***
— Я ненавижу такие занятия, а если меня поставят в пару с Николь? Или с тобой? Или… — Не волнуйся, я накостыляю тебе первой. — Это мы посмотрим, — усмехнулась себе под нос Василиса, наблюдая за спешно удаляющейся в другой конец Резниковой. — Василиса, — в прочем, новый собеседник подоспел быстро. — Здравствуйте, Диего. — Как твои дела? — Что-то случилось? — Василиса заметила, что Диего какой-то подавленный сегодня. Так обычно выглядит Миракл, когда проигрывает отцу в карты или Микка после очередной ссоры с мужем, почти всегда, то есть. — Я что, не могу поинтересоваться, как дела у моей любимой ученицы? — А разве не Николь ваша любимая ученица? — Ох, Николь — безусловно. Имеется в виду, ты на втором месте. Прогуляемся? Зал на цокольном этаже постоянно менялся, в него бесконечно добавляли новые элементы. С их первого занятия по боевым искусствам здесь появился длинный-длинный ряд бойцовских груш, еще больше метательных ножей, куча манекенов и разные тренажеры. Очень новые и, кажется, дорогие. Василиса в очередной раз задумалась, откуда у отца столько денег. Но, видимо, не бесконечное количество, раз здесь не было отопления. Как говорил Диего, чтобы согреться, будут больше двигаться. Мотивация. Пройдя вдоль тренирующихся с грушами учеников, они дошли до самого центра зала — где широкий толстый мат с маленькими ограждениями, ни дать, ни взять, — арена для бокса. Похожая на ту, в которой они проводили своей первый урок, но попрочнее. И драться им предстояло не показательно, а за полугодовую оценку по предмету. И не с господином Максимовым, а друг с другом. Всего через несколько минут. — Как сдала историю? — невзначай спросил Диего. Это был крайний экзамен, который прошёл в четверг. Теперь до следующего года можно будет отдохнуть от зубрежки и постоянной смены учителей. Нет Миракла — ведет Фальклор, у Фальклора плохое настроение — Мандигор. Взрослые постоянно то приезжают, то уезжают, то туда, то сюда… Повезло, экзамен принимали Миракл с Мандигором, а не этот псих Ляхтич. — Высший балл. — Откуда списала? — Господин Максимов… — Ладно-ладно, молодец. После моего предмета, что сдавать будете? — Латынь послезавтра. Вы можете уговорить Ирину, чтобы та дала задания полегче? — Попытка не пытка, сделаем, — он подмигнул обрадовавшейся Василисе. — Как я уже говорил, будете сражаться в парах без использования способностей. Предпоследним экзаменом будут индивидуальные способности, это я так, напоминаю тебе, а после них, прямо тридцатого декабря, сдаете мне бой со способностями… — Вы говорили, — тяжело вздыхает Василиса, впрочем, возможность сейчас так загрузить себя учебой только радует. — Я к чему клоню. Ты хороший боец, Василиса, очень старательный. Из девчонок точно лучшая в Доме, — Василиса не удивилась комплименту. Все же не просто так последний месяц она не вылезает из спортзала. — Мне придется поставить тебя с не менее сильным противником. У Василисы вдруг задрожали коленки. Этого еще не хватало? Неужели Ник? Нет, это слишком… — С кем же? — аккуратно спрашивает она. — Я хотел поставить тебя с Фэшем. Василиса даже не знала, как реагировать. Последний раз они разговаривали неделю назад, причем сильно поругались из-за какой-то ерунды, столкнувшись в коридоре. А предпоследний раз их общения — почти месяц назад перед тем, как пришла Мэри и, ни дать ни взять, обломала всю малину. Она даже не знала, хотела ли с ним драться, все же лучше, чем увидеть перед собой Николь или Захарру… Но нет. Фэш мог быть слишком агрессивен. — Хотели? — облегченно вздохнула она, но тут же подобралась, ожидая услышать имя более нежеланного противника. — Да, к выбору соперников во время экзамена я подходил осторожно. Я подошёл к Фэшу, хотел узнать, что он об этом думает, на что он мне ответил… Хм, в общем, не с Драгоцием ты стоишь. — Подождите, — останавливает она Диего, говоря тише. — Что же он ответил? Именно в этот момент Василиса уловила взгляд Фэша, который смотрел на учителя и одноклассницу издалека очень недоверчиво и даже зло. Василиса неосознанно вздрогнула – никогда она к такому взгляду не привыкнет. — Ну, он категорически отказался стоять с тобой, даже договорить не дал, щенок… — Фэша тут чуть что все называли либо «щенком», либо при других обстоятельствах «лучшим учеником». Не могли определиться. — Сказал, что с девчонками драться не станет, пальцем тебя не тронет. Но когда я сказал, что поставлю ему в пару Марину, Фэш согласился. Что у вас там происходит? — карие глаза Диего вдруг сверкнули беспокойством. Как жаль, что он все-таки до конца не понимает. Взрослые будто не замечали, как резко поменялись составы учеников за обеденными столами. Денис и Бен сдвигали столы, чтобы за ними могли уместить все, кроме Маришки и Василисы, одиноко завтракающими, обедающими, ужинающими. И Марка. Который сидел один дальше всех. Иногда к нему подсаживалась Николь, иногда она подсаживалась к девочкам. Но лишь иногда. И почему-то никто из них этого в упор не замечал. — Знать бы, — наигранно пожала плечами Василиса. Все равно никто не поверит – уже пытались. — Рано радуешься, все-таки. Так вышло, что твой новый противник тебе точно не понравится, — мрачно произнес господин Максимов, будто собирался посылать Василису на смерть. Хотя, возможно, так и есть. — Скажите сейчас, — в зале вдруг стало очень холодно. Обхватив себя руками, Василиса внимательно и даже жалостливо смотрела на учителя. Как будто бы эта информация за несколько минут до экзамена могла что-то изменить. — Думаю, ты и так много узнала, — еще мрачнее выдает Диего, смотря будто сквозь ученицу. Вот сейчас ей точно не по себе. — Удачи, Василиса. — Удачи желают только неудачникам, — тихо бурчит себе под нос Василиса, уже стремительным шагом приближаясь к одной из груш. — Чего забыла, Огнева? — говорит Фэш, краем глаза замечая ее приближение. — Какого черта, Драгоций? — Василиса резко разворачивает к себе Фэша одним движением руки. Церемониться она не собиралась. — Ты с катушек слетела? Ах, да… — Засунь свое остроумие подальше. — Я не шутил, — скептически выгнул левую бровь Драгоций. — Наплевать. В смысле ты не будешь стоять со мной в паре, — бровь Фэша повторно изогнулась. Господи, лучше уж он. — Ты понял, о чем я. — Огнева, ты — девчонка, — Драгоций поворачивается обратно к груше. — Как бы ты не отрицала это, так и есть. Вы слабые и хрупкие создания, пальцем вас тронешь, уже рассыплитесь, а тут экзамен по боевым искусствам, оценка за полугодие… Устав выслушивать такое ценное сейчас мнение Драгоция, Василиса, в секунду распаленная, делает резкую подсечку. Тот, конечно, не упал, но пошатнулся. — Это всё, на что ты… — Я сюда не бить тебя пришла. Мы бы с тобой проверили силы, вон там, — она кивнула головой на середину зала. — Но девушек ты не бьешь, видимо, Маришка не девушка? Она злилась, она уже так долго злилась на Фэша. Она понимала, что все, что он говорит, все, что сейчас происходит — это неправда. Это ложь, туман. Как и Захарра с Дианой, резко забывшие о всех их встречах и посиделках после уроков, как и Ник с Мааром, лишь кивавшие Василисе при встрече. Как и бабушка и Миракл, ставшие совсем отстраненными от нее. Понимала все. Но больно-то было. Василиса не могла злиться и плеваться ядом в сторону друзей – ну, никак. Они и так ходили как будто потерянные и никогда не лезли на рожон. Но вот Фэш… который словно возненавидел ее в одночасье, таскался с Мэри под руку, не отходил от Бена… Неужели он так глубоко попал в эти сети? Или, может, он этого хотел? Василиса совсем запуталась. Поэтому выбрала простую тактику – он злится, она тоже. — Откуда… — Фэш ошеломленно глядел на нее.— Откуда ты вообще это все знаешь? — Теперь из-за тебя, мой милый друг, — язвительно говорит она, игнорируя его вопрос, — я, хрупкое создание, буду «разбита» либо Ляхтичем, либо Романовым, либо… — внезапная догадка проносится в ее голове так резко, словно молния. Боже, как она не догадалась раньше. — Клаус? Но… — Именно. Хмурый Драгоций возвращается к пытке бедной бойцовской груши. Василиса, уже еле стоявшая на ногах, отходит в дальний конец зала. Василиса пойдет второй. Против Бена Клауса.***
Туман в голове – опять. Но уже не дурманящий, а болезненный. Василиса резко поднимается, открывая глаза. Ее на секунду пронзает ужасная головная боль, и чьи-то руки толкают ее обратно в кровать. — Что произошло? — бормочет она. — Я ничего не помню… — М-да, ситуация серьезная. Зато А получила. — Маришка! — Что? Пусть радуется, я тоже пострадала, но у меня В. — У тебя синяка два, наверное, не больше. — Давай не будем вдаваться в подробности. — Что произошло? — кое-как все же поднявшись, Василисе удается разглядеть Маришку и Николь. Они в белых халатах, они — в больничном крыле. Василиса разглядывает бинты на руках, пытаясь вспомнить, как же так вышло, что она оказалась тут. Но совершенно ничего. — Ты, правда, ничего не помнишь? — обеспокоенно спрашивает Николь. — Последнее, что я помню, это разговор с Фэшем и… — Ты говорила с Фэшем? — выделяя каждое слово, ошеломленно косится на нее Маришка. — Да… потом начался экзамен, были Маар с Нортом, потом вышла я и… всё. — Всё? — теперь уже ошеломляется Николь. — Она всего лишь не помнит, как надрала зад Клаусу, не преувеличивай. Хотя, конечно, плохо, что ты не помнишь именно этого. А ты оказалась не такой уж слабачкой, хорошенько его потрепала. Нет-нет, не так. Вы били друг друга, как будто встретились на поле боя, Бен еще не так сильно, а вот ты, кажется, хотела избить его до полусмерти. У него не лицо, а один большой синяк, это было нечто, — Маришка рассказывает и улыбается так гордо и высокомерно, будто сама чуть не убила товарища по учёбе. Василиса думает, как она вообще могла кого-то так избить. И быстро находит ответ. — Что с тебя взять, — устало качает головой Николь, явно не одобряя такое повествование. — Вон, кстати, и он, — она кивает на кушетку справа от них. — Ты преувеличиваешь, Маришка, — в комнате светло, сейчас день, а может утро, и Василисе прекрасно удается разглядеть Бена Клауса. Тела не видно, но с лицом всё не так уж и плохо. Ну, фингал под глазом. Ну, на подбородке синяк, царапина на лбу, и… — Да-да-да, он совсем не пострадал. В любом случае, Огнева, мистер Дебб попросил позвать его, когда ты очнешься. — Я схожу, — вызывается Николь. — Скорее всего, тебя сразу же выпишут. — Ну, как? — тихо спрашивает Марина, подождав, пока Николь скроется за дверью. — Физически или морально? — Да как хочешь, — усмехается Резникова. — Вроде всё нормально, но вот… Как думаешь, ее ли рук дело эта драка и мое неведение? — Очевидно. Хорошо так играет с эмоциями, сучка. — Я не могу, как она меня достала. Никто не приходил меня навещать, кроме вас? Сколько я вообще провалялась? — Около суток. Нет, — мрачно качает головой Марина. — Даже отец. Даже Миракл. Даже Нер... хотя, вроде она пришла к тебе самой первой, но ушла очень быстро, как подошли мы с Николь... Все приходили к Бену. А Фэш, так вообще, как увидел тебя, болезненно скривился, — равнодушно закончила Маришка. — Ясно. — Они вернутся к тебе, когда все закончится. А мои ко мне, — пренебрегая всеми правилами, Маришка вытягивает сигарету из кармана кофты и следом зажигалку. — Не смотри на меня так, — сетует Резникова, уже держа косяк в зубах. — Это вредно, — в который раз повторяет Василиса. — Кого это волнует? — Да ты вообще сдурела — курить в больничной палате? — Пользуюсь всеобщим равнодушием. — Резникова, я хочу хотя бы тут не чувствовать сигареты. — Переживешь. Могу уйти. — Делай, что хочешь, — бурчит Василиса, пока Резникова методично растягивает сигарету. — Думаешь, — вдруг тихо говорит она, — они останутся нам друзьями после такого? А если я их не прощу? А ты? — Бога ради, дело твое, — фыркает Маришка, разглядывая Бена, который вроде спит. — Но я на твоем месте слона из мухи раздувать не стану. Они не понимают, что сейчас происходит. Это не в их власти. Даже Марк поддается. Даже Николь. Правда, не так сильно, но все же. — И все же тошно от всего этого. — Ага. Но скоро это кончится. — Да почему же ты так уверена? — недовольно огрызается Василиса, которая услышала эту фразу еще месяц назад. — Головой подумай. Выгодно ли держать их всех в таком состоянии просто так? А? — Б. Резникова лишь закатывает глаза, а Василиса принимается методично развязывать бинты на руках. Она знала Маришку больше года. Достаточно, чтобы сложилось четкое впечатление о человеке. Слышала про нее разное, столько слухов ходило. Обычная выпендрежница, ничем не отличающаяся от других, может, только силой в мутации. Она казалась подлой и бесчестной. Обычной пустышкой. Но чуть больше месяца назад взаимная ненависть ушла на перерыв, вверх взяла ненависть к третьему человеку. Василисе пришлось узнать ее поближе и понять, что первое впечатление и второе, и третье, если они схожи, не всегда так точны. Василиса поняла, что ее амбициям, хладнокровности и в какой-то степени бесчувственности есть объяснение и не одно. Соединяя в голове все когда-то услышанные разговоры про Резникову, Василиса узнала, что у той было тяжёлое детство, неразделенная любовь, унижения отца, и они довели ее до того, что она стала казаться фальшивой, пустой. Но сейчас, с дымящейся сигаретой, зажатой в зубах, в светло-голубых глазах, белокурых локонах, сильно перепутавшихся, в чуть сутулой спине и даже в немного помятом белом халате виднелась… искренность, что ли. Настолько когда-то неприятная ей Маришка была самым искренним и настоящим, что осталось в этом Доме. Василиса знала, что она здесь сидит только потому, что больше негде и не с кем сидеть. Быть одной в этом всем – невыносимо. И рискованно. Им приходилось быть вместе. Василиса надеялась, что наконец настанет момент, когда все вернется на круги своя. Но тогда она и Резникова снова окажутся по разные стороны, снова она будет сталкиваться с надменной и противной госпожой кошмар-р. Но пока была только Марина Резникова. И это было в разы лучше, чем ничего. Маришка в тишине докурила сигарету, заморозила окурок и быстро перемолола крошки льда между пальцев. — Давай быстрее приходи в себя. А то на балконе одной стало скучно. Василиса улыбнулась, наблюдая, как она уходила. Но, уже подходя к двери, Маришка вдруг зацепилась взглядом за все еще бессознательного Бена и подошла к нему ближе. — Клаус, придурок! — оглушительно проорала она ему в ухо и со всей силы всадила ему каблук в бок. Бен заворчал, и Василисе в голову резко ударил адреналин. — Претворись спящей, — шикнула ей Маришка вместо прощания, и дверь за ней захлопнулась. — Что… что такое? Что случилось? — услышала Василиса слабый голос Бена, но тут же отвернулась, пытаясь спрятать упрямо ползущую на лицо улыбку. — Василиса Огнева, — дверь в лазарет отрылась, пропуская лысого толстяка в белом халате, их главного врача — господина Дебб. — М-м? — Василиса изо всех сил старалась изобразить только что проснувшуюся. — Как голова? — Все чудесно! — немного привирает Василиса. — Можешь скакать в мир за дверью. Но много не телепортируйся! Лучше вообще откажись от этой идеи на ближайшие несколько дней! — Хорошо, спасибо! — спешно сообщает ему Василиса, молниеносно спрыгивая с кровати, и скачет в мир за дверью, успевая услышать что-то про ужасный запах. Ура, ей не придется постоянно наблюдать противное лицо Бена! Надо готовиться к экзамену и… разве он прошел не сегодня?.. Но тут ее ожидает сюрприз. Оглушительный удар по голове. И вот Василиса опять погружается в темноту.***
— Я знаю, что ты в сознании. — В сознание я пришла секунды две назад, — мычит Василиса, пытаясь придумать, как перестать попадать в такие ситуации. Ее голова больше не выдерживает. — Мне фиолетово. — Тогда сними фиолетовые очки, — фыркает она, пытаясь разобрать голос говорящего. — Язык прикуси. — Кому, тебе? — не пойми откуда находит она силы для такой язвительности, хотя даже глаза открыть не может из-за звенящей боли в голове. — Извини, уже занята. — Кем? Драгоцием? Ему плевать на тебя, если ты еще не заметила. И вообще, ты так себе. — Чего? — Василиса все же открывает глаза, желая наконец увидеть того, чью голову она обязательно насадит на меч Элайзы Терил. Когда ей развяжут руки. — Доброе утро. — Ник? — Предлагаю с небес спуститься на землю. — Романов… — ну, конечно, кто же, как не первая собачка Мэри Резниковой. Хотя, такая ситуация сейчас, что это мог бы быть и Ник. — Чему обязана такому всплеску внимания? — продолжает язвить Василиса, выкрадывая время на разглядывание помещения, в котором она оказалась. Тут ужасно сыро, темно и холодно. Тесное помещение, со старой лампочкой на низком потолке и никакой мебели кроме жесткого стула, на котором сидела Василиса. Где же они… — Я же так себе, а тут ты даже похитил… — Закрой свой рот, — невысокий, чуть подкаченный придурок, похожий на Лазарева, стремительно приближается к похищенной и хватает за подбородок. Теперь к василисиному остроумию присоединяется паника. — Или что? — пытается говорить она как можно тверже, но получается лишь сдавленный хрип. Голова будто чужая, так сильно гудит, стул, на котором Василиса сидит, ужасно твердый, ноги привязаны к ножкам, а руки больно трутся о жёсткую веревку и спинку стула одновременно. Еще и этот – на расстоянии короткого удара. — А иначе я насажу твою рыжую башку на твой радужный клинок, — кто-то ещё зашел сюда, но весь обзор Василисе загораживает Денис, испепеляя ее взглядом своих, словно выцветших, глаз. — Да кто там еще? — раздраженно шепчет Василиса. — Смерть твоя. Денис, можешь отпустить её. Зачем-то раздраженно шикнув на пленницу, Романов всё же отпускает ее и гордо становится рядом с… — Отлично выглядишь, Мэри, — хмыкает Василиса, не замечая на ней ни царапинки. Наверняка выторговала своими чарами оценку автоматом. — А ты не очень, Огнева, — своим противным писклявым голосом отвечает ей Резникова и самовлюбленным жестом откидывает накрученные локоны за спину. — Я уже ей это говорил. — Как грубо. — Заткнись, рыжая, — всегда такая милая, но только не при Василисе и Маришке, Мэри ведет себя как последняя сволочь. Конечно, к чему церемониться. — Так, если вы хотели поговорить, то могли бы предложить встретиться за чашечкой кофе, но не бить, связывать, грубить и затаскивать в… А где мы? — Так эффективнее, — отвечает Мэри, игнорируя последний вопрос. — Резникова, ты такая сволочь, — очень честно говорит Василиса, прощупывая веревки в поисках лазейки, — как от тебя еще все не убежали? — Закрой. Свой. Рот, — четко выделяя каждое слово, Денис угрожающе надвигается на пленницу. — Если бы я могла закрыть рот, я бы давно это сделала, тупица, — фыркает она. — Погоди, Денис, — останавливает друга Мэри, наконец оторвавшись от рассматривая ногтей. — Слушай, рыжая, тебе что, не страшно? — Резникова начинает брезгливо, но с интересом разглядывать Василису, словно она какая-то экзотическая жаба. — Раз вы сюда меня приволокли и ведете со мной, гхм, беседу, значит я вам нужна, так? — начинает вслух рассуждать Василиса, все прощупывая веревку. Как бы ей пригодился сейчас телекинез! — И значит, что вы мне ничего не сделаете. Так, чего мне бояться? — Хм, а ты права, — хлопает ресничками Резникова, как будто ей это только сейчас в голову пришло, — дорогой, развяжи её. Василиса на секунду застывает, удивленная таким поворотом событий. — Но... — Я сказала развязать, — рявкает Мэри. Сейчас она походит на разъяренную львицу. Куда там, на шакалицу. Василиса тихо смеется. — Да-да, конечно, — Денис, опустив голову, начинает быстро развязывать ее ноги. Господи, да он как побитый хозяином щенок, но все такой же преданный. На долю секунды Василисе даже становится жалко его, и теперь она точно понимает то состояние Маришки, когда появилась эта… Сестра её. Хорошая возможность телепортироваться, пользоваться ей она, конечно, не будет. Бешено гудящая голова не позволит сейчас ей сделать и шага — куда там до телепортации… Придется действовать по ситуации... Но уже хотя бы с развязанными руками и ногами. — Итак, Василиса, — сколько же яда она вложила в ее имя после того, как Денис развязал пленнице руки, которых из-за онемения Василиса почти не чувствовала. Но он всё ещё стоит за ее спиной, а Мэри приближается всё ближе. Кажется, сейчас придется быстро действовать. — Да, ты нам нужна, и поэтому мы ничего тебе не сделаем, — изящно кладя руки на пояс, Резникова очень напоминает Елену, у которой она, кстати, теперь в любимчиках, вместо Маришки. — Но вот в чем проблема, — она делает какой-то странный жест, который Василиса не успевает разглядеть, — ситуация такая, что каждый немного боится, правда? А ты, Огнева, грубишь, язвишь, не спрашиваешь ни о чем. Почему же? Напряженная уже до такой степени, что сейчас искры из глаз посыплются, Василиса отвечает: — Сама не знаю. Я вроде должна бояться, переживать и что-то там еще, но сейчас единственное, что я чувствую, это раздражение. И отвращение. — Что ж, — Резникова опять показывает какой-то знак, отходя при этом назад, к дверному проему. Если резко вскочить и кинуться к двери… — понятно. Теперь поговорим на более актуальную тему. Но резкий толчок в спину ломает все планы Василисы, и она уже летит со стула лицом вперед. Очень больно ударяется локтями и коленями, успевая сберечь лицо. — Поговорим? — хрипит она, замечая подходящего к ней Романова. — Я говорю, а ты молчишь, — Василиса получает пинок в бок. Она мычит, пытаясь подняться, но ей не дают этого сделать еще одним пинком. — Ты избила Бена, и я знаю, что ты ничего не помнишь, — зло усмехается Мэри, наблюдая ещё один удар. — Он отомстить не в состоянии, хотя тоже уже вышел из больничного крыла. Да-да, Огнева, не удивляйся, ты день провела здесь. Денис продолжает бить Василису ногами. Не спешно, дожидаясь, пока она не попытается встать. — Ты очень обидела нашего друга, так что получишь по заслугам, даже больше. Денис причиняет тебе физическую боль, а займусь моральной, — он попадает прямо по синяку на руке, и Василиса сдавленно мычит, уже не выдерживая. — Ты никому не нужна. Вообще. Мне рассказывал Фэш о той вашей ссоре с отцом. Он прав, да. Все отвернулись от тебя. Две твои лучшие подру-у-ужки. Твои сестры, которым, вообще-то, ты никогда и не была нужна. Два твоих красавчика-друга, эх, хорошенькие они такие, — Василиса уже почти встала, но, видимо, уставший пинаться, Денис уже просто толкает ее. — Отец. Твоя бабка. Учитель этот, Миракл. Фэш… ой, я вижу, как ты смотришь на него, пока он рядом со мной, ха-ха, жалкое зрелице. Он мой. Они все мои. Осталась одна ты и моя дура-сестра. Нравится тебе ее общество? Василиса встает, пытаясь игнорировать гудящие от боли бока и руки. И Романов просто толкает ее так сильно, что она падает и уже не находит в себе силы подняться опять. — Пойдем. Пускай подумает над своим поведением одна, — бросает Резникова. И они уходят как раз тогда, когда Василиса в третий раз попробовала телепортироваться. Но не вышло. Она разглядывает темный потолок. От боли в глазах пляшут точки, и, глядя вверх, Василиса может увидеть ночное звездное небо. Время идет, а Василиса не спешит двигаться. Слишком тяжело. — Теперь я поняла, — хрипит она. — Ты была права. Пора это заканчивать. Василиса лежит еще какое-то время, а ее глаза, наверное, совсем почернели от боли, гнева и ярости.***
Что-то не так. Это, пожалуй, единственная осознанная мысль Фэша за весь последний месяц. Всё происходящее словно окутано дымом. Лица людей, эмоции и чувства. Всё идет своим чередом, поддаётся логике. Да. Но что-то не так. Если не всё. Неправильно, нереально, неестественно. Будто сон. Но кошмар это или приятное сновидение? Нет. Просто не то. Его рука, сжимающая руку Мэри, его смех, лицо Бена, сидящего напротив, голос Ника рядом, фигуры клокеров, снующих по помещению. Будто другая реальность, не та, которая должна быть. Даже его чувства. Не те. Неправильные. Ненастоящие. Как и всё вокруг. Уже больше месяца. — Фэш, ты меня слышишь? — голос Мэри доносится словно из далека. — О чем задумался, милый? Не то, не то. — Да так, об экзаменах. — Ну, ладно, — быстро чмокнув его в щеку, Мэри отвлекается на Диану, сидящую по левую руку от нее. — Бен, как самочувствие? — на автомате спрашивает Фэш. Будто ему приказали так сказать. — Да всё отлично. Не знаю, зачем меня в лазарет упекли. Эта крыса Огнева даже бить не умеет. — Да? По твоему лицу не скажешь. — Пара синяков. — Ага. Фэшу становится жутко скучно, и он бы ушёл, да вот Мэри просто так его не отпустит. Она никогда его не отпускает. Все плетется за ним, не давая попыток убежать от наваждений. Разглядывая интерьер, который давно въелся Фэшу в мозг, он вдруг замечает чей-то силуэт под лестницей. Он не спеша приближается, и теперь Фэш может узнать в нем Огневу. Выглядела она так, что Фэш на секунду выпал из происходящего. Одежда клочьями, кожаная куртка похожа на половую тряпку, куча ссадин, царапин и синяков, и это только руки с лицом видны. Кровь на губе и не засохшая ещё кровь на скуле и виске. Ей будто полы протерли… Огнева останавливается около их стола, никто, кроме напрягшегося Фэша, ее не замечает, все поглощены общением. Она смотрит на Дениса, медленно переводит взгляд на Мэри… В голове у Фэша сильнее прежнего начинает стучать «что-то не так, что-то не так»… Василиса переводит взгляд на Бена и подходит к нему ближе. Сначала её замечает Мэри, плотно сжав губы, за ней Диана и уже все остальные. А потом и до Бена доходит осознание тишины. — Что? — спрашивает он, замечая, что все взгляды направлены ему за спину. Он медленно поворачивает голову и встречается взглядом с Огневой. Тяжелые взгляды и тяжёлое молчание. Всё прямо-таки искрится от напряжения. Надо было Фэшу уйти, пока была возможность. Василиса тихо спрашивает: — Как самочувствие? Но ответить он не успевает. Его резко и быстро затыкает кулак Огневой, влепленный прямо в нос. Чёткий и сильный удар. Клаус валится со стула под чьё-то оханье. Василиса бросается на Бена, пока тот пытается встать. Она пинает его в живот и дает крепкую пощечину, а тот дергает ее за ногу так сильно, что она падает рядом с ним. Но и такое положение не мешает им хлестать друг друга. Начинается настоящая драка, круче всех происходящих на экзамене по борьбе. Все дружно повскакивали со стульев, некоторые отошли в сторонку, боясь попасть под горячую руку, некоторые особо смелые, как Ярис и Маар, пытались разнять дерущихся. Фэш бы восхитился их храбростью, не будь они настолько тупыми… После нескольких попыток разнять их, уже все стояли в стороне, то ли ужасаясь, то ли пытаясь осознать происходящее, как это делал Фэш. Хуже зрелища он давно не видел. Словно сумасшедшие, они швыряли друг друга на столы и толкали в стены, царапались ногтями, давали пощечины, но почему-то не использовали способности. Василиса не телепортировалась, а Бен не выпускал ядовитые иголки, но уж лучше бы они это делали. Взрослых тут не было, поэтому ученики пытались справиться сами, но и они не могли подойти и близко. И только когда Мэри с недовольными криками бросается к Бену, и Василиса быстро бьет ее по лицу так сильно, что та падает, Фэш вдруг просыпается. В секунду исчез туман, преследовавший его так долго. И весь абсурд происходящего сейчас наконец-то кажется ему правильным, естественным. У него будто глаза открылись. Слух стал четче. И он все увидел и услышал. Ужас накатывает на него, как и реальность. Фэш, словно боясь не успеть, бросается между дерущимися. Он сильно отталкивает Бена и хватает руки Василисы. Она очень старается вырваться, а Клаус уже поднимается на ноги, но, к счастью, на помощь ему приходит Марк и еще кто-то: они держат Бена. — Уйди отсюда! — разъяренная Василиса уже готова убить Фэша, но он крепче сжимает ее руки. — Тише, тише, — бормочет он, пытаясь привести ее в себя, — на тебе уже места живого нет, прекрати… Она кидает ему кроткий, злой взгляд. Фэша словно током ударили, огрели палкой по голове, толкнули с обрыва, как только он посмотрел в ее испуганные синие глаза. …сегодняшний день достаточно солнечный. К сожалению, сейчас зима и большой раскаленный шар не греет. Но ведь это не страшно, хорошее настроение Фэша не испортит никто и никогда, ведь сегодня один из самых лучших дней в году. День свободы. 22 июня и 22 января. В эти дни Астрагор отпускает всех учеников из Змиулана и дает им волю быть, где душе угодно. Сегодня вот первый такой день в году: 22 января. Следы недавно прошедшего праздника видны очень хорошо: кое-где кучкой сложены елки, уже никому ненужные; где-то валяются бутылки и новогодняя мишура; на витринах магазинов всё ещё зажжены гирлянды — праздничное настроение ещё здесь. Он идет как раз таки вдоль таких магазинов, а на его стороне улице никого. Красота. А нет, погодите, кто-то все-таки есть. Около большого гипермаркета стоит девчонка с листовками. Лет двенадцати, его ровесница. А ещё она рыжая. Подойдя ближе, он замечает, что у нее почти нет веснушек, странно. Очень странно. — Чего ты пялишься? — возмущенно фыркает девчонка. — Ты мне, что ли? — А кому же ещё, голубоглазый? — Слушай, можно кое-что спрошу? — рассеянно окидывает он взглядом незнакомую рыжую девчонку. — Давай. — Почему у тебя совсем нет веснушек? — Не знаю. Наверное, солнце меня не любит. — И меня тоже. — Да, ты такой бледный. Почему? — Аристократическая кровь. — Какая? — Ай, не важно. — Слушай, возьми листовку, пожалуйста. — О, давай. — Спасибо. — Не за что, красавица, которую тоже не любит солнце,— подмигивает ей Фэш. Девчонка покраснела, а тот поскакал вприпрыжку, размахивая листовкой. Что-то ему подсказывает, что это не последняя их встреча. И не первая. Так странно... Василиса, замерев, ошарашено, глядит на Фэша. Как и он на нее. — Что только что… — Я не знаю. Не знаю. Видение, нет, воспоминание четко встроилось в голову. Это было то самое двадцать второе января, когда ему было тринадцать, когда он вернулся слишком поздно, получив наказание, просидел сутки в темнице. Это было то самое, совершенно вылетевшее из памяти, двадцать второе января. И там была Огнева. Она еле стояла на ногах, вмиг ослабевшая и ошарашенная. Фэш держал ее за талию и очень боялся, что она хлопнется в обморок. Все лицо Василисы было в царапинах, синяках и крови, и он с ужасом пытался понять, как он такое вообще мог допустить. —Ты как? Стоять можешь? — тихо спрашивает он. Она ничего не отвечает, заваливаясь на бок, и Фэш хватает ее еще сильнее. Одежда на ней вся изорвана, она дрожит, пытаясь схватиться за него, но так слаба, что Фэш спешно пытается усадить ее на стул. Она как тряпичная кукла, качается и не может лишний раз пошевелиться. Фэш машет рукой перед ее лицом, пытаясь оставить ее в сознании. — Так, оставайся здесь, Василиса, слышишь? Ты что затеяла, совсем с ума сошла? Хотела умереть? Эй-эй-эй, не теряй сознание… — Я… — Ко мне в кабинет! Живо!!!