Это было у моря

Почем тут покупают счастье? За пенни, за пятак, за крест? Я прячусь за привычной мастью Смотрю окрест Выискивая взглядом полку Заветную, где пыль и тлен По плоти тростника. Без толку Тянусь с колен - Мое это - отдайте, черти, Оторванное от молитв! От памяти, от круговерти Любви и битв... - Тебе оно не по карману, детка По правилам - душа на кон! Таким она дается редко: Блюди закон Усерднее проси, прилежней У выхода не узнавай Казаться не пытайся прежней И не вставай. Рассохнется авось - так даром! Негодная - зато своя. И клетка к ней в подарок - парой Для воронья.

Санса II 1. К тому времени, когда Санса добралась до площади, уже почти совсем стемнело. Хорошо, что лавка превратилась в Ти-Март – он работал круглосуточно. Даже сквозь туман было видно, что пустырь был сильно облагорожен. Никаких луж – всея территория была выровнена и чисто выметена. Площадь окольцовывал теперь бордюр, засыпанный пахучими деревянными щепками, откуда выглядывали тусклыми пятнами краски разные цветы. Санса разглядела возле себя кустик бархатцев и усмехнулась. Вот и призраки начали выглядывать. Старые деревянные скамейки были заменены на пластиковые аккуратненькие бежевые с зеленой окантовкой лавочки. Возле каждой стояла большая урна. Вместо белого обшарпанного крытого сайдингом домика магазина теперь вдоль всей площади шло длинное, приземистое, с застекленным торцом, ярко освещенное здание Ти-марта, обвешанное большим аляповатыми картонками с промо-акциями. Супермаркет занимал всю территорию, на которой раньше располагалась дискотека. От ангара не осталось и следа. Самолет тоже исчез, как и сомнительные личности, что раньше все время отирались на площади. Сейчас у Ти-Марта (позади него, где раньше было заросшее полынью поле, теперь разлеглось гладенькое пространство заасфальтированной парковки) топтался какой-то пожилой мужик в залитом дождем пиджаке и старательно тыкал пальцами в телефон. Санса, в общем, была морально готова к такого рода переменам – Джон рассказал ей, что все началось после выборов мэра и прихода к власти в Гавани относительно молодой (пятьдесят — для политика не возраст) и очень энергичной дамы. Развитие города радикально поменяло направление и с бешеной скоростью рвануло в сторону благоустроенной банальности среднестатистического курортного оазиса. Даже часть дикого пляжа была отгорожена, вычищена и застроена кабинками для прохладительных напитков и общественными туалетами. Про это она прочла на каком-то сайте поборников экологии - как про пример вопиющего безобразия в обращении с дикой природой. К счастью, экологисты с не меньшим усердием взялись за борьбу против нового мэра, и им удалось отстоять большую часть песчаной дюны, тянущейся вдоль окраин города. Песчаные пляжи на побережье были переданы в руки одного из крупных природных охранных фондов – что означало их полную неприкосновенность. Для Сансы все эти процессы выглядели неизбежными сопровождающими прогресса, но все же теперь, когда она была на месте, не могла не заметить, что где-то глубоко внутри ей стало грустно и жалко того, прежнего, что было и чего уже никогда не вернуть. Да, Закатная Гавань из ее прошлого была уродлива, не ухожена, практически заброшена и доведена до состояния помойки - и все же она являлась частью ее молодости, как бы там ни было, и поэтому, как все, связанное с юными годами, вызывала щемящую ностальгию. Больше всего Сансе было жалко самолета. Она вспомнила, как ободрала себе живот, когда не то залезала, не то вылезала из кабины заброшенного кукурузника и подумала, что где-то еще сохранилась коробка, в которой лежали какие-то коллекции предметов, выцарапанные из тех безумных дней пятилетней давности. Был там и кусочек кожаной обивки кресла самолёта. Какая, в сущности, глупость была собирать всю эту белиберду! В эти коробки Санса не заглядывала сто лет – они так и остались валяться в доме на севере, запихнутые в бывшую комнату Робба, где у нее был склад вещей с пометкой «просмотреть и выбросить» Даже просматривать ей их не хотелось – но, надо полагать, там все осталось, как было – полным составом музейных экспонатов – за исключением нескольких рисунков и двух колец. Об этом Сансе вообще думать не хотелось. Она еще раз окинула взглядом площадь, отметив про себя, что из прежнего остались только старая шелковица в углу, теперь с аккуратно обрезанными ветками, и слегка подремонтированная, с новым желтым навесом, винная лавка. Точка, где сконцентрировались все ее призраки и скелеты - этакая шкатулка с сюрпризом. Идти туда не хотелось совсем – но это было нужно – для подведения итогов и избавления от очередной порции фобий. В конце концов, она должна старику виноделу некоторые извинения за свое некорректное поведение четыре года назад. Он видел ее из окна вместе с Джоном – а она даже не зашла поздороваться. А меж тем, хозяин лавки ничего плохого ей не сделал – он просто был частью истории, о которой ей не хотелось вспоминать. А если зайдет речь о его возможном бывшем работнике – ну что же – она давно научилась улыбаться и делать хорошую мину при плохой игре. Это всего лишь очередная маска – ей было не привыкать. 2. Сан­са еще раз утер­ла плат­ком влаж­ное ли­цо и нап­ра­вилась ко вхо­ду в Ти-Март. Прош­ла ми­мо му­жика с те­лефо­ном — он нуд­ным го­лосом что-то пе­рес­пра­шивал в труб­ку — по­хоже, проб­ле­ма бы­ла в спис­ке по­купок. Его же­на так гром­ко ора­ла на дру­гом кон­це свя­зи, что Сан­са мог­ла слы­шать каж­дое сло­во. «Крас­ное ви­но, а не бе­лое! И не бе­ри пи­кули с чес­но­ком — с ук­ро­пом! По­чему ты всег­да те­ря­ешь спи­сок, бес­то­лочь? В сле­ду­ющий раз я бу­ду пи­сать пря­мо на те­бе — на ла­дони или еще где-ни­будь…» Сан­са улыб­ну­лась. Вот она, се­мей­ная жизнь. Му­жик под­нял гла­за и пос­мотрел на нее зат­равлен­ным взгля­дом. Хо­рошо, в сущ­ности, что она от­ка­зала У­ил­ла­су. При его увечье нав­ряд ли он бы стал тас­кать­ся по но­чам по ма­гази­нам под дож­дем — для это­го су­щес­тво­вало па­пино сос­то­яние, во­дите­ли и слу­ги, в изо­билии во­див­ши­еся в их свет­лом особ­ня­ке на вер­ши­не хол­ма в де­сяти ми­лях от сто­лицы. Сан­се нра­вилось, что У­ил­лас, в от­ли­чие от Мар­ге­ри и Ло­раса, жил со сво­ей семь­ей в от­чем до­ме — но ей не нра­вил­ся ни дом, ни его семья. Кро­ме ба­були Олен­ны, ко­неч­но. Но та как раз си­дела до­ма ред­ко, разъ­ез­жая по де­лам сы­на и про­яв­ляя не­дюжин­ную энер­гию для столь поч­тенно­го воз­раста — в прош­лом го­ду ей стук­ну­ло во­семь­де­сят семь. Сан­са бы­ла на дне рож­денья — как раз толь­ко вер­нувшись с по­хорон Рей­ега­ра. Гля­дя на слег­ка пос­та­рев­шую, но все та­кую же жи­вую ста­рушон­ку, она тог­да раз­мышля­ла об иро­нии судь­бы и жес­то­кос­ти жиз­ни — дя­дя не до­жил и до пя­тиде­сяти, ког­да рак вце­пил­ся в его внут­реннос­ти не на жизнь, а на смерть, а кто-то умуд­ря­ет­ся пе­режи­вать му­жей на де­сяти­летия, ид­ти впе­ред и не сда­вать­ся, и да­же умуд­рять­ся на­ходить в этой са­мой сво­лоч­ной жиз­ни ка­кое-то удо­воль­ствие. Иног­да Сан­се ка­залось, что весь ее путь — это не­ров­ные скач­ки от по­хорон к по­хоро­нам: близ­кие, друзья, да­же же­нихи. Воз­можно, ве­хами жиз­ни и мож­но счи­тать толь­ко по­хоро­ны. Дни рож­денья — вещь пус­тая и фор­маль­ная — это все для де­тей. Свои она уже дав­но не праз­дно­вала, осо­бен­но учи­тывая, что да­ты смер­ти бра­та и ма­тери тес­но прим­кну­ли к да­те ее по­яв­ле­ния на свет. Пос­ле это­го Сан­са еще не раз прак­ти­чес­ки сходила на нет и по­том с тру­дом вос­ста­нав­ли­вала хоть ка­кое-то че­лове­чес­кое об­ли­чие. Так что се­бя она то­же по­хоро­нила — пер­вый раз вмес­те с родс­твен­ни­ками, и впос­ледс­твии еще па­ру раз — ос­та­точ­ны­ми яв­ле­ни­ями, по­ка от Сан­сы Старк — та­кой, ка­кой она вы­еха­ла из до­ма пять лет на­зад, про­вожа­емая ма­терью — ни­чего не ос­та­лось, кро­ме внеш­ней обо­лоч­ки и цве­та во­лос. Дверь в су­пер­маркет с го­тов­ностью рас­кры­лась, встре­чая ее све­том и теп­лым воз­ду­хом, ду­ющим от­ку­да-то свер­ху. Вхо­дя внутрь, Сан­са по­дума­ла, что все ушед­шее, воз­можно, и дол­жно бы­ло уме­реть — из-за пол­ной не­жиз­неспо­соб­ности. При­рода ред­ко де­ла­ет ошиб­ки, а ес­ли де­ла­ет — то име­ет тен­денцию их под­прав­лять на хо­ду. Кто-то мо­жет ска­зать, что это жес­то­ко, но Сан­се все боль­ше на­чина­ло ка­зать­ся, что то, что лю­дям ка­жет­ся жес­то­ким, в боль­шинс­тве сво­ем спра­вед­ли­во. Она взя­ла те­леж­ку и дви­нулась по ря­дам ма­гази­на, в по­ис­ках белья. Мож­но бы­ло спро­сить про­дав­ца на кас­се, дрем­лю­щего над со­товым те­лефо­ном, но она пред­по­чита­ла най­ти все са­ма. Ес­ли есть воз­можность обой­тись без по­мощи — Сан­са всег­да пред­по­чита­ла сде­лать так. Этой при­выч­ке она сле­дова­ла ме­тодич­но уже пя­тый год — и ес­ли по­нача­лу по­луча­лось из рук вон пло­хо, по­том это пос­те­пен­но ста­ло частью ее на­туры. Ее соб­ранно­го по ку­соч­кам, ло­гичес­ки про­думан­но­го об­ра­за. Ес­ли на­чина­ешь с чис­то­го лис­та - сто­ит на­чинать пра­виль­но и с то­го, как ты ре­аль­но хо­чешь се­бя ви­деть. Сан­са бы­ла до­воль­на про­делан­ным ре­зуль­та­том. Ос­та­валось из­жить не­кото­рое ко­личес­тво неп­ри­ят­ных за­дол­женнос­тей, ко­торые бы­ли частью ее преж­ней жиз­ни. Од­на из та­ких, са­мая бо­лез­ненная, спод­вигла ее на при­езд сю­да. Че­рез де­сять ми­нут она уже сто­яла на кас­се: в кор­зи­не бы­ло толь­ко то, в чем она нуж­да­лась. Белье — ров­но­го се­рого цве­та — ни­каких цве­точ­ков и сер­де­чек, за­то вы­соко­го ка­чес­тва. Не­кото­рое ко­личес­тво про­дук­тов, сре­ди ко­торых пре­вали­рова­ли са­латы, фрук­ты, сыр и оре­хи — все это от­лично со­чета­лось и на­сыща­ло не ху­же мя­са. Не­боль­шая бу­тыл­ка мо­лока и бу­тыл­ка во­ды с га­зом с цит­ру­совым вку­сом. Упа­ков­ка за­жига­лок и на­бор све­чей. В кон­це ее взгляд пал на ли­мон­ный пи­рог на стой­ке ря­дом с кас­сой — тут да­же бы­ла своя вы­печ­ка. Сан­са пос­то­яла над ним с ми­нуту, по­том прош­ла даль­ше. Она ред­ко ела слад­кое и ни­ког­да его не по­купа­ла. Ес­ли она по­меня­ла мес­то­нахож­де­ние, это не зна­чит, что на­до бы­ло от­ка­зывать­ся от ре­жима и при­вычек. В кон­це кон­цов это не от­пуск, что бы там ни го­ворил Джон. Это прос­то де­ловая по­ез­дка. Упи­хав все в па­кеты и зап­ла­тив не­ожи­дан­но прос­нувше­муся юн­цу на кас­се — нет, она не хо­чет ни ло­терей­ных би­летов, ни дис­кон­тную кар­ту — Сан­са прис­тро­илась в угол­ке на сто­лике воз­ле вхо­да ак­ку­рат­но, без спеш­ки ук­ла­дывая меш­ки с про­дук­та­ми в рюк­зак. Из-за ее бли­зос­ти ав­то­мати­чес­кая дверь тут же на­чала хло­пать, что, ви­димо силь­но нер­ви­рова­ло маль­чи­ка-про­дав­ца. Он сму­щен­но, пря­ча взгляд, поп­ро­сил ее отод­ви­нуть­ся от две­ри, по­тому что в ма­газин яко­бы за­ливал­ся дождь. И это при том, что ни­како­го дож­дя на ули­це дав­но уже не бы­ло — толь­ко ту­ман и сы­рость! Сан­са без улыб­ки пос­мотре­ла в сто­рону кас­сы и спо­кой­но от­ве­тила, что дви­гать­ся тут не­куда, а по­ка ве­щи не бу­дут уб­ра­ны, на ули­цу она не вый­дет. «Тем бо­лее, ес­ли там дождь, хо­тя его там нет…» — бро­сила она на­пос­ле­док, на­дела свой по­тяже­лев­ший рюк­зак и выш­ла в ночь. 3. Те­перь сто­ило ре­шить, что пред­при­нять даль­ше. В усадь­бу? В лав­ку? Для на­чала Сан­са по­дош­ла к влаж­ной, пок­ры­той круп­ны­ми, как ви­ног­ра­дины, кап­ля­ми во­ды ска­мей­ке. Кое-как вы­тер­ла ее ру­кавом, се­ла на кра­ешек, под­тя­нув по­ниже кур­тку, за­кури­ла. Ре­шения не бы­ло. Оно ле­жало на по­вер­хнос­ти и за­висе­ло от нее — и все же, его не бы­ло. Не бы­ло оп­ти­маль­но­го вы­хода из си­ту­ации. Уй­ти до­мой оз­на­чало, по су­ти де­ла, бегс­тво — оче­ред­ной уход от проб­ле­мы. Тог­да вся эта по­ез­дка име­ла ма­ло смыс­ла — Сан­са хо­тела зак­рыть от­кры­тые сче­та, да­же са­мые мел­кие. По­нят­но, что лиш­няя ин­форма­ция мо­жет до­воль­но здо­рово уда­рить по нер­вам — но это бы­ло ед­ва ли ху­же то­го, что она мог­ла се­бе са­ма нап­ри­думы­вать, ес­ли бы сей­час уш­ла до­мой. Зав­тра бу­дет встре­ча с по­купа­телем, даль­ше, воз­можно, у нее и не бу­дет на­доб­ности здесь за­дер­жи­вать­ся. Что оз­на­чало, что она у­едет до­мой, так и не рас­шаркав­шись пе­ред ста­риком, ко­торый ей ког­да-то по­мог — а это бы­ло во­пи­ющим свинс­твом — а так­же не уз­на­ет… что ей там на­до уз­нать? Ни­чего. Это все ос­та­лось по­зади. К ста­рым лю­дям Сан­са в пос­леднее вре­мя ис­пы­тыва­ла боль­шую сим­па­тию, чем ко мно­гим сво­им сверс­тни­кам — воз­можно, по­тому, что ча­ще все­го они го­вори­ли то, что ду­мали, и не хо­тели при этом те­бя ни об­ма­нуть, ни пе­рета­щить на свою сто­рону; в об­щем, не прес­ле­дова­ли во­об­ще ни­каких — под­спуд­ных или от­кры­тых — ко­рыс­тных це­лей. Прос­то го­вори­ли, прос­то об­ща­лись, прос­то де­лились. Это ей им­по­ниро­вало. Имен­но по­это­му по­ход или не по­ход в лав­ку те­перь вы­зывал та­кие двой­ствен­ные чувс­тва. С од­ной сто­роны, сде­лать это бы­ло на­до, — прос­то по­тому, что это бы­ло чес­тно и пра­виль­но, с дру­гой — она ни­как не мог­ла до­зиро­вать ин­форма­цию, что по­лучит внут­ри. А это мог­ло здо­рово сбить ее с тол­ку. Од­на­ко, Сан­са боль­ше не бы­ла впе­чат­ли­тель­ной де­воч­кой-под­рос­тком, от лю­бой че­пухи впа­да­ющей в ис­те­рику. Она уме­ла дер­жать се­бя в ру­ках. Уме­ла сти­рать лиш­нее из го­ловы — от­бра­сывать не­нуж­ную ей ин­форма­цию, абс­тра­гиро­вать­ся. Это хо­рошее ис­пы­тание. Как учеб­ный бой. Зна­чит, ре­шено. Она до­кури­ла, ак­ку­рат­но за­туши­ла си­гаре­ту в сет­ча­том под­до­не, прик­ры­ва­ющем край ур­ны — окур­ков тут поч­ти не бы­ло, что бы­ло по­каза­тель­но: ли­бо жи­тели го­рода боль­ше ста­ли сле­дить за здо­ровь­ем, ли­бо сты­дят­ся пло­хих при­вычек и ды­мят до­ма. Сан­са под­ня­лась, под­тя­нула на спи­не лям­ки рюк­за­ка и, не спе­ша, нап­ра­вилась к лав­ке, бро­са­ющей на влаж­ный ас­фальт не­яр­кое зо­лотис­тое пят­но. Ес­ли все пой­дет хо­рошо, и хо­зя­ин лав­ки за­хочет с ней раз­го­вари­вать, всег­да мож­но бу­дет при­об­рести па­ру бу­тылок ви­на: од­ну для Джо­на, од­ну для Зме­ек. Са­рел­ла ту­ман­но на­мека­ла на то, что этот день рож­де­ния мож­но и от­праздно­вать — все же не каж­дый день ис­полня­ет­ся двад­цать один. Сан­са тог­да от нее от­махну­лась, а сей­час на­чина­ла ду­мать, что, по­жалуй, под­ру­га и бы­ла пра­ва. Дей­стви­тель­но, не каж­дый день. Иног­да мож­но. По ста­рой па­мяти, воз­можно, ста­рик зак­ро­ет один глаз на то, что до ле­галь­но­го воз­раста ос­та­лась од­на не­деля — и про­даст ей спир­тное. Не ждать же ей тут толь­ко для то­го, что­бы ку­пить две бак­лажки с ви­ном? Ну, как пой­дет. Сан­са дер­ну­ла не­подат­ли­вую де­ревян­ную раз­бухшую от дож­дя дверь и вош­ла внутрь.