Это было у моря

And who by fire, who by water, who in the sunshine, who in the night time, who by high ordeal, who by common trial, who in your merry merry month of may, who by very slow decay, and who shall I say is calling? And who in her lonely slip, who by barbiturate, who in these realms of love, who by something blunt, and who by avalanche, who by powder, who for his greed, who for his hunger, and who shall I say is calling? And who by brave assent, who by accident, who in solitude, who in this mirror, who by his ladyʼs command, who by his own hand, who in mortal chains, who in power, and who shall I say is calling? Who By Fire Leonard Cohen

После второго круга сигарилл они наконец зашли в дом. Санса уже пожалела, что пошла курить — разговоры Ланнистера, вроде и веселые, почему-то незаметно вогнали ее в тоску. Руки покраснели от холода — злой ветер пронизывал до костей, словно стремился сорвать не только одежду, но и плоть. Даже ее чудесная белая новая кофта не спасала. Санса недовольна подула на ладони — ее собственное дыхание ударило ей в нос переизбытком табака. Кто тут некурящий, подымите руку! Огромная женщина-продюсер? А мужеподобная женщина меж тем, пока Джейме философствовал на морозе, успела разобрать сумки с привезенной ими снедью, аккуратно накрыть на стол и разогреть индюшку, что они притащили в багажнике в фольге. Птичка теперь красовалась посреди стола, создавая квазипраздничное настроение. «Пир во время чумы», — подумалось Сансе. Чума не чума, но есть все же хотелось. Особенно с мороза — заесть проклятые сигариллы Джейме, оставившие во рту стойкий привкус слишком крепкого для нее табака — это почти довело ее до тошноты… Сандор ковырялся с бокалами, споласкивая их — нафиг это вообще надо? — и расставляя на столе. Санса поморщилась. У всех есть дело. У всех — кроме нее. Вон и Ланнистер туда же — повязавшись полотенцем, схватил огромный нож в одну руку, двузубую вилку для барбекю — в другую и бочком подступается к индейке. Санса поневоле фыркнула. Тоже еще выискался охотник на жареных пернатых… С ним, конечно, веселее. Да и Бриенна вполне ничего, вот только видно, что стеснительная, несмотря на габариты и возраст. А может быть, именно поэтому. В застенчивости Санса понимала больше, чем кто бы то ни было — сама была по уши там. Санса понимала, что надо быть вежливой девочкой — подойти к суетящимся, предложить помощь. Но, во-первых, они и без нее отлично справлялись. А во-вторых — ей невыносимо было сейчас взаимодействовать, вливаться в общий поток, перекидываясь репликами, смеяться, шутить. Нет, не то чтобы между остальными тремя царил полный мир и унисон — Сандор, как всегда, угрюмо молчал и, похоже, происходящее нравилось ему еще меньше самой Сансы. Даже удивительно, как он не начал еще на всех бросаться. А виновата, выходило, опять она. Или же нет? Санса прикусила губу. В голове прозвучали, как колокол, слова Ланнистера: «Некоторым людям нравится страдать. Они словно рождены для этого. Из любого события, из любых отношений они умудряются сотворить повод для нечеловеческих страданий»… Что это, шутка со спрятанной в ней, словно орешек в пироге, горькой, как недозрелый миндаль, ядовитой правдой? И тут же, словно услышав ее мятежные мысли, возле стола отозвался Джейме: — Санса, детка, не могла бы ты дать тарелки и какие-нибудь приборы? А то я нарезал птичку, а голодный народ сейчас того и гляди налетит и начнёт вырывать друг у друга лучшие куски — причем руками. А мы тут все такие воспитанные, даже бокалы споласкиваем по сто раз — чтобы надираться из незамутнённого стекла… Нельзя допустить, чтобы произошло такое лиходейство…  — Ланнистер, она тебе не детка! Придержи свой дрянной язык! Джейме приподнял одну бровь, улыбаясь, как картинный злодей:  — Не рычи, Пес, я же не сказал, что она моя детка. Или что твоя. У Сансы есть свой, вообще-то, язык. Или за нее уже ты говоришь? Сандор распрямился, сверкнув в сторону Ланнистера тяжелым взглядом:  — Если надо, то и говорю…  — Если ей надо — она и сама может меня осадить. Но она, по-моему, и не осаживает. А тебя я слушаться не обязан. Ты ей не хозяин. Эта пташка умеет петь сама за себя… Санса вскочила. Еще не хватало ссор!  — Сандор, все хорошо. Это просто шутка, верно ведь, Джейме? Форма речи, нет нужды так реагировать… Уже несу тарелки… Она, не отвечая на отчаянные взгляды Клигана, прошла к буфету, достала несколько больших глиняных коричневых тарелок, отнесла их на стол, где их забрала недоумевающая Бриенна. Потом вернулась на кухню за вилками. По ходу шепнула Сандору:  — Ну что ты и впрямь как с цепи сорвался? Это же просто шутка…  — Мне не нравятся его шутки. О чем вы там говорили, на улице?  — Да ни о чем. О погоде, немного о Роберте… Погоди, мне надо взять приборы… Потом… Пойдем уже есть, я страшно проголодалась… Санса уклонилась от попытки Сандора взять ее за локоть, прошла к столу, села на краешек одного из стульев рядом с Бриенной. Джейме тут же протянул ей тарелку с изрядным куском индейки.  — Вот спасибо за помощь. Сразу видно воспитанного адекватного человека. Первый кусок вам, моя леди. Клиган, ты слышишь? Я воспитываюсь! Бери с меня пример и тащи уже эти бокалы на стол, пока мы не начали пить по кругу из горла… Сандор принес стаканы, злобно испепеляя взглядом Ланнистера, сел во главу стола, напротив еще больше развеселившегося от этой диспозиции мест Джейме, сам положил себе мясо, налил щедрую порцию виски, выпил, не дожидаясь тоста, чем всех озадачил.  — Клиган, не гони волну. Мы за тобой не успеваем. Ну выпьем, что ли, за знакомство — мы же все недавно познакомились — по крайней мере, очно! Да пребудут с нами Семеро! Хотя, судя по погоде и настроению, Иные сегодня к нам значительно ближе… От холода одно спасение — хорошее пойло и теплая постель! Ну и еще в придачу неплохо было бы все же пожрать… так приступим! Ели все молча, сосредоточенно. Санса положила себе салат, приготовленный Бриенной из их собственных запасов. От изобилия еды и крепкого напитка, давшего в голову, ее начинало клонить в сон. И вместе с тем мутной волной наползала мигрень, сдавливая виски и замутняя взгляд. Она оглядела стол: Сандор уже расправился со своим куском — гарнир он нарочито игнорировал, уделяя слишком большое внимание своему стакану с виски. Джейме не спеша отрывал изящными пальцами полоски мяса от жилистой индюшачьей ноги, что пожаловал сам себе, периодически закусывая оливками и окидывая насмешливым взглядом сидящих за столом. Бриенна ела аккуратно, пользуясь, как полагается, вилкой и ножом, низко наклонив голову над тарелкой. Она словно побледнела — под глазами были темные круги, как от недосыпа. Санса доела салат. Джейме добавил кому надо еще виски. Санса закрыла свой бокал ладонью — пить больше не хотелось.  — Ого, первый раз вижу подростка, который отказывается пить, когда ему предлагают. Санса, ты растешь в моих глазах с бешеной скоростью. Мой низкий поклон.  — Спасибо. Я еще не допила. И вообще, голова болит. Бриенна подняла взгляд от своей тарелки.  — У меня тоже. Погода, наверное, меняется…  — Какие вы, однако, метеочувствительные барышни. Надеюсь, погода меняется в лучшую сторону. В худшую-то куда? Итак, за хорошую погоду! А то нам завтра в обратный путь… Санса допила свой бокал. От напитка еще сильнее заломило виски.  — А вы уже уезжаете? Так рано? Ответила ей Бриенна:  — Да, придется ехать. Там, в столице, осталась куча дел. И так-то не стоило ехать…  — Какую чушь ты говоришь, женщина! Ну как это не стоило? Зато появились новые интересные знакомые. А ты зарываешься, однако. Ты же мне тогда в своем кабинете твердила, что надо чаще общаться с людьми, расширять кругозор, а сама и носа не кажешь за дверь…  — Да, ты прав, Ланнистер. Извини. Я очень рада новому знакомству, правда… Она внимательно посмотрела на Сансу. Та улыбнулась ей в ответ. Голова в ответ взорвалась новым приступом боли.  — Я, пожалуй, пойду спать. Нет, сперва подышу свежим воздухом, а то тут душно… Я все уберу завтра утром, вот только еду надо убрать, а то тут, кажется, мыши… Спасибо за прекрасный ужин! Джейме удивленно поднял брови:  — Всегда пожалуйста. А мышей мы не боимся. Вот птичку уберем, а мелких ночных захватчиков пустим на закуску, правда, Клиган? Да и ночь еще молода — и виски еще в бутылке порядочно. А вы, молодая леди, идите себе спать и ни о чем не беспокойтесь. Все сами разрулим…  — Спасибо! Санса встала, захватила свою тарелку и бокал, отнесла в раковину, залила водой. Потом не спеша прошла ко входу, кутаясь в кофту. От мигрени еще и знобило почти до дрожи. Она приоткрыла дверь, выскользнула наружу. Там все еще бушевала метель, причудливо кружа сверкающий в свете жёлтого фонаря, висевшего на стене дома, легкий снег. Санса закрыла глаза и подставила лицо ветру. Щеки тут же закололо острыми снежинками, тающими от соприкосновения с теплой кожей. Санса чувствовала на губах холодный привкус зимнего ветра. Лицо тетки с фотографии Роберта, что уже который час висело у нее перед глазами, куда-то медленно проваливалось, уплывало, уступая место сверкающей черной пустоте. За спиной хлопнула дверь. Санса почувствовала на плече теплую руку. Ну почему именно сейчас? Опять заныл висок. Сандор легонько развернул ее от метели в сторону дома, привлекая к себе. Санса слабо сопротивлялась, не глядя ему в лицо.  — Пташка, что происходит, седьмое пекло? Поговори со мной!  — Не сейчас.  — Ты мне это твердишь с самого их треклятого приезда. Сейчас. Смотри на меня! Он силой поднял ей подбородок. Санса приоткрыла слипшиеся от снега ресницы. Фонарь слепил ей глаза. В голове бился стозвон в такт бешено стучащему сердцу. Зачем, зачем он так делает? Она заставила себя все же встретиться с Сандором взглядом. В его глазах было столько тревоги и надлома, что ей немедленно стало стыдно.  — Боги, Пташка, у тебя такие зрачки. Действительно, иди спать…  — А что с ними не так?  — Их слишком много. Кажется, твои глаза поменяли цвет — они почти черные. Ты пугаешь меня. Иди уже в дом.  — Я не хочу в дом. Перестань мне указывать! Я хочу побыть снаружи. Одна.  — Может, тебе сразу в чащу — заблудиться? В снежную бурю этой твоей бесшабашной дурной головой?  — Пусти меня. Это мое дело. Моя жизнь. Хоть бы и в чащу. И в бурю. Свои решения я принимаю сама. И отвечать буду сама.  — А вот отвечать за твои решения в последнее время приходится нам обоим. Уже забыла? Все твои бешеные эскапады никогда не доводили до добра. Прекрати! Он вцепился ей в плечи так сильно, что Сансе стало страшно, не говоря уже о том, что это было больно.  — Не держи меня так! Сандор, мне больно, седьмое пекло! Что ты делаешь? Что ты хочешь сделать? Он отпустил ее. Опустил глаза, убрал руки за спину. Словно сдерживая себя. Стиснул зубы, знакомым жестом потер сожжённую бровь.  — Прости. Прости, я не хотел.  — А что ты хотел? Раздавить меня? Изнасиловать прямо тут? Зачем ты так со мной? Что происходит?  — Сам не знаю, что на меня нашло. Ты была такая… Этот Джейме и его разговоры… Ты словно как отравленная этими их новостями… скорее бы они уехали…  — Не думаю, что это что-то изменит… Все опять покатилось под гору, и нам уже это не остановить… ты сам чувствуешь…  — Я ничего такого не знаю. Но не замыкайся, прошу тебя. Уже было, уже проходили. Что бы там ни было — не замыкайся в этом своем кругу. Продолжай диалог — пока у нас есть такая возможность…  — Прости. Не сегодня. Сегодня я просто не выдержу… Я пойду… Санса прошла мимо, задев его плечом. Уже у двери она тихо шепнула — и ветер подхватил ее слова, унося их снежной крупой мимо них, в беззвёздную беспокойную ночь:  — Я постараюсь. Извини меня. Люблю тебя… Она резко потянула дверь на себя — та нехотя раскрылась, бросая на порог оранжевое пятно от горящего в комнате торшера. Санса зашла внутрь, не останавливаясь и не раздеваясь, прошла к раковине, налила себе стакан воды. В гостиной никого не было, еда со стола тоже исчезла. Санса медленно поднялась наверх. Хлопнула дверь одной из дальних спален. Раздражённый голос Джейме прокричал:  — Женщина, я гнал эту треклятую тачку за сотни миль в эти загребучие горы, чтобы побыть с тобой наедине, а ты гонишь меня из спальни из-за идиотского лунного кровотечения? У тебя совесть вообще есть? Все бабы одинаковые. Стоит переключить уже внимание на мужиков! Спи себе сама, истекая кровью в своей девственной постельке! А я пойду на диван в гостиной — и пусть меня там сожрут мыши, а тебе с утра будет стыдно! Ланнистер побрел к лестнице. Санса тихо скользнула в свою комнату, аккуратно затворив дверь. Она слышала, как Джейме прошел мимо ее спальни, как начал спускаться по ступеням. По пути он заорал:  — Ну, раз в теплой постели мне отказали, тогда стоит надраться! Женщина, месячные у тебя или нет, за рулем завтра будешь ты. Готовься! А я иду расслабляться. Клиган, у тебя, кажется, тоже есть повод — составишь мне компанию? Пес, куда ты подевался? Ветром тебя, что ли, унесло, или уже мыши-переростки добрались? Санса уже не услышала, что ответил ему Сандор. Она медленно разделась, не зажигая света. День сегодня не задался — ни для кого из них четверых… Где там эта ночная рубашка? А, вот она, валяется у кровати. Санса нащупала зажигалку, щёлкнув, зажгла свечу на подоконнике. Сходила в туалет, умылась. Сандор был прав — глаза у нее и вправду были пугающего чёрного оттенка — словно зрачки заполонили всю радужку. Надо было лечь спать. И проспать подольше. Надо было найти таблетки от головы. Санса покопалась в своём рюкзачке, нашла нужный ей флакон, тот самый, что выдал в августе врач Серсеи. Руки дрожали. Она, не глядя, сыпанула в ладонь горсть таблеток, уставилась на них… Это будет долгий сон. Очень долгий…. Она затушила свечу, и комната погрузилась во мрак.