, что обладатели флёра могут иметь до десяти способностей. Как ты уже догадалась, твоя мать — одна из таких. Такие вещи встречаются невероятно редко и мало того, не передаются обычно кровными узами. Радиолокация***, предсказывание наиболее вероятного будущего и ментальный блок**** — вот флёр твоей матери. Я подозреваю, что ты тоже обладаешь таким даром, и даже догадываюсь, какой именно способностью… Тебе не интересно? — Флер, уровни, еще способность…Ты сказал, что догадываешься, но сам не уверен. Если я и правда обладатель этого флера, то пусть он сам появляется. Меня не интересует это. По крайней мере, сейчас. Расскажи мне не о способностях мамы, а о ней самой. Какой она была, где вы познакомились… — Юная леди, вам не кажется, что вы перешли границы? — серо-зеленые глаза отца, обычно равнодушные, вдруг сверкнули холодным огнем. — Ладно-ладно… спасибо за рассказ. Я, пожалуй, пойду. Отец кивает и закрывает глаза, устало откидываясь на спинку кресла, словно собирается заснуть. Василиса уже почти выходит и вдруг останавливается у двери. — И да. Мы квиты. До отца сначала не доходит смысл слов дочери, но, когда она уже захлопывает дверь с победной улыбкой… — Василиса! Василисе было тяжело после его слов, и в какой-то момент, несмотря на всю ту бурю чувств, что вызвали в ней его извинения, она захотела, чтоб он почувствовал что-то похожее. Ему всегда сложно говорить о прошлом, тем более о людях, которых он когда-то любил, сложно говорить искренне, сложно что-то говорить ей. И вот Василиса мало того, что заставила почувствовать отца на своем месте хоть немного, она еще и многое наконец-то узнала о матери и, кажется, она обладатель редчайшего дара на Земле… А еще позлила его немного. И, кажется, они помирились. И теперь она с довольной улыбкой шла по коридору, пока что не зная, куда. Может быть, она просто побродит по Дому, раздумывая о своем, или всё-таки найдет Диего, чтобы позаниматься лишний раз. Но ее планам не суждено сбыться. — Эй, Огнева! — Что… — Пойдем со мной. Следующие несколько минут опешившая Василиса и ее неизвестный спутник чуть ли не летят по коридорам малоизвестным ей путем, скорее всего направляясь во двор. Василиса уже поняла, кто это, но останавливаться не хотела, боялась, что по инерции, остановившись, пролетит метра три. Наконец, выходя, нет-нет, вылетая на улицу, они пробегают еще и останавливаются только у самого конца внутреннего двора, где начинается граница с лесом. — Марина? — наконец озвучивает Василиса свою догадку, оказавшуюся верной. — Бога ради, Огнева, не называй меня так, меня так называет о… очень ненавистный мне человек. Василиса уже поняла о ком она, но решает не остаться в долгу: — Бога ради, Маришка, не называй меня так, меня так называют очень много ненавистных мне людей. И ты в том числе. — Думаю, нам придется оставить все прошлые обиды позади, — скрипя зубами, вдруг говорит она. — С чего вдруг? — удивленно спрашивает Василиса, между делом рассматривая Маришку. Она почти не запыхалась, значит, привыкла бегать, но это не удивительно, Василиса поняла это, когда Резникова показывала себя на боевых искусствах. А вот волосы её изменились: они больше не падают прямым золотым водопадом, который за год жизни в поместье отца она уже успела выучить, а локонами лежат на плечах, теперь уже более светлые. Белокурые, почти белые. Когда она успела поменять прическу?... Она вообще как-то вся изменилась, если считать с василисиного шестнадцатилетия. На ногах нет привычных длинных шпилек, юбка не такая короткая, глаза больше не ярко накрашены, под ними темные круги. И самое главное и удивительное — сейчас вдруг исчезла та жеманная манера, до ужаса напоминающая Елену, нет привычного кошмар-р после каждого предложения. И что-то Василисе подсказывает, что изменения на этом не закончились. — Потому что мы не враги. — Очень смешно. — Ну же, Огнева, ты же умная девочка, должна понимать. Может, мы и недолюбливаем друг друга, конкурируем, но не враждуем. — Допустим, я поверила. — Ты не почувствовала ничего странного вчера, а, Василиса? — она ее и по имени ещё назвала, что же такого ужасного случилось? — Когда появились они? После рассказа этой чёртовой сестры, не почувствовал что-то похожее на… — Туман, — уверенно продолжила она за Маришку, — эта жалость, вызванная их историей, неправильная, ненастоящая. Фальшивая. — Значит, я не ошибалась, — довольно улыбается Резникова. — Я поняла, о ком ты хочешь поговорить, но враг?.. — Самый настоящий.