Кучики-моногатари

Весна закончилась по ощущениям уже давно. Воздух от многочисленных дождей и испарений казался липким и душным, так, что девушки, надеясь хоть как-то спастись от жары, вместо того, чтобы надевать несколько слоёв одежды просто подкладывали разноцветные ткани к вороту, чтобы казалось, будто на них несколько дорогих кимоно. Соджун это замечал, но не мог укорять – женщинам и без того тяжелей переносить духоту. Матушка и сестра отправились на поклонение богам в горы в сопровождении личной охраны Кучики. С ними уехал Кога, недавно поднявшийся на несколько ступеней по карьерной лестнице, что для человека его возраста было удивительно. Впрочем, Кога всегда был крайне амбициозен. Сейчас, с трепетом поджидая вечера, когда дышать станет легче, Соджун сожалел о том, что сестрица уехала. В противном случае в сонном и душном воздухе вился бы кружевной перебор шёлковых струн кото. Ему нравилось наблюдать за тем, как изящно вскидывает девушка руки, как хищно поблёскивают на её пальцах котодзумэ, как меняется её лицо в такие моменты. Писаной красавицей сестру назвать было нельзя. Она была очень привлекательна, ухожена и изящна, но внешностью своей сильно проигрывала девушкам, которых посещали оба мужчины благородного дома Кучики. Однако в моменты, когда сестра извлекала из небытия мелодию, казалось, что её лицо озаряется внутренним светом. Женщинам благородного дома приходится гораздо сложней, чем мужчинам. Они – запертые в красивых клетках птицы, которым даже крылья не подрезают, ведь окажись они на свободе, то не будут знать, что с этой самой свободой делать. Были исключения, такие, как, например, благородный дом Шихоин, но Гинрей скорей бы заставил дочь принять постриг, чем позволил бы ей вести себя подобным образом. И только в изящных искусствах дозволено проявлять своё чувствительное сердце, чем сестра и пользовалась, отдаваясь музыке с чуть большей страстью, чем было бы прилично. Одним из шести искусств, которыми должен был владеть молодой аристократ, являлась, разумеется, музыка. И Соджун, конечно, выбрал более мужской инструмент, чем кото – духовые. Сякухати и рютэки давались ему куда легче, чем владение мечом, но молодой Кучики не огорчался. Эти искусства – для мира, а ведь именно этого желали все, кто связал свою судьбу с Готеем. Под аккомпанемент сямисэна и кото, кажется, и дышится легче. Соджун с улыбкой принимает чарку, пьёт, наслаждаясь тем, как немного горчит напиток на губах, и скользить взглядом по девушкам, исполняющим музыкальную композицию. Гинрей неподалёку играет в го с Генрюсаем-доно, который в поместье Кучики гость редкий. В конце концов, у главнокомандующего много дел и мало времени на отдых. И, всё же, Соджун считает музыку самым совершенным из искусств, которое лучше всего отображает принцип моно-но-аварэ. Она рождается из ничего и уходит в ничто, мимолётна, будто цветение сакуры, сон или человеческая жизнь.