Безумно даже для нас

      Василиса в чудовищной спешке собирала какие-то вещи, потому что выезд был запланирован уже после обеда. Она почему-то жутко нервничала, ей и хотелось, и очень-очень не хотелось возвращаться в Дом: с одной стороны, там, в идеальном и самом логичном варианте развития событий, должны были ждать друзья – Василиса наконец-таки узнала бы, что с ними случилось, крепко обняла бы всех и пообещала бы никогда не отпускать. С другой стороны – их могло там и не быть. Но что самое страшное для нее сейчас – там пройдет, ну, точно пройдет, самый неловкий разговор Василисы с отцом за всю жизнь по поводу их несанкционированной ночной вылазки с Фэшем. Бонусом василисины руки непрерывно дрожали, потому что на обратной стороне век, нет, где-то на зрачках отпечатались колесо обозрения и самая тайная тайна Фэша, доверенная Василисе. В общем, нервов хватало. Обед Василиса решила пропустить.       Она несколько раз споткнулась о свою же ногу, пока шла до машины, один раз от падения ее спас Марк. Он очень цепко и больно схватил Василису за локоть, сказав: «Интересно, малышка Огнева когда-нибудь вырастит и научится ходить?». Она шепнула себе под нос: «Интересно, Ляхтич когда-нибудь наберется мозгов и станет нормальным?». Но Марк ее услышал, хотел было сказать что-то явно колкое и злое, но Василиса телепортировалась, игнорируя все запреты врача, в машину, на которой она в прошлый раз добиралась до дома с отцом за рулем.       Ехали, кстати, почти тем же составом – Василиса, Захарра и Фэш на заднем сидении, за рулем отец, а вместо Лиссы впереди сидела поганая, неприятнейшая Мортинова, которая не удосужилась даже взглянуть на других пассажиров и не сводила взгляда со своего идола – василисиного отца. Мерзкая женщина. Интересно, сколько она удовольствия получала, рассказывая о том, как заметила его дочку с Драгоцием, перелезающих через забор? Наверное, самое большое в ее жизни. Ну, и пусть подавится.       Василисе с каждым пассажиром этой машины чувствовала себя неловко, одной Захарры рядом было мало, чтобы расслабиться. Поэтому она всю дорогу смотрела в окно, стараясь избегать взглядов Фэша и отца. Погода выдалась солнечной, теплой и очень приятной, на дворе как-никак первый день лета. Василиса мечтала вылезти из машины и почувствовать тепло солнечных лучей, и не слышать мерзкого щебетания Елены, не затыкающейся всю дорогу.       Стоило им въехать на территорию Дома – Василиса выскочила из машины самой первой. Она удовлетворенно вздохнула, чувствуя, как отдалилась от Елены физически, и ошарашенно посмотрела на Дом.       Казалось, что сейчас она испытывала больше эмоций от вида Дома, чем в самый первый раз. Огромный, полностью целый, он буквально сверкал в лучах полуденного солнца, за ним высились огромные деревья с насыщенно зеленой летней листвой, а контраст чистого голубого неба с белым мрамором Дома резал глаза. Она словно попала на страницу красиво иллюстрированной книги. Своей книги. Дом. Дом, хранивший в себе столько воспоминаний, в который она мечтала вернуться с самого первого дня путешествия в прошлое. Больше не разрушенный. Василиса на мгновение почувствовала себя счастливой.       Она услышала, как вышедшие Захарра и Фэш охают и присвистывают. Наверное, не одна она была рада вернуться в это место.       Василиса заметила, что бассейн, находящийся почти перед самым входом, был закрыт мраморной плитой, а на ней находились люди. Она стояла достаточно далеко, чтобы точно рассмотреть каждого, но вдруг кто-то помахал им… и она узнала Маара. А рядом Диана… и Ник…       Василиса, не помня себя от разрывающих ее радости, удивления, облегчения и даже шока, рванулась навстречу к друзьям. Маар тоже бежал к Василисе, а она, словно боясь опоздать, снова не успеть, в считанные секунды оказалась рядом с ним и, не успевая разглядеть лица друга, кинулась ему на шею.       – Маар! Господи! Ты жив! – она обнимала его так крепко, что подумала – задушит.       – Василиса, ты здесь! – радостно крикнул Маар, и Василиса чувствовала, как вся, до кончиков пальцев, наполняется чем-то светлым и покалывающим.       – Маар! Боже, – она отстранилась, разглядывая улыбку друга, который почему-то начал смеяться, и хотела что-то ему сказать, как увидела несущегося на Ника Фэша и подбегающую к ней Диану.       – Диана!       – Василиса!       Выкрикнули они одновременно, и Василиса вмиг оказалась рядом с подругой. Она захохотала от радости и даже приподняла Диану в объятьях, чуть ее не уронив. Они смеялись и ничего не могли сказать друг другу связного. А им этого и не надо было.       – Вы… как… вы в порядке? Целые? Как… – попыталась сказать она, нехотя отстраняясь от Дианы.       – Ну, как видишь, – посмеялась она, широко улыбаясь, – мы потом все рас…       – Это же наша героиня! – крикнул Ник, прерывая Диану и приближаясь к Василисе, а та, радостно взвизгнув, чуть ли не прыгнула на шею и к нему.       Ник обнимал крепче всех. Василиса чувствовала, как от такой силы не оставалось воздуха в организме вообще, но старалась сжимать Ника в ответ еще сильнее, боясь упустить его снова, боясь закончить один из самых радостных моментов за последние… за последнее долго.       – Я так рада, я так рада… – шептала ему на ухо Василиса, а Ник, видимо, воспринявший ее слова как какое-то разрешение, подхватил подругу и несколько раз с ней покрутился.       Василиса слышала свой смех, смех Ника, смех Захарры и Дианы, которые в объятьях упали друг на друга, смех Маара, который потешался над подругами, смех Фэша, который снова обнял Ника, обнял крепко-крепко, закрыв глаза и, казалось, был готов заплакать. А, может, и не казалось.       Захарра, поднявшись, уставилась на Маара. Всеобщее веселье быстро стихло, и все наблюдали за реакцией Маара. Он стоял, не двигаясь, глядя на Захарру, и, казалось, вообще не понимал, что происходит.       Захарра, не выдерживая больше ни секунды, первая кинулась к Маару и обняла его так же крепко, как только что обнимала Диану, возможно, даже крепче. Он же, словно медленно просыпаясь, не спеша обнял ее в ответ и уткнулся носом подруге в плечо.       У Василисы от радости и трогательности момента даже выступили слезы. Она украдкой глянула на Фэша, который, к ее удивлению, улыбался, наблюдая за этой сценой. Он подошел к Маару, крепко пожал ему руку, немного разрушая этот милейший момент.       – Ай, что ты, как не свой, – кинул Маар товарищу и тоже обнял его.       Василиса впитывала каждую деталь, каждый вздох и каждое объятие. Она чувствовала себя счастливой и хотела ощутить это счастье еще сильнее и дольше.       Она украдкой оглядела рядом стоящего Ника, на нем не оказалось ни царапины, ни ушиба, ни маленького шрама… нет, она заметила длинную белую полоску на левом виске, уходящую к щеке, и сердце ее забилось тревожно.       – Ты… вы… сильно пострадали? – спросила она, пока Фэш обнимал Диану.       – А, ты про шрам, – догадался Ник, проводя по шраму пальцами, – повалялись в отключке немного, пустяки. Вон у Маара бровь, какая рассеченная, – кивнул он на друга. Маар повернулся, услышав свое имя, и Василиса заметила тонкий белый шрам от уголка правой брови до лба.       – Не переживай ты, – успокоил ее Маар, хотя Василиса смотрела на обоих подозрительно, – это такая мелочь. Но мы все-все вам расскажем. Как и вы нам. Василиса кивнула, зачем-то хватая за руку подошедшую к ней Диану. Но стоило Василисе придумать, что ответить, как Маар снова рванул с места куда-то по направлению к Дому. Диана побежала за ним.       Василиса удивленно переглянулась с рядом стоящим Ником и посмотрела на убегающих от них ребят. Со стороны Дома в их сторону шли улыбающийся Миракл, который почему-то оказался тут раньше них, и… Ирина, которую Василиса не увидела за все это время ни разу.       – Разве она не жила с вами в Чернолюте? – спросила она у Ника.       – Нет, все время где-то ездила…       Но Василиса уже быстрым шагом шла навстречу одной из своей любимых учительниц. Ирина стояла в длинном платье и в огромном платке, свисающим с плеч, с распущенными волосами, в которых путался солнечный свет. Она улыбалась и была такой красивой, и такой чудесной, обнимая своих старых воспитанников. Василиса подумала, что, возможно, смотрит на Ирину даже влюблено, пока не заметила, как стоявший рядом Миракл пристально смотрел на Ирину тоже, но с какой-то невероятной теплотой. Странно, тоже не видел ее долго?       – Василиса! – изумилась Ирина, а та буквально шагнула к ней в объятья. Не сказать, что они были очень близки. Но Василиса Ирину просто обожала. – Я так рада тебя видеть, – озвучила учительница мысли своей ученицы.       – И я тоже, очень-очень рада… – прошептала она, вдыхая легкий цветочный аромат духов Ирины. Рада, что сейчас снова станет как прежде, хотя бы немножко…       – Я так горжусь тобой, – прошептала Ирина на ухо Василисе, испытывающей что-то между смущением и радостью, и та обняла женщину еще сильнее.       – Ну! Кого я вижу! – услышала Василиса еще один очень знакомый и очень приятный голос и оторвалась от объятий Ирины. – Это же та самая Василиса Огнева! Самая смелая и сильная девушка на свете!       Это был Диего, такой же улыбчивый, дружелюбный и позитивный как обычно. Он как будто постарел, но улыбка на его лице была настолько яркой, что Василиса и не замечала морщинок вокруг его глаз. Она, смеясь от смущения, обняла его так же крепко, как обнимала всех до этого. Диего она не просто обожала, она скучала по нему. И, судя по его довольным смешкам, он по ней тоже.       – Ах, вот они герои в полном составе, наконец-то я вас вижу, – обратился он к подошедшим Драгоциям и Нику и улыбнулся еще шире, совсем как Чеширский кот.       – Добрый день, господин Диего, рад вас видеть, – поздоровался Фэш и крепко пожал ему руку.       Мимо них совсем рядом пронесся Нортон Огнев, словно спешил куда-то, он на долю секунды задержался рядом с Мираклом, что-то шепнул ему и ушел в Дом. Василису поведение отца и радовало и расстраивало одновременно. Он не прерывал их, не начал выговор или что-то в этом роде, но снова совершенно не обратил на Василису никакого внимания, словно и не сидел у нее недавно, прося прощения за все. Может, он просто обиделся. Может, Василиса стала слишком много от него требовать.       – Ну, как вы?       Василисе вопрос Диего показался смешным. Но все же сейчас она была достаточно счастлива, чтобы грустить о своем перманентно плохом состоянии.       – Живы и снова вместе, – ответил за всех Ник, приобнимая Захарру, и Василису этот ответ полностью устроил.       – Что ж, это действительно хорошо, – задумчиво вмешался в разговор до сего молчавший Миракл, – кажется, вам нужно насладиться обществом друг друга еще. Пройдемте, коллеги, оставим детей, им явно многое нужно обсудить, – Миракл весело подмигнут Василисе, как часто делал раньше и, улыбаясь, ушел вместе с Ириной и Диего в Дом.       – Что ж, ребят, – задумчиво начал Маар, подходя ближе. Все столпились вокруг него в кружок, – нам действительно нужно многое обсудить.       Василиса с Фэшем переглянулись.

***

      Им не были интересны их комнаты, их не волновали другие прибывшие в Дом, абсолютно стало все равно на какие-то дальнейшие планы действий. Ребята просто были нужны друг другу, настолько нужны, что им хватило нескольких пледов, фруктов и ягод с кухни и относительно уединенного клочка земли на заднем дворе около пруда, чтобы наслаждаться жизнью.       – Все, Маар, достал спорить, рассказывайте уже.       Обменявшись короткой сводкой о состояниях друг друга, ребята заспорили, кто первый будет рассказывать о прошедшем месяце: Ник, Маар и Диана или Фэш и Василиса. Захарра не собиралась выступать в роли рассказчика, аргументируя это двумя вещами: во всех вылазках она не участвовала из-за «вонючего и грязного Шакла со своими тупыми играми» и из-за того, что ей нечего было рассказать о нападении на Дом, потому что большую его часть она была на улице, решив именно в тот день прогуляться. Маар косо поглядывал на немного запинающуюся Захарру, и Василисе что-то подсказывало, что Захарра вышла гулять не просто так. Но и о Мааре Захарра отказывалась что-либо говорить Василисе, еще пока они жили в поместье Огневых.       – Да что ты такой злой, Драгоций? – Фэш, уставший препираться с Мааром, тяжело вздохнул.       – Да я историю об этом 1517-ом уже миллион раз со всеми обмусолил, надоел он мне уже. Тем более нам рассказывать явно больше, чем вам, и я уверен, что бремя рассказчика с нашей стороны на себя возьмет Огнева.       – Ну ты наглец, – возмутилась Василиса, – еще и лентяй.       – Ой-ой-ой, какие мы грубые.       – А ты вредный.       – А ты злая.       – А ты…       – Все, надоели, сама все расскажу, – Диана толкнула сидевших рядом Фэша и Василису, на что Фэш запланировал толкнуть подругу в ответ, но та увернулась, и Драгоций практически упал на Василису. Та хлопнула его по затылку, и возмущению Фэша не было предела. Он повалил Огневу окончательно и пытался ухватить ее руки. Василиса, брыкаясь, стукнула его по носу.       – Ну все, Огнева.       – Василиса, давай, врежь ему еще! – радостно кричала Захарра.       – Не давай ему встать! – поддерживал ее Маар.       – Интересно, в прошлом они также проблемы решали? – спросил Ник.       – Уверена, что да, – ответила ему Диана, вставая и отходя подальше от дерущихся.       Василиса попыталась ущипнуть Драгоция, но тот очень быстро и ловко подхватил ее на руки и побежал по небольшому склону прямо к.. пруду.       – У-у-у! Вот это борьба! – скандировали ребята, а Василиса визжала.       – Не-ет! Фэш! Отпусти! – но Фэш уже стоял около воды.       – Чего? Прямо в воду?       – Д.. Нет! Нет! Верни на землю!       Фэш начал громко хохатать, и Василиса испугалась, что тот от смеха уронит ее прям в воду, поэтому крепко вцепилась ему в руку.       – Смотри, как умею.       Фэш стал качать ее как ребенка прямо над водой, и держал он Василису так низко, что, казалось, просто не выдержит и отпустит.       – Фэш! Драгоций! Дурак! Верни!       Тот начал смеяться еще громче, и ребята его поддержали. Он повернул к ним голову и крикнул:       – Что, опускаем в воду?       – Да-а-а!       Василиса опешила. «Вот предатели!» – подумала она и, зажмурившись, еще крепче вцепилась в руку Фэша. Тот перестал ее качать над водой и, наклоняясь, со смехом прошептал:       – Ладно-ладно, Огнева, не бойся. Не в этот раз.       Василиса почувствовала, как ее направляют к земле, но, не успев открыть глаза, она громко взвизгнула и упала в воду. И Драгоций вместе с ней.       – Ах-ха-ха-ха-ха!       – Господи, он просто споткнулся! Ха-ха-ха-ха-ха…       Василиса ощутимо так ударилась бедром, потому что прудик был искусственным, совсем не предназначенным для купания, а значит, достаточно мелким. Она толкнула Драгоция, который уже вставал с нее, тот пошатнулся и снова сел в воду. Ребята засмеялись еще громче. Василиса вместе с ними.       – Зря смеешься, темнота, – шепнул он и забрызгал не готовую к такому повороту событий Василису водой.       Она смеялась и пыталась брызгаться тоже, но у Фэша было явное преимущество в силе. Внезапно в воду вбежал кто-то, обладающий громким женским смехом, и обдал ребят новой порцией воды.       – Захарра! – возмутился Фэш, но к нему на плечи уже кинулся Ник, и они оба упали в воду.       Василиса с Захаррой громко смеялись, пока не увидели несущегося к ним Маара. Тот толкнул Захарру, а она, падая и ругаясь, создала новую кучу брызг.       Что тут началось! Василиса так громко хохотала и так часто оказывалась под водой, что уже не соображала, кто на кого прыгает, и кто кого обзывает идиотом.       – Все, детишки, закругляйтесь, – Диана тоже спустилась к пруду, и это стало ее ошибкой. Вездесущий Маар тут же обрызгал ее с головы до ног. Возмущенная Диана хотела было тоже плеснуть в Маара воды, но подходить к пруду было действительно опасно – секунда и Диана тоже оказалась под водой.       Они еще плескались, толкались, ругались, впятером не давали Диане выйти, слушали проклятья Фэша и дергали Захарру за хвост. Но в какой-то момент Василиса продрогла настолько, что каждое дуновение ветерка чувствовалось как снежный буран.       – Все, выходим, у Огневой уже губы синие, – заметил ее состояние Фэш, хотел помочь Василисе подняться, но Ник успешно подставил другу подножку, и тот снова упал и снова оказался в объятиях Василисы. Они неловко улыбнулись друг другу.

***

      – Фух, ну ты и заварушку устроила, Фрезер, – посмеялся Фэш.       Ребята наплескались, ужасно продрогли и побежали в комнаты переодеваться. Очень старались игнорировать растерянные лица клокеров, которым придется убирать все ручьи за ними, и непонимающие и даже недовольные взгляды Марка, его отца и Мортиновой, сидевших на первом этаже.       – Это ты упал, гений, не я, – осадила его Диана и села, уже чистая и сухая, на то же место, где и лежала до купания, попутно доставая что-то из прихваченной сумки.       – Я не виноват, что Огнева такая тяжелая, – Василиса кинула в него кожурой от банана. Фэш бросил в нее косточкой от вишни. Василиса кинула в него маленьким яблоком, но промахнулась и попала в Ника. Ник взял дольку апельсина…       – Так, хватит! Все, Ник, лучше съешь этот апельсин, поверь, – Диана достала что-то большое из сумки, – сейчас будем запечетлевать момент вашего ребяческого безумства.       Василиса восхищенно наблюдала, как Диана ставит фотоаппарат на штатив, что-то настраивая в нем. Она так обожала, когда фотографирует Диана и радовалась каждый раз, когда она притаскивала фотоаппарат. К сожалению, активный период творческой активности Дианы выпал на прошлую осень, когда не было Мэри, нападений и войны с Астрагором.       Василисе в момент стало так тоскливо на душе. Она вдруг подумала, что потом эти фотографии будут единственной отдушиной для Василисы… страшная, страшная мысль. Которая немного затихла, стоило Диане подбежать к ним и крикнуть:       – Улыбаемся!       Фотоаппарат коротко щелкнул как раз, когда Василиса действительно улыбнулась. Ребята тут же попросили показать фото, но Диана никому их не показывала, пока не обработает и не распечатает для всех. На вопрос, когда же уже наконец этот момент настанет, Диана улыбнулась и ответила, что такие фотографии можно и подождать.       – Ой, ну ты как всегда, – возмутилась Захарра.       – Драгоций, не ворчи.       – В таком случае я жду там фотографии не хуже, чем у Марии Горбуновой!       – Это будет даже лучше!       – Потому что на всех фото есть я?       – Именно поэтому.       Девочки улыбнулись друг другу, и Василиса вдруг подумала, как они успели сблизиться за месяц ее отсутствия. И она была очень этому рада, ведь раньше ее нередко посещала мысль, что такие непохожие друг на друга Диана и Захарра общались только из-за нее. Но вот уже Захарра продолжила обсуждать с Дианой каких-то фотографов, и Василиса не могла отделаться от мысли, что это Диана ее во все посвятила. А Драгоций все запомнила. Василиса снова почувствовала себя счастливой. Разговор неожиданно поддержали Ник и Фэш, а Василиса с Мааром задумчиво переглядывались, пытаясь разобраться в хоть каких-то жанрах фотографии, которые упоминались в диалоге. Разговор перетек наконец в рассказ Ника о том, как они жили весь этот месяц. Он рассказывал о постоянных разведках, перетекающих в бои, о том, как неожиданно все пошло не так: стали умирать люди. На василисин немой вопрос Ник не назвал ни одного знакомого ей имени. К ее стыду, Василиса почувствовала облегчение. А потом снова напряглась, услышав, что они потеряли почти четверть войск. А может, Ник тоже решил так завуалировать слово «треть». Василиса уточнять не стала.       – Мы как будто бы потеряли боевой дух, что ли… Просто в один момент все пошло по-другому. Если раньше большинство вылазок кончались каким-то количеством пленников, которых можно было допросить, либо разбитым отрядом Астрагора, то после одного случая… – Ник замолчал на какое-то время и перевел взгляд на Фэша. Диана тяжело вздохнула. – Рок чуть не убил моего отца…       Фэш замер, словно статуя. Все смотрели на него. Василисино сердце словно перестало биться. У нее было столько вопросов, один страшнее другого. Но она терпеливо ожидала.       Все знали, что единственный, к кому был привязан Фэш из Драгоциев кроме Захарры– это Рок. Ну, не то чтобы дорожил им больше жизни, но точно не хотел бы, чтобы Рок пытался убить отца его лучшего друга. Захарра говорила Василисе почти обо всем, что сейчас рассказывали ребята. Но, видимо, об этом решила умолчать. И Василиса прекрасно понимала почему.       – Я знаю, что тебе тяжело это слышать…       – Все равно, – прервал Ника Фэш и в момент словно собрался обратно, – отец в порядке?       – Да, он все-таки Лазарев, – хмыкнул Ник, – но было страшно. Это произошло неожиданно и на глазах у всех… не хочу описывать этот момент. Но, мне кажется, из-за этого все и перепугались: один из главных был ранен. Могло быть хуже, конечно, но он достаточно быстро встал на ноги,– Ник снова замолчал.       Василиса подошла к Нику и медленно и очень осторожно обняла его за плечи. Ник благодарно обнял ее в ответ. Все молчали.       – Я так рада, что все обошлось. Твой отец очень сильный, как и ты, Ник. Надеюсь, ни ему, ни тебе не придется переживать это снова.       Им явно придется это пережить снова. Война еще не кончилась, Астрагор поставил ультиматум, и что делать со Стальным Зубком – никто не знает. Столько войны еще впереди, без потерь, думала Василиса, точно не обойдется. И думала она об этом не одна.       Ник, словно почувствовав себя виноватым за общее трагичное настроение, продолжил:       – Папа поправлялся, нашлись другие люди, готовые идти и командовать боем. Наши вылазки, то есть с участием подростков, сократили, видимо, боялись, что пострадаем первые. Если честно, мне казалось, что весь оставшийся боевой дух держался только на Нерейве, – Захараа, Маар и Диана согласно закивали. – Я просто не представлял, как у нее получалось выходить каждый раз перед каждой разведкой к бойцам и говорить: «Каждый рывок приближает нас к победе над Астрагором. И эта победа будет вашей заслугой». Казалось, она почти не спала, и если не принимала участие в разведке, то оставалась главной в Доме. А, кстати, сразу после вашего исчезновения Нерейва собрала всех и объяснила, что помимо боев необходимо сделать еще две важнейшие вещи: найти Зубок и понять, как его использовать. Про вас, ребят, она говорила без тени сомнения, утверждала, что вы справитесь лучше, чем кто-либо еще. Конечно, с ней был много кто не согласен, требовали вернуть всех назад, особенно Ляхтич и Резникова, но Нерейва оставалась непреклонна.       – А еще, – дополнил Маар, – она подробно и по пунктам объясняла, почему выбрала именно вас четверых. Забавно было узнать, что Марка она считает одним из самых опасных мутантов, а Маришку одной из самых умных.       – Честно, даже знать не хочу, что она там говорила про меня, – буркнул Фэш.       – Ну почему же, – протянула Диана, – сказала, что Фэш Драгоций– находка. Один из самых сильных и обученных молодых мутантов.       Сложно было не заметить удовольствие, которое получил Фэш от этих слов. Но Василиса была сильно погружена в свои мысли.       – Невероятная женщина…       – А про Василису сказала ровно три слова, – подхватила Захарра, – «она моя внучка».       Все уставились на Василису, а та не сразу это заметила. Она посмотрела на ухмыляющегося Фэша и недовольно хмыкнула:       – Она типа хотела сплавить меня подальше? – ей почему-то стало обидно, хотя она понимала, что причина была, конечно, не в этом.       – Это не все, – начала Диана, – как-то мы с ней столкнулись у медика и на какое-то время остались вдвоем. Она долго расспрашивала меня о моем состоянии и когда я спросила, как она сама себя чувствует сейчас, Нерейва ответила: «Я держусь на вере в свою внучку».       Василиса снова молчала. Она испытывала множество разных эмоций, но ведущей было неподдельное и искреннее восхищение. У Василисы в голове не укладывалось, каким сильным и заботливым человеком была ее бабушка. Она пыталась соединить мысль о невероятной духовной силе Нерейвы с тем, что эта сила держалась на Василисе. Да, ее бабушка была невероятной – но почему-то она считала, что ее внучка не менее сильная. И Василисе стало больно. Больно за то, сколько Нерейве пришлось переживать каждый день, сколько давления ей пришлось вынести и усилий приложить. И больно потому, что Василиса не смогла оправдать ее надежды и стать такой же.       – Я… – наконец выдавила из себя Василиса, – никогда не перестану ей восхищаться. И сочувствовать. И не пойму ее никогда.       – Я очень благодарен Нерейве, – через какое-то время продолжил Ник, – просто за то, что она была рядом с нами.       – Она всегда была такой, – продолжила Диана, – и мне даже стыдно за то, что я не могу сделать для нее и близко того же.       – Знаешь, Василиса, Нерейва тебя очень любит, – вдруг сказал Маар. Василиса уставилась на него, как громом пораженная. Все же, она никогда не знала, какой была Нерейва, потому что до 15 лет и понятия не имела, кто она такая.       – Знаешь, Маар, мне очень тяжело уместить в голове мысль, что кто-то из родственников меня любит. Пойми.       – Кстати, о Нортоне и Лиссе, – продолжил Маар, а василисино сердце забилось чаще от сочетания имен ее родителей так рядом, – даже не знаю, кто из них был больше убит.       – Да ну…       – Это правда, Василиса, – вдруг вступила в диалог Захарра, – я понимаю, как сложно уместить это в голове, но они оба очень переживали за тебя, и это было видно. Василиса помотала головой.       – В Лиссу еще поверю, в Нортона нет, – неожиданно назвала она их по именам. – Нет.       – Да, – гнул свое Маар, – ладно, расскажу, случайно услышал один разговор…       – Случайно услышал? – хмыкнул Фэш.       – Случайно услышал и случайно немного увидел, – отмахнулся Маар. – Они стояли вдвоем на улице, как-то за неделю может до вашего появления. Одни. О чем-то тихо разговаривали. Я будучи вороном решил подлететь поближе, – Фэш снова хмыкнул, – и вот что услышал…       Маар задумчиво помолчал, вспоминая детали диалога:       – Нортон, я понимаю, как это тяжело. Мне тоже тяжело было идти к тебе.       – Но ты пришла.       – Сама не знаю, почему. А зачем позвал?       – Знал, что ты придешь.       – О чем ты хотел поговорить?       – Я устал это держать в себе, чудовищно устал, мне нужно было сказать кому-то, и почему-то выбрал тебя. Она снится мне почти каждую ночь, и почти каждый такой сон кончается каким-то кошмаром. Я не могу отделаться от мысли, что Астрагор может с ней сделать. Тем более, она еще ребенок…       – …да. Я тоже не могу отделаться от страшных мыслей про нее никак. Каждый раз, когда я смотрю в зеркало, я вижу Василису и не могу перестать думать о том, через что ей приходится проходить.       – И почему ты так уверенна, что она жива?       – Потому что я мать. Я бы почувствовала.       Василиса не могла смотреть на Маара, пока он пересказывал это.       – Они стояли и просто молчали. Смотрели друг на друга. Потом Огнев протянул Лиссе ладонь. Та взяла ее. И они, держась за руки, медленно пошли в сторону Дома. Все снова смотрели на Василису. В этот раз в ее голове был настоящий пожар, на лице, наверное, тоже. В мыслях только и крутилось: «взялись за руки, Нерейва, кошмары отца». Казалось, что Василиса должна чувствовать облегчение – ведь все, что сейчас она услышала от ребят, было доказательством любви бабушки, отца и матери друг к другу и к Василисе. Но почему-то Василисе было больно. Особенно от слов: «взялись за руки». Она всю жизнь мечтала о полной семье и так хотела бы, чтобы Нортон и Лисса снова были вместе, что запрещала себе думать, что такое возможно. Потому что они на войне. И все возможное казалось недосягаемым.       – Мне кажется, нам стоит закрыть эту тему, да, Василиса? – вкрадчиво спросил Фэш, угадывая ее настроение.       – Да, пожалуйста. Лучше расскажите, что случилось во время последнего нападения.       Маар и Ник чуть ли не единственные были не внизу. Они находились на втором этаже, просто потому что только вышли из комнаты Маара, пока обсуждали там свои механические приколы. И тогда на Дом что-то упало. Сильнее всего задело Маара. Он потерял сознание сразу же. Ник даже не успел ничего предпринять и тоже потерял сознание. Диана была внизу и успела выбежать из Дома, почти не пострадав. Она ясно видела, как забирают Норта и Яриса, потом увидела, как стремительно медики бегут в сторону машины скорой помощи, а на носилках у них Маар и Ник. Захарра тоже это увидела, хотела ехать вместе с Дианой, но вдруг рядом с ними появился Марк. Они сразу догадались, что Василиса с Фэшем сейчас объявятся тоже. Одна должна была ехать с мальчиками, другая остаться с друзьями, прибывшими из прошлого.       – Мы валялись в Чернолюте, – продолжил сумбурный рассказ Ник, – я очнулся первый. Сразу узнал, что вы вернулись из прошлого с Зубком раньше времени. И от отца узнал, что ради этого пришлось сделать…       Ник и Фэш посмотрел на Василису.       – Я хотел приехать к вам сразу же, но Нерейва убедила меня остаться с отцом, который не так давно чуть не умер, с Мааром, который пришел в себя позже, и с Дианой. Разрывался я страшно, но был уверен, что Захарра о вас позаботится, а я был нужнее в Чернолюте.       Ребята вдруг тут же начали перебрасывать между собой фразами по типу: «спасибо за тебя рядом», «мне это правда помогло», «я так скучал» и так далее. И все эти слова были переполнены любовью, благодарностью и какой-то горечью.       – Поверить не могу, что мы здесь все вместе, – сказал Ник. И Фэш снова его обнял.       В Василисе было столько любви к людям рядом, что она уже не знала, как ее выражать: она обнимала друзей, хватала за руки, утыкалась в плечи. Казалось, еще мгновение, и она кинется к каждому со словами: «я тебя люблю» и дойдет до Фэша, а ему говорить это необязательно, поэтому она просто взяла ближайший апельсин и принялась его усиленно чистить, смаргивая набегающие слезы.       – Ну, путешественники, теперь ваша очередь, – отвлекла ее от чистки апельсина Диана. Захарра устало вздохнула, ведь слышала эту историю уже как минимум дважды. Она легла на спину, запрокинула руки за голову и уставилась на вечеряющее небо, сказав:       – Приготовьтесь услышать много жести.       Василиса долго играла в гляделки с Фэшем, пока тот не сдался со словами:       – Ладно, я начну. Ешь свой апельсин.       Они рассказали почти все. За исключением некоторых личных моментов, серьезных ссор, общего воспоминания. Василиса снова решила не говорить о загадочном коте и о тех кошмарах, которые описывал ей тот самый голос. Но в остальном ребята услышали все. Они охали и ахали постоянно, и непонятно, что повергло их в шок больше: поведение Марка и Маришки, темная сила Василисы, ранение Фэша или ее план с собственной смертью. Они задавали очень много вопросов, в основном из разряда: «Да как это вообще возможно? Вы в порядке?», и поэтому рассказ затянулся чуть ли не до заката.       – А почему ты не рассказала им свой план заранее? – казалось, Ник был даже расстроен. Василиса знала, что услышит такой вопрос, но, к счастью, за нее ответила Диана.       – Да они б на такое никогда не согласились. Ну, может, Марк и согласился бы. Но точно не Фэш.       – Но почему?       – А ты поставь на место Фэша себя, а на место Василисы Диану, – вдруг вступилась за них Захарра, – что, согласился бы?       Василису приятно взволновал тот факт, что Захарра сравнивала Фэша и Василису с Ником и Дианой, которые находились в крепких отношениях уже полгода. Она украдкой взглянула на Фэша. Тот, насупившись, молчал и прожигал Захарру взглядом, словно она сказала то, чего не должна была.       – Нет, конечно, – тяжело вздохнул Ник, – но, значит, можно было придумать что-нибудь другое?       – Да, можно было придумать что-нибудь другое, – негромко поддержал друга Фэш.       – Да вы дураки что ли, – вступился за покрасневшую Василису Маар, – в ней темная сила была. Только смерть могла спасти ее… как бы это не звучало. Понимаю, что никто из вас тогда этого не знал, но Василиса сама говорит, как чувствовала, что ее буквально распирает от этой силы. Держу пари, это правда было невыносимо.       Фэш тяжело вздохнул и лег набок. Он сорвал ромашку и принялся методично вырывать ее лепестки. Василиса чувствовала, что парень не очень-то и хотел участвовать в разговоре, но если бы он захотел прекратить его, он бы прекратил.       – Тогда чем вызван такой интерес Астрагора к Василисе? Вряд ли это потому, что она достала Стальной Зубок. Если бы все, что делала Василиса, было связано только с болезнью, вряд ли бы он так рвался заполучить… забрать ее себе, – решил немного перевести тему Ник, почувствовав напряжение. Но своими рассуждениями только прибавил его.       Василиса не задумывалась об этом ни разу. Она, например, понимала, почему Фэш так нужен был Астрагору, но, действительно, зачем ему теперь Василиса? Почему он просто не убил ее?       – Фэш, а что там по легенде с заточением Духа? – спросила Диана. – Ведь не каждый способен заточить его, да?       – Да, не каждый, – фыркнул Фэш, – только тот, кто смог совладать с силой Стального Зубка и силой самого Великого Духа.       – И если, – продолжил свои рассуждения Ник, –Астрагор, понимая, что в тебе больше нет той силы, все равно хочет забрать тебя, значит, ты и без этой болезни смогла бы совладать с ним и с Зубком, чтобы это не значило, и он это понял. Кстати, а что бы это значило, «совладать»?       – Без малейшего понятия, – ответил Фэш, не отводя взгляда от Василисы, – легенда с самим заточением достаточно обрублена, у кого не спроси, все знают не больше этого.       – Выходит, только Василиса способна убить Астрагора? – от удивления Захарра даже подскочила.       – Уверен, что не только, – но Василиса почему-то не верила Фэшу. – Рассказал все, что знаю об этой легенде, Огневу, тот ответил, что, скорее всего, любой достаточно сильный мутант типа него самого или его матери способны заточить Астрагора.       – Я почему-то тоже так думаю, – вмешалась Диана. – Уверена, сейчас они будут решать, как и когда заточить его, а кто – уже не так важно.       – Да, но риски с этим есть, – подключился Маар, – а Василиса смогла найти и достать этот Зубок. Она гарантировано сможет это сделать.       – Уверен на все сто процентов, что Огнев и близко не подпустит свою дочь к фонтану Алого Цвета.       – Что-то мне подсказывает, что Василисе это не помешает, – протянул Маар. Они переглянулись с Василисой.       – Если она хоть когда-нибудь вдруг полезет к Алому Цвету, я ее убью, – возмущенно посмотрела не нее Захарра, – все не так просто, уверена, есть куча подводных камней. Пускай их ищут другие, она и так уже слишком много сделала.       – Да, пожалуй, отличный момент, чтобы закончить эти тяжелые размышления, – Василиса легла на спину и принялась искать облака похожих на животных, – пора бы поговорить о чем-нибудь более приятном.       Поговорить о чем-нибудь более приятном получилось, но не сразу. Фэш с Мааром пытались обсудить заточение Астрагора еще раз, но и сам Маар в какой-то момент просто начал рассказывать истории из детства, многие из которых были связаны с его дедушкой. К нему подключилась Захарра, которая поведала о всех способах травли своих ужасных братьев. Так, ребята болтали о самом разном и отвлеченном, вспоминая истории из детства или истории с их первых месяцев знакомства. Все фрукты и ягоды были съедены. Об Астрагоре больше не вспомнили.       Лишь когда Ник захрапел и стало сумеречно, ребята решили расходится. Почти все перед встречей спали плохо, особенно Фэш и Василиса, пробегавшие всю ночь по городскому парку.       Они лениво и очень медленно двинулись к Дому, только Маар время от времени кого-нибудь да толкал, а Василиса все никак не могла понять, откуда в нем столько энергии, пока она сама себя чувствовала очень уставшей. Она еще и прекрасно понимала, что долго не сможет уснуть, ведь ребята подкинули столько пищи для размышлений.       Стоило им открыть двери, как навстречу им стремительно спустился Нортон-старший. Выглядел он очень серьезно и холодно, впрочем, как и всегда.       – Через два часа жду вас обоих у себя в кабинете, – бросил он шедшим рядом Василисе и Фэшу и продолжил свой путь, выходя из Дома.       Они переглянулись, обреченно вздохнув. Оба прекрасно понимали, что этот разговор рано или поздно настал бы, в их случае лучше уж поздно. Хотя отец тянул время до самого вечера, словно давал ребятам перед этим отдохнуть и расслабиться.       – Вы опять что-то натворили вдвоем? – устало поинтересовалась у них Диана.       – Вот поганцы, а я об этом и не знала! – возмутилась Захарра.       – Ничего серьезного, потом расскажем, – соврала Василиса. Ребята не стали возражать – слишком устали для этого – и поплелись к лестнице. Фэш остался стоять с ней, Василиса кивнула на сидящую за одним из столов Нерейву, которая усиленно что-то писала. Ей почему-то очень хотелось побыть рядом с бабушкой. Драгоций понимающее кивнул, догнал ребят, и Василиса услышала:       – Я никогда не высплюсь…       Ей очень не хотелось ложиться на кровать, так можно было легко заснуть и пропустить встречу с отцом, к тому же, не было желания оставаться наедине со своими мыслями – их было слишком много. Василиса подошла к бабушке, решив, что лучше сидеть рядом с ней, чем этажом выше пялиться в потолок и рассуждать о ней же. Ей хотелось взглянуть на Нерейву после всего того, что она сегодня о ней услышала. Василиса не знала, что больше боялась увидеть в глазах бабушки: усталость или равнодушие. Тут либо то, либо другое, либо все вместе.       Василиса громко села на соседний стул, и лишь после тихого «Привет» Нерейва все же заметила ее:       – Здравствуй, дорогая, – улыбнулась она, ненадолго отвлекаясь от своего блокнота, – ну, как ты? Отдохнула с друзьями?       Василиса не увидела в ее глазах ни усталости, ни равнодушия. Только интерес к состоянию Василисы.       – Да, этого точно не хватало, – вздохнула она, пытаясь разглядеть исписанные листы блокнота, – но спать хочется ужасно, – вдруг ляпнула она и прикусила язык. Нерейва хмыкнула, что-то снова записывая блокнот. Уж не василисины ли проколы?       – Не переживай, я тебе по поводу вашего ночного путешествия с юным Драгоцием ничего говорить не буду, Нортон и так уже за всех достаточно позлился, хотя, знаешь, сам в молодости чуть ли не каждую ночь куда-то сбегал.       – С мамой? – снова ляпнула Василиса. Ей показалось, что Нерейва ничего на это не ответит.       – И с мамой твоей, и с Мираклом, и с Лазаревым, и с кем только не сбегал…       – Они дружили с отцом Ника?       – Раньше – еще как, – посмеялась Нерейва, но вдруг стала серьезнее, – но между людьми часто что-то случается, особенно с людьми с такими характером, как у твоего отца. Но, к сожалению, не мне тебе об этом рассказывать.       Жаль, очень жаль, думала Василиса. Ей ужасно сильно хотелось узнать про отношения своего молодого отца с другими важными для нее людьми, а сам отец вряд ли для этого когда-нибудь созреет.       – Бабушка, –Нерейва снова отвлеклась от блокнота. У нее – острый нос, морщинки в уголках глаз, красивая стрижка под каре, седые волосы и легкая улыбка. Она как будто бы не жила последний год в бешеном режиме, не отправляла четверых подростков в прошлое, не восстанавливала Дом практически с нуля. – Мне хотелось многое у тебя спросить по поводу ближайшего будущего, но, уверена, не ты и не я не хотим об этом лишний раз думать. Мне стало жутко интересно: сколько ты спишь? Нерейва снова улыбнулась, улыбнулась хитро, закрыла блокнот и сложила руки на столе. Василисе стало очень приятно, что она готова отвлечься от всех своих дел, чтобы просто поболтать с внучкой.       – Всегда не меньше шести и не больше восьми часов, обязательно прогулка перед сном и после сна, а отбой не позже полуночи. А ты?       – А мне бы этому от тебя поучиться. Да как попало, то три часа, то двенадцать…       – Молодой организм достаточно сильный, чтобы выдержать любые перепады для здоровья, – хмыкнула она, – но лучше не затягивай с налаживанием режима.       – Но ты тоже сильная, очень сильная, – искренне сказала Василиса.       Бабушка помолчала, грустно улыбнулась и положила свою ладонь на руку внучки.       – И ты, дорогая.       Нерейва казалась такой близкой и такой далекой одновременно. Вот она, здесь, Василиса ощущала ее доброту, ощущала физическое тепло ее ладони. Но в то же время она была где-то там, на вершинах своих странных надежд по поводу своей внучки, на вершинах своего сильного характера. Но она улыбалась Василисе и ничего ей не доказывала, и так становилась ближе.       – Это не помешало Драгоцию уронить меня в воду, – бросила Василиса, почувствовав себя совсем расслабленно.       Нерейва рассмеялась:       – Мне всегда казалось, что таким занимается в первую очередь Маар.       – Да и он там был!       Они снова посмеялись, и Василиса рассказала, как они дурачились в пруду и явно попортили его внешний вид, как на нее постоянно кто-то падал, как они кидались едой и как громко храпел Ник, пока Маар рассказывал, как маленький разобрал свой велосипед и не смог собрать его обратно.       Нерейву ее рассказ сильно веселил.       – Помню, как тогда его дед так замучился собирать этот велосипед обратно, потому что Маар растащил детали по всему Чернолюту, что оставил его с одним колесом, – Василиса снова рассмеялась, – но тогда же Николай и подумал потащить внука в свою мастерскую, подумав, что у того открылся дар к механике.       Василиса еще поспрашивала о Броннерах, они немного обсудили знакомство Николая и Нерейвы, обсудили что-то косвенно связанное с Ириной и Диего, и Василиса почему-то почти не переставала смеяться.       Раньше, весь тот год, что Василиса жила в поместье отца, они с бабушкой время от времени прогуливались по двору или сидели вдвоем в обеденном зале, и в основном Василиса рассказывала истории из своей жизни до. Но потом ее затянула учеба в Доме, Мэри, свои способности, война и прошлое, и такие разговоры сошли на нет. Василиса только сейчас поняла, что их ей не хватало: она была так сосредоточена на отце, постоянно пытаясь заполучить его внимание и заботу, что не замечала, как легко и просто получала тоже самое от бабушки, ее тепло не нужно было пытаться заслужить. Раньше Василиса этого не ценила. Теперь, видимо, слишком много обстоятельств заставили ее повзрослеть.       – Погоди, дорогая, – Нерейва глянула на часы, – мне нужно кое-что успеть записать.       – А что ты пишешь? – аккуратно поинтересовалась Василиса.       – А тебе все скажи.       Василиса тихонечно хмыкнула и прилегла на свою вытянутую руку на столе, решив, что Нерейва быстро что-то запишет и продолжит с ней болтать, ведь возвращаться в комнату все еще та-ак не хотелось…       – Василиса, – тихонько толкнула ее бабушка. Оказалась, она успела немного задремать. За окном вдруг потемнело. – Иди поспи нормально.       – Но мне еще к отцу идти, – Василиса сонно глянула на часы и расстроилась, поняв, что у нее есть еще почти целый час.       – Переживет, если ты немного поспишь.       Василиса потянулась и встала из-за стола.       – Заранее доброй ночи, – сказала ей Нерейва, снов погружаясь в свои записи.       – И тебе, – улыбнулась Василиса и в каком-то очень хорошем расположении духа поплелась наверх.       Она дошла до своей комнаты, пребывая в прекрасном и расслабленном настроении. День выдался просто отличным. Огнева, довольно осматривая свою комнату, вдруг подумала, что несмотря ни на что – ей невероятно повезло. Да, у нее много чего не было и нет, например, спокойствия, стабильности, нормальной семьи, планов на будущее – да, но зато у нее великолепные друзья, с которыми она сошлась так быстро и почти безболезненно. Она вдруг поняла, что ее несказанно радовал тот факт, что ребята так отлично ладили не только с Василисой, но и друг с другом: даже Фэш с Мааром как-то потеплели друг к другу, видимо, опасность и время, разделившие их, сказались на их отношениях положительно. Диана и Захарра не соревновались за Василису и наоборот, не отталкивали ее, не ревновали своих парней (она уже давно мысленно свела Маара с Захаррой) к ней, Ник и Маар не относились к Василисе как просто к приложению в комапнии и считали ее полноценным другом, а Фэш… Василиса заметила, как Фэш все чаще и чаще отказывался от своей маски заносчивого и равнодушного человека рядом с ней, например, сегодня он почти и не дразнил ее, только если в шутку, тонко подмечал ее настроение… Может, это просто влияние друзей рядом или же отпечаток прошедших тяжелых испытаний? Может, он просто устал? Возможно, но на Василису сегодня он смотрел слишком часто. Да и вчерашняя ночь, та его тайна… Конечно, девушка прекрасно знала о чувствах Фэша, он же даже практически говорил ей об этом прямо, как и она ему, да и забота, внимание, страх друг за друга ясно давали понять, что происходит между ними. И все же Василису это не переставало удивлять – слишком много эмоциональных трудностей они пережили, чтобы она принимала его чувства как должное. Да и не было у Василисы никогда нормального парня, в нее даже не влюблялся никто, а Бен так вообще порушил всю веру в ее привлекательность и достоинство… А вот Фэш…       Василиса тряхнула головой, осознавая, что начинает краснеть. Нет, ей еще предстоит вместе с ним позориться перед василисиным отцом, а если сейчас будет думать о нем бесконечно, то и в кабинете отца начнет краснеть. Отец…       Он правда любил ее? Правда так переживал? Но почему встретил так холодно? Ладно, на собрания он ее не пускал, пытаясь как-то позаботиться. Еще и сильной ее потом назвал, шутил с ней… А это его извинение и слова о том, что он ни за что не отпустит Василису к Астрагору? Сердце девушки кольнуло: этот эпизод с отцом казался просто счастливым сном, которого не должно было случится… Наверное, правда любит, по-своему, но любит. Но почему пришлось терпеть столько холода? Почему он ни разу не пришел проведать дочь, пока та целыми сутками видела перед собой только врача, Захарру и мать?..       Мысли о матери кольнули еще больнее. Василиса поняла, что ее мама относилась к ней всегда тепло и заботливо, так, что Василисе было с ней спокойно и комфортно. Но! Почему она бросила ее при рождении? Почему объявилась так поздно? В чем была причина разрыва длиной в 16 лет? Когда Лисса переехала в Дом, она долго разговаривала с ней, расспрашивая о жизни дочери до переезда к отцу. Василиса не осмелилась тогда и не осмелилась после задать вопрос о причине их долгой разлуки. Но Лисса угадывала ее настроение, по ее печальному взгляду было очень заметно. Василиса вдруг вспомнила, как отец сказал, еще тогда, когда они только вернулись в поместье Огневых, что Лисса «пряталась» от дочери… интересно, кто еще знает об этом? Наверняка бабушка.       Невероятная женщина. Такая сильная и могущественная…       Василиса заткнула уши руками, будто этот бесконечный поток рассуждений плескался не в ее сознании, а шел откуда-то извне. Ей вдруг стало невыносимо тяжело. Она резко вспомнила о Миракле, который с самого начала относился к ней очень тепло, теплее ее родного отца… Василиса затопала ногами.       Она пулей выскочила из комнаты и быстрым шагам двинулась на третий этаж, в кабинет к отцу. Уж лучше она придет сильно заранее, переживет сколько угодно неловких разговоров, но хотя бы отвлечется от этих американских горок, что устраивает Василисе ее же подсознание. Шум хоровода мыслей все не затихал, она не могла перестать думать о том, что очень мало знает о жизни Миракла кроме того, что он тоже очень сильный мутант, друг отца с детства, любит играть в карты и курить сигары. А то, как он смотрел на Ирину сегодня? Он что, успел сблизиться с ней как-то? Но ведь Миракл почти всегда был в поместье отца. Хотя, он часто разъезжал куда-то… Интересно, а у него была жена? Или дети?       Пытливый и любопытный внутренний голос замолк, стоило только Василисе увидеть шепчущихся Фэша и Ника прямо около двери в кабинет отца. Она вдруг остановилась и изумленно уставилась на мальчиков, но те словно почувствовали ее приближение и синхронно повернули головы.       – О, Огнева, – хмыкнул Фэш, будто не перешептывался с Ником только что так заговорчески. Они так быстро услышали ее, будто ждали, что кто-то может прийти… – чего так рано?       – Могу спросить тебя о том же, – она уставилась на Фэша, но тот, гордо задрав нос, с хитрой улыбкой на лице молчал. Тогда Василиса перевела взгляд на Ника. Тот пристыженно опустил голову. – Вы что, – охнула Василиса, внезапно догадавшись, – собрались проникнуть в кабинет отца?!       – Тише ты, Огнева, – шикнул Фэш, переходя на шепот, – да, собрались, – вдруг смело ответил он и снова усмехнулся. Что-то уж больно он в хорошем расположении духа. Ник же смущенно глянул на Василису, будто собирался залезть в комнату к ней, а не к ее отцу.       – Но зачем? И разве он не там?       – За сеном. Нет, он у Миракла, снова играет в карты, пьет виски и смеется так громко, что не слышит шепота за дверью. Даже приоткрытой, – и Фэш снова улыбнулся.       – Да вы еще и шпионы! – возмутилась Василиса, но сама думала только о том, что отец вернется в хорошем настроении и, возможно, не будет сильно наказывать.       – Ну-у Васили-иса, – вдруг протянул Ник, – разве ты не хочешь сама посмотреть, что там у отца? Вдруг что-то очень интересное, чего он не рассказывал? – он немного улыбнулся.       – Ты что, предлагаешь ей пойти с нами? – возмутился Фэш.       – А у тебя нет выбора, – хмыкнула Василиса, – сейчас вы явно в уязвленном положении.       – Что, собираешься выдать нас, своих близких друзей, Огневу? – попытался надавить на нее Фэш.       – Конечно, нет. Если с собой возьмете.       Фэш обидчиво отвернулся от нее, а Ник рассмеялся.       – Отлично! Вместе веселее!       – Но зачем? Не кажется ли вам, что там может быть что-то такое, чего бы знать не хотелось? – мальчики насмешливо переглянулись. Василиса и сама понимала, что хотела бы порыться… ну так, заглянуть в кабинет отца… вдруг там будут какие-то, может быть, документы или записки о ней или ее матери… – Так, признавайтесь, что вы хотите там найти?       Оба молчали. Ник снова смущенно опустил голову вниз. Но Василиса стояла напротив, уперев руки в боки, словно мать, которая поймала сыновей за сигаретами. И Ник не выдержал:       – Понимаешь… Как бы тебе сказать… Смотри, если Огнев глава нашей стороны на этой войне, то у него явно должны быть какие-то документы про всех нас. В которых, скажем, могут быть наметки и планы, например, по поводу того, что он собирается делать с Фэшем.       – Или с тобой, – тихо добавил Фэш.       – Или с тобой, – вздохнул Ник.       У Василисы вдруг мурашки по спине побежали: ей стало немного страшно. Она и очень хотела, и очень не хотела узнать, что планирует отец. Вдруг это он Василисе так сказал, что отдавать ее не станет, а потом через оставшихся два месяца возьмет, да и подарит дочь Астрагору…       – Да и вообще, мы так плохо знаем Нортона Огнева, – с явно наигранным сожалением начал Фэш, – что хотелось бы узнать чего-нибудь побольше. А это отличная возможность. Например, что за фотография стоит у него на полке в рамке, что всегда закрыта черным прямоугольником, м? Или что там за сейф…       – Ну, понятно все с вами, – хмыкнула Василиса, – и все-таки, мне кажется, что он не стал бы ничего о нас писать…       – На войне людей много, – пожал плечами Ник, – всех в голове не удержишь…       – Да, но…       – Все, достали, – фыркнул Фэш и вдруг резко дернул ручку отцовского кабинета. Конечно, та оказалась открыта, Фэш явно до этого без труда и силой мысли повернул замок. – Надоело вас ждать, времени и так немного, – кинул он и зашел внутрь. Василиса и Ник забежали за ним. Фэш закрыл дверь и снова силой мысли запер ее, замок легонько щелкнул. Василису вдруг кольнула совесть, зря она в это вписалась, даже подумать нормально не успела…       – Я бы мог перевести вас прямо через дверь, – как-то обижено отозвался Ник. Василиса подумала, что тоже бы очень хотела попробовать с Ником перемещаться сквозь двери.       – А ты болтай больше.       Видимо, Ник с Фэшем не испытывали угрызений совести никаких вообще: Ник двинулся к столу Огнева, а Фэш наиграно разглядывал интерьер вокруг, словно не был здесь десяток раз до этого. Василиса осталась стоять на месте, скрестив руки на груди: они явно просто захотели покапаться в вещах отца. Василиса вдруг почувствовала себя очень виноватой и злой, и уже хотела было возмутиться и выгнать друзей отсюда, как Ник вскрикнул:       – Смотрите, я нашел его дневник!       Василиса и Фэш тут же рванулись к пустому столу, на котором лежали только блокнот с закладкой и стопка каких-то бумаг.       – Правда, не дневник, а какие-то боевые заметки… – Ник задумчиво почесал голову, – и довольно безэмоциональные… просто дата и событие…       Мальчики с немного разочарованными видами продолжали спешно листать блокнот, ненадолго задерживаясь на каждой странице. Василиса шумно вздохнула, поняв, кому принадлежала эта вещь.       – Это же блокнот Нерейвы! – вскрикнула она, а друзья приложили указательные пальцы ко рту, призывая быть тише. – Она писала в нем что-то очень быстро и усиленно сегодня…       – И не только Нерейва, – хмыкнул Фэш, – тут два разных почерка, – он открыл две разные страницы, показывая на одной ровный прямой почерк, в котором Василиса узнала руку отца, а в другом – более изящном и наклонном – почерк бабушки. – Но что-то ничего интересного не вижу…       – Да, сухие факты, тоже ничего нового не нашел, – совсем разочарованно покачал головой Ник, – закладка была на дне вашего скачка в прошлое…       Василиса плюхнулась на диван, устав стоять над Ником, а Фэш задумчиво разглядывал полки, что были за столом Нортона.       – …последний месяц данные о каких-то переговорах, фамилии мне не знакомые, – Ник нахмурился, – кстати, много удачных переговоров…       Фэш с любопытством рассматривал песочные часы, вертел и качал головой.       – …тридцатое мая: «Попытка Белки взглянуть в будущее. Снова безуспешно. Говорит, что чувствует влияние Астрагора сильнее, чем обычно, поэтому ничего и не получается», – зачитал Ник.       – Ого, – Фэш с любопытством повернулся, – так это правда… – они удивленно переглянулись с Ником.       – Что? – вскинулась Василиса. Опять она чего-то не знала.       – Видишь ли, – осторожно начал Фэш, – Астрагор не может скопировать, то есть «смимикрировать» способности твоей матери, потому что та обладает флером. Да, темнота, Астрагор не может заполучить способности обладателя флера, – пояснил он удивившейся Василисе, – а так как способность заглянуть в будущее считается очень-очень редкой у мутантов, то Астрагор, видимо, и не знал никого с таким же, скажем, «даром», и у твоей матери забрать не может, сам не видит и не хочет, чтобы враги видели. Поэтому, Рок как-то взболтнул мне, что Астрагор постоянно кидает часть своих сил, чтоб подавлять эту способность Лиссы, что делает его слабее, ведь этот процесс действительно непростой… так что пускай продолжает. А ты, Ник, попробуй поискать еще что-нибудь про предсказания Лиссы, все-таки она достаточно сильный мутант, может, увидела что-то.       Ник быстро-быстро закивал, словно так и планировал, а Фэш снова отвернулся к полке. Василиса вдруг подумала, что совсем не хотела бы знать, что могла бы предсказать ее мать. Будущее в любом случае было слишком опасным, поэтому пускай остается неизвестным.       – Интересно, а Лисса видит только один вариант будущего? – задумчиво протянула она, пытаясь припомнить, говорили ли они об этом на уроках.       – Хороший вопрос, Огнева, – кивнул Фэш и снова повернулся к ней. В его взгляде читалось какое-то довольство. Больно он радостный сегодня. – У будущего никогда не может быть один вариант, ведь оно напрямую зависит от воли и выбора людей. Поэтому не самый сильный мутант видит один, наиболее вероятный, мутант сильнее видит несколько вариантов, а мутант уровня так пятого, как твоя мать, – Фэш вдруг хмыкнул, – видит множество и может различать их вероятность. Так что, если Лисса и правда ничего не видит, то Астрагор тратит действительно много сил на блокировку. Хотя, – вдруг задумчиво продолжил Фэш, – судя по частым загадочным взглядам Лиссы, она явно что-то видит, просто, может, не говорит…       – Да, ты прав, – подал голос Ник, все не отрываясь от блокнота, – вот, 29 апреля: «Лисса видит 10 вариантов возвращения детей. Во всех им удается забрать Стальной Зубок и во всех они возвращаются раньше, самое позднее – раньше на неделю. Есть трагичные. Раскрывать отказывается»…Написано, знаете, как будто дрожащей рукой…Черт, Василиса! – вдруг вскрикнул Ник и тут же пристыжено втянул голову в плечи. – Похоже, во всех увиденных вариантах ты доставала Стальной Зубок и… умирала…       – И что-то мне подсказывает, что в том, где мы возвращаемся раньше на неделю, меня просто разорвало от силы… – испуганно прошептала Василиса.       Они замолчали. Фэш стоял мрачнее тучи и, кажется, был очень зол. Он снова отвернулся к полке и не двигался больше, а Ник бездумно смотрел куда-то сквозь блокнот. Они все понимали, что то, что в итоге ребятам пришлось пережить, оказалось одним из самых лучших вариантов… Столько ужасов… Странно, почему Лисса вдруг увидела будущее, причем так много его вариаций… и тут Василису озарило:       – Фэш! 29 апреля, ночью, мы подвергались пыткам Астрагора. И тогда же был украден Зубок!       Фэш тут же повернулся и очень изменился в лице. Он выглядел, как громом пораженный.       – Значит, он значительно ослаб в тот день… – прошептал он, – что ж, надеюсь он страдал.       – Надеюсь, ему плохо от этого до сих пор, – хмыкнул Ник, но как-то зловеще, – чтоб его мигрень замучила…       Василиса с Фэшем переглянулись и вдруг рассмеялись от такой фразы Ника. Смех был скорее нервным, но помог немного убавить напряжение, что царило в комнате: Фэш вернулся к полкам, Ник, хихикая, продолжил листать блокнот, а Василиса взяла пачку каких-то бумаг на столе, которая осталась нетронутой. Василиса беглым взглядом осмотрела несколько листов: на каждом было имя, способность, уровень способности, а также дата рождения, какие-то заметки о семейном положении, родителях и о месте жительства. Она глянула середину стопки и увидела там имена Феликса, Примаро… Видимо, врагов отец выписал тоже. Одним из первых лежал листок Елены. Василиса узнала, что родители той в разводе, воспитывала ее мать, мужей не было, а день рождения у нее 28 января. Взгляд Василисы задержался на графе «способность», Елена обладала телепортацией. Девушка вдруг подумала, что она… вообще не задумывалась об этом раньше. Просто Елену она старалась постоянно избегать и поэтому очень редко видела проявление ее способности, как иронично, такой же, как у Василисы. Интересно, почему тогда Миракл, а не Елена, обучал ее способности индивидуально? Наверное, тот, кто занимался распределением учителей, явно понимал, что такие занятия точно до добра не доведут. Строчкой ниже было написано: 5 уровень. Наверное, раз Елена настолько сильна, то явно обладает еще и телепортацией предметов и, возможно, телепортацией людей… Только Василиса хотела спросить у ребят, как еще определяется уровень способности, кроме той штуки, в которой Нерейва проводила Василисе экзамен, как и застыла с открытым ртом: Фэш стоял, почти не двигаясь, боком, и выглядел так, как будто бы только что узнал, что он мутант, настолько был шокирован. В правой, безвольно опущенной, руке, он держал прямоугольник черной бумаги, в левой – золотую рамку с какой-то фотографией. Видимо, добрался до того, о чем говорил прежде, чем зайти сюда…       – Фэш, – аккуратно шепнула Василиса. Тот словно ничего не слышал, а вот Ник тут же вскинул голову и удивленно уставился на Фэша.       Они одновременно и очень медленно подошли к другу, словно боялись его реакции, но тот все еще будто и не здесь находился. Василиса растерянно взглянула на Ника и перевела взгляд на фотографию, которую Фэш держал в руке. Да так и застыла. Фотография явно старая: желтовая и выцвевшая по краям, но все же сохранившая цвет. На ней, Василиса насчитала, шестеро молодых людей, возраста такого же, как и ребята сейчас, примерно шестнадцати-девятнадцати лет: две девушки, сидящие на земле, и четверо парней, стоящие за ними и обнимающие друг друга за плечи, все одеты в простую одежду, джинсы, рубашки, футболки... Девушки сидели на траве, за парнями виднелись ряды стволов деревьев. Василиса распахнула глаза шире, узнав в слева сидящей и широко улыбающейся девушке… себя. Конечно, эта рыжеволосая девочка с улыбающимися синими глазами, закинувшая одну ногу на другую, была мамой Василисы. Это поразительное сходство матери с дочерью даже напугало ее. Рядом с ней, загадочно улыбаясь, сидела очень красивая темноволосая девушка, выглядела чуть постарше. Ее лицо показалось очень знакомым, но Василиса не могла понять, кто это. За ней, правее остальных парней, стоял парень, у него был закрыт глаз, и Василиса, не долго думая, узнала в нем, даже без бородки, молодого подмигивающего Миракла. Слева же, прямо за Лиссой, с поднятой рукой стоял вылитый Ник, это был его отец, Константин Лазарев. Его рука лежала на плече поразительно красивого светловолосого юноши, и Василиса сразу же узнала отца. Пожалуй, никогда она не видела его таким улыбающимся и счастливым. Он крепко обнимал, прижимаясь чуть ли не щекой, к темноволосому, такому же счастливому, юноше. Голубоглазый, с прямым носом, плечистый… Василиса, задыхаясь от постигшей ее догадки, заворожено перевела взгляд на незнакомую женщину: у той ямочки на щеках и вьющиеся волосы, совсем как… у Фэша. Василиса издала какой-то мучительный звук, похожий на вздох и икание одновременно. Ей казалось, что фотография перед ошарашенными Ником и Фэшем ей снится.       Фэш дрожащими руками достал фотографию из рамки. Они увидели надпись черной ручкой в правом уголке, она показалась Василисе достаточно свежей, будто ее недавно обвели, и – узнали почерк Нерейвы: «Орден Дружбы Или Орден Оболтусов». Фэш медленно перевернул фотографию, и ребята, затаив дыхание, прочитали старую, выведенную черной ручкой, надпись. Почерком Нортона Огнева:

То, что так приблизилось к сердцу однажды, не отдалится от него никогда. Светлой памяти Селены и Диамана: прекрасных людей и самых лучших друзей.

      Казалось, стены комнаты сейчас треснут от царившего здесь напряжения и шока. Василисе вдруг стало очень тяжело дышать: мыслей было так много – одна невероятнее и ярче другой – что, казалось, они перетекли и в горло, образовав плотный ком так, что ни одну нельзя было озвучить. Казалось, хоть слово – Василиса разрыдается.       Одолеваемая вселенской грустью за людей на фотографии, двое на которой – родители Фэша– погибли, а остальные питали неприязнь и чуть ли не ненависть друг к другу – за исключением Константина и Лиссы, Нортона и Миракла, – Василиса тяжело осела на стул, на котором только что сидел Ник. В голове громко забилось: «они все так любили друг друга… как мы сейчас… нас тоже шестеро…». Казалось, еще секунда, и голова лопнет, а мысли разлетятся по комнате, и прилипнут к Фэшу, к Нику…       – Фэш, я думаю, – хриплым голосом заговорил Ник, не открывая взгляда от фотографии, – Огнев действительно любил твоих родителей… особенно отца.       «Конечно, любил!» – заорал внутренний голос Василисы. Ее отец обнимал именно отца Фэша на фотографии, а надпись сзади – написанная явно после смерти Диамана и Селены – говорила о том, что Нортон-старший действительно не виновен в их смерти! Как же больно Василисе стало за отца, как же больно ей стало за всех на этой фотографии.       Фэш вздрогнул и медленно поднял взгляд на Ника и, чуть погодя, перевел его на Василису. Она вздрогнула, а по коже побежали мурашки: он смотрел так безумно и пусто одновременно, что казалось, вот-вот набросится на нее. Она не могла понять, даже примерно представить, что происходит у него на душе. И пыталась не отводить взгляд. Ник тронул друга за плечо, и тот – о, чудо! – словно растаял: расслабился, отвел взгляд, глубоко вздохнул и покачал головой. Василиса услышала его надломленный голос:       – Я так запутался.       В этих словах было даже больше горечи, чем в мыслях Василисы. Фэш опустил голову. Ник аккуратно забрал фотографию и черный прямоугольник из рук друга, и Василиса, почти не думая, встала и крепко обняла Фэша.       Он громко всхлипнул и также крепко обнял ее в ответ, уткнувшись в плечо. Через какое-то время к ним шагнул Ник, обнимая обоих одновременно. Так они и стояли, втроем, окутанные тяжелой горечью за своих родителей, за их поломанные судьбы, за самих себя и за огромную дыру в сердце обманутого Фэша.       – Фэш, ты же понимаешь, кто это сделал, – очень не смело прошептал Ник через какое-то время, когда молчание совсем затянулось. Фэш быстро отстранился от друзей, усиленно смаргивая набежавшие на глаза слезы, будто отгоняя наваждение. А ведь Василиса никогда не видела его таким… хрупким и беззащитным. Почти плачущим...       – Но зачем? Точнее, я могу понять… Нет, не могу… Твою мать! Тогда почему все вокруг пели про вину Огнева? И какого черта мне до сих пор это неизвестно?! – он говорил очень сбивчиво, печаль на его лица тут же обернулась злостью и плохо скрываемым недопониманием.       Василиса метнулась к дивану, на котором были разложены листки с «досье» на каждого знакомого и незнакомого ей мутанта. Ее руки дрожали от предвкушения, перед глазами мелькали имена: Ник, Константин, Ирина, Фалькор… Астрагор…       – Что ты делаешь? – зло и громко спросил Фэш, будто это она была виновата в том, что с ним произошло. Но Василиса не останавливалась, – что ты хочешь…       – Нашла! – слишком громко выкрикнула она, победно вынимая листок с именем Фэша. Она быстро запомнила, между какими именами находилась бумажка, чтобы потом вернуть на то же место, и с удивлением зацепилась за свое. Что ж, с этим она разберется позже.       Василиса судорожно пробежалась глазами по листку, зацепившись за «уровень способности: 4 уровень», и вслух прочитала абзац про семью:       – «Родители Селена и Диаман Драгоции, члены Ордена Драгоциев. Диаман был предан Астрагору почти всю свою жизнь, но Селена давно понимала, что готовится что-то ужасное. Когда Диаман узнал, что у Астрагора были планы на душу и тело их сына, через несколько дней они бежали с ребенком из Змиулана, не предупредив никого. Через три дня после побега Нортон Огнев обнаружил их тела в Драголисе. Из вещей Селена взяла только одежду и питание для Фэша. Предположительно, мальчику стерли память об этом моменте. Астрагор, пытая Огнева, вынудил его взять вину за смерть Диамана и Селены на себя».       Василиса, боясь посмотреть на друзей, читала весь листок, посвященный Фэшу. Из нового она узнала, что тот был лучшим учеником Астрагора, поэтому Дух и планировал сделать племянника следующим своим вместилищем, а мотивы составления договора об обучении Фэша и Нортона-старшего со стороны Астрагоры так и остались неизвестны. Но Василиса прекрасно понимала, почему – чтобы Фэш шагнул в прошлое и помог выкрасть Зубок…       Ник молчал, смотря куда-то в пол. Фэш тяжело дышал, будто после бега. Он взял листок у Василисы, пробежался глазами по нему несколько раз и так и упал на диван, запрокидывая голову назад и закрывая глаза.       На этот раз она боялась подойти к Фэшу: этот момент он точно должен пережить в одиночку. Очевидно, о чем-то подобном он догадывался, да и для Василисы прочитанное оказалось хоть и шокирующим, но с другой стороны, ожидаемым. Ник, видимо, тоже уловил это настроение. Он неуверенно вернулся на свое место – кресло за столом – и продолжил листать блокнот, постоянно поднимая глаза на Фэша. Василиса тоже решила не трогать его, по крайней мере, понимала, что пока не стоило. Она аккуратно подняла листки и тихо села рядом с другом. Быстро найдя «свой», Василиса, пытаясь не пялится на неподвижного Фэша, принялась читать.       Рядом с датой рождения Василиса увидела даже время – 12:35… удивительно. Рядом со словом «телепортация» ручкой в столбик было дописано: возможен флер, блок, релакация, чтение мыслей… Видимо, отец гадал, какими же способностями еще могла обладать Василиса, исходя из пережитого ею с Мэри и путешествия в прошлое. Еще ниже крупными буквами: ТЕМНАЯ СИЛА, еще ниже – «симптомы появились в 16, исчезли после прыжка в прошлое». К несчастью для Василисы, пол-листа оказались пустыми, только данные в графах. А она так хотела узнать что-то про себя, про родителей, про причину их разлуки… Что ж, видимо, эту информацию отец точно не забыл бы и не стал бы ни с кем делиться.       – Я убью его, – тихо прошептал Фэш.       Василиса встретилась глазами с Ником: они оба не знали, что ответить. Понятно, что все они желали скорейшей смерти Астрагору, но у Фэша причин было в разы больше, чем у кого-либо другого, и любые слова оказались бы бесполезными. Василиса нашла его руку, тот крепко сжал ее, не поворачивая головы.       – И мы сделаем все для этого возможное, – все же сказал Ник. Фэш тихо усмехнулся.       Молчание снова затянулась, и Василиса, не убирая руки, вернулась к листкам. Она пустым взглядом перебирала их, не находя ничего нового, да и буквы будто не читались, не получалось сосредоточится. Она нашла «досье» Миракла, убедилась в пятом уровне его способностей, узнала, что день рождения у него восьмого апреля, ему уже 43, но дополнительной информации про него тоже не было, как и про Нерейву, Константина, Лиссу… Василиса тихо хмыкнула, что ж, это теперь не удивительно.       – Прости, что так обижался на тебя из-за отца, – Василиса обернулась. Фэш смотрел на нее прямо и в упор, не мигая, как-то так же он смотрел, когда нашел ее антидепрессанты и сказал, что не обижается больше… – Судя по всему, он ни в какой вселенной не мог быть причастен к смерти моих родителей. Конечно, перед ним я все равно извиняться не буду, Огнев мне все еще очень не нравится, но ты прости.       Василиса понимала, что какие-то из его слов ложь. Она была уверенна, что он в корне пересмотрит свое отношение к ее отцу. Но сейчас этих слов хватало.       – Да я и не обижалась никогда на тебя, ты что. Он и мне по началу не нравился… не нравится… не нравился.. Короче, да, – она неопределенно мотнула головой и сделала вид, что ей очень интересна дата рождения Фалькора Ляхтича.       Фэш и Ник одновременно хмыкнули, у Василисы тут же вспыхнули щеки. Ничего они не понимают.       – Как скажешь… нашла что-нибудь интересное?       – Да не особо… разве что узнала, что Войт может менять агрегатное состояния вещей, – прочитала она из следующего листка.       – Да, этим он доставил много проблем другим. Не очень приятно просыпаться на жидкой кровати…       Василиса тихо рассмеялась, и Фэш рядом с ней тоже. Какой же он сильный, невольно подумала она. Ей казалось, что обо всем произошедшем с родителями он давно догадывался, и в какой-то момент он уже до этого принял эту ужасную правду.       – Да и я тоже ничего не нашел, – расстроено отозвался Ник, – разве что под сегодняшней датой написано: «День Тишины. Детям нужно отдохнуть». Очень мило с их стороны.       – Действительно… – протянула Василиса.       – Слушайте, – Ник захлопнул блокнот и немного приподнялся, будто ему не терпелось рассказать какой-то секрет, – вы вообще что-нибудь знали о такой дружбе наших родителей? Мне вот отец ничего не рассказывал… только всегда чудесно отзывался о Лиссе, говорил, что они уже давно очень дружат, да о твоих родителях, Фэш, что-то хорошее говорил… ну, может, о Миракле пару слов. Даже обидно, – Ник выглядел очень расстроенным.       – Астрагор однажды сказал, что Нортон Огнев потерял все самое дорогое, что было в его жизни, а так, ничего, – сказал Фэш.       Интересно, а Василиса входила в это самое дорогое? Она устало вздохнула и принялась складывать листы по порядку, ей перехотелось что-либо пытаться там найти.       – Что же такого случилось, что они все рассорились? Интересно, может, Нерейва знает? – не унимался Ник.       – Знает-знает, – буркнула Василиса, не поднимая глаз от стопки листов, – видели, в нижнем углу фотографии подпись? Это ее. Но ничего она, конечно, не расскажет. Мне сказала только, что отец молодой постоянно по ночам убегал к Лиссе, к Мираклу, к Константину, да и все.       – Ладно, попробуем как-нибудь разговорить пьяного Миракла, – хихикнул Ник, а Фэш рассмеялся.       – Только боюсь, ничего хорошего мы не услышим, – мрачно добавила Василиса и вернула стопки на место.       Мальчики переглянулись, а она снова уселась на диван. Кажется, ничего больше они тут не найдут, а до прихода отца осталось в лучшем случае минут двадцать… Друзья, казалось, думали о том же.       – Ребята! Мы совсем забыли о сейфе под столом!       Фэш подскочил и подбежал к Нику, они присели на корточки и о чем-то быстро зашептались, но Василиса не вслушивалась.       – Давай, Ник, покажи, на что способен со своим фазисом.       – На все, что угодно.       – Ага.       – Отвянь.       Василиса медленно подошла к друзьям. Только Ник успел потянуться к небольшому сейфу, который находился вместо выдвижных ящиков под столом отца, как она, неожиданно для самой себя, одернула его руку.       – Нет, – шепнула она.       Ребята в недоумении уставились на подругу. Конечно, тут должно быть самое интересное, а она мешает, совсем сдурела?       – Огнева, ты чего? – возмутился Фэш.       – Не надо.       – Но почему? – чуть ли не взвыл Ник. – Там будет что-то действительно ценное… Может, реально какие-то планы или еще фотографии?       – И что? Изменить мы ничего не изменим, а лезть чуть ли не в душу отца мне не хочется. Было бы неприятно, если б он рылся в моих комодах.       – А что, там есть что-то ценное, а, Огнева? – попытался поддеть ее Фэш, но она не реагировала.       – Ну-у Василиса… знаешь, как-то не очень хочется делать это под твоим осуждающим взглядом, но все же хочется… чего ты так?       На слова Ника она не ответила. Думала только о том, почему она их останавливает. Там же действительно самое ценное и важное, может, там будет какой-нибудь личный дневник отца… но, нет. Это уж совсем неправильно, не просто фотография на полке и блокнот о ходе военных действий на столе. Василиса вдруг стала рассуждать как любящая и честная дочь, и ее это пугало.       – Ладно, темнота, – хмыкнул Фэш, – можешь отвернуться, пока мы смотрим, что там…       – Ну и смотрите! – Василиса вдруг вспылила. – Я в этом участвовать точно не буду! И вообще – все это неправильно! – она резко развернулась и пошла к двери. Но ее тут же догнал Фэш и схватил за руку. Почему-то она не телепортировалась сразу же. Наверное, хотела, чтобы друзья пошли за ней.       – Ладно ты, не кипятись, – успокаивающе сказал Фэш. – Я бы тоже не хотел, чтоб кто-то рыскал по моей комнате, особенно по комнате в Змиулане, – Фэш поморщился, – но лезть туда мы не будем чисто из элементарного уважения к тебе, – с усмешкой добавил он. Василиса хмыкнула: и на том спасибо.       – Э-эх, как скажите, – разочарованно протянул Ник, вставая.       И тут Василисе стало еще более совестно, только в этот раз за расстроенного Ника.       – Ладно! – вдруг выпалила она и замолчала. Что ладно? Лезть вообще не хотелось. Но такое сильное желание друзей обыскать этот сейф как будто оправдывала и ее желание, которое она всеми силами пыталась сдерживать. – Давайте ни вам, ни нам, – неуверенно протянула она.       – И что ты предлагаешь? – хмыкнул Фэш. – Попялиться на этот сейф до начала угрызений совести и смыться?       – Нет, – цокнула она и снова задумалась. Друзья ждали. Вот зачем она остановилась, ушла бы уже давно… – Хорошо, давайте так: Ник возьмет одну, повторяю, одну, вещь и та, которая будет лежать ближе всех. Самое важное отец скорее всего прячет как можно дальше. Ну, я бы делала так…       – Справедливости ради, – закивал Ник, – находясь в доме, полном мутантом, которые разными способами могут вскрыть эту вещицу, я бы поставил один сейф в другой сейф. А ближе всего менее важные вещи, потери которых я бы смог пережить.       – Какая натянутая логика, – протянул Фэш, – ну, ладно! Как скажите, коллеги! – и тут же метнулся обратно к сейфу. Василиса нехотя поплелась за ним: все же, неправильно это все.       Ник уже держал руку наготове и в упор смотрел на Василису, будто ждал ее разрешения. Та, немного погодя, кивнула, и тот быстро просунул руку через стенку сейфа: совсем немного, как и договаривались.       Ник нахмурился, засунул вторую руку, словно пытался взять что-то тяжелое. Сердце Василисы глухо застучало: может, там просто какое-то оружие?...       – Какая-то книга, – прошептал Ник и повертел предмет в руках. Фэш с Василисой присели рядом. В его руках действительно была книга: большая, толстая, с покоцанными краями и ветхим переплетом, в коричневой обложке, с плотными пожелтевшими листами, казалось, достаточно старая, как будто ее постоянно таскали.       Василиса медленно протянула руки к книге, и Ник осторожно передал ее, словно боясь, что она вот-вот рассыпется. Василиса повертела ее со всех сторон: нигде ничего не написано. Тяжелая…       – Вряд ли дневник? Может, фотоальбом? Или какие-нибудь важные документы? – принялся гадать Фэш.       Василиса села в кресло, будто боялась, что не сможет стоять на ногах, открыв ее. Все же, фотография их действительно удивила, а та стояла практически на виду… что же такого отец хранил в сейфе? Мальчики столпились рядом, низко наклонившись. Василиса почувствовала, как потеют ладошки: может, к черту? Убрать обратно… но она как будто перестала контролировать себя и медленно открыла книгу, подсознательно догадываясь, что держит фотоальбом, страницы слишком толстые…       На первых страницах не оказалось ничего. Она успела облегченно вздохнуть, но стала листать дальше, там – тем же почерком, та же надпись, что и на фотографии: «То, что так приблизилось к сердцу однажды, не отдалится от него никогда».       – Да там, наверное, фотографии Норта, Дейлы, Ник…       – Листай дальше, – перебил ее Фэш.       Дальше – одно фото. Не пришлось много думать и гадать – ее молодые родители, возможно, чуть постарше чем на той фотографии – обнимаются, улыбаются, даже, видимо, смеются…       – Не может быть, – вздохнул Ник, но Василиса, как завороженная, листала дальше, долго не вглядываясь. Сердце стучало, как бешеное.       На развороте она увидела четыре фотографии – по две на каждой странице. Ник снова шумно вздохнул: на этих фотографиях младенец. На первой счастливая Лисса с улыбающимся ребенком, на второй – Нортон с ним, на третьей – они вдвоем заботливо держат малыша, на четвертом – детское, улыбающееся лицо…       Следующий разворот – еще четыре фотографии… Совсем маленькая девочка стоит в детской кроватке, вот она же играет в кубики, а здесь просто стоит в платье, тут – бежит по двору…       Василиса не дышала. И абсолютно не вдумывалась, что происходит вокруг: существовали лишь ее дрожащие пальцы и старые фотографии маленькой девочки…       Дальше – так же четыре фотографии: девочка уже постарше, ей год или два, у нее огромные синие глаза и яркие, еще не потемневшие, рыжие волосы… Играет с мячом, сидит на диване, тут у нее на голове кастрюля, тут – ее любимая игрушка, зайчик с огромными ушами, еще совсем новый, белый…       Тут ее фотография с детьми в садике, дальше она играет в игрушки, запуталась в длинной гимнастической ленте, сидит вся чумазая в шоколаде…       … Качается на качелях, уже постарше, сидит на коленках у молодой Марты Михайловны, играет сама с собой в карты, держит на руках черную кошку…       Дальше – в школьной форме, ее первый класс, стоит недовольная, ведь в тот день шел дождь… сидит за партой, снова с кошкой, решает уроки…       У Василисы словно остановилось сердце, да и время вокруг как будто бы тоже: фотография с Лешкой, стоят счастливые, обнимаются… фото с занятия по гимнастике, фото в первых любимых джинсах, фото со двора…       Фото снова с кошкой, в новой гимнастической форме, фото с какого-то праздника в школе…       Первая медаль, тогда третье место – ее первое и последнее, дальше, Василиса знает, будет второе и только первые… Тут в бассейне, тут со смешным лицом пытается расчесать длинные волосы, тут корчит рожицы, тут снова с Лешкой…       Здесь опять на гимнастике, на фоне недовольной маленькой Инги, тут убирается в своей комнате, тут медаль за второе место и огромные, счастливые глаза… снова Лешка…       Здесь с одноклассниками, здесь – ее первый кубок, потом опять кошки вокруг, тут с гордой Ольгой Михайловной, тут с грамотой о том, что девочка получила КМС по гимнастике…       С каждой фотографией девочка неуловимо становится старше, на следующем развороте ей уже лет тринадцать, и недовольному Леше рядом тоже, на следующей фотографии он уже счастливый, с медалью, а Василиса обнимает его. Здесь она на своем дне рождения, гордая, сзади огромные шары в виде цифр один и четыре, здесь довольная протягивает паспорт к камере…       Тут снова кубок, потом грамота за первое место за олимпиаду по математике, опять гимнастика, опять одноклассники…       Здесь в кафе, дальше с новогодней елкой, тут со своей классной руководительницей, снова кубок…       На последнем, где были фото, развороте, лишь одна фотография: это ее последний кубок – за всероссийские соревнования по гимнастике, ровно за неделю до ее пятнадцатилетия… Листая страницы дальше и не находя там ровно ничего, Василиса успела подумать, что видела лишь некоторые из этих фотографий и то, в основном с медалями и кубками, а одна – первая фотография с Лешей – даже стояла в рамочке на полке. Марта Михайловна говорила, что фотоаппарат был совсем старый, сломался, и многие фотографии оказались утеряны…       Губы Василисы дрожали, она не сводила глаз с последней фотографии, разворот с которой снова открыла. Она ведь сильно изменилась за два года: не просто выросла, в ее глазах тогда одно лишь счастье и гордость, хотя они только что расстались с Беном. Сейчас в ее глазах – пелена и слезы.       Казалось, Василиса все это время не дышала вообще, а сейчас задыхалась, пытаясь набрать хоть сколько-нибудь кислорода в легкие. В голове – громкий звон, словно ее ударили чем-то тяжелым, руки очень слабые, вот-вот она уронит фотоальбом. А в сердце… сердце щемит, колит, колотит что-то сильное, что не давало ему нормально биться. Она никак не могла вернуться в реальный мир, время будто еще стояло на паузе, перед глазами все размылось, но на обратной стороне век отпечатался калейдоскоп фотографий с девочкой… с ней, с ней самой, от самых пеленок до переезда к отцу… вся ее жизнь, здесь, в сейфе ее, ее! отца…       Она постаралась вынырнуть из этого густого тумана тоски и прошлого, Василиса очень тяжело, словно не двигала шеей никогда, подняла голову, а там еще хуже – немигающий, полный сочувствия, взгляд Фэша.       И она не выдержала – лопнула, будто струнка, струнка сильно натянутая шестнадцать лет, лопнула звонко, так хлестко и так больно… Василиса громко захлопнула альбом и прижала к себе со всей силы, будто собралась драться за него. Она рыдала, рыдала так громко и навзрыд, что, кажется, слышали ее и этажом ниже, рыдала так, словно не проронила ни одной слезинки за жизнь. Перед глазами пронесся куприт, мчащийся на встречу, Стальной Зубок, раненный Фэш, Астариус, холодный взгляд Астрагора, страшная, темная вода, бесконечный хоровод таблеток – и все это, все, что казалось ей таким страшным и невыносимо тяжелым, все, что невозможно забыть никогда, вдруг стало таким блеклым, пустяковым, донельзя простым и вообще неважным. Все это было ничем по сравнению с ее фотографиями, выложенными по порядку в альбоме из сейфа отца, на первых страницах которых – ее счастливые и молодые родители.       Зачем, зачем, зачем… почему он… почему все так вышло…       А глаза закрыты, руки напряжены и из глаз нескончаемые слезы. Она не понимала, почему она плакала, просто было больно: за то, что у нее не было семьи, за то, что они, почему-то, исчезли и снова появились в ее жизни, за то, что отец собирал ее фото и хранил, хранил у себя под замком!...       Кто-то сжимал ее руки, кто-то без остановки гладил по голове, жизнь вокруг текла, но для нее остановилась.       – Василиса, – шептал Фэш рядом, – Василиса…       Конечно, он не знал, что сказать. Как бы ужасно это не звучало, Фэша родители очень любили – у них были совместные воспоминания, они пытались его спасти… у Ника, не переставающего гладить ее по голове, тоже был отец – всю жизнь рядом, добрый, заботливый, всегда с ним… а у Василисы… был лишь этот альбом.       В какой-то момент дышать стало совсем тяжело, а слезы будто кончались: она продолжала всхлипывать и трястись, но уже могла отчетливо слышать других. И даже могла говорить, правда, очень сбивчиво:       – Как… зачем он?.. зачем он это делал? Зачем собирал мои фото? Даже я… я их не все видела! Да и… да зачем? Раз я ему так дорога… ну быть не может, почему его не было 15 лет? Где была Лисса? Что за чушь вообще! Я… я… я вообще ничего не понимаю! Она с громким стуком положила альбом на стол и закрыла лицо руками, пытаясь сдержать новый прилив истерики, но почему-то сейчас она все больше и больше закипала: тяжелая горечь менялась на глухую злость. Раз так любит, почему так холоден? Почему бросил?!       – Василиса, – прошептал Фэш, все еще сидя на корточках. Ник аккуратно потянулся за альбомом, пряча его на тоже место, словно боялся, что одного взгляда на этот альбом хватит для новой истерики Василисы, – не думаешь, что и здесь замешан Астрагор?       – Да я вообще уже ничего не думаю! – вдруг вскочила она. – Какого черта этот Астрагор везде лезет? Что ему надо? Хорошо, даже если так, – попыталась продолжить она спокойнее, видя, как Фэш собирается что-то ответить, вставая, – то почему отец сейчас такой равнодушный?! Что я ему сделала? Зачем он хранит эти долбанные фотки… – она хотела снова схватить альбом, но Ник предусмотрительно успел спрятать его.       – Затем, Василиса, – вдруг тихо начал Ник и посмотрел на Василису таким же, как у Фэша, полным сочувствия взглядом, – что он правда любит тебя.       – Неправда!       – Василиса. Отец чуть ли не клятву взял с меня, чтоб я тебе об этом не говорил, но сейчас молчать не могу, – он тяжело вздохнул под изумленными взглядами друзей. – Когда я был еще ребенком, мы с отцом путешествовали по миру, помните я вам про Колизей рассказывал, про Пизанскую башню… так вот, какое-то время с нами была Лисса, пересекались с ней иногда, помогала нам всяким… в общем, потом, я уже постарше был, часто тоже с ней виделся, отец мне кое-что рассказывал. Говорил, мол, у Лиссы есть дочка, очень на нее похожа, и та по ней скучает, но только по некоторым причинам, каких – ни слова не сказал, даже приближаться к ней не может, как и отец дочки… Лишь бабушка девочки время от времени появляется рядом, фотографии отцу передает, да деньгами девочке помогает… но ближе к девочке приближаться очень опасно.. Вот, собственно, и все.       – Да какая же это любовь, – зло прошептала Василиса, но уже как-то неуверенно, – почему забрали тогда? Почему отец такой холодный, что я ему сделала?       – Ты – вряд ли, – прошептал Фэш, – может, он такой, потому что сам что-то сделал и стыдится себя?       – Бред, – пробурчала Василиса, уже неуверенная ни в чем.       – Тут точно Астрагор замешан, я уверен, – закончил Фэш, и воцарилась тишина.       Все думали о своем. Василиса уже собиралась извиниться за свою неуместную истерику, как вдруг услышала громкий смех за дверью, разговоры и звук вставляемого в замок ключа…       Она схватила за руки Ника и Фэша и в ту же секунду оказалась с ними в своей комнате – тут было прохладно и темно. Ник рядом застонал – ему всегда тяжело давались перемещения.       – Ты как?       – Терпимо… мы все на место вернули?       – Да-да, даже кресло успел подправить, он ничего не заметит… – ответил Фэш за перепуганную Василису. Он осмотрелся так, будто бы был здесь впервые, а Ник, устало фыркнув, повалился на кровать, видимо, еще отходя от телепортации.       – Ох, я надеялся, что мы просто успеем выскочить через дверь…       – Простите меня, – вдруг встрепенулась Василиса, друзья удивленно уставились на нее, – я имею ввиду, простите, что вам пришлось наблюдать все эти… эмоции. Мне не стоило реагировать настолько остро, – и правда, Василиса и сама уже думала, что в этом такого. Возможно, еще глубже в сейфе у отца лежали и фотографии троянейшек... Но эта надпись в начале и фотография мамы…       – С ума сошла, Василиса! – вдруг возмутился Ник и приподнялся на локтях, пытаясь в темноте найти глаза подруги. – Да если б я на твоем месте был, то неделю бы потом ни с кем не разговаривал. В твоей ситуации это действительно сильное потрясение…       – Да вдруг он хранит фотографии всех своих детей…       Но Ник несогласно закачал головой:       – А как ты объяснишь… ладно, не буду тебя переубеждать. Что бы мы не думали, все равно многого не знаем.       – Иди пока умойся, – подтолкнул ее к ванне Фэш, – через несколько минут уже нужно быть в кабинете Огнева, снова… А, как я успел заметить, он совсем не терпит опозданий.       Василиса послушно ушла в свою небольшую ванную комнату, чувствуя, как прожигает ее взглядом Фэш. Она совсем немного включила ледяную воду, пытаясь отвлечься на немного раздражающий, тихий гул воды. Ей действительно было очень неловко и даже стыдно перед друзьями.       – Надо же, ты почти перестал вести себя как дурак рядом с ней, Фэш, – услышала она приглушенный голос Ника и постаралась прислушаться. Он явно недооценивал, какими тонкими могут быть стены в пределах комнаты. – Что такого случилось в прошлом, чего я не знаю?       – Ты посмотри, какой же он любопытный. И вообще, никогда я себя как дурак не вел.       – Ну-ну, такой заботливый и внимательный стал…       – Отстань.       Ребята притихли, и Василиса усиленно принялась умывать лицо так, будто пыталась стереть с него сажу.       – Я никогда не видел ее такой… уязвленной… – вдруг продолжил Ник.       – Я успел увидеть многое, но сейчас тоже очень удивился.       – Мне прям не по себе стало… даже не знаю, что я бы чувствовал на месте Василисы…       – Да уж… слава богу, она гораздо лучше своего отца, – услышав это от Фэша, она вдруг дернулась и больно ударилась головой о кран. Они снова замолчала, и Василиса поспешила выйти из ванной, боясь, что уже и так задерживалась подозрительно долго.       Ник устало поплелся в свою комнату, а ребята молча продолжили путь к кабинету Огнева. Василиса аж вся подрагивала от нервов, она страшно боялась сейчас посмотреть отцу в глаза, мало ли, что она там увидит. У нее аж руки зачесались от волнения.       – Не нервничай ты так, уверен, наказания то никакого не будет, что он нас, в комнате что ли запрет?       – Разговор явно будет не из приятных.       – Не в первый раз.       Они несмело постучали в дверь, лихорадочно переглядываясь. Услышав тихое «войдите», Фэш первым шагнул в кабинет, будто спасая Василису от гневных взглядов отца.       Нортон-старший выглядел разгоряченным: волосы взлохматились, щеки порозовели, а сложенными руками у рта он явно пытался скрыть просящуюся улыбку, вызванной хорошей такой игрой в карты, наверняка.       – И так, – но он тут же посуровел, словно пряча минутную слабость, стоило только ему увидеть Василису, – присаживайтесь, – холодно приказал он.       Фэш тут же сел, видимо, не желая никак раздражать Огнева, чтобы поскорей уйти. Василиса заметно нервничала и осталась стоять.       – Для начала: где вы были этой ночью? И чтоб без утайки, – он холодно взглянул на Василису, а той, от такого взгляда, действительно стало холодно.       – В городском парке, – спокойно ответил Фэш.       – И что же вы там делали с моей дочерью, юный Драгоций?       – Гуляли, – хмыкнул Фэш.       Отца его беспечность злила: он как будто еще больше подобрался, устало вздохнул и снова, чуть ли ни зло, уставился на дочь.       – То есть в той части города, что еще ближе к Астрагору?       – Отец…       – Не надо оправдываться, – он вдруг вспылил, – я знаю, что сейчас услышу: да мы аккуратно, мы быстро, ничего же не случилось, – отец болезненно скривился, – что, подумали, раз в прошлое попали, значит, всесильные и взрослые? Спешу напомнить, что темной силы больше нет, и, если вы шатаесь далеко от Дома, спасти вас больше некому… или нечему. Какое безрассудство! – казалось, Нортон-старший разозлился окончательно: его глаза лихорадочно блестели, руки уже не закрывали лицо, которое сейчас больше походило на маску какого-нибудь злодея из ужастиков. – И все ради какого-то глупого свидания, – он зло зыркнул на Фэша, но тот отстраненно блуждал взглядом по кабинету, всем своим видом показывая полное спокойствие и безмятежность.       Они помолчали, а Василиса прямо-таки чувствовала на себе прожигающий взгляд отца, больше не выдерживая такого давления, она несмело взглянула на него.       – Миракл очень усиленно просил меня не давать вам никакого наказания… Похоже, кое-кому здесь действительно стыдно, – он по-своему расценил замешательство Василисы, даже не догадываясь, как сильно она начинает злиться. – Все говорил, что еще наказания вам не хватало, – он недовольно цокнул, будто Миракл заставлял его под дулом пистолета сказать это, – и я не могу не понять его: слишком переживает за своих учеников, которым столько пришлось пережить, а ведь еще к обучению придется возвращаться, тонкая душевная организация не выдержит всего это… Да-а, мы подумывали снова ввести вам занятия на… неопределенный срок.       Фэш радостно встрепенулся, явно ожидая худшего, а Василиса напряженно молчала: отец явно не высказался до конца.       – Почему-то сегодня я оказался слишком благодушен и действительно решил не наказывать вас, как бы мне не хотелось… – отец не сводил немигающего взгляда с дочери, а она думала о том, что он слишком строг, даже если не наказывает. – Такое в последний раз. И сейчас за вами будет усиленно присматривать Елена, стоит кому-либо из вас только сунуться за первые стволы леса, как госпожа Мортинова тут же об этом узнает и сама займется вашим наказанием… Ей богу, сейчас вам несказанно повезло: если бы не матушка, я бы уже запер Драгоция в комнате номер 11, а Василису бы вообще оставил в поместье.       И все же: как Фэшу удавалась оставаться таким безмятежным? Он только недовольно скрестил руки на груди, в глазах вспыхнуло что-то злое, но в целом, он никак себя не выдавал, видимо, мечтал поскорее уйти. Но у Василисы были другие планы: точнее, даже не планы, просто сумасшедшая буря в душе, где царила тоска и недопонимание из-за альбома, а сверху гремучей смесью лег озлобленный взгляд отца вкупе с его явным желанием наказать дочь да посерьезней.       – Вот ж спасибо за одолжение, – буркнула Василиса, – лучше уж пытки в Змиулане, чем слежка этой сумасшедшей.       Отец посуровел еще сильнее, а Фэш неодобрительно взглянул на подругу, но ее уже было сложно остановить.       – Столько злобы из-за какой-то безобидной вылазки в многолюдное место, как будто бы тебе вообще есть дело, что со мной случится, пятнадцать лет не было, а тут вдруг стало не все равно! – она все больше распалялась, и по глазам отца видела, что бьет прямо в цель, тот словно перестал дышать. – И не надо мне ничего говорить, сказать ты всегда можешь что угодно, только вот сколько искренности в твоих словах? Ты такой злой, может, пойдешь и отдашь меня Астрагору? А что, с Нортом явно проблем поменьше было, он же бегал за тобой, как щенок…       – Василиса…       – Ну что Василиса? – она совсем разозлилась, ее даже не останавливал вставший отец и дергающий за руку Фэш. – Всем своим видом стараешься показать, что лучше бы меня здесь не было, так какого черта я вдруг тут появилась? Что, резко стала нужна, и вы решили, что тогда и можно вспомнить о родной дочери? Да можешь меня запереть в своем поместье, можешь к Марте Михайловне отправить, да хоть Астрагору в руки, все лучше твоих непонятных мотивов и этого отвратительного холода каждый раз при встрече!       Она резко развернулась, успевая заметить, как отец стремительно приближается к ней, и решила телепортироваться, успев лишь почувствовать, как взметнулись ее волосы, которых, похоже, смог коснуться отец.       Василиса не видела, как пристыженно молчал Фэш, а Нортон-старший стоял на месте, откуда только что терепортировалась его дочь, и убийственным взглядом прожигал дверь. Фэш даже подумал, что еще секунда, и кабинет загорится от напряжения Огнева.       – Эта сумасбродная девчонка даже понятия не имеет, о чем говорит, – вдруг прошептал он в пустоту. Он резко развернулся к еще одному гостю в этой комнате, словно только что вспомнил о его существовании. – Иди.

***

      На следующий день все в деталях пришлось рассказать друзьям: они спрятались в комнате Ника, потому что Василиса действительно боялась, что Мортинова и глазу с них не сведет. Комната была все такой же чистой, в светлых тонах, с кучей разных вещей, аккуратно разложенных по ящикам и полкам. Василисе нравилось здесь бывать.       Конечно, Диана была недовольна их проникновением в кабинет Огнева, Захарра и Маар жутко возмутились, что их никто не предупредил. Но на дальнейшее они реагировали куда более бурно – та фотография их удивила не меньше, чем самих шпионов, а Фэш почти не участвовал в обсуждении, словно сидел на иголках и мечтал поскорее закончить этот диалог. Бремя рассказывать о фотоальбоме на себя взял Ник, у Василисы язык не поворачивался это пересказывать. Но о разговоре с отцом она все же сама рассказала – ярко и в красках.       Обсуждение пошло такое бурное, что Василиса сама без остановки спорила с ребятами. Диана неожиданно встала на сторону Нортона-старшего: говорила, что есть много вещей, которых они не знают, и стоит быть помягче в своем поведении и суждениях. Захарра наоборот, полностью поддержала Василису, сказала, что на ее месте вообще бы с ним разговаривать перестала, пока тот все нормально не объяснит и не станет вести себя наконец как нормальный отец. Маар вслух строил версии, почему же «Орден Дружбы» вдруг распался и из-за чего родители оставили Василису: раньше эта тема будто была запретной, но сейчас все знали друг о друге все, да и пережить уже пришлось слишком много, времени на секреты нет. Да и душевное состояние Василисы становилось только хуже, пока она молчала, уж лучше она все будет обсуждать с друзьями, даже если ни к чему конкретному не придет. Фэш с Ником почти не говорили, не занимая вообще ничью сторону. Самой логичной оказалась версия про то, что Василису упрятали от родителей, чтобы Астрагор не смог ее найти, ведь она была интересна ему, потому что выкрала Стальной Зубок. Но и эта версия имела огромное количество несостыковок: неужели Астрагор не смог ее найти, почему отец ее все таки забрал, почему получилась эта школа для мутантов, почему сейчас все в такой ссоре, почему нельзя было даже приближаться к Василисе, и почему же отец так противоречиво себя ведет... в общем, эту версию решили оставить рабочей, хотя и в нее не особо верили.       Через несколько дней, как зарекался Огнев, все же начались уроки: потихоньку, с небольшой нагрузкой, ведь учителей тоже не хватало, Лазарев, Резникова и Мандигор еще не приехали, Миракл и Ирина в разъздах, Нерейва вся в делах. Индивидуальные занятия и занятия по боевым искусствам еще не начались, почти все вели Лисса, на ее уроках девушка чувствовала себя очень спокойно, и Елена – к настоящему ужасу Василисы, когда она находилась за пределами комнат, почти всегда ощущала на себе полный ненависти взгляд Мортиновой. Она все же смотрела за ними, а тут еще и половину уроков вела! Настоящий кошмар. Но все же Василиса старалась игнорировать ее, погружаясь в учебу и в прогулки с друзьями. Она даже решила бегать с самого утра, нарезала круги вдоль ворот дома и старалась избавиться от цепкого взгляда Елены, изредка наблюдающей за ней из окна. Марка с Маришкой и двойняшками она видела только на уроках, обменивалась приветствия с Николь, хмурыми взглядами с девочками, и неприязненными с Марком: все, совместного опасного путешествия как будто и не было, никто никому не спасал жизнь, все вернулась на круги своя, когда Марк дразнит ее малышкой и бесконечно поддевает, Маришка ведет себя высокомерно и жеманно, а Дейла как будто бы игнорирует существование сестры вовсе.       А отец… с отцом Василиса пересекалась только внизу, во время приемов пищи. Обменивались короткими кивками, довольно спешными и небрежными со стороны отца, лишь иногда она украдкой поглядывала на него, замечая ответный прямой взгляд. Это все очень удручало: она и трепетала от появления отца, и все время старалась избегать их встреч. Как-то они совсем рядом вместе поднимались по лестнице, и Василиса тут же рванула наверх быстрее. Ребята, время от времени подмечая ее излишнюю угрюмость, старались отвлекать легкими разговорами.       Василисе казалось, что она даже во время ссор с Фэшем не переживала так сильно, как сейчас, вообще не разговаривая с отцом: она боялась, что своей излишней эмоциональностью, вызванной находкой в сейфе, она разрушила их и без того хрупкие отношения, которые выстраивались так долго... А ведь Василиса и не хотела говорить таких тяжелых вещей отцу, который даже не наказал их за такую все же опасную вылазку: голова тогда не соображала, а рот просто не закрывался. Она в тот день испытала много эмоций и потрясений, вот и сорвалась на отце... Василиса уже к вечеру следующего дня твердо решила перед ним извиниться, но так и не решалась к нему подойти. Все еще было слишком, слишком стыдно, да и Мортинова как назло вечно вертелась рядом. Лучше уж Василисе окончательно успокоиться, а то опять наговорит глупостей и снова все поломает...       Как-то она сидела внизу за одним из диванов, решая какие-то сложные задачи на логику и математику, что время от времени давал ей Миракл: математические задачи – ее привычка с детства и способ хорошо размять мозги. К тому же, Елена с отцом куда-то уехали, и можно было сменить обстановку спокойно, наслаждаясь солнечным небом из панорамных окон. Все спали в столь раннее выходное утро, лишь клокеры сновали внизу. А до встречи с Фэшем, о которой он загадочно сообщил ей вчера, назначив ту самую секретную лавочки в глубине двора местом встречи, оставался еще целый час. Василиса вся ерзала от нетерпения, краснея каждый раз, когда долго думала о друге.       – Слава богу, ты уже не спишь, – услышала она голос Нерейвы, торопливо входящей в Дом, – Василиса, поднимайся, – она вдруг зазвучала очень серьезно, – тебе предстоит очень непростой разговор.