Это было у моря

Сандор. 1.       Сандор вошел в здание полицейского департамента за десять минут до того, как было назначено. На улице внезапно потеплело — и теперь все текло, хлюпало и пачкало все вокруг. Если в лесу оттепель после обильного снегопада еще отдавала какой-то романтикой, то в городе это было однозначно тоскливо и омерзительно. Мрачные лица, испачканная одежда, промокшие ноги — и машины, летящие мимо и при каждой возможности обдающие тебя потоком грязной талой воды, смешанной со снеговой кашей и серыми остатками соли. В такие дни хотелось вообще не выходить из дому, а залечь поглубже под одеяло — и терпеливо ждать, пока день перейдет в сумерки, а сумерки — в ночь, и мгла наконец скроет все это безобразие, слегка схватив морозом дороги, превратившиеся в мутные реки.       Но у людей нет выбора — и всякая погода хороша — а если и не хороша, то все равно приходится терпеть. Не было выбора и у него. Сандор уныло рассматривал новые штаны, первый раз сегодня надетые и уже до самых бедер забрызганные грязью. Он крайне удачно припарковался в глубокой луже (впрочем, и тут у него не было выбора: это было единственное свободное место на полосе, предоставленной визитерам полицейского управления), а когда кое-как выбрался из высокого Шевви, по возможности пытаясь хотя бы не наступать в самую глубокую часть ямы с водой — его тут же обдала грязью какая-то дура-блондинка на желтом мини-Купере, лихо проехавши мимо. Сандор высказал ей вслед все, что думал о ней в частности и о блондинках вообще — хорошо, что у нее окно было открыто — есть надежда, что она услышала.       Пытаться вытереться было совершенно бесполезно и только ухудшало дело — грязь размазывалась еще больше. И какого Иного возле полиции такие свинячьи лужи? Что они, глину таскают со всего города, что ли? Сандор вспомнил свой вчерашний разговор с Пташкой — о том, что не стоит стращать детектива — и невесело усмехнулся сам себе — вот же, словно накаркал. Придется идти как есть. Остается лишь надеяться, что детектив не настолько пуглив, каким кажется по телефону.       Он подошел к дежурному офицеру, сидящему — вернее, сидящей за стойкой на входе. На него глянула пара светло-голубых ледяных глаз. Женщина была бесспорно хороша — пугающе хороша. Черные как смоль волосы, собранные в пучок, правильные черты лица и невиданная стать, которую невозможно было скрыть даже грубым пошивом казенной формы. Да, встречаются кадры и в полиции… Офицер спросила у него низким, почти мужским голосом:  — Да? Чем могу помочь?  — Я… У меня назначено.  — У кого назначено? — Женщина оглядела его, дернула одной чёрной бровью, но, если чему и удивилась, виду не подала. «Ну, тут она и не такое видала», — подумалось Сандору.  — У детектива Тарли. В одиннадцать.  — У Тарли? Он должен быть на месте. Пойдемте, я вас провожу.       Она кивнула сидящему за ее спиной за компьютером мальчику-стажеру, и он переместился на ее место за стойкой. Встала — боги, она почти так же высока, как и Бриенна Тарт — и четким, совершенно неженским шагом прошла вперед, не оглядываясь на Сандора, но и не ускоряя темпа. Он побрел за ней вслед, продолжая досадовать на вопиюще грязные штаны и стараясь слишком сильно не таращиться офицеру в спину — и на все остальное тоже. Посмотреть там было на что. Особенно поражала талия, перехваченная ремнем — но видно, что тонкая и гибкая. Сандор сглотнул и мысленно отвесил себе пару оплеух. Не прошло и двух дней, как он расстался с Пташкой — а уже раздевает глазами каждую попавшуюся бабу. Ну, не каждую, конечно. Но у него и так было слишком много, чтобы этим еще и разбрасываться из-за складной фигуры и смазливой физиономии.       Они прошли по узкому коридору, поднялись на такую же узкую лестницу и еще пару раз свернули — закоулки разбегались вдоль и поперек.  — Да тут у вас настоящий лабиринт!  — Да уж. Потому-то я вас и провожаю. Легче довести, чем объяснить… Но мы уже пришли. Офицер сунулась в одну из дверей, на которой не было таблички. Что-то кратко переспросила. Повернулась к Сандору. — Ваше имя, сэр?  — Клиган.  — Да. Можете зайти. Он ожидает вас.  — Спасибо, что проводили.  — Не за что. Да оставьте вы эти свои брюки! Само высохнет! У нас все такие красивые по этой погоде ходят. И еще говорят, что женщины тщеславны, ха! Удачной вам беседы!       И она чётко, по-военному развернувшись, прошествовала обратно к лестнице. Сандор не выдержал и все же посмотрел ей вслед. Какого хрена ему никогда не попадались подобные кадры? С такой было бы куда проще, чем с Пташкой. У этой барышни, похоже, вообще не было нервов. Ага — отсутствие нервов компенсировалось ростом и размером груди… Впрочем, его и Пташкина грудь устраивала. Он же не Джоффри. Грудь, как и все остальное. Беда в том, что Пташка далеко — и будет далеко еще немало времени.       У парня, что сидел за столом в маленьком захламленном кабинете, грудь была точно больше, чем у Пташки. Сандор замялся на пороге — и это он — человек, что ведет дело о расследовании на побережье? Очень юный. Очень жирный. Детектив Тарли поднял на него взгляд — похоже, еще и близорукий. Очков на нем, впрочем, не было. На Сандора глядели чистые шоколадные, как у теленка, глаза. Глаза ребенка. "Боги! Как он вообще сюда попал — этот толстый застенчивый недоросль? Тоже мне, воин!"  — Ззздравствуйте! Ссссадитесь, пожалуйста. Я сейчас закончу с этими бумагами и ззззаймусь вами. «И заикается еще не на шутку». Сандор поневоле вздохнул и сел на предложенное ему место. На столе у детектива был полнейший бедлам, и прямо на пачке с бумагами и досье стояла гигантская чашка кофе и лежал недоеденный пончик, покрытый ядовито-розовой глазурью. Кофе уже оставил на желтоватой папке сдвоенное коричневое пятно, похожее на изображение обручальных колец. Сандор понадеялся, что это не его досье. Прошло минут пять, как он уже сидел в захламленном кабинете. Наконец Тарли оторвался от своих записей — все это время он что-то упорно строчил мелким почерком — и отложил бумаги.  — Ппппростите меня. Очень срочный отчет — шеф требует.  — Ну, раз шеф — то конечно.  — Вы пподождете меня пару минут еще? Я отнесу эти бумаги и вернусь. Извините…  — Да ничего. Толстяк просочился мимо него — передом, словно боялся поворачиваться спиной. Сандор вздохнул. Ну что за жалкое зрелище! Вернулся он и вправду через пару минут — запыхавшийся и раскрасневшийся. Он был не в форме — «И хорошо», — подумалось Сандору. Представить это чудо в обтягивающей форме — нужна недюжинная фантазия. И железные нервы потом выдержать это зрелище.       Тарли сел за свой жуткий стол, отхлебнул явно уже остывший кофе, с сожалением покосился на пончик — и выкинул его в корзину для бумаг. Корзина, впрочем, была пустой — видимо, в этой комнате бумаги вообще не выбрасывались…  — Итак. Будем знакомы, мистер Клиган. Рад что вы наконец добрались до нас. Он привстал и протянул Сандору пухлую ладонь. Они обменялись рукопожатием — и Сандор, ожидавший, что рука толстяка будет безвольной и влажной, приятно удивился совершенно обратному. Рукопожатие хоть и не было энергичным, но, по крайней мере, рука была теплой — и не спешила выскальзывать из его ладони, как дохлая рыба. Один-ноль в пользу детектива.  — Хххотел принести ввввам свои соболезнования по поводу сссмерти вашего брата.  — Спасибо. Очень тронут.  — Он бббыл необычной личностью. Неординарной.  — Это да.  — Я, к сожалению, с ним почти не пересекался, но уверен, что его отстранение от расследования было неоправданным. У каждого свои мммметоды работы…  — Наверное. Тарли поглядел на него своими карими глазами — словно пытался что-то прочесть на его лице, да так и не смог — и опустил взгляд.  — Я, ззззнаете, был на его похоронах. Вчера.  — Да? Я не знал, что это было вчера. — Жжжжаль. Это была прекрасная церемония. Говорили не многие — но я сказал. Кккаждый наш коллега важен — по-своему. Это так несправедливо… «Вот как раз справедливо — редкий случай, но все же», — заметил себе Сандор. Какое счастье, что он пропустил этот фарс. Хотя бы не пришлось с постной рожей стоять и смотреть, как это чудище наконец занимает положенное ему место — в земле. Тарли бросил на Клигана беглый взгляд — и удивленно поднял брови — видимо, какая-то часть мыслей все же отразилась на его лице. Треклятый Григор! Даже после того, как он сдох — все равно висит призраком где ни попадя. Сандор откашлялся. Пауза явно затягивалась. Детектив тоскливо посмотрел на мусорное ведро с розовеющим внутри пончиком — и выпрямился в кресле, переплетя вместе толстые, как сардельки, пальцы.  — Ладно. К делу. А то я вас заговариваю — и задерживаю. Не могли бы вы рассказать о том, что видели в доме Баратеонов? В тот день, когда случилось первое нападение — на девочку в городе. Кто был где, и где были вы сами. Сандор отметил про себя, что когда Тарли говорит про работу, то почти не заикается. Очень странно — словно лицо меняет. И внутреннюю какую-то сущность — тоже.  — Дайте припомнить. Вам по часам надо?  — Нет, что вы. Вас уже ни в чем не обвиняют. Доказательств на Джоффри Баратеона более чем достаточно. Мы сделали кучу анализов, провели эксгумацию всех четырех трупов — там сомнений почти нет. Просто нужно восстановить цепь событий — а вы один из немногих свидетелей, которые не являются прямыми родственниками Джоффри, что находились в доме во время совершения преступлений.  — Хорошо. В тот день Джоффри поехал на теннисный корт — мне так сказали — с приятелями.  — Поподробнее, пожалуйста. С какими приятелями?  — Да не совсем с приятелями. Прежде всего с Петиром Бейлишем. И еще там были три его человека. Их имен я не знаю. Они поехали все вместе, вместе и вернулись. Меня оставили дома. У Бейлиша был свой охранник — мне сказали, что его услуг будет достаточно.  — Постойте, постойте. Охранник Бейлиша, вы сказали? Вот этот? С фотографии на Сандора глянуло знакомое лицо о двух профилях без фаса.  — Да, это он.  — Мутная личность. Шел по трем-четырем неприятным делам — и каждый раз выкручивался — за недостатком доказательств. Официально числится пропавшим без вести — с прошлого месяца. Спасибо! А дальше? Примерно они во сколько вернулись, не припомните?  — Уехали с утра. Около восьми. Слышал, как Джоффри спускается со ступенек — ещё удивился, что он на теннисный корт надел что-то на каблуках — ботинки или сапоги — не спортивную обувь.  — Так-так. Это отлично! Каблуки, говорите? Да, все к одному. — А что?  — У девочки из приюта нашли след — словно от квадратного каблука — на спине. Будем проверять. А во сколько вернулись?  — К обеду. Серсея вызвала в тот день врача. Он как раз уезжал, когда они вернулись. Разминулись в воротах буквально.  — В котором часу в доме обычно подавали обед?  — Часам к трем.  — А имя врача не припомните? — Нет, вообще не знаю. Ну какой-то местный.  — Хорошо, это легко проверить…       В таком же духе прошли следующие полчаса. Тарли с каждым вопросом вызывал у Сандора все больше уважения. Толковый был парнишка — въедливый и сообразительный. Он проводил параллели там, где их трудно было разглядеть, выискивал связи, где их не могло быть в принципе — и все же они имелись. Например, он заметил, что все жертвы в каком-то смысле были повязаны — у всех имелось какое-то физическое «уродство» — за исключением Леи, к которой Джоффри, видимо, питал особую неприязнь. Немая девочка, мальчик в лесу — с протезом вместо руки — и под конец проститутка, что по паспорту была мужчиной. И у всех — за исключением Леи — были рыжие волосы. Сандор внутренне содрогнулся, когда услышал эту изящную деталь. Представил себе, как же близко к краю пропасти все это время бродила его девочка. А он, кретин, даже и не заметил…  — Да, сэр, вы очень нам помогли. Теперь картина почти дописана. Нам придется провести еще пару расследований — и еще раз осмотреть дом на побережье. А вы в курсе, где сейчас находится Санса Старк? Тарли внимательно посмотрел на Клигана  — Да. Она теперь живет у своей тети.  — Нам понадобится ее согласие. — В смысле?  — А вы не знаете? Дом на море купил ее покойный супруг. Вскоре после отъезда Баратеонов. Так что она — как его наследница — является теперь его владелицей. Попрошу коллег связаться с ее адвокатами. Тарли вытащил из папки фотографию Сансы — ту самую, что была в газете.  — Это теперь уже не нужно. Раз она нашлась… Сандор замер.  — Послушайте, детектив — вы не могли бы… ну, раз она вам уже не нужна… Он опять взглянул на Клигана. Шоколадные глаза глядели понимающе и с сочувствием.  — Ладно. Погодите, только сниму копию. Хорошо, что мне тут в прошлом месяце поставили цветной принтер. Вложу в дело вместо оригинала. Никто и не заметит. Он быстро проделал все необходимое — с удивительной сноровкой, принимая в расчет его комплекцию — и протянул фотографию Сандору.  — Только на выходе не показывайте, а то там сидит Оливия — она такая формалистка…  — Та, что меня сюда проводила? Хорошо. Уберу сейчас же. Спасибо…  — Да не за что. Мне нужна ваша подпись — тут и вот здесь. И, думаю, на сегодня все. Примите мою искреннюю благодарность от лица нашего департамента. И извините за то, что вас так долго дрючили за то, чего вы не совершали. Мы же тоже люди -и нам ссссвойственно ошибаться.  — Ничего. Главное — вы разобрались.  — Ага. Куда теперь поедете — входить в наследство брата?  — Что?  — Я сссслышал, у вас дом где-то был. То есть у вашего брата. Теперь он вам достанется, видимо?  — Ах, это. Ну да. Родительский дом… Войти бы в наследство — и сжечь эту мерзость. Или разобрать — разметать по кирпичику, по песчинке. И дом, и сад и треклятый овраг…  — Наверное. Я сам еще не знаю.  — Ну, это нормально. Я думаю — все у вас будет хорошо. Тарли бросил взгляд на Сандора, на фотографию в его руке — и встал.  — Хорошо. Был рад вас здесь увидеть. Удачи!  — Это вам удачи! И спасибо! И за это тоже…  — Это вам спасибо. И за то, что не заставили нас вас разыскивать. Это редкость.  — Пойду я уже, наверное.  — Да. Тем более, у меня следующее свидание назначено через пять минут.  — Тогда до свиданья, детектив Тарли. Приятно было иметь с вами дело.  — До ссссвиданья. Они еще раз пожали друг другу руки — и Сандор вышел наружу. 2. Теперь бы сообразить, как отсюда выйти. Да, и фотографию убрать. Сандор попытался как можно бережнее свернуть в трубку уже изрядно помятый лист — и запихнул его во внутренний карман. Потом всегда можно будет положить куда-нибудь «под пресс». Проделал он это все очень вовремя, так как из-за угла появилась уже известная офицер Оливия в сопровождении другой женщины. Зрелище было то еще. Две высоченные бабы — едва ли они отличались друг от друга ростом хоть на дюйм. Черная — и белая. Позади статной брюнетки шла Бриенна Тарт, резко контрастируя со своей спутницей как фигурой, так и грацией. Несмотря на первое впечатление, теперь Сандор явственно увидел, что Оливия двигалась как женщина — может быть, в слегка огрубленном варианте. Бриенна же шла грузно и без всякого намека на изящество. Обе женщины уставились на него. Вот и еще один контраст. Если одна так и сверлила его подозрительным и очень холодным взором, то вторая прямо-таки просияла — голубые глаза осветили слишком простое лицо, делая его на миг почти красивым. Впрочем, к счастью, бросаться ему на шею Бриенна не стала —ограничила себя кивком. Офицер оторвала своей сверлящий взгляд от Клигана и проделала то, что и в прошлый раз — заглянула в кабинет к Тарли и, переспросив у Бриенны ее фамилию, доложила детективу. Коротко бросила Бриенне: «Подождите пять минут — он там занят», развернулась и зашагала к лестнице за поворотом. Теперь Сандор припомнил: они поднимались по ступенькам.  — Сандор! Ну как ты тут очутился? Как же хорошо, что мы пересеклись! А Санса тоже здесь?  — Нет. Она у тетки — у сестры отца. Она теперь там живет.  — О! Да, там, где живет ее сестра Арья. Я ей писала. У вас с ней все в порядке? С Сансой?  — Ага.  — А ты от детектива? И как?  — Да все отлично. Спасибо, кстати, за свидетельство! Благодаря вам с Ланнистером только и отпустили, наверное… Сандор заметил, что в эту их встречу Бриенна перешла на «ты», не заморачиваясь. Вот и прекрасно.  — А я как раз туда. Там еще у них пара вопросов осталась по поводу времени нашего приезда к вам в охотничий домик. Джейме что-то намудрил: сказал, что мы приехали утром. А мы ведь приехали под закат. Ну вот. Теперь надо будет выяснять.  — А где сам светлейший прынц?  — Джейме? А он уехал. Сразу после похорон Джоффри. Его сестра услала его на север. Выяснять какие-то там дела, связанные с вложениями… Вид у Бриенны сразу сделался несчастный, особенно когда она упомянула Серсею. Ну вот и еще одна несчастная любовь. Сандор про себя проклял фата-Ланнистера за это. И ведь говорил ему! Щупал бы он своих актрисулек и не лез в душу к старым девам с нежным сердцем. Уехал — а эта теперь небось страдает…  — Слушай, Сандор — я так рада тебя видеть, что просто не могу тебя отпустить вот так. Ты занят?  — Чем это? Куча дел — да. Попасть под очередной грязный душ. Вляпаться в какие-нибудь неприятности — у меня как раз их давно не было, благо от прежних избавился… Напиться еще…  — Тогда давай напьемся вместе. Тоскливо как-то. Подождешь меня? Или нет, давай так. Есть тут неподалеку неплохой бар. Называется «Дубовые листья». Я там иногда бываю. Встретимся там — ну, скажем, через час. Идет?  — Ладно.  — Хорошо, спасибо!  — Ну иди уже, а то Тарли тебя заждался…  — Нет, еще не прошли пять минут. — Еще как прошли. Я пошел. Сандор было развернулся чтобы уйти, но Бриенна окликнула его:  — У тебя что-то выпало из кармана, какая-то бумага. Сандор! Это же… Тарт неуклюже нагнулась и подняла фотографию Сансы, спикировавшую на не слишком чистый по такой погоде пол. Снимок, конечно, по закону подлости упал лицом вниз, и теперь по краю, а также на Пташкиной светлой кофте, как раз в районе груди, образовались отчётливые грязные пятна — словно фотография тлела — но не огнем, а талой водой.  — Прости!  — Да за что? Это я идиот — не надо было ее так сворачивать. Теперь мятая, да еще и грязная…  — Ну ничего, она все равно лучше всех, — Бриенна еще раз внимательно посмотрел на улыбающееся лицо Пташки и тихо заметила:  — Она тут страшно похожа на мать. Просто одно лицо.  — Ага. А еще она улыбается. Она счастлива — нетипичное для нее в последнее время выражение…  — У тебя не было ее фотографии, верно?  — Нет. Только рисунок. Она сама себя изобразила.  — Хотелось бы посмотреть.  — Хотелось — посмотришь. Он у меня в машине.  — Хорошо, спасибо! В баре?  — В баре. Иди уже. Прошло восемь минут.  — Ой! Ну все, увидимся. Твой телефон у меня есть… Если что, позвоню. — Лады.       Бриенна еще раз махнула ему своей здоровенной ладонью и зашла в кабинет к Тарли. Сандор посмотрел на фотографию. Бедная его Пташка. Даже на фотографии нет ей покоя. И тут он ее испачкал. Нет, лучше не тереть — а то еще мало того, что перемазал, еще и продырявит… Он бережно провел по линии, очерчивающей радостное, почти детское лицо. Тут она смеётся. Да… А с ним она научилась лишь плакать. Или молчать. Девчонки в этом возрасте должны улыбаться, а не рыдать и страдать. Как это все гадко и неправильно! Когда она опять начнет смеяться? Уж точно не при нем и не с ним… 3.  — Тарт, в который раз тебе говорю — не зарывайся! Они сидели в баре уже третий час. Бриенна начала сачковать — пила не по полной, а по четвертинке, что дико раздражало Сандора. Ну какого Иного? Сказали же — напиваться. Ну кто так нажирается? Сидит, топит нос в стакане, еще и сигареты у него стреляет — тоже, кстати коту под хвост — не затягивается даже — так, дымит для виду. Показуха одна…       Поначалу разговор не клеился. В бар она опоздала — повстречала по пути какого-то знакомого и заболталась. К тому времени, как Бриенна добралась до бара, Сандор успел выпить две пинты эля и теперь мечтательно смотрел на бутыль с виски. Как давно он не напивался — чтобы так, с концами… теперь его никто не контролирует — свобода! Ну хоть что-то позитивное от этой гнуси… За неимением других собеседников, он прислонил к непочатой еще бутылке Пташкину фотографию — но та так на него глядела, что Сандор не выдержал и положил ее лицом вниз.  — Прости, дорогая, я знаю, ты не любишь, когда я пью. Ну и не смотри, значит… Это зрелище не для таких глаз… А что для таких? Розы? Снежные пасторали с играющими детишками? Математические формулы на школьной доске? Прыщавые мальчишечьи рожи? «У самого-то у тебя рожа — как смертный грех. И ничего. Смотрела же… Целовала даже…» От этой мысли стало так тошно, что Сандор не выдержал и открыл таки бутылку с виски до прихода Бриенны. Виски пошел хорошо. Особенно вприкуску с сигаретами. Еду он себе брать не стал — если желаешь качественно напиться, это только помеха…       Впрочем, напиться именно в этот вечер не являлось самоцелью. Теперь он мог позволить себе делать это хоть все время… Ну, когда не за рулем… А и за руль — дело неспешное. Ехать-то ему некуда… Ну не на самом же деле тащиться в родимый город и оседать там в этом родительском склепе… Зимой даже ирисы не растут. Только снег. В овраге — и в саду… Сколько там трупаков зарыл его братец?  — Смотря как считать, — заметил сам себе Сандор, не отдавая себе отчет, что говорит вслух. — Если виртуальные — то до хрена. Страшненько там будет спать. А еще самого посчитать — да Мизинца… Уй! Не, нафиг…       Из-за соседнего столика на него покосили две дамочки среднего возраста, размалеванные, как шлюхи. Судя по раскраске и модным вещам, шлюхами они как раз и не были — а просто хотели ими казаться… Ну что за бред? А сами сидят и показывают друг другу на телефоне фотографии раздобревших мужей и мерзких детишек. И сосут уже второй час одну бутылку вина — и даже изображают пьяных…  — Чего уставились? Я не с вами разговариваю… И вообще — вино пьют от недотраха, как мне сказал специалист… специалистка то есть…       Дамочки испуганно переглянулись — и пересели подальше. Вот и чудесно… Сандору дико захотелось сплюнуть, но увы — вокруг был деревянный крашеный пол. Не есть хорошо плеваться в помещении. Поэтому он предусмотрительно скинул куртку, бросил ее на стул и, застолбив таким образом себе место, пошёл курить на улицу.       На улице было по-прежнему сыро и мерзко. От стелющегося по тротуару вонючего тумана у сигареты почему-то появился привкус старых носков. Сандор выбросил эту и поджег другую. Ну почему он не взял с собой бутылку? Можно бы было пить, курить и плеваться… И никто не смотрит. Пташка лежит там лицом вниз — и не укоряет… Впрочем, найдется кому его укорять. Вон тащится это чудо-юдо, красотка Бриенна. Ничего не скажешь — они произведут впечатление на публику в баре — кстати, довольно многочисленную, несмотря на ранее еще время и будний день. В этом городе полно алкашей. Может, ему тут осесть? Продать эту гадость на востоке, перевести сюда деньги, купить себе какую-нибудь хибару на окраине — ага, завести пару крыс и две дюжины тараканов — и жизнь удалась… А в свободное от крыс время пойти работать ночным сторожем. Или сутенером…  — Сандор? Ты чего тут делаешь? Неужели тебя выставили?  — Я сам себя выставил. А то там нельзя плеваться. И всякие барышни таращатся. Ну? теперь ты подоспела — будут таращиться меньше. Или больше. Ради того, чтобы ты меня нагнала — готов даже отказаться от мостовой в качестве плевательницы… Пошли внутрь!  — Сколько ты уже выпил?  — Да какая разница? Недостаточно, чтобы считать себя пьяным… Хотя по сравнению с тобой вполне могу сойти и за пьяного… Так что давай поспешай — а то мне неуютно…       Они зашли в помещение и уселись за его столик. Хорошо! Куртка цела, Пташка — тоже. Немножко вниз носом — но от этого никто не умирал, кажется. Сандор разлил виски по бокалам, Бриенна помахала бармену. Да что такое — ну мания у бабы всех приветствовать! Назло Бриенне Сандор проделал то же самое, отсалютовав давешним шлюховидным барышням. Те зашушукались. Как крысы в углу. Надо их нанять в качестве домашних животных. Будут по вечерам шептаться — и убаюкивать его. Чтобы призраки громко не бубнили. И чтобы Пташка не молчала с фотографии. Ее молчание громче всех призраков вместе взятых. Такое красноречивое тягостное «не забывай». Ну не забывает он — а толку-то? Лучше бы забыл, седьмое пекло!       Он дал Бриенне время наверстать и взял таймаут на пару стаканов, смоля сигареты и бдительно следя за тем, чтобы женщина допивала свою порцию до конца. К тому времени, как у нее покраснела не самая красивая физиономия, Сандор уже порядком измаялся и слинял в туалет. Когда он вернулся, обнаружил на столе еще одну бутылку взамен допитой и здоровую миску с жареными куриными крыльями.  — Это что? Мы ж не есть сюда пришли, женщина?  — Сандор, только ты меня так не зови, пожалуйста!  — А что?  — Так все время Джейме говорил…  — Ах, ну если Джейме, то приносим смиреннейшие извинения! Куда нам до Джейме! Рожей не вышли! И фамилией тоже…  — Да при чем тут фамилия?  — При том, что он — Ланнистер. Ланнистер — это не фамилия. Это — сущность. Ты покамест этого не поняла, но поймешь, я тебя уверяю. Зря ты полезла в этот гадючник. Кстати, что это его высочеству понадобилось на севере?  — Серсея. Она послала его. Бриенна выпила залпом свой бокал и сама налила себе следующую порцию. Сандор одобрительно усмехнулся. Вот, смотри-ка — работает. Жаль, что тут нет фотографии этого осла Ланнистера. Тогда бы она его быстро догнала — и еще перегнала бы…  — Ну, рассказывай уже. Что там стряслось? Прости за интимный вопрос — милый друг Джейме успел тебя таки обесчестить или же нет? Не обижайся — просто для общей картины… Бриенна, потупив глаза, кивнула. Седьмое пекло, она еще и краснеет! Видимо, все же недообесчестил. Ну чего еще ждать от Ланнистера?  — А как вышло, что он на севере — а ты тут? Бриенна вскинула на него тоскливый взгляд. Ну почему он не может держать язык за зубами? Ясный перец, не по своей воле она осталась… тут чувствовалась лапа Серсеи. Вернее, змеиный хвост…  — А как вышло, что ты тут — а Санса у тётки? Седьмое пекло, она еще и кусается! Нет, похоже, он зря ее жалеет…  — Я первый спросил. Сначала ты — потом я.  — Сначала выпьем.  — Вот это — всегда пожалуйста. Ну, за любовь, что ли? А то тошно. От любви это, правда, не помогает. Но замедляет агонию… Чтобы тошнило подольше, то есть… Бриенна кивнула и выпила на этот раз залпом, не останавливаясь. Ну ничего все же тетка…  — Итак? Я жду сказку на закуску. Посмотрим, отвлечет ли она меня от этих твоих крылышек…  — Да. Сказка… Ну что — как мы прилетели, ты сам уже знаешь. Летели на свадьбу…  — А прилетели на похороны.  — Да. Джейме остался с Серсеей — после всего. И у них вышел скандал…  — Ну куда же без этого? То ж Серсея.  — Не смешно. Ты представь, каково ей!  — Не хочу. А как она, кстати?  — Лучше, чем казалось бы. Развела бурную деятельность. Она же теперь наследница — по крайней мере, до совершеннолетия Мирцеллы. Правда, ее подкосили новости о делах Джоффри. Она говорит — ты виноват.  — Я? Ну я-то тут при чем?  — Ты, дескать, на мальчика дурно влиял.  — Ну вот, приехали… Мальчик сам на кого угодно мог дурно влиять! Это же было настоящее чудовище…  — Не суть. В общем, она как наследница Роберта и сына — вместе с Маргери — пытается восстановить семейный бизнес.  — С Маргери?  — С вдовой Джоффри.  — А, внучка старой мумии! Что-то у нас развелось юных вдов, не консуммировавших брак. Или? — Не или. Они, конечно, не успели…  — Хорошо. А то еще бы принесла в подоле отпрыска гаденыша. Не стоит таким плодиться…  — А ты злой.  — Я — ужасно злой. А ты что думала, женщина? Ну прости, забыл. Приношу свои извинения. Вставать и кланяться не стану — а то, боюсь, не устою на ногах — и выйдет еще менее изящно, чем на словах.  — Хрен с тобой. Все же я не мужчина…  — Временами. Ну и?  — В общем, она потребовала, чтобы Джейме немедленно ехал на север — отслеживать какие-то там процессы. Он был вынужден согласиться. В подробностях он не докладывал. Но с Серсеей вышло дурно — и после нее он приехал ко мне…  — Ага. Утешиться, типа. И тут?  — И тут.  — Утешился все же. Ну ты хоть рада, а? Как оно было? Боги, Тарт — я в самом деле чмо. До чего дошло — пью с бабой и веду бабские разговоры…  — Все было хорошо. Даже очень. Но потом он уехал.  — Ага. И оставил тебя, да?  — Да.  — Весело. Хренов позер. Прости. Не люблю такие вещи… Наверное, потому, что сам их делаю…  — Чего?  — Того. Теперь моя очередь исповедоваться. Но выпьем, однако. Не сачкуй! Они пропустили еще по стакану. Сандор закурил — руки уже не очень слушались — и хорошо. Девать их все равно было некуда. Разве что фотографию Пташкину ронять…  — Да. Пташка. Ну что там? Ты спрашивала, почему она у тётки?  — Да. Как она там оказалась — после всего?  — Оказалась, потому что я ее туда услал. Про аварию ты знаешь?  — Знаю. Читала и с сестрой ее разговаривала.  — Хорошо. Значит, это можно пропустить. Ну и вот. Купил ей билет. Подарил ей колечко. И отправил ее в полет — к родственникам.  — А она? Не хотела?  — Нет, конечно. Она хотела перестать вдоветь.  — И что ты?  — Боги, Тарт — я, по-твоему, похож на человека, способного на ком-нибудь жениться и отыгрывать роль мужа?  — По-моему — похож.  — А по-моему — тебе хватит пить. Или же наоборот — хрен знает…  — Тебе, конечно, видней. И как она там?  — Как? Рыдает. Заставляет меня ей звонить по вечерам. Терзает себя и меня этой дебильной трубкой, Иные бы ее взяли.  — А как родственники?  — Родственники — отлично. Откармливают ее, как рождественского гуся. Записали ее в школу. Сегодня — ее первый день возвращения в лоно подростков-учебников. Боюсь себе даже представить…  — А ты что собираешься делать?  — Когда? Сейчас собираюсь основательно нажраться и отпраздновать свое выхождение из-под подозрений…  — Да, это кстати. За это надо выпить. Так они и сделали, Бриенна отчаянно сачковала и пила уже даже не половинками, а четвертинками. Все бабы — обманщицы…  — И что? Куда думаешь податься?  — Да никуда. Вперед. Я же теперь свободен. Как ветер. Как перекати долбаное поле. И покачусь — куда понесет.  — А навестить ее ты не хочешь?  — Кого?  — Сансу.  — Нет, не хочу. И не могу.  — Но почему? — Бриенна от возмущения даже стакан перестала крутить.  — Да потому, что ее это только раззадорит. А мне этого совсем не надо… Опять страдания… — Да ты больше страдаешь от этой идиотской разлуки! — Бриенна вытащила из его пачки сигарету и неумело прикурила.  — Да не обо мне же речь. О ней.  — Смотри, какой заботливый. По-моему, это бесчеловечно…  — Что еще?  — Лишать ее права хоть увидеться с тобой. — Тарт — все в этой жизни бесчеловечно. Люди —самые говенные человеки на свете…  — Это да. Но ты же себя к их числу, надеюсь, не причисляешь?  — К числу людей? Нет, конечно. Я — Пес.  — Мне казалось, с этим покончено  — Я тоже так думал. Но, как видно, не до конца… Я слишком долго им был. Теперь как ни крути — а воняю псиной. И, наверное, это навечно уже…  — Пока сам так думаешь…  — Но я так и думаю.  — Зря, - Бриенна выпила еще и решительно отставила стакан. — Нет, не могу больше. Надо отсюда валить. Да и дела у меня завтра.  — Дела? Ну, тогда иди. А я еще посижу.  — Ну уж нет. Если ты сидишь — и я буду.  — Нет. Тогда я просто возьму с собой бутылку и догонюсь в номере. Только бы доехать…  — Ты что, собираешься в таком виде садиться за руль? Ты рехнулся?  — Вот уж нет. Я вожу машину одинаково хорошо независимо от принятой дозы. — Копы, боюсь, с тобой не согласятся. Или тебе не терпится к ним снова попасть?  — Не, в пень. Пойду пешком.  — Нет, я вызову для обоих такси…  — Это уже хрен знает что! Ну зачем?  — Чтобы было спокойнее.  — Кому?  — Мне хотя бы.  — Ну, если тебе, то ладно. Вызывай свое такси. Пока Бриенна сосредоточено тыкала в телефон, Сандор выпил еще стакан. Виски уже перестал действовать. Пташка молчала в стол. Все было не в кайф.  — А что у тебя за дела завтра, а, Тарт? Бриенна разговаривала с оператором и замахала на него руками. Ну ни дать ни взять — огромная ветряная мельница… — Ну все. Сейчас приедут. То есть через десять минут. А дела — Джейме прислал мне по мейлу идеи по поводу фильма. Типа, наброски. Я нашла их вполне качественными. Он мне посоветовал обратиться по поводу возможного сценария к его брату.  — Что, к карлику, Неведомый его возьми? Ну ты попала, мать. В самую глубину гадючьего гнезда… Опять вокруг одни Ланнистеры…  — Ну, говорят, брат его вполне ничего. Талантливый. Это же не Серсея… Сандор хохотнул, представив себе этих двух рядом.  — Да, не Серсея. Он в сто раз уродливее… И с членом. — Мне же не лицо его нужно. И не член. А мозги.  — С этим как раз у него в порядке. И с тем, и с другим, как я слышал. Ну-ну. Осторожнее с ними. Ланнистеры — это вам не Старки какие-нибудь. Все они одним миром мазаны, впрочем.  — А как же Санса? — Санса? Она же Пташка. Она не в счет.  — И Джейме тоже не в счет.  — Тебе виднее. Ты же с ним спала, не я. Кстати о счете — пойду заплачу. Это не нам там снаружи бибикают?  — Нам, наверное. Я сама за себя заплачу.  — А еще говорила — не мужик. Будь последовательной уже.  — Хорошо. Если ты подумаешь над тем, чтобы заехать по дороге и повидаться с Сансой. Дай ей шанс! Дай себе шанс!  — Вот только не надо нравоучений, а? А то весь вечер портишь, карлик тебя забери!  — Сейчас и не вечер, а день даже.  — Тем более. Но ладно, хрен с тобой — подумаю. Они заплатили и, забрав с собой оставшийся виски, вышли на улицу. Там моросил мерзенький дождь, и таксист недовольно высовывался из окна машины.  — Сандор, ты не забыл фотографию Сансы?  — Нет. Она у меня тут — в кармане. Моя карманная Пташка…  — Ну хорошо. Тогда поехали.  — Ладно. Напиться не получилось, а?  — У кого как. Ты, по-моему, вполне ничего.  — Приятно слышать это от такого товарища, как ты, Тарт.  — Всегда пожалуйста…       Они сели в автомобиль, и шофер со злости так газанул, что обдал всех идущих мимо прохожих изрядной порцией льда с водой. Сандор отвернулся от Бриенны и молча уставился в окно. Начинало вечереть, что бы она там ни говорила. Мимо спешили люди, ехали машины, шла какая-то непонятная ему жизнь. Сегодня он точно не будет ни о чем думать. Положит фотографию "под пресс"— допьет виски и завалится спать. Может, ему приснится Пташка? В кои-то веки — с улыбкой на устах…