Those Nights We Sought All The Words

В квартиру они возвращаются далеко за полночь. Они провели на крыше около двух часов. Джон держал Шерлока в объятиях и раз за разом извинялся. Потом они оба замолчали и просто сидели, наблюдая за дождем, пока вина и плохие воспоминания не прекратили перехлестывать через край, и Шерлок наконец не попросил Джона отвести его домой. Теперь они стоят в коридоре. Губы Шерлока слегка голубоватые, его трясет, на этот раз — от переохлаждения, и в Джоне просыпаются инстинкты врача. Он, и сам насквозь промокший, зовёт Шерлока наверх. Отведя Шерлока в ванную, Джон уходит за полотенцами, а когда возвращается, то видит, что Холмс всё еще стоит в центре комнаты, видимо, не совсем осознавая происходящее и не понимая, что делать. — Шерлок, мне очень жаль, но нам придется... Нам придется снять твою мокрую одежду. Шерлок медленно кивает и пытается расстегнуть рубашку. Его пальцы жутко дрожат, и Джон, понимая, что сам он не справится, подходит ближе: — Можно... Шерлок опять кивает и убирает руки. Джон ободряюще улыбается и принимается за рубашку. Он расстегивает все пуговицы на груди и манжетах, а потом вытаскивает рубашку из брюк. С остальным Шерлок кое-как справляется сам. То же самое повторяется и со штанами. Шерлок краснеет, насколько вообще может покраснеть человек, два часа простоявший под ледяным дождем. Закончив раздевать Шерлока, Джон быстро настраивает температуру льющейся из душа воды. Целую вечность спустя Шерлок наконец забирается в ванну, и Джон видит еще один ужасающий рубец, пересекающий его спину. Ватсону хочется тоже залезть в ванну и непрестанно извиняться как минимум следующие лет десять (хоть он и не уверен, что этого будет достаточно). Он открывает дверь, чтобы пойти приготовить Шерлоку постель, но Холмс выглядывает из-за занавески. — Джон? — тихо и как-то жалобно шепчет он. — Ты в порядке, лю... любимый? — спрашивает Джон, чувствуя разрастающееся беспокойство. Шерлок сжимает занавеску: — Ты не... Ты мне не поможешь? Пожалуйста? Джон ждет продолжения, но Шерлок молчит. — Ты что, хочешь, чтобы я залез с тобой в ванну? Шерлок опять краснеет, но кивает. Джон улыбается: — Конечно. Шерлок отводит взгляд, и Джон раздевается. Повесив вещи на батарею, он на всякий случай слегка дергает за занавеску: — Ты уверен? — Пожалуйста, — шепчет Шерлок, и Джон забирается в ванну. Кажется, что они отрезаны от остального мира. Они здесь только вдвоем, и больше ничего и не нужно. Шерлок неуверенно прижимается к стене, всё еще дрожа, и Джону уже физически больно на это посмотреть: этот Холмс совсем не похож на того человека, которого он когда-то знал. — Иди сюда, любимый, — говорит Джон, раскрывая руки, и Шерлок чуть не падает, спеша прижаться к нему. Несмотря на то, что Шерлок ощутимо выше, он все равно умудряется идеально вписаться в объятия Джона. Холмс утыкается в изгиб чужой шеи и прижимает Джона к себе. Джон гладит его по спине. — Всё хорошо. Всё будет хорошо, — успокаивающе бормочет Джон. Он обнимает Шерлока, пока тот не расслабляется. Наконец Джон отстраняется, мгновенно чувствуя пустоту. Судя по выражению лица Шерлока, тот чувствует примерно то же самое. — Тебе помочь вымыться? Глаза Шерлока расширяются, но он кивает. Джон наклоняется за мочалкой и мылом. Шерлок слишком высокий, но Джон делает всё, что может. Он проводит мочалкой по плечам и слышит тихое «м-м». Глаза Шерлока закрыты, он выглядит почти умиротворенно. Джон улыбается, и напряжение, которое он даже не замечал, уходит. Джон позволяет себе расслабиться. Он переходит на грудь и задерживается около небольшого круглого шрама с правой стороны. Вина захлестывает его и угрожает разнести на кусочки. Не думая о том, что делает, Джон наклоняется и мягко целует шрам. Шерлок распахивает глаза: — Джон? Джон целует шрам еще раз, чувствуя, как Шерлок дрожит от этих прикосновений. Он притягивает Холмса ближе, и тот практически падает в его объятия. — Мне так жаль, Шерлок, — шепчет Джон ему в волосы. Шерлок лишь обнимает его крепче. — Повернись, — бормочет Джон, и Шерлок разворачивается, позволяя воде смыть мыло. Джон переходит к спине. В первый раз он может позволить себе рассмотреть эти шрамы. Когда он навещал Шерлока после ранения, у него никогда не было времени даже на то, чтобы просто спросить, что случилось. Память услужливо предлагает Джону картинку идеально гладкой кожи Шерлока, разгуливающего по Букингемскому дворцу в одной простыне. Джон медленно проводит мочалкой по каждому шраму, по старой военной привычке классифицируя их: следы от кнута, ножа и пыток, ожоги. Особенно неприятный ожог на левой лопатке: туда словно методично вжимали горящую сигарету. Судя по небольшой припухлости вокруг шрама, рана была глубокой. Джон сжимает мочалку от одной мысли о том, что кто-то так поступал с Шерлоком. Ниже Джон видит еще несколько следов от сигарет, но все они бледнее и меньше, чем тот на лопатке. Наклоняясь, Джон замечает четыре горизонтальных шрама: кнут так резко разорвал кожу, что спустя почти два года следы всё еще не исчезли. Шрамы до сих пор выглядят свежими, и Джон вспоминает, как во время их первой после возвращения Шерлока встречи он швырнул мужчину на пол, прямо на спину. Тогда все эти раны, теперь затянувшиеся розовой кожей, были еще свежими и кровоточили. Джон чувствует настолько сильный приступ тошноты, что наклоняется и делает несколько глубоких вдохов. Шерлок поднимает голову: — Я отсюда могу слышать, как ты думаешь, — говорит он, и Джон слышит в его голосе всё ту же грустную улыбку. — Я... Мне очень, очень жаль, — отвечает он, утыкаясь лбом в спину Шерлока. Тот берет его за руку: — Не ты это сделал, Джон. Это был мой и только мой выбор. Джон крепко обнимает его, а Шерлок нежно проводит пальцами по его ладони. — Да, но я точно тебе не помог. Я был таким ужасным другом, Шерлок. — Нет, Джон... Джон грустно улыбается, понимая, что этот разговор запросто может пойти по кругу. — Я убеждал себя, что ты в армии, — говорит Шерлок, разворачиваясь, — Это самый безболезненный способ смириться с действительностью. Джон улыбается: — А ты, наверное, при помощи своей дедукции успел вычислить все существующие способы смириться с действительностью? Шерлок улыбается в ответ: — Наверное. Джон тянется к шампуню, но Шерлок внезапно дергается, практически выпрыгивая из объятий: — Горячая вода закончилась, — сообщает он. Джон быстро выключает душ, ставший ледяным. — Подожди, я возьму полотенца. Джон вылезает из ванной, замирает, ослепленный ярким светом, быстро вытирается и протягивает Шерлоку самое большое и мягкое полотенце. Подумав, он сам быстро накидывает его Холмсу на плечи. Шерлок позволяет Джону вытереть его и даже наклоняется, чтобы Ватсону удобнее было высушить черные кудри. Джон быстро оборачивает полотенце вокруг бедер Шерлока, повязывает другое себе и ведет детектива в спальню. — Джон, там... — начинает Шерлок, но тот уже замечает. — Оно же не ядовитое, правда? — спрашивает Джон, поднимая поднос с мензурками и переставляя его на тумбочку. Шерлок качает головой. Джон поднимает одеяло и жестом предлагает Шерлоку лечь. Тот лишь смотрит в ответ. — Тебе нужно поспать, Шерлок. Особенно после... После всего, — говорит Джон. Шерлок переводит взгляд на полотенце, обмотанное вокруг бедер, делает глубокий вдох, снимает его и немедленно оказывается под одеялом. Джон помогает ему устроиться. Он колеблется, но глаза Шерлока такие грустные, что Джон не выдерживает, наклоняется и нежно целует Шерлока в лоб. Тот, кажется, превращается в одну большую лужицу. — Спокойной ночи, любимый, — шепчет Джон. Он отходит от кровати и уже берется за ручку двери, когда раздается голос, слишком громкий, чтобы быть шепотом: — Джон? Джон оборачивается. Из-под одеяла видны только волосы и глаза Шерлока. — Останься? Джон закрывает дверь: — Конечно. Он снимает собственное полотенце и забирается в постель. Шерлок тут же цепляется за него. Джон поправляет одеяло: — Я люблю тебя, Шерлок, — он невесомо целует кудряшки Шерлока и наконец-то позволяет себе закрыть глаза. — Я тоже тебя люблю, — шепчет Шерлок.