***
Вдох, выдох, вдох, выдох… Поднять залитое потом лицо. Продолжать… Бежать… — Я… Я больше не могу… — голос сзади. То, что он видел, менее всего можно было назвать спокойным сном. — Не останавливайся! Ещё немного, просто добеги! У бежавшего сзади мальчика явно выступили слёзы на глазах. Дыхание у него уже было сбито. — Эй, ссыкло, — послышалось вдруг гарканье сопровождающего инструктора, — ты там подох уже?! — Отход сраный, вышел из строя Спартанцев! Тебе здесь не место — ты тянешь команду на дно! — Нет! Тяжёлый спартанский шлем с гулким звоном ударился о пол ангара… Суперсолдат-лейтенант увидел перед собой Джорджа, с непередаваемой решительностью смотревшего на младшего собрата. — Джордж? — с недоумением спросил Ноубл-шесть. Он вдруг понял, что обстановка ему знакома — они с Джорджем были на вражеском корабле. Готовились взорвать бомбу, да, 312-й помнил это! Но следом за осознанием пришло, казалось бы, незнакомое ранее чувство паники и смятения, потому что Б312 знал, что будет дальше. И отчего-то он захотел это предотвратить, к чему немедленно приступил. — Дж… — Спартанец только попытался вымолвить слово, но не получилось. Язык, как и всё лицо, как будто в один миг онемел. А Спартанец II поколения, не дав даже подумать, вдруг резко притянул его, схватив за руку, к себе. Нет, нет, нет — всё это уже было, всё повторялось вновь. Грубое, будто вытесанное из дерева лицо наклонилось прямо к стеклу шлема. Шестой скользнул взглядом по руке — там уже висели армейские жетоны старшего товарища. — Предел был добр ко мне, — произнёс Джордж, через стекло шлема смотря 312-му в глаза. — Время платить за эту доброту. Не лишай меня этого права. Резкий толчок. Суперсолдат почувствовал, как стремительно проваливается куда-то вниз, а ковенантский корвет начал удаляться куда-то вдаль, исчезая во тьме ночного неба.***
Тело внезапно содрогнулось, в один момент выводя организм из состояния сна. Б312 открыл глаза и… чуть не упал с постели, наспех успев вцепиться в матрас и смягчить непредвиденное десантирование на пол. Мозг ещё не успел толком проснуться, но даже смена тела не могла подавить вбитые рефлексы. Коснувшись пятой точкой холодной поверхности пола, Спартанец с тихим выдохом отпустил матрас и просто сел рядом с кроватью. Вокруг стояла тишина, палата была погружена во мрак. Около минуты ушло на то, чтобы осмыслить происходящее, а именно: Ноубл-шесть находится в больничной палате; он свалился на пол; одеяло прицепилось к нему за ногу. А ещё у него нет жетонов Джорджа. В принципе, у него много чего теперь не было, и, если пускаться в мелочи, то этот список продолжать можно было долго. Однако его волновали именно жетоны. Волк-одиночка вроде бы уже давно разучился тревожиться по пустякам, но сейчас что-то было принципиально не так. Когда Спартанец-лейтенант только занял место Шестого номера в команде Ноубл, Джордж-052 фактически был первым в отряде, кто пошёл с ним на контакт. Пошёл в качестве друга и товарища. Шестой помнил операцию «Апперкот». И помнил, как командный специалист по оружию передал ему эти железки перед самой смертью. Это ведь не была формальность или обязанность, потому что Ноубл-пять вообще мог этого не делать, однако сделал. Он хотел кое-что этим сказать. Да он и сказал… Отцепив от ноги до неприятного тёплое и мягкое одеяло, парень закинул его обратно на кровать, посмотрев в сторону окна. На улице не было ещё даже намёка на рассвет, и, что самое непривычное, так это то, что там было тихо. В смысле, всё время тихо, а днём хотя и было шумно, но это был не тот шум, к которому Спартанец привык. В воздухе витал запах пропитавшегося потом постельного и лекарств. Только запах, пожалуй, и был более-менее знаком переселенцу, однако радости это не прибавляло. В конце концов офицер (теперь уже бывший, видимо) ВМС ККОН решил, что ему нужно глотнуть свежего воздуха, встал и направился к окну. Приоткрыв форточку, 312 начал смотреть на свет уличных фонарей внизу, освещавший больничный дворик со специальными дорожками, лужайками и деревьями. Никого. Взгляд переместился к дверям одного из запасных выходов. Тоже пусто. Тонущая в темноте ограда… Вроде бы тоже никого. Каждый раз Б312 отмечал одно и то же: никого. А за оградой располагалось уже то, что вызывало у суперсолдата наибольшие опасения — город. Простой мирный город. Парень резко закрыл форточку. Всё, он надышался. Надо было возвращаться ко сну — завтра важный день. Тем не менее, подойдя к кровати, лейтенант отметил, что постель ему не подходит. В то же время спать ему вполне хотелось. Решение пришло незамедлительно. Военный с невозмутимым видом взял одеяло, сложил вдвое и… расстелил на полу. Сняв с матраса остывшую простынь, переселенец понял, что теперь может лечь на новое место куда с большей охотой. Подстилка несколько промялась под весом пациента, и тот почувствовал располагавшийся под ней пол. Не слишком мягко и не слишком жёстко. Потребовалось время, чтобы заново привыкнуть, но труда это не составило. Заложив руки под голову, 312-й сквозь завесу темноты уставился на потолок и вспомнил про учебный лагерь.***
Курсант Б312 сбавил ход, несмотря на то, что это могло стать для него фатальным. Поравнявшись с начавшим выдыхаться парнем, молодой ещё мальчик через силу посмотрел на него. — Мы… — выдавил из себя 312-й, почти рыча, — должны… отомстить. Не отставай. Он едва коснулся до плеча готового сдаться курсанта. — Беги! В лагере ты часто оказываешься в такой ситуации, что ты либо превозмогаешь себя и продолжаешь делать то, что делаешь, либо сдаёшься. И уходишь прочь. Но что в этом самоё тяжёлое, так это то, что … решение всегда остаётся, в итоге, за тобой. Б312 хотел бы остановиться и получше втолковать это товарищу по роте. Но дело в том, что он свой выбор сделал, как и три сотни других таких же курсантов как он. — Ма…ма… — просипел опустивший голову мальчик. — Па… па. Сипение резко прервалось кашлем, и, продрав горло, подстриженный под ноль ребёнок снова посмотрел вперёд. Кто-то из бежавших рядом мальчишек попробовал протянуть ему руку, но курсант отмахнулся негнущейся конечностью. — Сам! — с агрессией в голосе выдал он. Рота Б запела походную песню.***
Первым, что увидела зашедшая по утру медсестра, была безукоризненно заправленная кровать, а также стоящий посреди комнаты пациент. Молодой парень обернулся, по всей видимости, отвлечённый от разминки. — Снова встали ни свет ни заря, Оримура-кун, — покачала головой женщина. — И ведь тянет вас выбираться из постели? Подойдя к прикроватному столику, медработница поставила на него поднос с различными принадлежностями. Б312 уже очень хорошо все эти принадлежности знал. Достаточно хорошо, чтобы сравнить с тем, что было раньше. В первую очередь бросалось в глаза отсутствие большого количества бинтов. Во-вторых, стало куда меньше таблеток. Всё, чем по сути теперь ограничивался ежедневный «поднос», это обыкновенные витамины и лечебные мази. «Якобы обыкновенные» — поправил вдруг себя Ноубл-шесть, казалось, продолживший зарядку, но, ведомый инстинктом, незаметно посмотрел на медсестру. Та стояла к нему спиной и не увидела этого. Когда же она обернулась, Спартанец продолжал разминку как ни в чём не бывало и осторожно потягивался. Помолчав немного, медсестра вновь решила к нему обратиться: — Нужна помощь с процедурами или… Юноша прервал разминку и повернулся к сотруднице больницы лицом. — Спасибо, дальше я сам. Медработница выждала ещё несколько секунд, после чего кивнула и направилась к выходу. — Хорошо, но если что, зовите. Спартанец остался в палате один. Взор его пал на поднос со стаканом воды, витаминами и свежей мазью. И всё же, что, если всё это неправда? Б312 закончил разминку и направился к столику. Взял в одну руку стакан, а в другую — пару витаминок, и внимательно осмотрел их. Так он делал уже не в первый раз, но так ничего и не добился: ни в чистой воде, ни в таблетках не было даже намёка на что-нибудь подозрительное. И от этого становилось только беспокойнее: как Спартанцу понять, реальность это или нет, если нет ни малейшей подсказки? Каким именно образом ему работать? С одной стороны, всё вокруг выглядит таким знакомым и таким логичным, но с другой… Он опять вспоминает всё то, что пережил, и уверенность пошатывается. Кто же такой Оримура Ичика? И какое место он занимает в жизни Ноубла-шесть? А Ноубл-шесть в жизни Оримуры? Стакан был резко поставлен обратно на стол. Туда же отправились и витамины. Б312 отправился в санузел — надо было привести себя в порядок. Заодно посмотреть на этого самого «себя», для чего, собственно, Спартанец-III включил свет и уставился на собственное отражение в зеркале. Оттуда на него глядел совсем ещё молодой японский парень с короткими чёрными волосами и достаточно мягким, будто привыкшим быть добрым, лицом. Глаза резко выбивались на фоне этого лица, будучи украшенные следами недавних отёков и глядевшие с нетипичной прямотой. «Снова 14», — вдруг пронеслось в голове у 312-го. Пришло осознание того, что он пока ещё не знает, как это воспринимать.***
— Так болит? — спросил врач, прощупав руку в районе предплечья пациента. — Нет. — А так? — мужчина перешёл к плечу. — Нет. — Можете вытянуть руку? Не болит? — Никак нет. — Что? — В смысле нет. Врач немного покосился на молодого черноволосого парня перед собой и продолжил осмотр. 312-й же, держа осанку, сидел и изредка ему отвечал. Его дело — ждать. Сегодня важный день, так что Шестой занимался тем, что раз за разом прогонял в голове план действий на этот самый день. В целом, он уже определился с тем, что ему нужно делать: вжиться в чужую роль. Легендирование, если быть проще. Чужая… жизнь? Снова ворох смутных и будто бы знакомых воспоминаний в голове: двор какого-то сооружения, чистая зелёная лужайка, солнце… и длинноволосая девочка с тёмно-синими глазами в тренировочной одежде. Кто она? Спартанец резко отставил лишние мысли в сторону. Осмотр был закончен, врач убрал стетоскоп и снял очки, посмотрев пациенту в глаза. — Ну, что я могу сказать? — протянул он. — Вы здоровы, за исключением некоторых травм. Это то, что Ноубл-шесть ожидал услышать. Но парень пока молчал и даже не изменился в лице. — Однако продолжайте приём витаминов и наносите мазь на ещё не зажившие участки тела, — продолжил врач, — физические нагрузки на них постарайтесь свести к минимуму, пусть они восстановятся. В целом же, я вас поздравляю: вы выписываетесь. Выслушав всё вышесказанное, 312-й быстро это обдумал и позволил себе небольшой жест: краткий кивок. А затем прозвучал и его голос: — Хорошо. Спасибо вам, Нагатомо-сенсей. Мужчина в ответ только улыбнулся. И как-то невольно стал краток в выражениях. — Идите, Оримура-кун — собирайтесь. Удачи вам. На его глазах пациент, вроде, хотел встать со стула, но на мгновение почему-то остановился. Врач забеспокоился, однако не успел ни о чём спросить — парень тут же поднялся. — Всего вам доброго, доктор Нагатомо, — спокойным ровным голосом произнёс Оримура. — В добрый путь, — поспешил кивнуть мужчина. Затем подросток плавно развернулся и удалился из кабинета, оставив врача в одиночестве. Тот, что-то проговорив себе под нос, принялся за работу.***
«Всего вам доброго» — мысленно повторил про себя Б312, спускаясь по лестнице на первый этаж и обдумывая дальнейшие действия. Осмотр пройден, из персонала, кажется, никто ничего не подозревает. Ноубл-шесть работал по вполне простой и чёткой схеме: не демонстрировать слишком явные черты своей спартанской жизни; не пытаться разыгрывать то, в чём он ещё не разобрался; пользоваться доверием окружающих. Невольно став носителем чужой роли, нужно было продолжать сохранять спокойствие и рассуждать обо всём здраво. Прошла не одна неделя, прежде чем наступил этот день — день выписки. Время подумать у Спартанца было, как и собрать какую-никакую, а всё же информацию о внешнем мире. И сказать честно, некоторые детали его озадачили… 312-й остановился в полупустом холле больнице. Осмотревшись и взглянув на настенные часы, бывший лейтенант флота установил, что затратил на путь от кабинета врача досюда семь минут, поскольку вышел он в 12:15, а сейчас было 12:22. «Но часы в холле и часы в кабинете доктора Наготомо могут идти с разницей» — вдруг отметил суперсолдат и незамедлительно прервал размышления о времени. Здесь и впрямь часы вполне могли идти с разницей в две или три минуты. В войсках все часы должны были идти одинаково, по крайней мере, во время операций — все боевые единицы должны были знать наверняка, сколько сейчас времени, дабы не допустить ошибки в расчётах. Сначала Ноубл этого не ощущал, но со временем как раз из-за таких мелочей к нему начало приходить осознание разницы между этим местом и теми реалиями, в которых он привык жить. В любом случае у него ещё есть время. Б312 решил присесть на ближайшее свободное место. «Та синеглазая девочка, — неожиданно подумал он, — кто она?». Было слышно, как переговариваются медработники у стойки администрации. Ноубл-шесть не придавал этому значения — его внимание было занято другим. Девочка в форме для занятий кэндо недовольно смотрела на него. Волосы у неё были длинные и чуть темноватые, отливавшие непонятным оттенком, а глаза — тёмно-синие. Она что-то говорила, явно призывая мальчика к чему-то. Внутри поднялся клубок каких-то непонятных эмоций, которые на краткий миг ввели Спартанца в ступор. Он поочередно сжал и разжал кисть левой руки — старая привычка. Когда пальцы заскользили по жёсткой ткани джинсов, 312-й отвлёкся от своих размышлений. Точно, он ведь теперь по-новому одет. Офицер себя оглядел: кроссовки, синие джинсы и лёгкая ветровка поверх тёмно-серой футболки. Легко. Непривычно легко. Взгляд скользнул по настенным часам, которые показывали уже 12:29. «Время» — пронеслось в голове Б312. Он собрался с мыслями, поскольку теперь наступал куда более тяжёлый момент по сравнению с прочими. «Оримура Ичика — так тебя зовут», — эхом отозвалось в голове. Голос женский, но, несмотря на это, очень твёрдый, уверенный. Оримура Чифую. Это не ничего не знающий доктор и не медсестра. Это родная сестра. Только вот его ли, 312-го, родная сестра? Что он сам бы мог сказать по этому поводу? Он не знал. И не хотел делать поспешных выводов; в любом случае, что-то на душе у него было неспокойно. Остеклённые двери холла разъехались в стороны, и со стороны входа раздался размеренный стук каблуков. Спартанец рефлекторно обернулся на звук, и лишние сомнения отступили в сторону. Она пришла. Стук приблизился, и офицер встал, повернувшись к пришедшему за ним человеком лицом. Чифую остановилась и задержала на младшем брате пристальный взгляд. И Шестой уже приготовился отвечать на какие-нибудь её вопросы или комментарии, но… Старшая сестра просто молчала и смотрела на него с привычным, чуть строгим выражением лица. Как будто это она, а не он ожидала завязки разговора. И словно в подтверждение к этой догадке, Оримура-старшая вопросительно изогнула бровь. Спешно прокрутив в голове всевозможные варианты, Б312 незамедлительно выдал: — Добрый день, сестра. Парень выжидающе замер. Вроде бы, так было принято? В душу стала закрадываться неуверенность: так ли он всё сделал — те ли слова и тем ли тоном сказал, ту ли жестикуляцию выбрал? Вдруг правый уголок губ на лице Чифую едва поднялся вверх, прерывая все дальнейшие раздумья 312-го. — Верно, денёк, — протянула она. — Долго ты собираешься здесь стоять? Былое смятение исчезло. Переселенец почувствовал, как неожиданно легко и просто становится влиться в беседу. Непривычным образом расслабились мышцы на лице, словно до этого их приходилось держать в каком-то титаническом напряжении. — Думаю, — слова пришли сами собой, — можно попробовать и дольше, но я уже как-то устал здесь находиться. — Тогда заканчивай разглагольствовать. Пошли. Чифую развернулась к выходу, продолжая смотреть на брата. Спартанец-III взглянул на стеклянные двери, за которыми виднелась улица, внутренне готовясь к тому, чтобы наконец выйти за пределы больницы. На это ушла пара секунд, и юноша уверенно шагнул вперёд, поравнявшись с сестрой. Увлечённый видом дверей он и не заметил, как на лице Оримуры-старшей за мгновение добрая сдержанная улыбка сменилась привычным беспристрастным выражением. Внимательно наблюдая за выписавшимся, девушка заметила, что Ичика шагает достаточно мягко, однако несколько дёргается при движении. — Помочь? — лаконично осведомилась она. — Нет, — чуть задержавшись, ответил ей парень. — Я сам. После вопроса он даже, кажется, прибавил хода, словно торопился куда-то. — Не спеши ты так, а то все труды врачей пойдут насмарку. Но Ичика не сбавил скорость. Сердце Ноубла-шесть забилось чаще, а по телу мелкой дрожью разнеслось ощущение волнения. С одной стороны это было как если бы он готовился ко встрече с чем-то новым. Неизвестным. С другой, из глубин разума начали подниматься какие-то давно забытые воспоминания. Кости всё ещё болят… Хотя это неважно — важно дойти, ещё совсем немного. Ещё чуть-чуть. Добежать. Как тогда, в Каррахи. Двери разъехались в стороны, финишная прямая, и Б312 внезапно остановился. Меж тем его сестра спокойно прошла дальше ещё несколько шагов и также остановилась, вопросительно глядя на «зависшего» подопечного. — Ичика, ты точно в порядке? Едва тряхнув головой, офицер ККОН кивнул. После этого он спокойно переступил через порог холла, вместе с Чифую направившись к воротам ограды. Над головой расстилалось бескрайнее синее небо, на которое 312-й, в принципе, уже успел насмотреться, как и на окружавший их сейчас больничный дворик с разной растительностью и специально проложенными дорожками. И всё равно, всё как будто в новинку. Суперсолдат в очередной раз присмотрелся к одетой сегодня буднично сестре. Во всём этом мире, полном чего-то незнакомого и нового, она словно являлась островком какого-то… спокойствия? Постоянства? «Надёжности», — подумал вдруг Шестой. Сестра. Он соврал бы, если бы сказал, что не знает такого слова. Он знает, просто уже позабыл, а теперь вспоминал. Так было со многим, и этим, возможно, и является то, что он сейчас иногда вспоминает. В том смысле, когда он видит что-то вроде как не своё. Оримура Ичика. Таково теперь новое имя. Новое старое — он не может избавиться от чувства, что оно ему знакомо. Не родное, но знакомо. Спартанец и девушка в спортивной ветровке и обтягивающих джинсах приблизились к ограде и вышли за её пределы. В этот раз он не останавливался — просто чуть замедлился, чтобы лучше осмотреться. Улица как улица. Вокруг дома, но какие? Целые, чистенькие — не затронутые войной. И вокруг ходили люди. Очень разные и все спокойные, не обременённые ничем. Чифую повела младшего брата к одной из стоявших возле тротуара машин с надписью «такси». — Пошли, доедем до дома, — донеслось со стороны садящейся внутрь сестры. Ещё раз оглянувшись и задержав взор на людях, суперсолдат тоже осторожно забрался в салон автомобиля, захлопнув за собой дверь. А ведь последним транспортом на Пределе, которым он воспользовался, помнится, был Пеликан. Под управлением Картера. Офицер предпочёл отвлечься от мрачных мыслей и переключил внимание на водителя. Вполне обычный мужчина — японец средних лет в белой рубашке и тёмных брюках. Оримура сказала ему адрес, и машина тронулась с места. Мягко. Это не Вепрь… Ичика Б312 посмотрел за окно. Мимо начали проплывать непривычные глазу мирные городские пейзажи.***
Машина ехала, периодически останавливалась, сворачивала — словом, в достаточно умеренном темпе везла небольшое семейство из брата и сестры домой. Никаких нареканий со стороны пассажиров водитель не вызывал. А Чифую в очередной раз посмотрела на Ичику (тот просто глядел в окно), мысленно пытаясь понять, почему он стал каким-то… не таким. Что-то в нём изменилось и было не так, как раньше: не было былой простоты и открытости в выражении лица, не было прежней расслабленности в осанке, исчезла бесхитростная и лёгкая походка. И не было привычной доброты в глазах. Неужели травма так сильно поменяла? Боль ли заставила сжаться в плечах? Из-за диагноза «амнезия» ли этот странный туман в карих глазах? Однако она ведь успела увидеть его и другим. Уверенным, как иногда бывало раньше: с прямой спиной и собранностью во взгляде. Таким он предстал перед ней и врачом, без ведома последнего встав на ноги после операции. Таким же уверенным он был, обратившись к сестре с чёткой просьбой: принести что-нибудь почитать. Таким же уверенным он был ещё не раз, проходя через многочисленные тесты и обследования. Меж тем диагнозы всё так же были неутешительные, ведь, хотя пациент шёл на поправку, память возвращалась с трудом. Доктор Нагатомо даже делился опасениями, что амнезия так и останется на всю жизнь, несмотря на явные улучшения физического состояния, либо что травма может иметь ещё худшие последствия. «Кто знает, — сказал тогда мужчина, — может быть, его мозг уже никогда не вернётся в норму?». Оримура словно вновь услышала эти слова наяву и отвела взгляд в сторону, чувствуя, как нервно дёргается горло. — У тебя всё хорошо, Ичика? — решила спросить она, чтобы хоть как-то нарушить молчание. Не то чтобы ей было непривычно подобное безмолвие, но… Когда Ичика рядом, и такая тишина? Парень, похоже, отвлёкся от каких-то своих мыслей. Вроде бы не смотревшая в его сторону Чифую про себя ожидала какого-нибудь ответного вопроса, как это всегда бывало. Всё же младший братишка часто не замечал, как сам погружался в себя. Однако вопроса не последовало. По крайней мере, сразу — Ичика просто смотрел на неё, будто думал над ответом. — Дома всё в порядке? — непонятно с чего спросил он вдруг. «Долго же ты думал, Ичика», — с долей досады подумала уже напрягшаяся Чифую. Хотела бы она и вслух сказать то же, однако что-то в этих глазах заставило её отказаться от подобной затеи. — А чего там может быть не в порядке? — чуть изогнула бровь девушка. — Ты хоть думаешь, прежде чем спрашивать? Да, тоже достаточно жёстко и в её стиле. Но зато не затрагивает его… Неважно. — Хотел узнать, не нужно ли что-нибудь. — Дурак, — только и бросила Оримура, после чего выждала паузу. — Ты только выписался, ничем серьёзнее протирки пыли не занимайся. — При… Ичика неожиданно осёкся, что не ушло от внимания сестры. Та вопросительно посмотрела на него. — Понял, — совершенно спокойно сказал он. Незаметно помрачнев, Чифую не стала продолжать разговор. И Ичика тоже молчал. Раньше такого не было, не считая, конечно, тех моментов, когда обоим просто не представлялось нужным о чём-то говорить. Девушка решила оставить всё до прибытия домой. Тем более, что необязательно обо всём болтать в присутствии совершенно незнакомого им таксиста. Парень в это время продолжил смотреть в окно. Типичные городские улицы постепенно сменились видом стройно идущих друг за другом частных двухэтажных домов, и что-то неуловимо переменилось в брате Чифую. — Мы, — он сделал едва заметную задержку, — здесь живём? Сама того не ожидая, первый пилот НД приятно удивилась. Вопрос прозвучал совершенно не так, как все предыдущие реплики. В нём послышалась живость.***
Расплатившись с водителем, Чифую отошла от тронувшегося с места автомобиля и пошла к своему брату. Девушка немного замедлилась, наблюдая за ним. Ичика стоял и молчаливо смотрел на их общий дом за оградой. Он словно видел его в первый раз. В какой-то момент взгляд юноши остановился на висевшей рядом с чёрной калиткой табличке. «Оримура» — гласила выгравированная надпись на металле. В его глазах не читалось узнавания. И на душе от этого становилось как-то тяжко: она никогда не думала, что в один день увидит Ичику таким. Но никаких эмоций Оримура не выказывала. Лишь подошла к калитке и открыла её, дождавшись, когда парень проследует за ней. «Может быть, внутри он вспомнит?» — мелькнула мысль в голове. Они миновали дворик и зашли домой с уличного солнцепёка. Стоило оказаться внутри, как Ичика сразу начал осматриваться. И отчего-то он начал выглядеть каким-то более настороженным, словно сжатая пружина. Разувшись, они вместе прошли прихожую и вышли в холл. Парень оглядывался и окидывал пристальным взглядом каждую вещь, попадавшую в поле его зрения: диван, небольшой журнальный столик, пара тумбочек, фотографии… Всего мгновение, и взгляд 312-го был прикован к фотографиям на одной из тумб. Спартанец не спеша подошёл к ним и присмотрелся внимательнее. Снимков было немного, и все были помещены в специальные рамочки. На них был изображён он. Была Чифую. Были они вместе. Стоп. Шестой немедленно постарался замедлить ход мыслей и сконцентрироваться на нём. Он узнавал себя. Узнавал как Ичику. Рука потянулась к нехитро изготовленной рамке и аккуратно подняла одну из фотографий. Там он и Чифую стояли вместе. Одетая в белый спортивный костюм Оримура радостно улыбалась и держала в руке золотую медаль. А рядом находился совсем ещё маленький, но такой же радостный мальчишка с короткими иссиня-чёрными волосами и, как у сестры, красновато-карими глазами. Он… Он это помнил. Б312 был там, он это точно знал! Тем временем Чифую характерным образом сложила руки на грудь, ничего не говоря и глядя на брата. — Ичика, — разорвал тишину её голос. Спартанец опустил снимок и едва не обернулся кругом. — Чифую? Девушка выдержала паузу. — С возвращением, — она чуть улыбнулась. Лишь самую малость уголки её губ поползли вверх, а голос едва заметно потеплел, но вкупе со сказанными словами это всё-таки заставило в душе что-то содрогнуться. Внутри словно непривычно потеплело, однако Шестой в тот же момент напрягся, думая, что ответить. Впрочем, дельная мысль как-то сама по себе пришла ему на ум, только вот… Только вот высказать он её сразу не смог, как будто что-то мешало. Слова слишком непривычные для самих связок рано осиротевшего солдата. На сердце, казалось, была какая-то тяжесть. Тем не менее он глубоко вдохнул через эту тяжесть, а потом, собравшись с силами, негромко выдохнул: — Я дома. Выжидающий взгляд Спартанца обратился к Чифую. Оримура хмыкнула и со словами «Долго же ты думал» прошла мимо него в следующую комнату. «Кухня» — откликнулась память. 312-й посмотрел сестре вслед и потом снова перевёл взгляд на фото в своей руке. Чифую была там такой радостной. А ведь сейчас её нечасто можно было увидеть такой… Вернее, её вообще нельзя было больше увидеть такой. Былая лёгкость поутихла, пришло ощущение чего-то нового. Он словно знал, что за всем этим стояло. Просто не мог вспомнить. Рука поставила снимок ровно на то же место, откуда взяла. Лейтенант обвёл все фотографии взглядом ещё раз. Снимки на фоне сакуры, изображения каких-то далёких детских дней… За всем за этим стояла история. История жизни, частью которой Спартанец себя только что почувствовал. Он так же, как и сестра, направился на кухню. Было направился, потому как резкая боль в низу грудной клетки вынудила его остановиться. Скулы непроизвольно чуть напряглись, Шестой затаил дыхание и коснулся места травмы, начав считать до десяти. Дыхание быстро выровнялось, а боль поутихла. «Потом», — подумал Б312, идя за Чифую.***
Дверь с лёгкого толчка отъехала в сторону. Запах спертого воздуха… Немного пыли. У Чифую не было времени прибираться. У неё вообще нет времени ни прибираться, ни делать что-то по дому ещё. Почти никаких конкретных мыслей или воспоминаний — понимание просто вдруг возникло как будто из ниоткуда. И вместе с тем оно словно было с Шестым всегда. От этого чувства его до сих пор немного коробило, но офицер решил не обращать внимания и осторожно переступил через порог комнаты. «Своей» комнаты. Далее, прикрыв дверь, 312-й неспешно приступил к изучению помещения. Он постарался не выходить в центр — взгляд скользнул по располагавшемуся в стороне окну. Открытое пространство. Спартанец держался поближе к стене, озирая окружавшее его пространство. На полу рядом с окном обнаружился традиционный японский футон, а возле него — средних размеров компьютерный стол. В дальнем углу находился небольшой шкаф, по всей видимости, с одеждой. И это только всё самое основное. Глаз цеплялся за целое множество мелких деталей, которыми, казалось, было усеяно это место: на столе — ноутбук, рядом — наушники со свисавшим со стола проводом; скомканная как попало футболка на стуле; какие-то карандаши, тетради, ручки; лежавшее не сложенным одеяло на футоне, провода в складках одеяла… Провода. Лейтенант ненадолго замер, думая, что это могло быть. Компьютер стоял на столе, наушники лежали там же. Почему его это так заинтересовало? Он решил подойти поближе, чтобы посмотреть. Чуть покосившись на окно, Шестой осторожно присел на корточки прежде чем идти и с глубоким вздохом коснулся пола. Детали. Много деталей. Столько всего… Тихо переместившись к месту сна, суперсолдат рассмотрел его поближе. Чуть промявшийся, покрытый в некоторых местах протёршимися пятнами, футон, похоже, успел прослужить своему владельцу достаточное количество времени. Что же это были за провода на одеяле?.. Раздвинув складки, Б312 воззрился на небольших размеров прибор, что, видимо, всё это время сиротливо лежал здесь на матрасе. Присоединённый же к нему тонкий чёрный шнур оказался ни чем иным, как ещё одними наушниками, только относящихся к типу «капелек», в отличие от их крупных собратьев на столе. Значит, какое-то аудиоустройство. Скорее всего плеер. Решив не строить пустых догадок, Спартанец взял лёгонький прибор в руку и вставил один из наушников в правое ухо. Устройство было активировано, загорелся небольшой дисплей, а на нём — надпись: «AOA — WOW WAR TONIGHT». Нажав на кнопку проигрыша, Шестой тут же услышал в наушнике обрывистые звуки какой-то электронной мелодии. Ритм начал быстро нарастать, и уже через несколько секунд зазвучал чей-то мягкий женский вокал. Язык был не японский. Послушав немного, Б312 ощутил настойчивое желание выключить эту, несомненно, чудесную композицию. И он её выключил. Может быть, он чего-то в этой жизни не понимал? А, ну да, точно… Он ведь ещё многого не понимает. Но почему-то, когда ему вновь вспомнился нарочито нежный и тонкий голос одной из вокалисток, внутри поднялось необъяснимое и жгучее чувство стыда. И этот голос продолжал звучать у него в голове. Чёрт, Ноубл серьёзно только что это послушал? Нет, это определённо походило на какой-то предсмертный бред. Или сон. Точно, у него мозг в состоянии кислородного голодания и потому у него бред. Либо его, всё-таки, вытащили неведомо откуда взявшиеся медики ККОН, и он лежит сейчас в госпитале, накаченный кучей всевозможных препаратов, и видит «интересные» сны. Скорее второй вариант — за себя Шестой ручаться хоть и не мог, но чувство реальности всё же было… слишком явным. Да и внутренние часы ведь не обманешь — не может же он умирать несколько с лишним недель! Даже при том, что он Спартанец! Ноющая боль в рёбрах… Мысли снова вернулись к смерти. 312-й вновь прикоснулся к низу грудной клетки, нащупывая больные места. Суперсолдат вынул из уха наушник и положил плеер обратно на футон. Сам же он направился в санузел, благо, тот был не занят. Чифую пока была занята какими-то своими делами. Хотя отчего-то у Спартанца-III складывалось чувство, что с неё станется бесшумно перемещаться по дому, появляясь в самых неожиданных местах. Зайти, включить свет, посмотреть в зеркало. Снова это 14-летнее лицо, снова эти непривычно молодые, знакомые и незнакомые одновременно, глаза. Что же его так волновало? Закрыв за собой, лейтенант медленно, без резких движений снял с себя футболку и осмотрел себя. Его взгляд упал на расположение травм, полученных в аварии. Пальцы провели по обтянутому бинтами торсу. Оно… Соответствовало полученным им перед смертью ранениям. Один из Элитов издал оглушительно громкий рёв. Грудь Спартанца насквозь пробили ударом энергоклинка. Веки сомкнулись. Б312 издал неровный вздох. Следом солдата ударил ещё один вражеский воитель. Ноубл-шесть почувствовал невыносимую боль… Тело болело от невидимых ран. Повсюду морды яростно ревущих и скалящихся фокстротов. Клинки пронзают тело один за другим, разрывая броню костюма и плоть на куски. Ноубл опёрся одной рукой о раковину, опустив голову вниз. Боль… Темнота… А он вдруг понял, что снова может думать. Вдох, выдох, вдох, выдох… Спартанец старался дышать как можно глубже. И постепенно до него стали доноситься чьи-то голоса. Пульс начал утихомириваться, и Б312 вновь поднял глаза на своё отражение в зеркале. В нос бил запах мокрой раковины и мыла, а также запах кафеля. Рукой он ощущал холодную и гладкую фаянсовую поверхность умывальника. Он был здесь, он дышал и он был жив. Его одновременно рвало и успокаивало от этой мысли. Так всё-таки он был раньше Оримуры? Допустим, Шестой готов наконец полностью принять тот факт, что он в другом мире и что этот мир реален. Однако ведь тогда встаёт другой вопрос: как все эти миры могут быть связаны? Во всяком случае, его мир и этот, а он уверен, что этот мир не является тем же самым местом, из которого он прибыл. Два слова: Небесный Доспех. То, что прочертило грань и автоматически сделало несостоятельным вариант путешествия во времени (который Ноубл-Шесть, конечно, тоже считал бредовым, но не исключал). Разработка десятилетней давности, изменившая лицо человеческого общества — якобы универсальный костюм-экзоскелет, позволяющий пилоту летать и защищающий его. Пилоты — отдельный пункт. Никакого боевого применения в соответствии с подписанным мировым сообществом Аляскинским договором. Коротко говоря, пока что это была очень дремучая для Б312-го тема, в то время как волновало его нечто иное. Раз мир не его, каким-то другим образом он ведь должен быть с ним связан? С чего он решил, что как Спартанец Б312 он был раньше, чем Оримура Ичика? Заработала логика. Себя здесь, как Ноубла-Шесть он осознал непосредственно после ДТП, в ходе которого Ичика был сбит машиной. И получил травмы руки и груди, в своём порядке смутно напоминавшие те самые смертельные ранения. Так что если тело, а скорее не тело, а разум вдруг вспомнил обо всём этом (жизни Спартанца) вследствие до боли похожего стресса? — …Ичика? Глаза уже с усталостью посмотрели на отражение в зеркало. Выходит ли из этого, что он и вправду Ичика? Был им всё это время, вплоть до злополучного ДТП? Но ведь он и Б312 вместе с тем… И что-то он не может принять во всём этом до сих пор. Мысли прервал резкий и настойчивый стук в дверь. — Эй, ты там смылся, что ли? Или утонул? — послышался недовольный голос Чифую. «Этого ещё не хватало», — подумал 312-й, ощутив себя в немного неудобном положении и спешно натягивая футболку. — Сейчас, — коротко отозвался он, после чего быстро умыл лицо холодной водой. Когда он вышел, Оримура стояла в коридоре с какой-то одеждой (своей, наверно) в руках, прислонившись спиной к стене. Она тут же обратила на него свой суровый взор и, выдержав небольшую паузу, сказала: — Ты там полчаса пробыл. Постарайся больше так не запираться, хорошо? «Полчаса?» — удивлённо повторил про себя Шестой. Но он ведь даже не заметил… Тем не менее, парень незамедлительно кивнул, понимая, что с ответом лучше не тянуть. — Хорошо, сестра, — Шестой ещё чуть вдохнул. — Извини. — Да ничего, — Чифую, всё также не сводя с брата глаз, двинулась в ванную. Остановилась. — Ичика? — Да? — С тобой точно всё хорошо? — Насколько можно. При ответе выражение лица девушки чуть изменилось: уголки губ незаметно расслабились, брови как будто дрогнули. — Бестолочь, — констатировала она. — Постарайся отдохнуть. Дверь в который раз захлопнулась. 312-й в задумчивости направился к… своей комнате. Снова он стоит перед порогом. Снова его не покидает ощущение непривычности. Его комната. Он отвык иметь что-то своё, за исключением брони и… товарищей. За окном медленно смеркалось. Вот и день прошёл. Наверное, пора было идти на боковую. А ведь место новое. Шестой крадучись подошёл к футону и пристально его осмотрел. Может, будет всё же не так мягко, как на больничной кровати? Убрав в сторону плеер и откинув одеяло, офицер медленно, с опаской опустился спиной на японский матрас. Устроившись поудобнее, защитник Предела где-то на полминуты затих, анализируя свои впечатления. Вроде бы норм… «Нет», — резко подумал парень и тут же встал с футона. Привычными отточенными движениями взяв одеяло и сложив его вдвое, парень расстелил его на полу рядом с матрасом. Явно не привыкшее пока к такому тело, конечно, немного ломило, но по-другому Спартанец не мог. На мягкой кровати просто начинало казаться, что он куда-то падает. А так… Так ему было более-менее нормально. Закрыв глаза, суперсолдат начал засыпать. Новых эмоций за день было достаточно много — хотелось отдохнуть. А завтра нужно было осваиваться с домом.***
Выйдя из ванной, одетая в домашний халат и всё ещё протиравшая полотенцем волосы Чифую направилась к себе. Проходя мимо комнаты Ичики, девушка остановилась и ненадолго замерла. Даже дышать постаралась тише — прислушивалась. Свет в комнате не горел, никаких посторонних звуков из-за дверей не доносилось, даже сопение младшего брата различить вышло с трудом, чему преподаватель Небесной Академии немного удивилась. Тем не менее, внутри всё вроде бы было спокойно. Хотя просто взять и уйти Оримура почему-то всё равно не смогла. Протерев растрёпанные после душа длинные чёрные волосы ещё раз, девушка повесила полотенце на плечо и как можно осторожнее заглянула в комнату. Как и ожидалось, брат обнаружился внутри спящим, однако внимание Чифую привлекла одна «маленькая» деталь: тот спал на полу. Благодаря ставшей неотъемлемой частью характера выдержке, увиденное она приняла стойко. Хотя и оказалась изрядно озадачена. Дверь была закрыта, а девушка скоро направилась к себе. Не для одного Ичики день сегодня был насыщен на события. Его сестре тоже требовалось отдохнуть хотя бы немного, ведь скоро нужно было возвращаться на работу. Она специально взяла пару лишних отгулов, чтобы хоть как-то повидаться с единственным родным человеком. Чтобы помочь ему хоть как-то после полученных травм. Но скоро нужно было уходить снова. И снова придётся пропадать целый месяц, изредка появляясь дома — в Академии без неё не могут. А без Академии не могут они. Подождав, когда волосы подсохнут ещё, Чифую уже без лишних размышлений завалилась на свой футон.***
Когда до конца последнего круга оставалось добежать всего ничего, сил не то чтобы уже почти не осталось… Просто курсанты перестали испытывать в них нехватку. Самыми тяжёлыми были только самые первые шаги. А потом… Потом все стали привыкать, и сначала ужасавшиеся лёгшему на плечи грузу дети уже через два круга начали уверенно держать шаг и помогать тем, кто ещё не адаптировался к тяжёлым условиям. А на последнем круге они уже были другими. Они не плакали, не ныли и не пытались сойти с дистанции. Обозлённые инструктора продолжали их поддевать, но поддевки начали казаться незначительными, не стоящими внимания. Потому что к ним пришло осознание: в поставленной задаче нет ничего невозможного, они способны пройти через это, если постараются. Тот мальчик, что в слезах хотел было оставить это, бросить, изменил своё решение. Он не захотел останавливаться, наоборот — захотел идти вперёд, вместе со всеми. Они наконец-то добежали круг… Едва державшая порядок колонна пересекла «финишную прямую». Они только почувствовали, каково это — дойти до конца после тяжких трудов и испытаний воли. Некоторые сразу стали валиться с ног, стоило переступить треклятую черту. Но не секундой ранее — только после. Мальчик тоже пересёк и почувствовал, как резко начинает жечь в мышцах от непроизвольного расслабления в ногах. Он через силу прошёл ещё пару шагов, зная, что нельзя внезапно останавливаться после подобного — нужно пройтись ещё хотя бы немного, чтобы организм перестроился. Курсант упёрся руками в колени и посмотрел на землю. Что-то жгучее подступило к горлу, во рту почувствовался мерзостный привкус горечи. Он уже знал, что это такое, и лишь поспешил нагнуться пониже, а в следующий миг у него уже всё сдавило внутри, выворачивая наизнанку. Он блеванул. Желудок больно сжимало мышцами пресса — ничего поделать с этим мальчик не мог. При его виде вырвало ещё нескольких девочек и мальчиков. Посодрогавшись недолго в конвульсиях, курсант более-менее смог взять себя под контроль. Ничего особого — с ними уже случалось подобное во время пробежки. Только вот там пришлось всё делать прямо на ходу… Он, как и все, перестал воспринимать это как что-то необычное или как что-то постыдное. Просто он реагировал на стресс. Когда мальчик вновь поднял глаза, то уже по-другому смотрел на мир: стойко и без жалости. На груди у него виднелась нашивка: «Б312».***
Спартанец открыл глаза когда понял, что не спит. Посмотрел на стоявшие рядом часы, которые, в общем-то, являлись ещё и будильником, но сегодня не были заведены. Полседьмого — пора вставать. Резкий переход в положение сидя. За окном уже светло. Пыль, осевшая на поверхности предметов, стала ещё заметнее, некоторые вещи были просто разбросаны кругом, да и вообще вокруг царил какой-то непорядок. «Нужно с этим разобраться» — решил для себя Шестой, вставая и уже на ходу продумывая дальнейший план действий. Так он делал своего рода зарядку для мозгов, приводил свой ум в порядок. А ещё он постарался отвлечься от необъяснимого, гнетущего чувства пустоты, начавшем давать о себе знать с некоторых пор.***
Ближе к полудню Чифую стояла на кухне, опершись о стол для готовок, и явно о чём-то размышляла, пока наблюдала за Ичикой. Ещё во время больничных посещений она узнала, что младший брат начал вставать раньше, но считала, что это больше связано с непривычным местом пребывания. Но сегодня он ведь вполне мог бы продрыхнуть и до позднего утра, так почему встал? Впрочем, ей и не требовалось задавать этот вопрос, чтобы узнать ответ. Достаточно было просто посмотреть, как Ичика занят делом. А дело было такое, что… — Чифую? — парень с озадаченным видом открыл очередной шкафчик. — Посмотри чуть дальше, — без промедлений ответила сестра, ещё даже не услышав дальнейшего вопроса. Замолчав, Оримура-младший послушал совета и осторожно полез дальше. А через мгновение извлёк оттуда коробочку с набором тряпок разного назначения. — Спасибо, — сказал он, посмотрев на сестру, и закрыл шкафчик. Он вроде бы по новой знакомился с домом, но… Движения его словно становились спокойнее, расслабленней. Либо, если быть точнее, уверенней. Отпив кофе из кружки, Чифую мысленно хмыкнула. Хлопотливость. Это то, чего у Ичики не отнять. Словно даже позабыв половину своей жизни, он не смог позабыть этого — заботы о доме в отсутствие старшей сестры. Ей приходилось пропадать на работе, чтобы их кормить, потому на него перекладывались все домашние обязанности. А он действительно считал их каким-то своим… долгом. Кстати, говоря о работе. — Ичика? — Оримура приготовилась к разговору. Её серьёзный тон, похоже, сразу настроил брата на нужный лад — тот мгновенно обернулся и внимательно посмотрел. — Мне нужно будет скоро снова уйти. На работу. Точно со всем здесь справишься? Ни эмоции не отразилось на лице Ичики — только во взгляде мелькнуло что-то непонятное. — Точно, можешь не беспокоиться, — выдал он. — Тогда я задам тебе ещё один вопрос: в школу когда пойдёшь? А вот теперь в глазах парня отразилось куда больше эмоций, главным образом непонимания. «Вот ведь раздолбай, — пронеслось в голове Чифую, — забыл». Тем не менее, подросток быстро нашёлся: — А когда надо? — Дай подумать, — протянула девушка. — Сегодня суббота, завтра воскресенье. Только в понедельник. Или считаешь, что тебе нужно ещё время? — Нет, мне хватит. Что нужно? А вот это был неожиданный вопрос. — У меня спрашиваешь? — невозмутимо задала ответный вопрос девушка. — Впрочем, заходил твой друг — Дан — и приносил распечатки за пропущенные занятия, пока тебя не было. — Дан? «Ксо, снова забыла», — подумала Оримура и подавила желание тяжело вздохнуть. — Твой друг, — пояснила она. — Ты… не помнишь его? Несколько секунд прошли в абсолютной тишине. — Нет, — лаконично ответил Ичика. Преподаватель Небесной Академии начала быстро искать варианты решения этой проблемы — нельзя же было просто так взять и пустить его на таких условиях в школу? «Фотография, — пришла вдруг в голову идея, — нужна фотография!». — У тебя должно быть где-то фото с ним, — сказала Чифую. — Можно поискать. — Хорошо.***
Понедельник… Б312 стоял перед воротами школы, в которой учился. Надетая школьная форма тёмного цвета была безукоризненно выглажена, за спиной висел рюкзак. Чифую сегодня была дома в последний раз. Исходя из её слов, увидятся они теперь вряд ли скоро. Снова один. Эта мысль уже стала для него чем-то привычным. Впрочем, для него месяц или меньше не такой уж и большой срок. Ладно, лишние размышления в сторону — требовалось сконцентрироваться на занятиях. Понедельник… В принципе, заявление о том, что в понедельник нужно идти в некую «школу», только в первые секунды ошарашило лейтенанта. Потом на смену этому пришло спокойствие от осознания некоего появившегося в жизни расписания. Понедельник. Теперь Шестой мог даже как-то это охарактеризовать: с 8:45 до 16:00 — занятия в школе. Занятия следующие: математика, история, японский язык, музыка, география, английский язык. На распечатки пришлось отвести значительное количество времени, но ничего страшного в этом не было — 312-й как Спартанец не испытывал ни желания отлынивать, ни обиды за затрачиваемое время. Всё освоить не вышло, но по предметам, что должны были быть в понедельник, он подготовился. Ко вторнику будет готовиться к следующим дисциплинам. Опасений не было. Потом — дом. Хотя кое-что всё же вызывало в Шестом чувство неуверенности — это незнание детального устройства школьной жизни. В Каррахи-то он освоился, но порядки там были совершенно другие. Потому необходимо было быть готовым в случае чего быстро проанализировать ситуацию и сделать правильные выводы, извлекая новые знания. Офицер зашёл. Внутри кипела жизнь — некоторые ученики ещё не зашли в классы, обсуждая что-то у окон, некоторые ещё только направлялись к нужным кабинетам. Все в форме, все при учебных принадлежностях. И всё же не было той строгой армейской дисциплины. Пришлось поспрашивать у пары человек, где находится кабинет его, Шестого, класса. Путь вёл на второй этаж. Сердце размеренно отстукивало свой ритм. Дыхание ровное и глубокое. Он готов. Нужный этаж, нужный коридор. Глаза начали блуждать по табличкам и уцепились за одну единственно верную: «2B». «Забавно» — подумал неожиданно Спартанец, подходя и останавливаясь около дверей. B — Beta. Его буква. Его роты… Кисть левой руки сжалась в кулак и разжалась пару раз. Слишком много воспоминаний — ему от них скорее тяжело. Б312 опустил голову и намеревался уже войти, как вдруг на него с криком «ИЧИКА!!!» налетело нечто крепко сложенное с длинными (до лопаток) волосами тёмно-красного цвета. Где-то краем сознания суперсолдат вроде бы понял, кто это мог быть, но, во-первых, у него от такого неожиданного приветствия заболели рёбра, а во-вторых — заработали рефлексы. Лейтенант попытался себя затормозить, но всё равно непроизвольно ушёл в сторону и даже с какой-то злобой толкнул налетевший на него субъект в сторону. Мышцы тела напряглись, готовясь к бою. — И-Ичика? — отшатнувшийся от него парень наконец-то был идентифицирован. — Ичика, ты чего, это ж я! Тёмно-красные волосы до лопаток, карие глаза и широкое улыбчивое лицо… Верно, Шестой ведь получил его фотографию. — Дан? — суперсолдат позволил себе чуть расслабиться. Недружелюбно встреченный парень уже без былой радости поглядел на друга. — Ты чего? — спросил красноволосый. — Не узнал, что ли? У него в глазах читалась опаска. — Нет, — тихо ответил и окончательно успокоился Б312. — Прости. Видя, как друг продолжает с неверием смотреть на него, Шестой мгновенно вспомнил заученные на этот случай слова: — После аварии мне голову ушибло — не помню ничего. Сестра говорит, что ты мне распечатки приносил? — Да, старик, приносил, — протянул Дан и тут же поправился, — в смысле, вообще ничего не помнишь? — Есть такое, — Спартанцу было несколько неудобно это говорить, но он говорил. — Поможешь? В широко распахнутых глазах всё ещё читалось удивление, но вот, моргнув и чуть встрепенувшись, Дан Готанда кивнул, подходя ближе и хлопая друга по плечу. — Д-да не вопрос, как только могу! Мы ж друзья… Ноубл-шесть только посмотрел на его руку на своём плече, вспоминая о своём. — Да. Спасибо. Ещё раз неловко кивнувший ему Готанда прошёл в класс. Начинался урок, и лейтенант прошёл за ним следом. Парень встал возле одной из свободных парт, указывая другу на неё. Жить можно. Ичика сел за «старое-новое» место.