Душеедка

7. -Стойте, - я остановилась у покосившегося домика. – Пришли. Домик старого лесничего, давно перебравшегося к жинке в деревню Лесьяра, был уже стареньким, но как нельзя лучше подходил на роль логова ведьмавки – тут и поросшие мхом стены, и трухлявый приступок, и покрытые паутиной окошки. -Эй, лекарь, тащи девчонку внутрь, там похлебка завернутая в тряпки у стены. Еще не остыла небось. Поешьте. Он без слов вошел внутрь, унося девушку. А Ресьяр, наоборот, сделал шаг в мою сторону. -Так я пойду, вед…госпожа? -А ты знаешь, зачем тебя со мной послали, Рес? – Я чуть выставила точеную ножку. Плащ упал на траву, оставив меня в ночной рубахе. Вельскими кружевами расшитую. – Или ты и правда думал, что я как нежить какая тебя есть буду? Окстись! Не для того мне молодцы. Ну же, смелее. Или не люба я тебе? Мой голос чаровал, а за спиной набирало силу темное пятно, не различимое в ночном лесу. -Люба, - он кайтайским болванчиком закивал, раскинув руки, прижал к себе, охватывая стан. -Ты знаешь, что делать, - устало выдохнула я, делая шаг назад. Девица, похожая на меня как две капли воды, повела Реса, как телка, в сторону замка. А там уже тайными тропами, да переходами, и будет в моем зале пополнение. В дом я зашла с некоторой опаской. А если мои покупки решат своеволие проявить? Да кинуться на меня с ножом али еще-чем тяжелым? Но сомневалась я зря – на маленькой печи нагревался казанок с водой, в глиняных тарелках теплилась похлебка. Бард, он же лекарь, смотрел на меня глазами цвета васильков, пытаясь проглотить ложку сытой еды. Ох, не зря я казанок тащила! Девушка, на вид чуть старше меня, потирала руки и ноги, но к еде не притрагивалась. Не удержит она еще ложку, а на еду вон как смотрит – будто готова ртом с миски куски ловить. Я положила плащ на лавку, садясь рядом с ними. Потянулась за ложкой, набирая похлебку. -Рот открывай. С удивлением обнаружила, что девушка, не жуя, проглотила. -Жуй, не спеши. Еды будет достаточно. – Она снова торопливо облизала ложку, оставив кусочек каши в уголке рта. Ох, спешит, как кошка дворовая, чтобы не отобрали. – Надо вам хоть имена какие дать. Бард посмотрел на меня, будто насмехаясь – рабам да имена? Хорошо, что он молчалив, но опасность и немой представляет. -Как тебя зовут, помнишь? – на отрицательный жест головой, продолжила, наполняя ложку похлебкой и поднося к ее рту снова. – У меня любимая была, Илла. У нее такие же глаза были. Даже можно было бы подумать, что вы-сестры, если бы мы не росли с ней вместе. Мне нравится это имя. А тебе? -Красивое, - тихий голосок был едва слышен. -Значит, носи, - я позволила себе улыбку. Повернулась к мужчине. – Грамоте обучен? Он кивнул, а я подала ему уголек и кусочек бересты. -Это хорошо. Пиши. Только экономно, бересты больше нет, а вопросов к тебе много. Итак, - окинула его внимательным взглядом, чтобы убедиться, что он понял, чего я от него хочу. – Твое имя? «Сузу». Хорошо. -Тебя будут искать? Он посмотрел на бересту и покачал головой. Нет, не будут. Хорошо. -Тогда слушайте и думайте. Спасла я вас не по доброте душевной, но мне претит мысль держать рабов. Но и отпустить вас просто так я не могу. – Я посмотрела на стену, где в углу маленький паучок неустанно ткал свой узор.- В моем замке нужен лекарь. Пустуют комнаты травника, портятся запасы. Сузу, десять лет службы – честной и преданной – и я дам тебе вольную. За это время можешь устроить себе жизнь тут, построив дом, заведя семью, или откладывая деньги, которые будут приносить селяне. Я не буду спрашивать о твоем прошлом. Если будет что-то, о чем я должна буду знать – я должна узнать об этом от тебя, а не от выгры, капающей слюной в моем замке. Это понятно? Кивок. Хорошо. Понятливый. -Далее, в замке появишься с утра, займешь северную башню. Там, - кивок в сторону сундука, - лежит кое-что из одежды и перчатки. Лекарям разрешено не снимать их, вот и носи, чтобы печатью не светить. Мне нужен именно лекарь. Справишься? Он нацарапал что-то, развернув ко мне бересту. «Поклянешься? Светом?» -Мы придем к согласию, - улыбнулась снова. Ох, не простой мне лекарь-бард попался, ох, не простой. То-то занавесочка шевелилась, когда моя голодная половина Реса в замок провожала. – Не клянутся темные светом, сам знаешь. Он не вздрогнул, не кинулся прочь, даже не напрягся. -Не страшно? – я придвинулась ближе.- Я ведь людей ем. «А я тебе и так принадлежу». – Просто сказал, будто чаю с травками предлагал выпить. Смирился? Вряд ли. Скорее пытается понять, что у меня в голове за мысли гуляют. А то смотрит – девчонка перед ним, еще молоко на губах не обсохло, и заявляет, что людей ест. Как тут поверить… Проверить? Клятву попросить? Да не простую, а светлую, нерушимую. Мазавир поклялся светом, что сам убьет меня, если я не выберусь из того подземного убежища, поклялся, что выберется следом. Поклялся… Не такая уж и нерушимая великая светлая клятва. «Скажешь хоть, кто ты?» -Зачем? «Чтобы знать от чего погибну». Не знает, что душеедов никогда не умели выявлять. Пока не станет слишком поздно, или пока не застигнут за убийством. -Не скажу. Ты, Сузу, еще сбежишь ненароком, а мне потом нового лекаря по тракту ночью выискивать. А я хрупкая девица с воспитанием и манерами, не положено мне. Да и Иллу зачем пугать. Как же мне по нраву произносить это имя после одиноких лет. Я постараюсь не обидеть тебя, маленькая. Очень постараюсь. Мы одновременно посмотрели на уснувшую девушку. «Не сбегу. Некуда». -Солгу, если скажу, что сожалею. Мне ты нужнее. Я придвинулась ближе к девушке, поднимая ее на руки под изумленным взглядом васильковых глаз. -Отнесу ее в замок, завтра увидитесь, если придешь. Неволить не стану, сам понимаешь, но и жизни иной не дам. Пообещать лишь могу, что за верность и преданность мне, за непричинение вреда умышленного или случайного – не трону. Голодать не будешь, да и без крыши над головой не останешься. Печать сотру через десяток лет службы. Время на размышления – до полудня. А потом – не серчай, коли не спрячешься. «Не сбегу. Сказал ведь». -Время покажет.