Кучики-моногатари

Несмотря на солидный возраст, Гинрей не оставлял тренировок. Пусть порой он и позволял себе понежиться подольше в постели и, доставлявшие в юности столько радости, танцы с мечом на рассвете отошли в прошлое, но, как бывший глава клана Кучики и аристократ, он не мог позволить себе утратить мастерство. Несмотря на то, что время вытянуло из его волос последние вкрапления чёрного, убелив сединами, груз прожитых лет не сгибал его плеч – осанка Гинрея оставалась такой же ровной, а то, что он, как и многие пожилые люди, потерял несколько в весе, прекрасно скрывали богатые и соответствующие его положению одежды. Рука оставалась твёрдой – и Гинрей с некоторым даже наслаждением смотрел на то, как без усилий удерживает меч ровно, тогда как у многих его ровесников начинали дрожать руки даже от небольших нагрузок. День Гинрея Кучики наполнен делами – это людям несведущим кажется, что, сняв с себя титул главы клана, человек снимает с себя и обязанности. Напротив, их не становится меньше. Он тратит почти три часа в день на деловую переписку, поддерживая с другими благородными семействами хорошие отношения – Бьякуя слишком занят капитанскими делами, да и… неспокойно сейчас. Хотя, когда это было спокойно? Не во время гражданской же войны в Сейретей? Не во время ведь восстаний Руконгая, которые безжалостно подавлял Гинрей лично, бок о бок с Генрюсаем? И, тем не менее, он всегда находил на всё время. Может быть, жертвуя чем-то, но разве не должен благородный человек жертвовать? Однако новое поколение всё делает по-своему, на свой лад. Это не плохо – Гинрей понимает, что изменения необходимы, но и не хорошо – ведь правила и традиции не просто так создавались. Каждый месяц он наносит визит вежливости тому, чья очередь подходит, и порой принимает гостей – всё распланировано на год вперёд. Старательно соблюдает праздники. Пишет сезонные стихи. Вечерами он посещает любимиц в весёлом квартале – если есть на это настроение. Если нет – пьёт чай на энгава, вглядываясь в вечернее небо, постепенно отдающее ночи свои краски. В такие моменты – когда суета в поместье затихает, слуги, утомившись за день, отправляются отдыхать – Гинрей чувствует себя одиноким. Практически все его ровесники уже покинули этот мир. Даже Генрюсай покинул – а уж от Ямамото-доно он ожидал-то любезности посетить похороны старшего Кучики, когда настанет время. Даже жалел, помнится, что не услышит речи старого боевого предводителя, а вот как вышло… Одиночество Гинрея не страшит. За столько лет и за столько потерь он успел свыкнуться с ним. Но… … но стоит просто дождаться праздника Обон. Гинрей зажигает лампу, достаёт «Пионовый фонарь», который обычно убран куда подальше, всё-таки не самое серьёзное для Кучики-старшего чтиво, и отыскивает любимую часть: «…Наступил праздник Бон, пришло тринадцатое число. Вечером, закончив все приготовления, Синдзабуро расстелил на веранде циновку, возжег ароматические палочки, надел белое кимоно и, отмахиваясь веером от комаров, устремил грустный взгляд на ясную полную луну. Вдруг он услыхал за оградой стук гэта – каран-корон, каран-корон…» Шаги Соджуна он таким образом не услышит, ведь его возлюбленный сын не ходил на гэта, но… ведь есть тысяча других способов услышать долгожданного гостя. Летней ночью повеет прохладой, в воздухе разольётся аромат фрезии и… Мужчина закрыл книгу и отложил её подальше от себя, словно книга сделала что-то дурное. С одиночеством вполне можно свыкнуться. Хотел бы он вернуться в Готей? Какое-то время назад Гинрей задавался этим вопросом и, как и следовало, дал на него отрицательный ответ. Теперь – время Бьякуи, время молодёжи. Старики уступают им дорогу, как сделал сам Гинрей, как это сделал, пусть и поневоле, Генрюсай. Теперь другое время, время для молодых учиться принимать решения самим, совершать и исправлять ошибки, принять на себя, наконец, груз ответственности. Может быть, именно потому всё закончилось для Ямамото-доно таким образом, что он не желал отпускать своих птенцов из-под крыла? Гинрей тяжело вздыхает и возвращается мыслями к письму, что ждёт его ответа. Раз за разом он отклонял предложения присоединиться к Совету 46, но, быть может, когда-нибудь ему придётся согласиться.