Душеедка

2. Я поморщилась, когда солнце начало припекать, и слезла с камня, на котором грела косточки, как какая-то ящерка. Иногда чувствую себя настоящей древностью, хоть и выгляжу, как совсем юная девица. Поправила толстую льняную косу, достающую до щиколоток, чтобы не мешалась, и спустилась по тропинке к дороге, шлепая по нагретой земле босыми пятками. Будь моя воля, давно бы отрезала волосы, но это же сколько криков да воплей придется наслушаться! «Мне так нравилось их расчесывать!» - самый страшный и убедительный. Не хочу расстраивать их, хоть мне, а не им, приходится носить эту красоту на голове, то защемляя дверями, то цепляясь за что-то, то путаясь и спотыкаясь о собственные волосы, пока не разделю на прядки, не расчешу до кончиков, не сооружу приличный вид. Тяжко это. Но и деваться некуда. Жить прошлым лучше, чем не жить вовсе. -Эй, Кайлинэ! – Взъерошенный пацаненок в застиранной, когда-то синей, а ныне блекло-голубой, но чистой рубахе и рваных на коленках штанах, помахал рукой, останавливая старого мерина. -Светлого дня, Висик, - отозвалась я, приблизившись к животному, - и тебе, Хмелек. -Садись лучше, - мальчишка указал на свободное место в телеге, выпятив худую грудь. – Мы тебя до замка довезем, а то еще ноги собьешь. Я улыбнулась. Забавный он, конопатый. Его матушка, жена единственного на две деревни кузнеца, мне каждое утро крынку молока и сметаны передает – мы только пальцы облизываем, до того вкусно. Давненько обо мне так не заботились, как здесь. Вись подал руку, помогая забраться в пахнущую нагретым на солнце металлом телегу. -Возил в Ул тятины мечи с дядькой Доброгором, он там на пару деньков останется, а я домой развернул, - пояснил он. – Матушке надо помочь в коровнике, да и за младшими присмотреть. -Ты хороший помощник, Вись. Заскочишь к нам на кухню? Коли тетя Петра пирожков напекла, и матушке с братьями возьмешь. Она с утра обещалась. Он кивнул так серьезно, что я не смогла сдержать улыбку. Хороший парень растет. -А хочешь послушать, про что в Уле говорят? – встрепенулся мальчик, явно желая развлечь последними новостями. Я кивнула. Так и путь пролетит незаметнее, и новости послушаю. – Слухи ходят про наши края нехорошие, что люди на наших землях пропадают. – Он сделал страшное лицо, надувая щеки и закатывая глаза. Но долго он так не выдержал, выдыхая воздух и смешливо смотря на меня. – На рынке слышал. Дядька Доброгор смеялся так, что на него даже оборачивались. Не пропадают у нас люди, никогошеньки. И путники ходят исправно через всю Скаю туда и обратно. И торговля идет. А что лихого никого не заносит – так мы дары богам приносим, видимо, они к нам и милостивы, что не жалеем им лучшего. Не удивлюсь, если вскоре скажут, что у нас айлэ ноги отращивают, чтобы бегать за разбойниками, или что душеед какой завелся. Ой ли, Кайлинэ, им лишь бы молоть языками! -А если и правда душеед? -Я тебя защищать буду, хозяйка. Подросту, и пойду в караульные к тебе, мимо меня и мышь не проскочит, не то что душеед! Я рассмеялась, коснувшись пальцами макушки Виськи. Хороший он. -Спасибо тебе, Вись. Он покраснел и протянул мне откуда-то взятое яблоко. Красное, ароматное. Сам захрустел таким же. Хмелек, почуяв запах съестного, заперебирал копытами, в надежде, что его покормят, когда он довезет груз до места.