***
— Огнева. Огнева, вставай. Вставай, Огнева, нужно идти, — шептала в ухо Маришка, пытаясь поставить ее на ноги. — Куда они его несут? — она поднялась, наблюдая за фигурой с широкой спиной, тащившей на руках Драгоция, и еще несколькими фигурами, суетившимися рядом. — Женщина. Она Целитель. Ее муж услышал тебя. Они помогут. — С каких пор мы доверяем незнакомым людям? — Нет выбора. Василиса стояла на негнущихся ногах, цепляясь за локоть Марины, которая, кажется, была не менее слаба. Ее сердце из бешено-колотящегося вдруг стало просто-напросто пропускать удары, глухо отдаваясь где-то под висками. Они стояли и просто смотрели, как небольшая спасательная делегация движется прямо к дому напротив них с Маришкой. Небольшому, деревянному, двухэтажному. Василиса знала, что нужно скорей бежать за ними, за людьми, которых она не знает, которым не может доверять. Нужно быть с ним, но Она боялась. Боялась, что эти люди тоже разбойники, сделают все еще хуже и поранят кого-то еще. Боялась, что помощь станет бесполезной тратой времени. Боялась, что сегодня могло бы стать последним днем, когда она видела Фэша. Боялась. Так сильно боялась наиболее вероятного исхода событий, что сейчас стояла в ступоре, не в силах сделать шаг, пошевелить пальцем, моргнуть, вздохнуть. Василиса смотрела на быстро удаляющуюся от нее спину Маришки, которая думала, что та следует прямиком за ней. А потом, когда она обернулась, остановившись у самых ворот дома, в котором теперь был раненый Фэш, Василиса выдохнула, испуганно моргнула, шевельнула пальцами и сделала шаг — назад, правда. Василиса не видела, как на нее смотрела Маришка, но могла догадаться, что осуждающе. Огнева бы тоже осуждала. Но она ушла, захлопнув за собой калитку, поднялась по невысокому крыльцу и закрыла за собой дверь. Как же ей стыдно. Ведь Фэш не плакал бы, не паниковал, не стоял как истукан и не прятался. Он бы пытался помочь, находился б рядом. И Василиса скоро сделала шаг. Небольшой, робкий, несмелый, но вперед. Василиса тяжело втянула воздух — она идет. Она дойдет. Она обязана. Ради него. Ради Фэша. Судорожный вздох и трясущиеся руки. Вот как она ведет себя в по-настоящему экстренных ситуациях. Трусиха. Она пошла мелкими, но быстрыми шагами, насколько позволяла больная нога. Дом впереди — не очень высокий и старый, в сумраке казался каким-то жутковатым и будто заброшенным. Василиса замедлила нарастающий шаг прямо перед калиткой. Она остановилась, рассматривая окна, в которых зажегся свет, разгоняя жутковатую атмосферу. Через мутноватые стекла, наполовину закрытыми занавесками, Василиса уловила беспрерывное мельтешение. Она аккуратно дотронулась до пыльной и незакрытой калитки и потянула ее на себя, та легко поддалась. Сделав еще один глубокий вздох, Василиса почувствовала, как раздражает саму себя. Постоянно медлит и вздыхает, будто принимает важнейшие решения в своей жизни каждые две минуты! Что непонятного — иди и помогай, чем сможешь, всё! Василиса закрыла за собой калитку и ступила на скрипучее крыльцо. Стараясь создавать как можно меньше шума, она отворила дверь, не менее скрипучую. Ее взору предстала широкая на вид комната, погруженная в полумрак. Большое количество людей в ней шептались между собой. Василиса не вглядывалась ни в интерьер, ни в чьи-либо лица. Вокруг были лишь смутные силуэты, будто ее зрение упало сразу на несколько диоптрий. Она спешно закрыла за собой входную дверь. Кажется, откуда-то слева доносились тихие голоса детей. Да Василиса сама ещё ребёнок. Она стремительно двинулась вперед, к самому большому скоплению людей, точнее, силуэтов. Сердце снова заколотилось. Как колокол. Она шла, кажется, целую вечность, а на деле не ступила и трёх шагов. А потом — все силуэты куда-то исчезли. Кроме одного. Тела на столе. Тяжело дышащего и окровавленного. Но живого. Он был гол по пояс и лежал с закрытыми глазами. С висков ручьями стекал пот. Фэш умирал. А Василиса бедром чувствовала край стола. Сердце снова пропускало удары, когда она попыталась поднять руку, чтобы коснуться его. — Фэш. Слетело с её губ. Машинально, будто чей-то номер на быстром наборе — одно нажатие и уже идёт звонок. Она шире распахнула глаза. — Василиса. Выдавил он. Настолько тихо, что услышала только она. Щелчок в голове. Мгновенное нажатие кнопки. Василиса пошатнулась, отскочив, почти отпрыгнув, назад. Наваждение, туман, расфокусировка. Все исчезло. Звуки и образы резали уши и глаза. Она быстро огляделась. Полутёмная комната с небольшим количеством мебели, освещённая множеством свечей, стоявших на полках вокруг. Четыре человека, бегавшие вокруг стола, один, стоящий рядом, но такой напряженный, будто сейчас сорвется и побежит. Кажется, это был Марк. Нужно собраться и что-нибудь предпринять. Василису оттолкнула чья-то грубая рука так сильно, что она ударилась о дверной косяк. Эта была незнакомая женщина, закрутившаяся над Фэшем. Василиса не могла увидеть, что она делала, не попав ему под руку. И приняла рисковое решение довериться ей. — Да говорю тебе, эта девчонка — самозванка! Она бездомная, посмотри на нее! Просто забежала погреться. — А я говорю, ты — дурак! Ну какая самозванка! Кто будет забегать в первый попавшийся дом, полный народу? — Она! Ай! — Дубина! В кого ты такой тугодум? Видел, как она к раненому подбежала? — Девчонки! Везде всякую романтику видите. — Это ты бесчувственный чурбан. — Тихо! Краем уха она уловила спор двух детей: мальчика и девочки чуть постарше. Сейчас они наконец-то заметили Василису и удивленно смотрели на нее, медленно отходя к углу. — Ты бездомная? — выкрикнул мальчик, сделав шаг вперед и игнорируя девочку, которая дергала его за рукав. — Ты его невеста? — неожиданно выступила вперёд девочка, кивая головой в сторону скопления людей. Василиса перевела взгляд на стол. Область под рёбрами, чуть ниже сердца, заболела так колко и резко, что казалось, Василиса сейчас потеряет сознание. Именно здесь. Сюда ранили Фэша. И, судя по ощущениям, очень серьёзно. Отпустило. Василиса рванула обратно к столу, чуть не врезавшись в женщину, резко развернувшуюся к ней. — Иди сюда, сделаешь кое-что. Незнакомка схватила её за локоть и подвела ближе к Фэшу. — Будем вынимать кинжал, — коротко бросила женщина и несколько людей рядом будто по готовности заняли свои позиции, за которыми Василиса не следила. — Ты вставай напротив меня, возьми у раненого ремень и дай ему зажать между зубов. Пока Василиса на негнущихся ногах обходила стол, врезаясь во всё, пока старательно отводила взгляд от лица Драгоция, пока трясущимися руками снимала его ремень, она осознавала, насколько ей страшно. Настолько сильно никогда не было и никогда не будет. Она быстро сложила ремень в несколько раз и подошла к лицу Фэша. Бледному, мокрому. С полузакрытыми глазами. Соберись. Тогда он будет жить. Ты сделаешь для этого всё возможное. И невозможное тоже. — Фэш, — сказала она твёрдым и громким голосом. Кто-то рядом с ней встал позади него и сжал плечи Драгоция, — открой рот. Он распахнул глаза чуть сильнее и, глядя на неё с ремнем в руках, сразу всё понял. — Не... Василиса на это и рассчитывала — на какой-нибудь ответ. И знала, что он будет отрицательным. Поэтому быстро сунула ремень ему между зубов. Тот замычал, но никакого ответного сопротивления она не встретила. — Так, сейчас будет больно. Терпи, юноша, терпи. Держите его. Василиса думала, что женщина начнет какой-нибудь обратный отсчёт, но её руки уже давно были на кинжале. Она дёрнула резко сразу после своих слов. Фэш прогнулся слишком сильно и неестественно, замычав, как раненый зверь. Василиса снова плакала, но уже не замечала этого, она лишь успела схватить его правую руку прежде, чем та сжала стол. Ей было... просто невероятно больно, но она терпела, чуть облокотившись на стол. Она не отводила своих беспрерывно слезящихся глаз от измученных Фэша. Василиса схватила второй рукой место между кистью и трицепсом Фэша, как будто пытаясь ослабить эту стальную хватку. Драгоций прогнулся еще несколько раз, не прекращая мычать в этот дурацкий ремень, а Василиса лишь думала о том, как мечтает оказаться на этом столе вместо Фэша. Невыносимо видеть его таким. — Так-та-а-ак, перебинтовываем. Луиса, помоги мне, — говорила все та же женщина. А голос у нее приятный. Такой спокойный... — А ты продолжай держать его за руку. Да что ж ты дергаешься так, больнее же будет! Василиса коротко кивнула. Его начали перебинтовывать. — Фэш, — тихо позвала Василиса, почти вставая на колени рядом со столом. Человек, который держал его за плечи, куда-то ушел. — Фэ-э-ш, — её голова оказалась на одном уровне с его, — т-ш-ш-ш, слушай меня. Слушай мой голос. Тихо-тихо, не говори — просто слушай. Василиса шептала так спокойно, что можно было подумать, что она взяла себя в руки. Но нет. Её трясло, а сердце снова клокотало, ноги казались ватными. Еще пару капель — Василиса грохнется в обморок. Он, кажется, всё-таки слушал её. Закрыл глаза и не произносил ни слова. Василиса зажмурилась, когда он в очередной раз дёрнулся. — Фэш. Тебе больно, я знаю. Но, всё, что от тебя требуется, это максимально сосредоточиться на моём голосе. На моём голосе. Кажется, он кивнул. Василиса запустила свободную руку ему в волосы, успокаивающе погладила. Осторожно и нежно. — Хорошо. Так. Представь... — Василиса лихорадочно соображала, что же ему сказать такое, чтобы хоть немного успокоить. Отвлечь. Хотя бы попытаться. — представь море. Простор, тихий шум прибоя, чаек, тёплый песок, морской воздух. Представь и прочувствуй максимально чётко. Это не сложно. Она всё ещё плакала, голос чуть подрагивал. — Ты лежишь на песке. Сегодня... штиль, но волны прибоя касаются твоих ступней. Где-то высоко кричат чайки, шум... шум прибоя. На этом прекрасном пляже лишь ты... лишь ты и твои близкие, твои друзья. Твоя семья. Фэш перестал трястись, из мертвенно бледного его лицо становилось каким-то грязно-серым. А глаза... глаза закрывались. Закрылись. — Нет-нет-нет, — судорожно зашептала Василиса, поднимаясь с колен, — только не теряй сознание, прошу, посмотри на меня! Кто-то тронул её за плечо и отвёл подальше от стола. Василиса выпустила его руку, безвольно упавшую на стол. — Что, — она резко развернулась и вгляделась в лицо перед собой, — Маришка? Что? Он... — Они перевязали и обработали рану, если ты не заметила. Каждый сделал всё, что мог, — Василиса наблюдала, как двое мужчин, одним из которых являлся Марк, под руководством той самой женщины, уносили его в какой-то коридор... — Остаётся только ждать. Ночь. Одна ночь. Если он выживет, то скорее всего, больше не умрет от этой раны. А если... если нет... Остаётся только бороться. Фэшу. В одиночку. Василиса всматривалась в лицо Маришки настолько, насколько это было возможно при таком свете. Было донельзя неловко и неудобно увидеть себя в ней. Мокрые, скрутившиеся волосы, осунувшееся бледное лицо, испуганные глаза и трясущиеся губы. Страх немного отступал, оставляя место беспокойству. Нет, подождите, страх будет с ней, как минимум до конца ночи, максимум до конца жизни. — Знаешь, — вдруг шепнула Резникова, — я знала, что ты придешь. — А я нет. Я... не знаю. Мне так страшно, мне так... — Всё нормально. Мне тоже страшно. Василиса обняла её и уткнулась в плечо, стараясь сдерживать всхлипы. Маришка, опешив, трясущимися руками обняла ее в ответ. — Гхм, прошу прощения, — позвал чей-то тихий и приятный женский голос. Василиса совсем забыла, что они тут совсем не одни. Маришка отстранилась. На них смотрела невысокая девушка. Она стояла около стола так, что её лицо было достаточно освещено: хрупкая и миловидная, на вид ей лет восемнадцать, ее темные волосы были настолько густыми и длинными, что покрывали спину и плечи словно пончо. — Не могли бы вы мне помочь расставить лекарства по шкафам? Я покажу. Маришка, ничего не ответив, подошла к девушке, и Василиса следом за ней. Девушка показывала на разноцветные склянки и на маленькие шкафчики, указывая, что и куда следует поставить. Девочки беспрекословно выполняли все указания, но Василиса постоянно оглядывалась на неё, пытаясь рассмотреть поближе. Она припомнила, как уловила сегодня новое имя — Луиса... Интересно, кто она? Очень красивая... — Огнева! — толкнула её в локоть Маришка. Василиса мотнула головой, отгоняя наваждения. — Я просила отдать склянку мне, — сказала девушка. — У вас так сильно дрожат руки, что, боюсь, вы не дотянетесь до верхней полки и... Василиса не дала ей закончить и быстро сунула той лекарство с тёмной жидкостью. Её руки и правда очень сильно тряслись. Опять это странное наваждение. Да что с ней сегодня такое... Девушка привстала на носочки рядом с Василисой, дотягиваясь до той самой верхней полки. — Огнева, — Василиса вздрогнула. — Иди поспи. Я тоже пойду. — Что?... Где, з-здесь? — Эту ночь вы точно будете у нас. А места хватит на всех: есть спальное место у меня в комнате, в детской два и в комнате для гостей... Мы все поместимся. А вы... вы... не могли бы... ну, не могли бы... Василиса незаметно утёрла слезы и в изумлении уставилась на вроде-как-Луису. — Не могли бы вы подойти на секундочку? Василиса. У той мурашки побежали по спине от собственного имени. Она резко развернулась и ее взору пристал мужчина, который, кажется, держал Фэша за плечи сегодня. Он стоял в проходе, где недавно Василиса подслушала разговор двух детей. — А... да... Конечно. Откуда он знает её имя? Может, Марк сказал? Но они условились, что в этом веке она Лисса, не длиннее. Василиса бросила взгляд на такую же недоумевающую Марину, даже немного испуганную, и подошла к мужчине. Всё, что Василиса успела приметить из его внешности — средний рост, широкие плечи и длинная-длинная седая борода. Прям как у волшебника из какой-нибудь сказки. — Выйдем на улицу, — поманил он её одной рукой и открыл дверь перед гостьей. А у мужчины тоже голос такой приятный, бархатистый и с хрипотцой. Он захлопнул за Василисой дверь с ужасным скрипом. Василиса чуть не ступила на ступеньку ниже — темно, хоть глаз выколи. Луну заволокло тучами, слабого освещения свечей с дома было недостаточно. — Может, лучше зайти в дом? Тут совсем ничего не видно, да и похолодало... — начала было робко Василиса, но замолкла, в удивлении уставившись на мужчину. Не успела Огнева договорить, как мужчина щёлкнул пальцами и над ними мистическим образом материализовался шарик, излучающий яркий оранжевый свет. Василиса уже не удивлялась подобной развязке. — Может вы ещё и одеяло мне наколдуете, а? — нервно усмехнулась она. Мужчина улыбнулся. — Вообще-то это была шутка, но... спасибо большое, — пробубнила Василиса, сильнее закутываясь в серую шерстяную ткань. Фактически не существующая вещь была очень кстати. — Что ж, давайте пройдёмся.***
Вот уже минут десять Василиса и загадочный мутант-старец, который так и не представился, шли вдоль домов на окраине, не проронив ни слова. Она думала, что это как в фильмах — сначала сопровождающие наслаждаются обстановкой, потом говорят о том, как они наслаждались обстановкой, и в конце, может быть, немного коснутся более насущных проблем. Ведь вся жизнь Василисы — сплошное кино. Ей было очень неуютно — малознакомый мужчина ведёт её ночью куда-то по неизвестной местности, молчит. А вот шаль, которая, кстати, хорошо согревает, стала еще и носовым платком — мысли о Фэше сами лезли в голову. Всё это казалось страшной пыткой. — Так вы, значит, мутант? И вся ваша семья, наверное, тоже, — когда Василиса заговорила, рядом с её ртом появилось облачко пара. Всё-таки, погода тут аномальная. Мужчина неожиданно рассмеялся, тихо-тихо, шарик света над их головами затрясся. — О, Василиса, каждый пятый в этом веке — мутант. Тут нечему удивляться. — А разве правительство не отлавливает их? — А разве вы не знаете? Будто не из этой страны, или не из этого времени... — мужчина как бы невзначай кинул взгляд на Василису. Так, что-то это совсем уж жутко. Спутник Огневой производил впечатление странное, но никакой скрытой опасности от него, кажется, все же не исходило. У Василисы почему-то он вызывал уважение — на какой то миг у нее даже возникло ощущение, что она знает его достаточно давно... — Откуда вы знаете мое имя? — Возможно, это покажется странным, возможно, даже сумасшедшим, но я знал ваше имя ещё до того вашего прихода. Василиса вздрогнула. Где-то она уже такое слышала. — Вы видели меня во сне... — трагично и с пониманием дела выдохнула она — Я видел вас в будущем, — загадочным тоном сообщил он спутнице. Василису снова пробрала дрожь и уже не от холода. — Так, вы... — Астариус. Но прозвали меня обедневшим Лордом... звучит ужасно, согласитесь. Василиса остановилась как вкопанная. Обедневший Лорд. Тот самый... который сделал Элайзе меч. Её меч. Он... о боже, а если она скоро придёт... нет, нет, это должно случиться так скоро. Она посмотрела в спину медленно уходящего старого мутанта, вошедшего в историю. Неприлично заставлять его ждать. — Так, значит, вы можете видеть будущее? — Василиса догнала Астариуса и попыталась заглянуть ему в глаза, но тот лишь созерцал невероятно яркие звёзды вокруг. Странные такие. Огнева хоть и жила за городом, но никогда не замечала, что звёзды могут быть настолько большими... Старик вдруг рассмеялся. — Будущее... никто не может видеть точное будущее. А знаешь, почему? Василиса сощурилась. Они говорили как-то о будущем на уроке Миракла, о вероятностях, о событиях. Вообще, на уроках друга отца они часто отходили от темы и начинали обсуждать более «насущные проблемы человечества». Самое интересное было то, что историю все же знали все. Василиса задумалась, пытаясь совместить слова Миракла и свое собственное мнение, чтобы дать ответ на поставленный вопрос. — Потому что точного, то есть одного будущего, не может быть. Есть миллионы вариантов развития событий, которые можно рассчитать, но нельзя предугадать, какой вариант станет реальным, а все потому, что всё зависит от людей, от того, какой выбор они сделают. Невозможно узнать заранее, что выберет человек. — Всё верно, Василиса. Всё верно. — Тогда как вы могли видеть будущее и... — Я видел наиболее вероятное будущее, — у Василисы аж мурашки по коже побежали, так загадочно в данный момент звучал голос Астариуса. Еще более древний и тихий, чем до этого. — То есть... будущее, которое произойдет скорее всего, да? — Совершенно точно. Если посмотреть на Василису со стороны, то можно было увидеть, как у неё загорелись глаза. Она так заинтересовалась этой темой заново, и помимо этого Василисе еле удавалось сдерживать себя, чтобы не завалить бедного Астариуса кучей вопросов по типу: «а что вы видели ещё? А это же ваше не единственная способность? А сколько у вас всего способностей? А Фэш выживет?..» — Я знаю, что ты хочешь спросить у меня, Василиса. Я знаю. И когда они успели перейти на «ты»? Мужчина остановился и заглянул ей прямо в глаза. Если судить по морщинам и длинной седой бороде, то Астариусу можно дать не больше семидесяти лет, а если брать в расчет этот мудрый взгляд, явно видавший виды, то и все сто тридцать. Жутковато... — Но я хотел предупредить тебя. Вот, вот! Так она и знала! Они прогуливались, если это можно было назвать прогулкой, вдоль домов, по левую руку от фермы, где они пытались купить лошадей, и уже возвращались обратно. Вроде бы до дома оставалось всего... метров двадцать. Во всех фильмах так! Всё важное в самый последний момент. Василиса напряглась. — Твой меч с тобой? Так. Нечему тут удивляться. Нечему. — Да. Василиса не знала, стоит ли это делать, но, приподняв юбки, ухватилась за рукоятку и с характерным звуком вынула клинок из ножен. В фиолетово-цветастом лезвии отразился один единственный источник света — небольшой оранжевый шарик. Василиса повела мечом в сторону и отражение огонька быстро пробежало вниз и исчезло. Мастер окинул довольным взглядом своё творение и мягко улыбнулся. — Можно? Василиса с опаской протянула клинок Астариусу в руки, тот взял его так аккуратно, как берут новорождённого ребёнка. Астариус медленно провел кончиками пальцев по лезвию, покрутил его со всех сторон, любовно оглядывая каждую царапинку. Дело настоящего целителя; Василиса, предвкушая, заволновалась. — Пусть Иннис Эль Максо будет всегда при тебе... — Иннис Эль Максо? — Да, имя клинка, тут же нап... не написано. Стерлось до двадцать первого века. Досадно. — И как же переводится это с латыни? — в любой другой ситуации Василиса бы покраснела, что не может перевести какое-то простое словосочетание с латыни, но это было дело жизни и смерти. — Выжигающий зло. — Что... — Этот путь ты должна пройти сама, Василиса Огнева. Тебя спасёт этот клинок, но как — ты должна узнать сама. Этот тяжёлый и длинный путь, полный страданий и потерь, только твой. От Василисы Огневой и её сообразительности и жертвенности будут зависеть жизни тысячи людей, только от тебя будет зависеть, вселится ли в Фэшиара Драгоция Великий Дух Астрагор. Замерев, Василиса слушала холодный и спокойный голос Астариуса, ужасаясь всё больше и больше. Она знала, что тот самый «путь» она пройдёт в одиночку, но что это будет значить для всех... это... Астариус протягивал Василисе меч лезвием вниз. Она понимала, что взяв в руки тёмную рукоять знакомого ей меча — вместе с ним она возьмёт и весь тот груз, что предначертано уже, кажется, давно лежит на её плечах, и чудовищную ответственность за всех. Она ожидала этого. Но знаете, почему участь предначертана, почему она сохранится при любом варианте развития событий? Потому что будущее зависит от выбора. А у Василисы его нет. Она уверенно обхватила рукоять руками, уверенно сжав свой меч. Василиса почувствовала мокрую дорожку от слезы, идущую из уголка правого глаза по скуле и до подбородка. Астариус улыбался той же мягкой улыбкой. И Василиса улыбнулась в ответ. «НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! — истошно завопил голос в голове. — Смотри, что ты наделала! Смотри!» Зеленая трава, аккуратно посаженные деревья, большое количество лавочек, расставленных друг за другом. Кладбище. Клинок выскользнул из рук. На этих скамьях сидят все её знакомые и близкие. Мать, отец, Нерейва, Николь, Диана, Маар, Фэш, Марк... все. Кто-то сотрясался в рыданиях, кто-то стеклянным взглядом смотрел перед собой. Лицом ко всем стоял Миракл, убрав руки за спину. Он что-что говорил, стоя рядом... с гробом. С откинутой крышкой. Мертвенно-бледная кожа, бледнее, чем обычно, закрытые глаза. Она сама. В гробу Василиса. «Ты погибнешь, видишь? Ты погибнешь!!! ТЫ ПОГИБНЕШЬ, ТЫ ПОГИБНЕШЬ! ТЫ УМРЕШЬ!!!!! УМРЕШЬ!»***
— Господи! Василиса резко распахнула глаза и села, схватив кого-то. Взгляд прояснился, и взору пристал перепуганный Марк Ляхтич. Она схватила его за плечо. — Живая. Василиса выдохнула. — Где Фэш? — Василиса все еще продолжала держать руку Марка и огляделась вокруг: она лежала на столе, как совсем недавно Драгоций, комната пустовала, помимо неё лишь взвинченный Ляхтич. — Так, ты потеряла сознание и валялась в отключке час точно, тебя это совсем не волнует? — вдруг скороговоркой проговорил Марк, взволновано глядя на руку Василисы, уж очень крепко сжимающую его плечо. — Ляхтич, где Фэш? Она, кажется, совсем забыла, что играет с огнем. Василиса уже давно с ним забавляется и пора бы уже обжечься. Ляхтич вдруг резко перехватил ее руку одной своей левой, а пальцами правой руки сжал её шею и со стуком уронил обратно на стол, нависая над своей жертвой словно хищная птица. — Знаешь, я бы мог спать в тёплой постели после всего того, что произошло, — шептал он настолько тихо, что могла услышать только Василиса, находившаяся от него на расстоянии поцелуя, — но. Уже час я слежу за тобой, вдруг так резко отрубившейся, и из-за чего? Стресса, волнений? — он всё повышал свой тон, а пульсирующая боль обхватывала затылок и шею. — И вот, ты очнулась, и вместо того, чтобы выслушать всё, что тебе нужно сделать, ты начинаешь психовать, чокнутая Огнева! — последние слова он бросил прямо в лицо Василисы и резко отпустил. Она глубоко вдохнула и приподнялась на локтях. Марк отошёл на пару шагов. — Берёшь манатки, — он указал на стопку одежды, покоящуюся на одном из кресел, — и шуруешь спать к своему Драгоцию, второй этаж, первая дверь напротив лестницы, будьте потише, сладких снов. Ляхтич скрылся в коридоре, оставив после себя язвительный осадок в воздухе. Василиса схватилась за шею, полулёжа на столе и тяжело дыша. — Чудно.***
Через двадцать минут после неприятного и болезненного инцидента с Марком, Василиса стояла в лёгкой ночнушке, держа в руках аккуратно сложенное платье. Она нашла на первом этаже комнату, которую можно было бы назвать ванной — несколько тазиков, половина из которых наполнены водой, стопка полотенец, зеркало и странного цвета коврик. Она быстро переоделась и пошла туда, куда велел Марк — в комнату напротив лестницы на втором этаже. Дверь, как и всё в этом доме, пахло стариной. И выглядело стариной. Василиса протянула руку к ручке и простояла в таком положении какое-то время. Она боялась туда зайти почти также сильно, как боялась зайти в этот дом. Рука уже затекла находиться в одном положении, что послужило ещё одним поводом положить её, наконец, на ручку и резко дернуть. Терять нечего. Дверь начала открываться с ужасным скрипом, поэтому Василиса быстро остановила её и сама аккуратно заглянула в комнату. Глаза, привыкшие к темноте, разглядели очертания некоторой мебели: большого шкафа, стола, стула, кресла и широкой кровати, стоящей изголовьем к левой от нее стене, окно находилось напротив неё самой. Василиса хотела было разглядеть хоть что-нибудь на кровати, но среди гор подушек и одеял это было невозможно. Зато Василиса услышала. Тихие болезненные стоны. Она подошла к кровати и охнула, зажав рот рукой. Фэш лежал на кровати, со всех сторон обложенный одеялами и подушками. Повязка на его груди приобрела красноватый оттенок. Фэш тяжело дышал, даже в темноте Василиса видела, как с него ручьями стекал пот. Глаза закрыты, словно он спал, но Фэш так сильно вертел головой из стороны в сторону, что с уверенностью можно утверждать обратное. Он боролся, да. И слава Богу. Но самое страшное было в том, что Василиса ничего не могла поделать. Как-то от неё ускользнула мысль о месте, на котором Василиса будет спасть и больше не хотелось оказаться на месте Фэша. В голове крутилось лишь одно — нужно помочь. Василиса всегда знала, что Фэш сильный, и всегда верила в него, но она так боялась, что эту битву он может проиграть. Она двинулась к небольшому креслу, стоящему около окна, положила на него платье. Она аккуратно залезла с ногами на кровать, по левую сторону от Фэша, и просто сидела. Она просто сидела, упираясь руками в мягкое пуховое одеяло и вглядывалась в мокрое лицо Фэша, вслушивалась в его тихие болезненные стоны. Из глаз снова хлынули слезы, но Василиса даже не замечала — всё равно. Что она может сделать? Вот что? Правильно сказала Маришка, что каждый уже сделал всё, что мог. Ну, а что, если не всё? Что, если Василиса не проявила свои возможности в полной мере? Учитывая то, что с вероятность девяноста процентов все в этом доме мутанты, Василиса — особенный мутант. Сейчас её способности больше походили на слабую и плохо контролируемую мимикрию. Но даже из неё можно извлечь толк. Неожиданно стоны прекратились, как и метания. Фэш на секунду замер и перестал дышать, а вместе с ним Василиса. Он тяжело выдохнул и открыл глаза. — В-вас-с... — Тшш, не говори. Фэш ещё раз тяжело вздохнул и уставился на Василису да еще и таким пустым взглядом, будто её здесь не было вообще. Она просто понятия не имела, что делать. — Как думаешь, — через какое-то время спросил он хриплым и спокойным голосом, — я умру? — Не сегодня и не так. — А смысл, — вдруг продолжил он также спокойно, словно не находился в двух шагах от смерти, — выжить сейчас? Может это даже хорошо, что я так умру. — Да что ты такое говоришь, — Василиса не на шутку испугалась. — Не умру сейчас, так в какой-нибудь бойне. Не там, так Астрагор вселится в меня, но тогда уже умру не только я. Так что будет лучше... — Умереть сейчас? Ты это хочешь сказать? Нет, Фэш, так будет не проще. — Будет. Ты же понимаешь, что из этой войны я не выйду живым... С каждым словом Фэш становился всё тише, а Василисе хотелось кричать все больше. «Кто точно не выберется из этой войны живым, так это ты». Голос разума очнулся как раз вовремя. — Нет, — Василиса почему-то тоже перешла на тихий-тихий шепот, — я не позволю тебе умереть в этой войне. Рука ее коснулась запястья Фэша. Он как-то странно выдохнул, словно хотел усмехнуться, но ему было слишком больно это сделать. — Ты бессильна в этом случае. Теперь она чувствовала, как крохотная маленькая злость растёт и превращается в гнев внутри нее. Василиса может сделать намного больше, чем кто-либо ожидает. Чем ожидает она сама. Василиса несильно сжала запястье Фэша. — Послушай, — горячо зашептала она, — у меня есть некоторые проблемы с интуицией, но я могу с уверенностью сказать, что твоя жизнь будет долгой. Не знаю, откуда это взялось в моей голове, но ты тот, кто точно переживет это. Ты закончишь школу, женишься, заживешь более-менее нормальной жизнью мутанта. Если умирать, то только от старости, Фэш. Только от старости. Драгоций продолжал молча смотреть на Василису и тяжело-тяжело дышать. Кажется, её слова казались ему абсурдом. — Господи, как же мне не всё равно, — сказала она так тихо, насколько могла, прикрывая рот рукой. Но Фэш услышал, должен услышать. — Мне настолько не всё равно. Драгоций зашевелился, но снова ничего не ответил. — Пожалуйста, Фэш, борись. Прошу тебя, выживи, выкарабкайся. Ради миссии, ради победы, ради близких. Ради нас всех. Ради меня, Фэш, пожалуйста. Василиса сжала сильнее его запястье. Она накрыла второй рукой ладонь Фэша и закрыла глаза. Сосредоточилась на всех своих ощущениях, чувствах, эмоциях, страхе, опасениях, гневе, что испытывала в данный момент. Сосредоточилась. И почувствовала. Почувствовала боль. Странную такую и ужасно, ужасно сильную. По ощущениям, будто ножом пырнули, но боль как будто текла по рукам. Вверх. Она открыла глаза. По её венам на запястьях текло что-то черное, не быстро и не медленно. Это... это боль Фэша. И она её забирала. Василиса изо всех сил старалась не мычать от этой боли, Драгоций стонал, они оба чувствовали этот ужас, вместе его терпели. Не Фэш один, вместе. Василиса перетягивала на себя его боль. Она всё тянула и тянула, боль шла и шла, по рукам, по ключицам — к сердцу и там исчезала. Она сжала его ладонь и запястье так сильно, что кажется, пальцы захрустели и вены побелели. Ей было отвратительно, мучительно и очень, очень больно. Но она не отпускала его руку. Вот на что она способна. В какой-то момент чернота перестала ползти по Василисе и это всё прекратилось. Резко, в момент. И это было намного больнее. Василиса тяжело дышала. А Фэш спал. Василиса смогла перетянуть достаточно боли, чтобы тот смог успать. Дышал медленно и глубоко. И будет так дышать до утра. И утром проснется. И останется жив.