Кучики-моногатари

- Добро пожаловать, Гинрей-доно, - Бьякуя склоняется в вежливом поклоне перед дедом, ступившим на землю поместья Кучики в первый раз за десяток лет. Поклон этот не столь низкий, как прежде, хотя и исполненный уважения – всё правильно, теперь Бьякуя занял пост главы клана, а, значит, ему не пристало кланяться иначе. Ливень идёт сплошной стеной, прислуга, держащие над обоими Кучики зонты, опасливо поглядывает вверх – а не пробьют ли тугие струи эти ненадёжные укрытия? - Здравствуй, Бьякуя. - Вы, верно, утомились в дороге, да ещё и в эту непогоду… Мужчина согласно склоняет голову. Вдвоём аристократы скрываются в поместье. Тигриный взгляд Гинрея подмечает всё, но с особым вниманием мужчина следит за тем, как обращается Бьякуя с прислугой. Легко вести себя правильно с равными или же с теми, кто понимает, как важны условности и традиции. Совсем другое дело – люди, стоящие гораздо ниже на социальной лестнице. Но всё в порядке, Бьякуя вышколен так же хорошо, как и прислуга. Он спокоен, вежлив, безэмоционален и требователен. Такой же, как и сам Гинрей. Ведение переписки с благородными семействами и представителями различных слоёв аристократии – безукоризненны. Этой неприятной обязанностью Гинрей озадачивал внука с самого детства, добиваясь не только идеального почерка, но и прекрасного изложения мысли. Пусть кто-то и считал, что жестоко заставлять непоседливого мальчика заниматься такими взрослыми делами, но Гинрей не ведал пощады – даже укоризненное и мягкое «Отец…» не имело влияния в этом вопросе, а потом Соджуна не стало, и Бьякуя остался единственной кандидатурой на роль главы клана, рано или поздно… Свой уход Гинрей готовил долго, постепенно давая мальчику чувствовать не только власть, но и бремя ответственности. Он многого требовал от ребёнка, но результатами остался удовлетворён. Бьякуя, всё же, ребёнок мирных времён. Времени на его обучение было много. Он прекрасно справляется с руководством кланом – у него был хороший учитель. - Рукия уже давно могла бы занять место лейтенанта тринадцатого отряда, - делая глоток саке, Гинрей подставляет чоко и Бьякуя лично наполняет его, выказывая своё уважение деду. Прислугу они отпустили с час назад, предпочитая наслаждаться обществом друг друга, ведь это делать удаётся им редко. - Я не хочу этого, - выпив, Бьякуя не расслабляется. Только едва заметно проступает румянец на скулах, но молодой человек всё так же помнит, что ему нужно держать себя в руках, ведь дед не прощает ошибок. – Пост лейтенанта – не только почётен, но и опасен. - Есть много способов принести почести клану, - замечает Гинрей и снова отпивает, предпочитая не обращать внимания на то, как дрогнула рука Бьякуи на этой фразе, завуалированный смысл которой витает между ними грозовым облаком – «Рукию следует выдать замуж за именитого человека». - Слишком рано, - спокойно отвечает Бьякуя, отставляя кувшинчик токкури. – Она не готова стать женой, она служит в Готее, будет позором для благородного человека позволить своей супруге служить. Взгляд их встречаются. Скулы Бьякуи розовеют отчётливей, когда уголки губ Гинрея приподнимаются в понимающей улыбке. - Разумеется, - роняет он, отворачивается от внука, пытающегося согнать с лица краску, и смотрит на сплошную стену дождя, что методично сбивает лепестки вишен на землю, вдавливая их в грязь. Говорят, лепесток вишни, покинув дерево, кружится ровно шесть секунд в воздухе, прежде чем опасть на землю. Бьякуя не хочет уподобляться безжалостному ливню, сбивающему нежные лепестки мгновенно. Ведь опадающая сакура прекраснее всего именно этими шестью секундами. А тот факт, что жениться на сёстрах было принято среди аристократии ещё в незапамятные времена, можно и не упоминать. Между дедом и внуком, по крайней мере, в этом нет необходимости – они понимают друг друга без слов.