Гальваностегия.

      Сегодня утром в центральный морг американского мегаполиса Нью — Йорк поступило тело известного музыканта, фронтмена альтернативной рок — группы 30 Seconds To Mars.       Весть о смерти Джареда Лето была тщательно скрыта от прессы.       Днем того же дня полиция получила официальной запрет на разглашение смерти музыканта. Родственники сумели предотвратить попадание информации в массы, дабы избежать неминуемого шквала со стороны почитателей некогда живого вокалиста.       Джаред Лето был застрелен во время турне.       На момент смерти мужчина находился в частном баре, в компании участников группы. Братья Лето были веселы как никогда: Джаред наконец — то закончил работу над альбомом «This is war», который, по мнению братьев, должен был стать третьим альбомом на счету уже известной группы.       Адам Митчел из компании Microsoft был первым человеком, который принял звонок от старшего брата семьи Лето.       Шеннон, на грани срыва вперемешку с трясучкой, позвонил бедняге Адаму, разбудив его полуночным звонком, который трезвонил столь назойливо, что не позволял проигнорировать данный.       Адам и Шеннон дружили с самого детства.       Узнав о страшной трагедии Адам степенно замолчал, силясь сдержать ураган эмоций, который, с каждой секундой, превращался в настоящее цунами с его летальными последствиями.       Глубоко вздохнув, Адам совладал со своим горлом, надеясь вытолкнуть из него что — то более — менее похожее на человеческую речь       — Что делать? — Глухо пробормотал Шеннон, пытаясь вырвать из Адама нечто большое нежели бездушное молчание в трубку телефона.       — Ты знаешь ответ. — С пустотой на сердце вещал Адам, — Готовься к прощанию.       — Я готов заплатить тебе. — Шеннон заорал в трубку; — Еще чуть — чуть и та треснула бы напополам.       — Заплатить за его похороны? — Невозмутимо спросил Митчел, подозревая, какой ответ он услышит.       — Я не собираюсь его хоронить… Сегодня же позвоню в морг и продлю срок.       — Шеннон, — Адам старался говорить, как можно мягче, дабы не разозлить и без того злого собеседника. Конечно, его можно понять. — Чем я могу тебе помочь в данной ситуации?       — Адам, мне плевать, как у там у вас в microsoft. У меня вопрос касаемый лично тебя: что ты знаешь о искусственном разуме? О воскрешении из мертвых?       — Послушай, я не совсем понимаю к чему ты клонишь… Ты хочешь вернуть его к жизни, верно? Вспомни, у кого это вообще когда — либо удавалось?       — Он погиб ни за что. Мы никого не трогали, а тут вломились эти трое. Они сработали без лишних слов, я и рта не смог открыть. Если Джареда не вернуть, то я не верю в бога, ведь он позволяет случаться страшным вещам. Этот человек пожертвовал бы жизнью ради людей, но для чего это всё? Неужели, завтра нам придется свидетельствовать факт его смерти?       — Я смогу что — нибудь придумать, но многого сразу обещать не стану, — Резко проговорил Адам, бросая трубку.       Он ненадолго отлучился из дома и вышел в парк, пытаясь привести мысли в порядок.       Обычный день был столь ярок своим солнцем, будто улыбался своими лучами над горем семьи Лето.       Адам долго пытался создать нечто такое, что действительно стоило бы больших денег и приносило достаточно пользы. Но для такого, в своем роде, открытия, ему понадобились целые месяцы недосыпа, постоянная мозговая деятельность и извечные войны с женой, которая на дух не переносила маниакальное пристрастие мужа к научным разработкам.        Несколько раз, на протяжении своей работы, Адам беспощадно ругался с супругой; — Ей не нравилось то, что первый постоянно сидел за компьютером, тщательно подбирал диаграммы, проделывал различные махинации, которые для его жены Сильвии так навсегда и останутся просто словом «махинации».       Для создания трехмерных проекций ученый применял лазеры, зеркала и камеры для вокселей — небольших пучков света, из которых можно создавать трёхмерные, интерактивные голограммы, способные реагировать на человеческие прикосновения.       Разумеется, такие голограммы были хоть и трехмерными, но одинаково невосприимчивыми к ощущениям живого человека. Поначалу, прикосновения к голограмме осуществлялись при помощи перчаток, потому что свет и высокая температура при касании к проекции увенчивалась не большим успехом, что и при касании раскаленной печи голыми руками.       В конце концов, Адам улыбнулся, подобно довольному коту, откидываясь в компьютерном кресле.       Наконец, то, из — за чего он малость «растратился», гнушаясь собственным временем, восседало прямо перед ним, глядя на него невинными голубыми глазами.       О глазах, думаю, надо повествовать подробнее: снежные и льдистые — именно та палитра голубых оттенков, о которой мечтают все художники мира.        Холодные, словно ледники Антарктиды. Чистейшие, как два озера с живой водой, полные золотых рыб, с ослепительными «чешуйками» роговиц.       Слегка нахмуренные брови придавали лицу оппонента задумчивый и серьезный вид. Темные волосы аккуратно опоясывали восхитительные выемки скул, изящно закручиваясь на кончиках, они едва достигали подбородка, ниспадая на мягкие выразительные губы, красоте которых позавидовала бы любая из современных девушек.       А получилось так именно из — за того, что профессор оставил компьютер в автономном положении, а сам отлучился по рабочим вопросам, которые, по мнению его коллег, не терпели отлагательств.       Вдобавок ко всему, Адам намеревался расправиться с мнимой работенкой и слегка поразмыслить над дальнейшими действиями.       Когда он пришел домой, и повернул ключ в двери своей комнаты, глаза этого существа были просто потрясающими…       Спросите, о чем это я?       Я был другом Адама и частенько заходил к нему в гости для того, чтобы понаблюдать за процессом создания графических голограмм.       Адам создал голограмму по технологии 2004 года. Казалось невразумительным, ведь в эти года едва — едва начали создаваться серьезные гаджеты, а планета еще не пресытилась от различных технологий, приводящих разум среднестатистического человека в исступление, но не всякий знал, что технический прогресс не стоял на месте. Отнюдь, типичные люди рабочего класса никогда бы не увидели того волшебства, что царило за стенами инженерных лабораторий, а что говорить о химических опытах и клонировании?       Господи, да вы серьезно? Если кто — то из нас не видел «чуда», то почему его не должно существовать, как такового, в мире?       Он был очень обаятельным, но и одновременно испуганным, этот искусственный разум. «Его» мозг содержал значительные вкрапления живой плоти, отчего голограмма в последствии могла напоминать настоящего человека, обучившись мыслить подобно живому существу.       Было ли это сном? Было ли это мечтой? — Понятия не имею…       — Кто вы? — Панорамный мальчик дрогнул и стал малость прозрачным.       — Не пугайся, это влияет на текстуру твоей «граммы». — Тебя зовут Джаред Лето. Тебе 34 года. Ты вокалист группы 30 секунд до Марса. Вернее, им был твой предшественник, который скончался сегодня утром. Когда я создавал голограмму, я планировал сделать из тебя девушку, но продюсер группы предложил мне превосходную идею: что, если мы не скажем фанатам о смерти Джареда? А вместо него — поставим поющую картинку?       — Это обман. — Голограмма выглядела категоричной и рассерженной.       — Нет, к сожалению, мы разного об этом мнения. Кстати, совсем забыл. В твоём мозгу есть частички клеток головного мозга умершего Джареда Лето. Если первичная регенерация пройдет отлично, то в дальнейшем ты начнешь вспоминать фрагменты собственного прошлого.       На первоначальном уровне ты просто голограмма, но если задаться особой целью, то можно без малейшего труда вселить тебя в другое тело, и так до бесконечности. Может для тебя сейчас это и не имеет смысла, потом, я думаю, ты поймешь всю суть происходящего. Считай меня плохой версией Франкенштейна, или чем — то еще, но мои методы еще никого не заставили разочароваться.       — Может и так, только я ничто. Я чувствую, были в моей жизни моменты, они, вероятно, стерлись из памяти на неопределенное время, — Джаред сделал паузу и перевел взгляд на окно. — А что там?       — Чтобы не заставлять тебя напрягаться в первый же день, мы будем давать информацию дозировано, и даже такие простые действия, как взгляд в окно, могут несколько застопорить процесс регенерации клеток головного мозга. А через чур усиленные потоки вибраций и эмоций могут сломать твое восприятие. Для первоначального этапа восстановления достаточно будет просто вспомнить некоторые азы, тренировать память и позволить тебе самостоятельно принимать решения и мыслить, как полностью здоровому человеку. Будучи в таком положении, ты сможешь вернуться к своей карьере: самостоятельно писать музыку и воспринимать этот мир таким, каким он был для тебя прежде, до катастрофы…       — Если так будет лучше для всех, то, думаю, что я способен вынести все, что вы мне прикажете…       — Эта девочка… — Помнишь её?       Адам протянул Джареду клочок бумаги, но мужчина не смог взять его. Тот просто шлепнулся на столешницу. — Прости, я не могу привыкнуть…       — Понятия не имею, кто она… — Голограмма опустила голову.       — Это Матильда, твоя дочь. Я знаю, мои слова не заставят тебя вспомнить её. Даже по прошествии времени я не ручаюсь будто ты, с той же силой, сможешь испытывать то, что чувствовал ранее.       — Не надо делать из меня немощного. — Джаред крутанулся на стуле, рассыпав по лицу прозрачные, каштановые волосы. — То, что я не помню, еще не значит, будто меня стоит списывать со счетов.       — Я знаю… Я и не пытался. В данный момент ты начинаешь проявлять человечность. Даже обычные мимические морщинки свидетельствуют об этом факте. Ты крутишься на стуле, тебе это нравится. Со временем ты вспомнишь все то, что могло доставить тебе удовольствие при нормальной жизни. Мои методы не доработаны, но, быть может, я смогу сделать так, чтобы ты смог передвигать предметы и владеть собственным телом на уровне обычного человека. Потому что на данный момент от иллюзии тебя отличает лишь то, что ты действительно существуешь здесь и можешь сойти за превосходного собеседника, коих мне не хватает в этой тесной и серой лаборатории.       Джаред хмыкнул.        — Почему вы считаете, что Матильда может послужить для нас помехой? Это же просто девочка.       — Потом ты сможешь понять на что она способна, потерявшая отца из — за прихоти судьбы. Она любит тебя и готова искать, пока не узнает правду. Ради её безопасности в твоих силах позвонить ей и сказать, что всё нормально, ты задержишься на концерте ещё парочку дней.       — Понятия не имею, какую роль могут сыграть несчастные два дня? Если она решила найти меня, то, с ваших слов, она пойдет на любые хитрости, чтобы дознаться до правды.       — В любом случае, дай ей знать, что с тобой всё хорошо…       — Оттягивая правду вы всё больше и больше заигрываетесь, и, я уверен на сто процентов, она, как никто другой, обязана знать правду.       — Почему ты уверен, что она не свихнется?       — Потому что она не такая, как все остальные. Я вижу это по её лицу.       Джаред угрюмо провел рукой по фотокарточке, но в нескольких сантиметрах над ней. — Она всё переживет, и не сломается.